Сага о Бедной Насте. Роман 2. Схватка с Судьбой.

Часть 1. Победа сопутствует смелым.

 

Улетают куда-то вдаль

Нашей чистой любви голоса.

Я хочу победить печаль,

И твои дорогие глаза

Душу греют мне

Тёплым счастьем во тьме.

Пусть разлука тебя зовёт,

Но любовь победит, так и знай.

Надо двигаться лишь вперёд,

И тогда мы найдём вечный рай.

Будем рядом мы, как волшебные сны.

Наша любовь, как всегда,

Все разлуки и боль победит.

В сердце, как в небе звезда,

Ярко горит и как ангел хранит нас.

Ведь для меня только ты

Существуешь, как солнце в дали.

Я лишь тебе все мечты

Буду дарить ради нашей любви.

 

Глава 1. С корабля на бал.

 

   1881 год… Год, переломный для России, год, показавший всем, что революции и вольнодумства не где-то там, в далёкой Европе, до которой простому обывателю и дела-то нет, а здесь, рядом. Первого марта Император Всея Руси Александр II был смертельно ранен террористами у решётки Михайловского сада, и в тот же день скончался… На престол взошёл его сын, великий князь Александр, человек, совершенно не приспособленный к исполнению столь великой задачи. С самого детства его готовили быть кем угодно, но только не правителем величайшей державы мира. А всё потому, что волею небес он родился вторым ребёнком в семье, вторым сыном, всё время теряющимся в тени цесаревича Николая Александровича…

   Но судьба и здесь была неумолима. Молодой человек, на которого не только отец – император, но и весь государственный чиновничий аппарат возлагали большие надежды, внезапно скончался в возрасте 21 года в Ницце от спинномозгового менингита.

   Так  в одночасье из Великого князя двадцатилетний Александр Александрович Романов стал наследником престола Российской империи. Весть, ставшая для него шоком. Алекс всегда любил брата и никогда, даже в самых сокровенных мечтах, не ставил себя на его место, а тут такое… Убитый горем отец, тем не менее, приложил все усилия для того, чтобы заполнить пробелы в образовании своего второго сына, подготовить его к столь ответственной миссии, но было уже поздно. В двадцать лет переучивать сложно, ведь и взгляды, и мироощущение уже сложились, человек сформирован как личность, и  против этого ничего не попишешь.

   Новому наследнику требовалась невеста. И ею по иронии судьбы и сердечно привязанности стала датская принцесса Дагмара, крещённая в православие Марией Фёдоровной, несостоявшаяся невеста покойного цесаревича Николая. Но, несмотря на всё это, Мария и Александр были прекрасной парой и нежно любили друг друга…

   А сейчас на дворе стоял жаркий май 1882 года. Уже больше года страна жила под властью нового императора, и уже всем стало ясно, что никаких перемен в ближайшем будущем не предвидится. Всем стало ясно, что медлительный и осторожный Александр в политике намерен продолжать консервативную политику второй половины царствования своего отца, той самой половины, наполненной страхом за собственную жизнь и жизнь своих родных и близких из-за череды покушений, одно изощрённее другого… Александру III же пока ничего не угрожало, но он не любил экспериментировать, не любил рисковать, не любил брать всю ответственность на себя, и поэтому предпочитал плыть по течению, продолжая принятый отцом курс, не решаясь, впрочем, на те решительные шаги, которые планировал его предшественник. Народ был недоволен, роптал шёпотом, но высказать своё недовольство прямо не решался. Видно, время ещё не пришло… Да и Государь он, царь-батюшка всё-таки…

    Вот в какую страну ехал сейчас на прямом поезде «Париж – Санкт-Петербург» девятнадцатилетний французский граф Александр Андреевич де ла Мер, француз, правда, только по отцу… Вообще-то, отца молодого человека звали Анри, а Андреевичем он стал лишь для того, чтобы не затруднять память и произношение тех, с кем ему предстояло встретиться в России, столь вычурным отчеством, как Анриевич.  Да и отец был не против к тому же и Наталья Александровна, горячо любимая супруга и мать, русская княгиня, часто величала его именно так.

    И теперь граф ехал в Россию, ехал в первый раз в своей жизни. Но ехал не из простого любопытства, не только из желания на других посмотреть да себя показать, а по делам, по семейным делам. Ехал хлопотать об открытии в Российской Империи филиала сталелитейной компании семьи де ла Мер, дело, судя по всему, очень выгодное в стране, чья собственная индустрия ещё не достигла европейского размаха, а проблема нехватки металла высшего качества стояла довольно-таки остро. Вот поэтому-то Анри де ла Мер и решил отправить сына в Россию, поручив это дело ему. Впрочем, в успехе этого предприятия он и не сомневался. Во-первых, Саша – мальчик толковый, с шестнадцати лет наравне с отцом в компании трудится, а во-вторых, и родственники помогут… А родственников-то у них много, и все со связями да влиянием. Андрей вон, друг молодости, в Министерстве служит, в заседаниях Госсовета участвует… Не последний человек в Государстве Российском. Уж всё было в письмах оговорено, а сын был нужен там лишь для подписания всех бумаг. Но пусть отдохнёт, с родными повидается. А то не видел их лет десять, а то и больше. Сколько воды утекло с тех пор, как они устроили совместное лето Ницце? И не упомнишь…

   Вот поэтому Александр в одночасье собрался и отправился в путь. Конечно, ему было любопытно увидеть ту самую страну, тот самый город, о которых часто так восторженно говорила мама. Но, кроме того, был в этом огромном городе один человечек, к которому он рвался всей душой, по которому очень соскучился за этот год разлуки, показавшийся вечностью. И этим человеком была его любимая младшая сестрёнка, которая уже год как состояла фрейлиной при императрице Марии Фёдоровне, после того, как с шифром закончила Пансион благородных девиц, совсем как некогда её мать… Любимая младшая сестрёнка, почему-то всю жизнь считающая себя старшей и опекающая брата, словно мать вторая.  Хотя она была младше, младше на целых пятнадцать минут, как любила неоднократно подчёркивать Наталья Александровна, разбирая их очередную детскую перепалку. Но все ссоры остались в детстве, и теперь они души не чаяли друг в друге, и оба тяжело переживали разлуку.

   Свисток паровоза возвестил о прибытии состава на Петербургский вокзал. Сойдя с поезда, Александр нанял извозчика и велел везти себя на Васильевский в фамильный особняк Репниных на Большом проспекте. И попал, как говорится, с корабля на бал. Дом встретил его шумом и гамом. Горничные так и сновали туда-сюда, носили корзины цветов, посуду, накрахмаленные скатерти…

- Вы уж простите, сударь, что в доме такое творится, - виновато улыбнулся седовласый дворецкий. – У барышни младшей сегодня первый бал, вот и суматоха такая. Даже не знаю, где и господ-то искать. А Вы наверх поднимитесь, там-то уж точно кого-нибудь встретите. Вот они обрадуются-то! Все так вашего дожидались! Сестричка ваша так мне и сказала - сегодня, мол, Василий Петрович, брат мой приезжает, так ты встреть его получше…

- Так она здесь? – воскликнул Саша, прерывая затянувшийся, похоже, до бесконечности рассказ и, сказав - Спасибо, Василий Петрович, - побежал вверх по роскошной лестнице, устланной мягким ковром, похоже, той самой, по перилам которой так любила кататься  в детстве мама с дядей Мишей, её братом…

   Молодой человек шёл по длинному коридору. Двери, двери со всех сторон… И какая, скажите пожалуйста, нужна ему? Вдруг внимание графа привлёк взрыв звонкого смеха, доносящийся из-за одной из плотно прикрытых дверей. Он остановился и прислушался. Смех сменила какая-то возня, а потом раздался звонкий девичий голос:

- Володя, перестань… Прекрати, слышишь?.. Владимир… Ты что делаешь?.. Хватит! Платье… Боже мой, платье… Осторожней! Помнёшь ведь…

 И снова взрыв смеха.

«Ну надо же!  - подумал про себя Александр. – А кто-то времени даром не теряет…» 

   Не успел граф подумать об этом, как распахнулась дверь, соседняя с той, возле которой он замер, и в коридор вышла высокая зеленоглазая девушка с чуть вздёрнутым носиком и пухлыми губками, с тёмно-каштановыми локонами, обрамляющими лицо, облачённая в светло-зелёное платье. Мгновение Александр смотрел на неё, словно не узнавая, а потом подбежал, подхватил на руки, закружил…

- Варя… Варенька… Сестричка… - повторял он, а потом опустил девушку на пол и, взяв за руку, заставил повернуться вокруг себя, восхищённо воскликнув. – Ну, Варвара Андреевна… Да ты совсем взрослая стала! Красавица писаная… А как на маменьку-то похожа!

Варя расцеловала брата в обе щёки:

- Сашенька, как хорошо, что ты приехал! Как я рада! Пойдём, представлю тебя всем нашим, а то скоро полный дом  народа будет. Сегодня бал дают…

Юная графиня только успела схватить брата за руку, как распахнулась та сама дверь, которая привлекла внимание Александра, и из комнаты вышел несколько растрёпанный молодой человек. Саша окинул его взглядом – высокий, ростом с него самого, если чуть не выше, смуглый, широкоплечий, мышцы так и играют под белоснежной рубашкой, пронзительно-голубые глаза смотрят с прищуром из-под спадающей на лоб тёмной чёлки…

- А ты почему не одет? – сразу же накинулась на вновь появившегося Варвара, а  потом спохватилась. – Владимир, познакомься. Это мой брат Александр де ла Мер. Саша, а это Владимир Корф. Правда, вы должны друг друга помнить…

- Ну конечно, - улыбнулся барон, протягивая руку для рукопожатия. – Мы же тогда вместе чаек стреляли…

- Да, помню конечно, Володя, и надеюсь возобновить нашу дружбу, - ответил на рукопожатие Александр.

- А по-другому и быть не может. Ну, я позволю себе откланяться. Пойду фрак бальный одевать, - и Владимир скрылся в одной из комнат дальше по коридору.

   А Варвара Андреевна подхватила братца под руку и повела вниз в парадную залу. Там-то и собралось уже почти всё семейство. С улыбкой приветствовали Сашу Михаил Репнин, брат его матери, и Елизавета Петровна, его супруга, специально ради такого случая прибывшие из загородного поместья в сутках езды в карете от столицы… Пожал ему руку седовласый барон Корф и расцеловала Анна Петровна, сестра Елизаветы… Поприветствовали его и двоюродный брат Андрей с женой Светланой...

   Но особенно обрадовались его прибытию младшие. С Владимиром, сыном Ивана, старшего брата Светланы, появившимся в зале через пять минут, Александр уже возобновил знакомство, а теперь был представлен и Даниилу Андреевичу, статному русоволосому молодому человеку, и Наталье Сергеевне Растопчиной, дочери бывших тут же Елены Ивановны, сестры старшего Корфа, и князя Сергея Растопчина, старого доброго приятеля его отца, Анри де ла Мер.

    Сложно было, конечно, разобраться во всех тонкостях родства, но сестра ободряюще улыбалась и украдкой пожимала его руку – не робей, пройдёт пара дней, и они все станут тебе родными… К тому же, здесь собрались далеко не все некоторых просто нет в Петербурге.

  - А где же наша виновница торжества, тётя? – обернулась Варвара к Светлане. Хоть та и приходилась ей двоюродной сестрой по родственным связям, но по возрасту годилась в тётки, поэтому и обращалась Варя к ней соответствующе.

- Да вот же она, - кивнула княгиня Репнина на дверь.

Александр обернулся вместе со всеми и обомлел. В дверях стояло прекраснейшее создание из всех, которые ему когда-либо приходилось видеть. В своём воздушном белом платье она казалась ангелом, спустившимся с небес на землю, а рассыпавшиеся по плечам золотисто-рыжие волосы, подобранные над ушами, казалось, добавляли ей сияния…

   Варя с улыбкой смотрела, как её брат глядит на девушку. Что-то ей подсказывало, что всё будет именно так. Интуиция, наверно…                     

 

 

Глава 2. Мечты и воспоминания.

 

    А девушка тем временем, радостно улыбаясь, приближалась к ним, по пути раскланиваясь со всеми встречными подошла, наконец, и к родителям.

- А вот и наша красавица! – улыбнулась Светлана.

Гром аплодисментов раздался со всех сторон, перед Александром как в калейдоскопе завертелись лица, роскошные наряды, а посреди всего этого великолепия улыбалось и раскланивалось во все стороны прекраснейшее создание на свете.

    Когда первые восторги стихли, Светлана вспомнила, наконец, что молодые люди ещё не представлены друг другу, да и Варя бросала на неё красноречивые взгляды, и княгиня Репнина решилась, наконец, наверстать упущенное.  Она тронула девушку за локоть:

- Дочка, позволь представить тебе кузена Александра Андреевича де ла Мер.

Не успел Саша и слова произнести, как юная княжна с милой улыбкой протягивала ему руку.

- Очень приятно. Я – Виктория Андреевна Репнина, но для Вас, как для родственника, просто Виктория.

Он поцеловал тонкие пальчики и пробормотал какой-то комплимент, но девушка его уже не слушала. Её вниманием целиком и полностью завладела юная Наталья Растопчина, уведя подругу в укромный уголок, чтобы поболтать о том - о сём.

   - Варя, а где Дашута? – окликнула девушку Анна Петровна, оглядываясь по сторонам.

- А она, тётушка, не придёт, - подошла к дивану, на котором уютно расположились старшие баронесса Корф и княгиня Репнина, юная фрейлина, ведя за собой брата. – Просила кланяться и передать, что у неё неотложные дела.

- Знаем мы эти её дела, - отмахнулась Лиза. – Великим князем Владимиром Александровичем их зовут.

- Лиза… - нахмурилась Анна. – Ты что же, веришь этим слухам?

- А как же им не верить, Анечка, если пол-Петербурга только о том и судачит, что юная княгиня Вяземская больше времени проводит в покоях брата императора, а не в апартаментах императрицы? – возвратила недовольный взгляд сестре Елизавета. – Ох, не понравится это Ирочке, когда она приедет, ох, не понравится… 

- Да уж, это точно! Устроит Ирина Алексеевна Дашеньке весёлую жизнь, да и поделом ей! – раздался весёлый смех прямо над ухом Анны. 

Она обернулась и увидела внуков.

- Ну, ты, Володя, как кот подкрадываешься, тебя и не услышишь! – улыбнулась она.

- Так я этого и добиваюсь, бабуля! – рассмеялся он, целуя обеих женщин в щеку.

Даниил последовал его примеру.

- А Вы, молодой человек, чем намерены заниматься в ближайшем будущем? – обратилась к молча стоявшему рядом с сестрой Александру Лиза. – Делами или развлечениями?

- Завтра я собираюсь представить брата кое-кому в Кабинете Министров, - Варвара приобняла Сашу за талию. – Надеюсь, Андрей Михайлович мне в  этом поможет…

- Конечно, детка, не сомневайся, - улыбнулась Елизавета. – Значит, вы завтра в Зимний? И этих двоих оболтусов с собой возьмите. Хватит им тут без дела по дому слоняться, - кивнула она в сторону что-то оживлённо обсуждавших молодых людей.

- Э, нет, бабушка, ни за какие сокровища! – расхохотался Владимир. – Мне там делать нечего. Я найду себе занятие поинтересней.

- Знаю я твои занятия… - цыкнула на него Лиза. – Постыдился бы говорить!

- А вот я, пожалуй, поеду, если ты, Варенька, не против, - откликнулся на предложение Даниил.

- Вот и отлично. Значит, утром будь готов, - улыбнулась Варя.

- А теперь, детки, идите, веселитесь! Кыш отсюда! – взмахнула руками княгиня Репнина, и молодежь, действительно как стайка птиц, разлетелась в разные стороны и утонула в водовороте музыки и танцев.

   А у окна в креслах, попивая бренди, уютно устроились главы семей – барон Владимир Иванович Корф и князь Михаил Александрович Репнин. Мишель, как обычно, пустился в пространные разговоры на отвлечённые темы, а Владимир, потягивая мелкими глотками ароматный терпкий напиток, делал вид, что целиком и полностью поглощён развиваемой Репниным темой, а сам мыслями был далеко отсюда…

   Да, что ни говори, жизнь удалась, удалась целиком и полностью. Всё сложилось так, как он хотел, а порою даже и лучше… У него в этой жизни было всё – взлёты и падения, громкие скандалы, наносящие ощутимый урон репутации, как та незабвенная дуэль с цесаревичем, и часы триумфа, слава и почёт… Но всё это ничто по сравнению с семейным счастьем. Все эти сорок с лишним лет они с Анной прожили душа в душу, с полуслова понимая друг друга, а если и случались у них ссоры, то вскоре сменялись долгими днями счастья и любви… И вот он, финал, итог всей жизни – пятеро чудесных внуков.

   Жаль, сейчас с ними нет двух старших девочек, они сейчас далеко от дома… Татьяна Ивановна Корф три года назад, совсем ещё юной восемнадцатилетней девушкой вышла замуж за Василия Борисовича Оболенского, старшего сына соседей Корфов по поместью и старинных друзей семьи, кстати, внучатого племянника того самого Сергея Степановича, незабвенного директора Императорских театров, и тотчас же уехала с ним на Урал, где молодой князь занимался разработкой полезных ископаемых, и теперь лишь изредка приезжает в Петербург зато письма пишет часто.

   А Анастасия… Эта уехала ещё дальше. Красавица девушка выросла, и чем старше была, тем больше на Анну становилась похожа. Те же белокурые локоны, тот же точёный профиль, те же пронзительные сине-зелёные, словно тихая водная гладь, глаза… И голос такой же – звонкий, серебристый… Как начнёт романсы петь, так, кажется, все замирают слушают… Вот только характер у девочки совсем не Анин оказался. Скорее, Лизин… Уж больно упорная да своевольная выросла. Никого не слушала, заявила – «я хочу быт актрисой» и добилась своего, несмотря ни на что, исполнила так и не осуществившуюся мечту бабушки, и теперь поёт на сцене «Grand Opera» в Париже, срывая восторженные аплодисменты после каждой арии… Все газеты пестрят дифирамбами в честь « Etoile de la Russe» (русской звезды), как называют красавицу-княжну Анастасию Репнину парижские поклонники…

    А внуки… Тоже Бог наградил талантами. Светланин Даниил – вылитый Репнин-старший в молодости, такой же серьёзный, рассудительный не по годам. В споре любого за пояс заткнёт. От книг не оторвать, всё о технике новой читает, о паровозах всяких, так и мечтает изобрести что-нибудь эдакое…

   А вот Владимир – полная противоположность двоюродному брату. Вот кто – вылитый Владимир Иванович Корф, благо, и имя носит то же. Хотя нет, деду до внука далеко… Володя давно уже деда позади оставил. Такой же точно бесшабашный, самоуверенный и беззаботный. Баловень судьбы и любимец женщин, толпами падающих к его ногам. Прожигатель жизни, любящий лишь отличный коньяк да собак. Кажется, собак он любит больше жизни. Завёл себе огромного датского дога, чёрного, как ночь. Настоящий зверь, никого к себе не подпускает, лишь Владимира слушается беспрекословно. И имя хозяин ему подходящее дал – Гром… Но пройдёт совсем немного времени и остепенится мальчик, ума наберётся, и всё в порядке будет. Будем надеяться…

    А ещё есть младшая и самая любимая внученька – Викуля, Виктория Андреевна… Вот огонёчек, озаряющий их с Анной старость. Весёлая, бойкая, острая на язычок… Настоящий ангелочек снаружи с игривой душой бесёнка. И так похожа на маму, на единственную любимую доченьку Светочку… Девочка и красавица, и умница, и разумница… Клад, а не девочка! И, что самое интересное, с Владимиром с детства не разлей-вода, пока его в корпус с Даниилом вместе учиться не отправили, только с ним одним и играла. Так переживала разлуку… И вот тогда-то по-настоящему и подружилась с Лениной Наташей. Подружилась настолько, что теперь девушки друг без друга и дня прожить не могут. Вот и сейчас стоят и шепчутся о чём-то своём у окошка.

   И правда, Вика и Наташа уютно расположились у малиновых бархатных портьер, скрываясь от настойчивых посторонних взглядов за небольшим розовым кустом в кадушке, гордостью Светланы Репниной. Наташа увела туда Викторию подальше от любопытных глаз и прошептала ей на ухо:

- Вика, что с твоим платьем?

- А что с ним? – Виктория нервно расправила оборки на юбке.

- Да ничего особенного, просто ленты помялись, да бант развязался. Но мы сейчас всё исправим! – улыбнулась девушка и тут же привела сказанное в исполнение.

- Ну Владимир… Говорила же я ему… Получит он у меня! – и княжна Репнина сжала руки в кулачки.

- Владимир? А он-то тут причём? – Наташа удивлённо приподняла бровь.

- Да притом, что всё из-за него! – притопнула Виктория ножкой. – Представляешь, Наташ, сразу после того, как ты и мама ушли из моей спальни переодеваться, пришёл он, подхватил меня на руки и принялся кружить по комнате. И сопротивляться было бесполезно!

- Вот как? – враз погрустнела Натали Растопчина и поспешила сменить тему. – Викуль, а как тебе Александр?

- Не знаю, - пожала Вика плечами. – Я его и рассмотреть-то толком не успела.

- Ну так посмотри! – не отставала Наташа.

Виктория послушно проследила за её взглядом. И правда, она ведь так и не разглядела гостя. А он ничего… Высокий, темноволосый… Держится скромно, сидит и чинно ведёт беседу, не то что Даня с Володей, что уже успели собрать вокруг себя шумную компанию молодых людей.

- Ну ничего… Ничего, конечно, особенного, но сойдёт, - улыбнулась Вика сестре.

- А тебе он никого не напоминает? – лукаво улыбнулась Наташа, а поймав изумлённый взгляд Вики, поспешила добавить. – Мне он Володю нашего напоминает. А что, скажешь, не похож?

- Ну может и похож… Того же возраста, того же роста, оба тёмноволосые… Только глаза у одного синие, а  у другого карие, да и смотрят иначе. Володя наш глядит так, словно… словно…  - княжна взмахнула руками, подбирая слова, а потом выпалила тихим шёпотом. – Смотрит так, словно взглядом раздевает!

   Наталья лишь ахнула и широко раскрытыми глазами уставилась на Викторию:

- Вика… Да как… Как ты можешь так говорить? Это же неприлично… - прошептала она.

- А если это правда? – задорно улыбнулась Вика. – Ты что же, не замечала никогда? А не веришь, так иди и сама погляди! Пойдём-ка! – и, подхватив сестру под руку, Виктория решительно направилась к молодым людям…      

 

 

 

Глава 3. И снова буден круговерть…

 

- Вика, ну куда ты меня тащишь? Постой! – слабо сопротивлялась Наташа, но Вика её не слушала. Уж такова была она, юная княжна Виктория Андреевна Репнина – если какая-то идея возникала в её золотистоволосой головке, то она все силы пускала на её осуществление, и отговорить красавицу от этой идеи не мог никто – ни мать, ни отец, ни брат с сестрами… Лишь одному Владимиру иногда удавалось отвлечь её, увлечь каким-то новым делом, очередной безумной идеей очередным сумасшедшим предприятием, в которых она зачастую принимала самое активное участие… Но, во-первых, это «иногда» случалось довольно редко, а во-вторых, сейчас барон ничем не мог помочь – именно к нему и летела Вика, именно на него был направлен её очередной план.

- О, сестрёнки пришли! – разулыбался, увидев их, Даниил. Судя по всему, Владимир уже успел подпоить брата шампанским, а сам при этом, хоть пил не меньше, если не больше, оставался абсолютно трезвым.

- Мальчики, хватит пить, - распорядилась Вика, забирая у брата из рук фужер. – Лучше пригласите двух симпатичных девушек на танец. Владимир, пригласи Наташу.

- С превеликим удовольствием, - улыбнулся тот, целуя девушке руку и скользя взглядом по её стройной фигурке, отчего Наташа залилась краской до корней волос.

Довольный впечатлением, которое он произвёл, барон подхватил Натали и увлёк в круг танцующих, подмигнув напоследок Виктории. А княжна Репнина довольно улыбнулась и огляделась по сторонам, пытаясь найти себе занятие, когда услышала тихий голос за спиной:

- Княжна, разрешите пригласить Вас…

   Вика обернулась. Рядом с ней стоял и улыбался ей Александр де ла Мер.

- Ну что ж, граф, с удовольствием потанцую с Вами, - присела в реверансе девушка, и в следующий миг они уже уносились в вихре танца.

   Ночь пролетела незаметно. Лишь в четыре утра гости стали разъезжаться по домам. Уехали Растопчины, за ними последовали и Корфы, увозя с собой и Даниила… Тишина воцарилась в большом доме, воцарилась до утра. Лишь в одной комнате до самого рассвета теплилась свеча, до самого восхода солнца велись задушевные беседы. Брат и сестра говорили обо всём на свете, и никак не могли наговориться… Год в разлуке – это так много! Последний раз они виделись прошлым летом в Риме, куда Варвара приезжала на пару недель, как раз перед поступлением на должность фрейлины. Они говорили и говорили, говорили и говорили… Говорили обо всём на свете – о жизни, впечатлениях, чувствах… Вспоминали счастливые мгновения из детства, поездки к морю, тёмные зимние вечера в родовом поместье в долине Луары… Александр рассказывал новости о родителях, передавал приветы от родных и друзей… А Варя взахлёб рассказывала о своей жизни при дворе, о своих успехах и небольших неудачах, о друзьях и подругах, словом, всё то, чего не опишешь в письмах. Умолчала она лишь об одном – о том, что сердце гордой красавицы уже, кажется, было занято, хотя тот, кто удостоился этой чести, даже и не догадывался об этом…   

    А утро, как, впрочем, и всегда в доме Репниных, началось с суматохи. Стрелки часов ещё только приближались к семи, когда каблучки застучали по полу коридоров второго этажа. Это младшая княжна, неугомонная Виктория, отправилась на конюшню кормить своих любимцев – белую, как снег, кобылу Лауру и чёрную с белым пятном во лбу Звёздочку.

- Да по ней часы сверять можно! – улыбнулась Варвара, открывая глаза и отбрасывая одеяло. Нечего в постели нежиться, день сегодня предстоит ой какой непростой…

    Через полчаса она уже стучалась в спальню, отведённую брату. Александр некоторое время пытался спорить, но когда сестрёнка решительно отняла у него одеяло и подушку, совсем как в детстве, понял, что сопротивление бесполезно и, тихо ворча себе под нос и изредка бросая недовольные взгляды на сестрицу, принялся одеваться.

    В четверть девятого их карета въехала во двор особняка Корфов на набережной Фонтанки. Конечно, это был небольшой крюк, проще сразу было ехать в Зимний, но Варя рассудила, что если Даниила, уехавшего туда продолжать кутёж с братом, не разбудить, то его во дворце можно будет ждать до скончания века.

    Едва молодые люди вышли из кареты, как были оглушены звуками выстрелов, доносящихся откуда-то из-за дома.

- О, значит, Володя уже поднялся! – ответила Варя на немой вопрос брата. – Значит, есть надежда, что вчера они не упились до полусмерти и мы Даниила всё же дождёмся.

Не успела она это сказать, как и он сам появился на пороге – гладко выбритый, одетый с иголочки, улыбающийся….

- Боже мой, тебя научили правильно пить! Ну неужели! – не удержалась от шпильки девушка, целуя молодого человека в щёку.

- Да, Варенька, пришлось! – рассмеялся тот. – Да у меня был хороший учитель.

- Ба, Варвара Андреевна, какая встреча! – «учитель» был лёгок на помине.

- Владимир Иванович… - присела в реверансе графиня. – Да Вы, как я погляжу, тоже великолепно выглядите!

- А Вы, естественно, надеялись на обратное? – приподняв бровь, усмехнулся Корф.

    Александр с изумлением наблюдал за этой беседой. Это не было простым обменом колкостями и остротами, столь распространённым среди молодёжи, нет, тут было что-то другое, тут шла какая-то только этим двоим ведомая игра.

- Саша, ты не обращай на них внимания, - совсем уже по-родственному хлопнул Даниил графа по плечу. – Насколько помню, они всегда так. Слова друг другу спокойно не скажут. Видно, в крови это у них… - подмигнул он.

Александр прекрасно понял последнюю фразу – его мать точно так же общалась, да и до сих пор общается при редких встречах, со старшим бароном Корфом. Что ж, ещё одно доказательство того, что Варвара – истинная дочь своей матери.

- Ну что, хватит разговаривать, ехать пора! – всполошилась вдруг девушка. – Владимир, ты не передумал?

- Нет, Варюша, спасибо! – ответил он. – У меня другие дела…

- Не смей называть меня так! – топнула ногой Варя. – Сколько раз тебе повторять? И что это за дела такие?

- Да к  Репниным съезжу… - неопределённо махнул рукой Владимир.

- И что ты там забыл? – совсем уже нелюбезно спросила Варвара.

- А вот это, красавица моя, не твоего ума дело! – резко ответил Корф, а потом всё-таки решил удостоить графиню ответом, но она его уже не слушала.

Гордо вскинув голову, Варя направлялась к карете, ведя за собой брата.

- Тоже мне,  гордячка выискалась! Не таких ещё усмиряли… - бросил Владимир ей вслед, а Даниил хлопнул друга по плечу:

- Ты только смотри, Володя, меня дождись! Да, хотя, тебя девочки раньше ужина-то и не отпустят. Натали же с утра к нам в дом приедет. Так что попал ты братец! – и, весело рассмеявшись, молодой Репнин скрылся в карете.

    Минут двадцать пути по запруженным  экипажами улицам, и карета уже въезжала в чугунные ворота,  увенчанные двуглавым орлом – символом самодержавия и царской власти. Колёса экипажа простучали по каменным плитам внутреннего двора, минуя небольшую рощицу с уютно расположившимися под деревьями чугунными скамейками, и остановилась подле высокого крыльца. Не дожидаясь, пока ей помогут, Варвара первой выскочила из кареты и взбежала по ступенькам, уже сверху подгоняя братьев. Молодые люди лишь улыбнулись и покорно последовали за ней.

    Варвара Андреевна уверенно вела их за собой узкими коридорами, минуя парадные залы, на половину фрейлин. Они как раз пересекали какой-то полутёмный коридор, когда навстречу им из-за угла вывернул высокий блондин в офицерском мундире.

- Варвара Андреевна, какая встреча… Как я рад Вас видеть… Без Вас во дворце было так пусто, - смущаясь, сказал он, целуя девушке руку.

- Скажете тоже, Пьер, - улыбнулась Варя. – Меня всего один вечер-то и не было. Кстати, познакомьтесь, мой брат, граф Александр Андреевич де ла Мер, только вчера прибывший из Парижа. А это – князь Пётр Петрович Салтыков, адъютант на службе Его Величества.

- Очень приятно, - кивнул Александр, пожимая протянутую ему руку и с любопытством разглядывая молодого человека.

А Варя продолжала щебетать:

- Пьер, я думаю, Вы знакомы с моим кузеном, князем Даниилом Андреевичем Репниным.

- О да, мы пару раз встречались, - улыбнулся и Даня, пожимая руку князя.

- Ну всё, Пётр Петрович, нам пора, - улыбнулась графиня и направилась дальше по коридору.

- До скорой встречи, Варвара Андреевна… - прошептал ей вслед Пётр.

- А парень-то, похоже, влюблён в тебя, сестричка! – улыбнулся граф, когда они отошли на достаточное расстояние.

- Я знаю, и что с того? – пожала плечами Варя, открывая какую-то дверь. – Вот мы и пришли. Это моя комната. Сейчас возьму тут кое-что, и пойдём в общую залу, там вам интереснее будет, да и тебе, Саша, нужных людей там найти легче будет. Я быстро.

 Но это «быстро», как обычно, затянулось надолго. То перчатки никак не желали натягиваться на тонкие пальчики, то коробочка с пудрой никак не хотела оказываться там, где графиня оставляла её накануне, то новый роман, взятый почитать у одной из фрейлин, никак не желал находиться… Молодые люди чуть не заснули от скуки, уютно расположившись в мягких креслах, когда дверь распахнулась, и  на пороге со словами:

- Варенька, ты здесь? – застыл какой-то молодой человек.

   Александр внимательно изучал его. Высокий, черноволосый, несомненно наделённый обаянием… Вот только смотрит как-то колко, исподлобья, словно насквозь взглядом прожигает… И что он забыл в комнате сестры? Да ещё врывается сюда без стука, и явно оторопел при виде двух молодых людей…

   А Варя при его появлении так и расплылась в улыбке, нервно пригладила волосы и своим мелодичным голосом ответила:

- Доброе утро, Стас.

- А я вот тебе книгу принёс, Марго попросила, - проговорил он, положил томик на стол и поспешно вышел, бросив недовольный взгляд на не перестававшего его разглядывать Александра.

- Кто это был? – нахмурившись, спросил Саша, едва за молодым человеком захлопнулась дверь.

- Князь Станислав Понятовский, - мечтательно ответила девушка.

- А почему это он врывается к тебе в комнату как к себе домой? – продолжал допрос граф.

- А тебе не кажется, милый братец, что ты задаёшь слишком много вопросов? – сверкнула Варя зелёными глазами. – Просто он – мой хороший друг, старший брат Маргариты Понятовской, моей подруги ещё по пансиону.

- Знаем мы таких друзей… - проворчал Саша.

   Но тут дверь снова распахнулась, и на пороге возникла девушка с целым облаком каштановых кудрей, обрамляющих миловидное личико с огромными светлыми глазами…

 

 

 

Глава 4.  Одни лишь встречи, встречи, встречи…

 

   Девушка застыла на пороге, обежала всех присутствующих глазами, её встретились с глазами Даниила, и сил отвести взгляд больше не было… Серые глаза абсолютно одинакового оттенка, схожие, как две капли воды из одного родника, тонули друг в друге, наполнялись изнутри каким-то таинственным светом, исходящим из самых глубин души… 

    Этот безмолвный диалог грубо прервал Варин изумлённый возглас:

- Ника, ты ли это?

Девушка вздрогнула, ещё шире распахнула бездонные омуты глаз и бросилась в объятия графини:

- Да, Варечка, это я!

- Но какими судьбами? Я-то думала, ты в Варшаве… - изумлённо спрашивала та.

- А меня пригласили ко двору, Варя! – воскликнула девушка. – Они вспомнили, что я тоже получила шифр, и пригласили меня. А в Варшаве так скучно, то ли дело тут! И я сразу же бросилась разыскивать тебя!

 - Вот и умница, - схватила Варвара Нику за руки, а потом вспомнила о скромно молчащих молодых людях. – Бог мой, я ведь не представила вас! Познакомься, это мой брат, граф Александр де ла Мер, можно просто Алекс, но не нужно, он этого не любит…

- Вот как! – изогнула девушка тонкую бровь. – Так, значит, это и есть тот самый Александр, о котором ты нам рассказывала холодными зимними вечерами?

Варя лишь кивнула и продолжила церемонию:

- А это мой кузен, князь Даниил Репнин.

- Очень приятно… - тихо произнесла девушка, протягивая Дане руку для поцелуя.

- Рад встрече, мадемуазель… - так же тихо ответил он.

- Господа, позвольте представить вам мою лучшую подругу, княжну Веронику Станиславовну Огинскую, - обняла девушку за плечи Варя.

- Рада познакомиться, - приветливо улыбнулась девушка, а потом обернулась к подруге. – Варечка, прости меня. Тут дел столько… Я к тебе только на секундочку забежала. Но мы ведь ещё встретимся у Императрицы. До встречи, молодые люди! – и, взмахнув руками, точно крыльями, девушка яркой бабочкой вылетела из комнаты.

- Надеюсь, мы ещё увидимся… - произнёс ей вслед Даниил.

- Что, приглянулась тебе моя подруга? – улыбнулась Варя.

- В жизни не встречал девушки прелестней! – мечтательно произнёс он.

- Ой, Даня, Даня… - покачала Варвара головой. – Не первый раз я такое из мужских уст слышу. Вероника умеет кружить головы. Не счесть кавалеров, рухнувших уже к её ногам. Берегись, в опасные игры ты ввязываешься. Из этого поединка ещё ни один мужчина не выходил победителем.

- Ну что ж, это мы ещё посмотрим, - ответил Даниил, и в глубине его серых глаз вспыхнул огонёк решимости.

   А Александр вдруг хлопнул себя по колену:

- Господи, ну конечно! Огинская! А я-то думаю – кого она мне напомнила!

- И кого же? – тут же спросил сгорающий от любопытства Даниил.

- Она похожа на одну женщину с портрета, который мама хранит в столе. Помнишь, Варя? Кажется, её зовут Ольга… Ольга Огинская…

- Ну конечно похожа! – рассмеялась Варя. – Почему бы Веронике не быть похожей на свою бабушку?

- Постойте, - Даниил поднялся с кресла и нервным движением откинул волосы со лба назад. – Ты сказал, Ольга Огинская, подруга твоей матери? Та самая Ольга, Ольга Калиновская, любовница наследника, о которой я столько слышал от бабушек?

- Ну конечно же та самая Ольга, - кивнула Варвара. – И скажу тебе больше – легенды о ней до сих пор витают среди фрейлин. Теперь-то ты понял, наконец, почему я прошу тебя держаться от Ники подальше?

Даниил кивнул, а Александр улыбнулся:

- Да, похоже, Зимний дворец ожидают новые потрясения… Появление ожившей легенды редко обходится без происшествий…

- Да хватит тебе! – легонько стукнула графиня брата по плечу. – Любитель ты у меня страх-то нагонять. Пойдемте лучше, нам пора! – и, подхватив молодых людей под руки, Варя вывела их из комнаты.

   Но, видно, сразу попасть в общую залу, где обычно коротали время за беседами фрейлины и адъютанты, им сегодня была не судьба. Из одной открывшейся двери вышла и быстрым шагом пошла им навстречу миниатюрная брюнетка.

- Даша! – первым среагировал на её появление Даниил.

- Данечка! – девушка бросилась ему навстречу, повисла на шее…

- Здравствуй, Варя, - поцеловала она в обе щёки графиню и, забавно нахмурив лобик, уставилась на графа. По всему видно было, что она мучительно пытается сообразить, кто перед ней, но всё тщетно.

- Надо было вчера к нам на праздник приходить, - прекратила, наконец, её мучения Варя. – Тогда бы ты точно познакомилась с моим братом Александром.

- Очень приятно и простите, что так всё вышло, - смутилась девушка, протягивая руку.

Саша слегка прикоснулся губами к её пальчикам:

- А вы, я так понимаю, Дарья…

- Да, Дарья Григорьевна Вяземская, - представилась девушка. – Можно просто Дарья или Даша. Но, умоляю Вас, никаких Долли! У меня от этого имени мурашки по коже, - передёрнула девушка плечами.

- Мне, если честно, тоже не по себе становится, когда меня Алексом величают, - улыбнулся граф.     

- Вот и отлично, значит, мы поняли друг друга, - улыбнулась Дарья. – А сейчас прошу меня извинить – дела…

- К великому князю спешишь? – спросила Варя.

- Да, - невозмутимо ответила девушка. – Владимир Александрович меня уже давно дожидаются. Мы должны речь его на предстоящем заседании Госсовета закончить. А я только на минуточку к Теоне забежала, она просила веер ей занести. Да, кстати, сестра в общей зале, - проворковала Даша уже на бегу.

- Ах, Дашенька, Дашенька… лети, мотылёк, на огонёк, да только смотри – крылышки бы тебе не подпалили… - покачал головой Даниил, а Александр нахмурил лоб:

- Где-то я её уже видел, кого-то она мне напоминает…

- Опять какой-нибудь портрет старинный? – расхохотался Репнин.

- Вполне может быть… Вполне может быть… - задумчиво ответил граф, смотря девушке вслед.

- Ну хватит тебе! Надоел уже! – одёрнула брата Варвара. Не хватало ещё, чтобы благодаря природному любопытству и цепкой памяти на лица Саша случайно сдёрнул покров с одной семейной тайны… Конечно, её тоже никто не посвятил в этот секрет, она, пожалуй, была единственным человеком, догадавшимся обо всём… Единственным человеком, сложившим воедино то, что видели глаза, и то, что довелось случайно услышать ушам. Похоже, даже сама Даша ни о чём не догадывается. И правильно – человек редко воспринимает себя именно так, как видят его другие люди. А девочка и правда очень похожа на свою бабушку, не как две капли воды, конечно, но сходство довольно уловимое. Те, кто знали Марию Александровну в молодости или хотя бы видели её портрет той поры, могли бы и догадаться.

 - И чего мы стоим? – Варя очнулась от завладевших ею мыслей и, вновь подхватив братьев под руки, повела их, наконец, в залу. Ещё издали услышали они шум голосов, звонкий смех, шелест шёлковых юбок… В комнате было яблоку негде упасть. То туда, то сюда порхали яркие, словно райские птички, фрейлины, улыбаясь стройным адъютантам с безукоризненной выправкой, звучала тихая музыка, наигрываемая на гитаре красавцем-поручиком у окна. Словом, все наслаждались жизнью. Не без труда отыскав в этом вихре ярких красок Теону, Варвара подвела свою процессию к ней, совершив ставшую уже привычной за этот день процедуру представления.

   Даже и не верилось, что Теона Тимуровна Огарёва, роскошная двадцатипятилетняя красавица с чёрными, как смоль, волосами приходится Дарье сестрой. И неудивительно – они не были сёстрами по крови, просто их родители, княгиня Ирина Вяземская и князь Теймураз Багратиони, овдовев, связали свои жизни узами брака. Семь лет назад, благодаря протекции Ольги, родной сестры своей мачехи, Теона была принята ко двору, здесь спустя два месяца познакомилась с Павлом Огарёвым, и теперь вот уже шесть лет является его законной супругой.

- Теона, милая, как я рада тебя видеть! – расцеловала её Варя. – Как малыш?

- С Васенькой всё хорошо, поэтому я и смогла вернуться к своим обязанностям, - улыбнулась княгиня. – Да вы садитесь! – указала она молодым людям на два свободных кресла возле себя.

Александр и Даниил послушно сели, а Варя уютно устроилась на подлокотнике кресла брата.

- Теона, милая, мы по делу к тебе пришли, - начала Варвара. – Брат мой дело начинать в России решил, сталелитейные заводы открыть. А Максим Святославович, отец Паши твоего, по этой же как раз части в министерстве-то служит. Помоги, поговори со свёкром, пожалуйста. Дядя Андрей Репнин тоже помочь обещал, но ты же знаешь, дел у него по горло… Лучше будет, если и ты в этом поучаствуешь. Старый князь тебя любит очень, и всегда к твоему мнению прислушивается.

- Ну конечно, Варенька, поговорю, за чем дело стало? – улыбнулась Теона, касаясь руки собеседницы, и подмигнула Александру. – Всегда рада помочь. Если что – обращайтесь. Помогу по-родственному.

- Благодарю Вас… - Саша поцеловал изящную ручку с длинными тонкими пальцами.

Варя уже собиралась прощаться и вести свой «отряд» дальше, когда Теона вдруг всплеснула руками:

- Боже мой, чуть не забыла! Я же вчера письмо от maman получила. 

 

 

Глава 5. В кругу фрейлин.

 

 - Вот как, тётя Ира письмо прислала? – Варины глаза загорелись от любопытства. – Я только о ней спросить хотела. И когда они к нам собираются? А то мы уже соскучились…

- Она пишет, что скоро они приедут. Хотя, ты знаешь, сколько длится обычно это её «скоро», - улыбнулась Теона.

- Так ты хочешь сказать, что она приедет не одна? И София тоже? – всплеснула руками Варя. –  И как же суровый муж отпустит свою молодую жену в такую даль, как Петербург? – спросила она.

   Дело в том, что двадцатидвухлетняя София Теймуразовна три месяца назад вышла замуж за грузинского князя Саида Эмидадзе, и с этим самым событием и было связано столь долгое отсутствие Ирины и Тимура. Хотя, по правде говоря, они не очень-то и любили столицу, предпочитали проводить время в загородном особняке на Чёрной речке. Чужды им были и великосветские приёмы, а уж о том, чтобы появиться в императорской резиденции, и речи быть не могло. Ни разу за эти двадцать лет не переступила Ирина порога Зимнего дворца, даже когда ей изредка доводилось проезжать мимо, отворачивалась, чтобы не видеть этих стен, за которыми она познала и величайшую радость, и величайшее горе…

    А с каким трудом она отпустила туда единственную родную дочь… Никак Ирина не ожидала, что непоседа и забияка Дашенька войдёт в число лучших учениц своего выпуска в Смольном Екатерининском институте благородных девиц, первом учебном заведении подобного рода в Российской империи…  Теперь, оборачиваясь назад, она порою думала – а стоило ли играть с огнём, искушать судьбу, отдавая дочь учиться туда? Вот они с сестрой получили же домашнее воспитание в провинции и, тем не менее, были приняты ко двору, а Ольга даже была включена в свиту принцессы Дагмары, впоследствии ставшей Государыней Императрицей Марией Фёдоровной, а теперь Оля и вовсе воспитательница Её Императорского Высочества Великой княжны Ксении Александровны…

   Громкие титулы да родословная, уходящая корнями в седую древность, времена княжества Московского, а порою и до самого Рюрика доходящая, открыла пред юными барышнями Шуваловыми все двери… И с Дарьей было бы так же, вернее, не было бы, потому что Ирина в здравом уме и трезвой памяти по собственной воле ни за какие сокровища мира и близко бы ко двору дочь не подпустила, не слепая она была, видела, на кого малышка день ото дня всё больше походит… Но тут уж Теймураз настоял. И Теона, и София были отданы постигать все премудрости науки в этот знаменитый пансион, поэтому его падчерицу, которую, впрочем, он всегда считал любимой младшей доченькой, неизбежно должна была постигнуть та же участь. К тому же, как ни крути, девочка считалась дочерью поручика князя Григория Вяземского, погибшего во время службы, что было ещё одной причиной поместить Дашу туда.

   А уж те успехи, которых достигла юная княжна Вяземская, были целиком и полностью её заслугой. Пытливый ум, природная любознательность и отличная память помогли ей с лёгкостью «грызть гранит науки», причём столь успешно, что оставалось время и на шалости, на которые она была ой какая мастерица. Но, впрочем, все проделки сходили ей с рук, уж больно хорошо она умела расположить к себе людей. Вот как вышло, что она и Варя в один год выпустились из Института, получив высший знак отличия – бриллиантовый шифр с вензелем Императрицы, и были удостоены чести быть принятыми ко двору к всеобщей радости и удовольствию всех родственников, за исключением Ирины Алексеевны Шуваловой-Вяземской-Багратиони…

   А девушки тем временем продолжали свою беседу.

- Ну ты что же, Варя, как же он Соню-то одну отпустит? – изумилась Теона. – Сам с нею поедет, да не один, из семьи кого-нибудь возьмёт. Не принято князьям грузинским  поодиночке разъезжать. Скучно без весёлой компании.

- Да, я  уж заметила, - улыбнулась Варвара. – Значит, тётушка скоро будет здесь…

- Да, ответила девушка. – Только я порой думаю – лучше б она и не возвращалась… Лучше б ей этого и не знать.

- Дарья? – всё поняла Варя.

- А кто же ещё? Она, голубушка, сестрица моя непутёвая, - вздохнула Теона. – И никого же не слушает, ни до кого дела нет. Говорит – это моя жизнь, сама с ней разберусь, без вас…

- А ты… неужели ты веришь всем тем слухам, что ползут по дворцу? – осторожно спросила графиня.

- Да я уж и не знаю, кому верить, - развела княгиня руками. – С одной стороны, я Дашу с пелёнок знаю, не такая она, по-другому воспитана, чтоб на такое пойти… А, с другой стороны, я тоже не слепая, вижу, где она пропадает. Хочу я ей верить, Варечка, хочу… Но… Сама понимаешь.

- Да уж… - вздохнула в свою очередь Варвара. – Мне тоже кажется, что не так тут всё просто, как хочется Даше, чтоб мы думали, но и не так всё серьёзно, как считают наши разлюбезные сплетницы.

- Как я хочу, чтобы ты оказалась права… - Теона устремила задумчивый взгляд в окно. – Если эта сплетня всё же окажется правдой, если у Даши с великим князем Владимиром есть связь, то maman этого просто не переживёт. Она и так с такой неохотой отпускала её сюда, а почему – не знаю…

- Видно, были на то свои причины, - осторожно ответила Варя.

   Пока девушки были заняты разговором, молодые люди тоже не скучали. Даниил, уютно устроившись в мягком кресле, лениво скользил взглядом по гостиной, оглядывал находящихся в ней молодых людей и юных девушек. Со многими он был знаком, встречался и в театре, и на скачках, и на многочисленных приёмах… Многие из этих барышень пытались добиться его расположения, с некоторыми, наиболее свободными и раскрепощёнными, у него были романы, короткие, как вспышка молнии, и забывающиеся так же быстро, как исчезают следы от брошенного камня на водной глади пруда… Но всё же он был далёк от них, далёк от этого мира. Почему-то же давно сложилось так, что он, Даниил Андреевич Репнин, всегда держался в стороне, а если и принимал участие во всеобщих увеселениях, то только ради того, чтобы не обижать людей, пригласивших его присоединиться к ним. Он знал, что многие считают его странным, непонятным, но ему не было до этого ровным счётом никакого дела. Чтобы в этом круге блестящей молодёжи тебя держали за своего человека, нужно было быть таким, как его кузен, Владимир Корф.

   Вот тот действительно был центром этого мирка, его божеством, а ели говорить точнее, то его демоном-искусителем. С уверенностью можно сказать, что 6и одна авантюра, ни одно сомнительное предприятие не обошлось без его участия, даже больше того, почти везде он был заводилой. Ни одна девушка не могла спокойно вынести пристального взгляда его пронзительно-голубых глаз, ему стоило только поманить пальцем, и все они были готовы идти за ним на край света. Но, даже несмотря на столь очевидные различия, Владимир и Даниил, тем не менее, чуть ли не с самого рождения были неразлучны.   Да они и так были почти как братья-близнецы. Даня всего-то на какие-то полторы недели позже родился, и именно из-за этого и получил своё имя. Светлана, его мать, ещё нося малыша под сердцем, страстно желала, что если родится сын, назвать его Владимиром, в честь своего отца. Но тут раньше срока разрешилась от бремени кузина Катрин, подарив Ивану, брату Светы, сына. Ни секунды не сомневаясь, Ваня тут же нарёк сына Владимиром, дабы установить преемственность имён, столь широко встречающуюся среди дворянских родов. Так в семье появился барон Владимир Иванович Корф-младший.

   А тут вскоре и маленький князь Репнин на свет появился. Не один день потратила Анна на то, чтобы уговорить дочь избрать другое имя для сына, чтобы не создавать ещё большую путаницу с именами… И, наконец, её старания увенчались успехом. Однажды утром сияющая Светлана с сыном на руках спустилась вниз, в гостиную, к ожидающей её с нетерпением большой семье, и радостно сообщила, что решила назвать малыша Даниилом, к великой радости Андрея, уже не раз намекавшего супруге, что он был бы не прочь назвать сына так…

     И вот теперь Даниил ленивым взглядом окидывал гостиную, втайне надеясь, что сейчас в раскрытые двери вплывёт ОНА, та девушка, что пару часов назад появилась на горизонте и, словно вихрь, поставила всё в его душе с ног на голову. Он жаждал увидеть её хоть на мгновение, ещё хоть раз услышать её мелодичный голос, дотронуться до её руки… Но судьба была к нему жестока. Пару раз на пороге возникали красавицы, но ни одна не была похожа на юную пани Огинскую.

   Пока Даниил был терзаем муками ожидания, Александр молча стоял у окна, устремив взгляд на открывающуюся панораму города. Окна выходили на Неву. Там, внизу, плескались, ударяясь о гранит набережной, свинцовые воды реки… Впереди возносился ввысь золочёный шпиль Петропавловского собора… Немного в стороне возвышалось белокаменное здание Биржи с двумя Ростральными колоннами, служившими, как уже успела сообщить ему сестра, маяками. Петербург… Северная Пальмира… Город-сказка, плывущий по волнам великой реки… Город, о котором он столько слышал от матери, город, о котором так восторженно писала сестра… Вот он, Петербург, раскинулся перед ним во всём своём великолепии. Примет ли он его, раскроет ли ему все свои тайны? Хотелось бы верить, что да. Да и первый день здесь принёс приятный сюрприз. До сих пор перед глазами Александра стояло лицо той светловолосой девушки, встреча с которой была столь мимолётной, хоть они и провели весь вечер и всю ночь в одном доме, лицо Виктории…

   Бой часов заставил всех вздрогнуть.

- Варя, нам пора! – воскликнула Теона, поднимаясь. – Нас ждёт к себе Государыня.

- Да, заболтались мы с тобой! – улыбнулась графиня, поправляя пышные оборки на юбке. – А вы, молодые люди, с нами или как?

Обрадованный Даниил только хотел согласиться, боясь упустить очередной шанс встретить свою нимфу, но Александр опередил его:

- Нет, сестричка, прости. Но мы обещали Владимиру вернуться домой.

- Да, действительно, мы обещали, - мрачно подтвердил Даня, бросая на Сашу недовольные взгляды.

- И так, Теоночка, всегда, - притворно вздохнула Варя. – Чуть что, так сразу – Варечка, помогай, спасай! А стоит друзьям на горизонте появиться, так сразу – прощай, сестричка!

- Ну, будет тебе! Не обижайся. Мы же обещали… - дотронулся брат до руки сестры.

- Да иди уж, иди, - махнула она рукой. – Глаз да глаз за тобою нужен. Не ждите меня, сегодня моё дежурство у Марии Фёдоровны. А ты, Даниил, следи за ним, чтоб Владимир не напоил его до полусмерти, а то знаю я вас! – рассмеявшись, погрозила она им пальчиком и скрылась за дверью.     

 

 

Глава 6. Тайна старинной книги.

 

   Напрасно Александр и Даниил торопились домой, напрасно стремились как можно скорее составить компанию молодому Корфу, потому что Владимир уже и думать о них забыл, целиком и полностью поглощённый куда более приятными вещами. Проводив весёлую троицу в Зимний, он не торопясь собрался и отправился к Репниным на Васильевский. Удивительная тишина царила во дворе их дома. Казалось, будто там все в одночасье вымерли, лишь рыжий кот лениво жмурился, уютно устроившись на ступеньках крыльца, греясь на солнышке. Такое ощущение, будто вчера в этом самом доме не звучала музыка, не стучали каблучки, не раздавался звонкий смех, будто не здесь вчера состоялся первый бал одной премиленькой девушки…

   Владимир распахнул дверь и словно бы попал в другой мир. Не успел он сделать пары шагов, как тут же из-за угла вылетел маленький вихрь и со всего размаха налетел на него.  Но Володя не растерялся, подхватил девушку на руки и закружил.

- Здравствуй, малышка, - улыбнулся он, опуская, наконец, Викторию на пол.

- Здравствуй, - ответила она, а потом схватила его за руку. – Пойдём скорее. Я там Наташе гадаю, а как услышала, что ты подъехал, так тут же побежала встречать.

   Владимир лишь рассмеялся и послушно последовал за нею. Он уже привык к её весёлости, её непосредственности, какой-то даже бесшабашности. Эта милая девочка любила весь мир, а он отвечал ей взаимностью. И, хоть Володя и не очень-то хотел себе в этом сознаваться, он где-то в глубине души понимал, что его неудержимо влечёт к ней, влечёт, и он ничего не может с собой поделать.

   А Вика тем временем привела его в маленькую гостиную, в которой обычно и проводила дни, а там, грациозно расправив пышную юбку, опустилась прямо на пол у его ног и у ног сидящей на диване Наташи, покрасневшей и отодвинувшейся в уголок, едва Владимир сел с ней рядом, случайно коснувшись ладонью её руки. А Вика, изредка бросая на них взгляды исподлобья, выкладывала карту за картой, а потом вдруг одним движением руки смешала их.

- Нет, Наташа, тебе гадать неинтересно, - всплеснула она руками. – Уж больно у тебя всё просто да правильно. А хочешь, Володя, я твою судьбу прочитаю? – вдруг спросила она, сверкнув карими глазищами и наклоняясь вперёд.

- А ты умеешь что ли? – удивлённо приподнял тот бровь.

- А ты ещё сомневаешься? – Вика ещё больше подалась вперёд и положила локти ему на колени, снизу вверх заглядывая ему в синие глаза.

- Да нет вроде… - улыбнулся он, всё ниже и ниже склоняясь к ней.

- Ну что ж, отлично! – воскликнула Виктория, поднимаясь. – Только тебе я буду гадать по-настоящему. Сейчас приду! – и, не дав никому произнести ни слова, она выпорхнула из комнаты.

- Сумасшедшая, просто сумасшедшая! – расплылся в улыбке Корф, откидываясь на спинку дивана.

- Ну что ты, не говори так… - чуть смущаясь, вступилась за подругу Наталья. – Она такая необычная, такая весёлая, такая жизнерадостная, такая… такая…

- Ну я и говорю – такая сумасшедшая! – расхохотался Владимир, но тут же замолк, едва на пороге появилась Вика, бережно прижимая к груди огромную книгу в потемневшей кожаной обложке.

   С этой самой книгой было связано одно из самых увлекательных происшествий в жизни юной княжны Виктории Андреевны Репниной. Больше всего на свете, так же, как и её братья и сёстры, родные и двоюродные, она любила уезжать из шумного и суетного города в тихий уголок Двугорского уезда, в родовое имение Корфов-Долгоруких, а там больше всего на свете любила уходить и подолгу гулять в том самом лесу, что разделял раньше две усадьбы, ныне объединённые в одну. Во время одной из таких прогулок весёлая ватага ребятишек, углубившись в лес чуть дальше обычного, набрела на очень милую полянку, поперёк которой лежал огромный ствол дерева, а в самом центре, среди изумрудно-зелёной травы чернело огромное пепелище.

- Что это? – воскликнула Таня Корф, прячась за спины ребят.

- Пойдёмте отсюда! – всплеснула руками крестьянская девочка Глаша, товарищ всех их детских игр. – Это проклятое место. Тут, говорят, ведьма раньше жила. А потом однажды ночью в её избушку молния ударила, и она живьём-то прямо и сгорела.

- Ой, ужас-то какой! Пойдём домой скорее! – воскликнула Настя, хватая за руку семилетнюю Вику, уверенно направившуюся было прямо к этим обгоревшим балкам и брёвнам.

- Но я  хочу посмотреть, Настя! – пыталась сопротивляться девочка, но сестра без лишних разговоров повела её прочь отсюда.

   Но не так-то просто уже тогда было заставить Вику подчиниться, чуть ли не с пелёнок она привыкла делать всё по-своему. Так было и на этот раз. Полночи девочка пролежала без сна, глядя на яркие звёзды за окном, но зато план действий созрел в её золотоволосой головке. На следующий день утром, когда дети по своему обыкновению вышли на большой луг поиграть, именно Вика предложила прятки. Это, пожалуй, была единственная игра, в которой наравне с девочками и с неменьшим удовольствием принимали участие и мальчики – Даня, Володя да сын соседей Вася Оболенский, позабыв на время свои шпаги да шуточные баталии. Водить на этот раз выпало Тане, и серьёзная не по годам девочка с толстой косой до пояса, закрыв глаза ладошками, принялась считать до ста, а остальные бросились врассыпную.

   Вика побежала вслед за Наташей и, схватив её за руку, увлекла за собой прочь с тропинки, в самую чащу.

- Ну куда ты меня тащишь? Вика, постой! – возмущалась Наталья, пытаясь вырвать руку, но кузина, хоть и была на год младше, не дала ей сделать этого.

- Подожди, скоро сама увидишь, - отмахнулась она.

- Но Вика, нас же потеряют! И искать будут, а как найдут – отругают… - продолжала канючить Наташа.

- Ну и пусть! – встряхнула кудряшками Вика. – Таня с Настей всё равно бы нас не отпустили, да и с нами бы не пошли. А я хочу туда попасть, очень хочу.

- Но куда мы всё-таки идём? – не умолкала Наташа.

- Уже никуда. Мы уже пришли, - улыбнулась Вика, раздвигая ветви деревьев. Она привела сестру на ту самую поляну, откуда их вчера увела Настя.

- Зачем ты привела меня сюда? – вцепилась Наташа в Викину руку. – Ты что, забыла, что Глаша вчера говорила? Тут же привидения бродят!

- О привидениях она ничего не говорила, это тебе с перепугу показалось, - отмела все возражения не по годам рассудительная Виктория. – Если ты боишься, оставайся здесь, а я всё равно пойду, с тобой или без тебя, - и, гордо вскинув голову, она шагнула из тени на залитую солнцем полянку и пошла к пепелищу.

   Наташа краем глаза следила за ней. Ей всё казалось, что сейчас грянет гром, всё заволочет тьмой, а прямо из ниоткуда возникнет призрачный образ старухи непременно в саване и с длинными седыми патлами, развевающимися по ветру. Но Вика делала шаг за шагом, а ничего такого ужасного не происходило, она была жива и здорова, даже более того, что-то тихо напевала. А когда девочка и вовсе сделала пару шагов среди золы, маленькая княжна Растопчина собралась с духом и направилась к ней. Но не успела Наталья сделать и пары шагов, как Вика, присевшая отчего-то на корточки, закричала:

- Наташа, скорее сюда! Я нашла кое-что интересное!

   Подобрав юбку, Наташа опрометью бросилась к сестре, и лишь добежав до границы пожарища, остановилась и, набрав полную грудь воздуха и закрыв глаза, на цыпочках сделала пару шагов.

- Зайчишка-трусишка, да открой ты глаза, наконец! – воскликнула Вика. -  Смотри!

Наташа опустилась рядом с княжной Репниной и посмотрела туда, куда она указывала пальчиком. На земле, под обгоревшей почти дочерна балкой, что-то сверкало, словно солнечный лучик играл на медной дверной ручке или отражался от начищенного бока пузатого самовара.

- Что это?.. – прошептала она.

- Не знаю… - так же шёпотом ответила Вика. – Но выясню непременно. Помогай!

    Наталья послушно ухватилась за один конец балки, на счастье девочек, оказавшейся совсем короткой и нетяжёлой, и они легко отодвинули её в сторону. Через мгновение Вика уже бережно стирала ладошкой золу и копоть с обложки огромной книги.

- Что это такое, Вика? – прошептала  дрожащая от страха Наталья.

- Не знаю, Натуся, сама не знаю… - задумчиво ответила девочка, а потом резко поднялась  и зашагала назад, к опушке леса.

Наташе ничего не оставалось, как послушно последовать за ней. Виктория опустилась на траву под кустом шиповника, положила увесистый том на колени, ничуть не заботясь о том, что местами обгоревший переплёт оставляет на светлой юбке грязные пятна, и начала одну за другой перелистывать пожелтевшие от времени и жары пожара страницы, сплошь исписанные мелким почерком и обрамлённые затейливыми орнаментами.

- Что здесь написано? – тихо спросила Наталья, осторожно заглядывая в книгу через плечо кузины.

- Много чего… - тихо ответила Вика, бережно проводя ладонью по странице. – Какие-то рецепты, заговоры, сонник, толкование карт…

- И что ты будешь с ней делать? – насторожилась княжна Растопчина.

- Как это что? Заберу домой, конечно! – ответила Виктория, поднимаясь с земли.

- Ты с ума сошла! – вскочила на ноги Наташа. – Это же ведьмина книга! Хочешь навлечь на себя и всю семью проклятие?

- А я не боюсь, - пожала плечами младшая княжна. – Я  не верю во все эти сказки.

   Вернувшись домой, девочка тут же поднялась к себе, намочила батистовый платочек в кувшине с водой для умывания и принялась стирать следы пожара с кожаного переплёта. Белый платок вскоре стал совсем серым, но зато книга преобразилась. Медные застёжки и виньетки на обложке засверкали пуще прежнего. Не удержалась от соблазна и вновь принялась перелистывать страницу за страницей, пытаясь вникнуть в сложный смысл фраз. Быть может, несколько странное занятие для семилетней девочки, но Вика чуть ли не с пелёнок была развита не по годам, интересовалась абсолютно всем и, наверное, уже тогда знала гораздо больше, чем её старшие сёстры Татьяна и Анастасия, не говоря уже о братьях, так и стремившихся изобрести новый способ сбежать с урока.

    Именно за этим занятием и застала её мать, заглянувшая в комнату дочери.

- Викуля, что это у тебя? – спросила она, приближаясь к столу.

- Так, мама… Ничего… - ответила девочка, захлопывая книгу.

- Боже мой… - прошептала побледневшая вдруг Светлана. – Это она, та самая книга… Где ты нашла её, дочка?

- На пожарище в лесу, - ответила Вика, с изумлением глядя на мать. – Мама, а ты знаешь, что это за книга?

- Да, девочка моя, - кивнула Света, стирая набежавшие вдруг на глаза слёзы. – Эту самую книгу писала для меня моя бабушка.

- А Глаша сказала, что в той избушке ведьма жила, - поспешила поделиться своими знаниями с мамой девочка.

- Многие считали её ведьмой, Вика, очень многие, - тихо сказала Светлана. – Но для меня она всегда была самой доброй, самой ласковой… Моей любимой бабулей… - вздохнула она.

- Мама, эта книга твоя, возьми её, - пододвинула девочка книгу к матери.

- Нет, Вика, нет, - покачала головой Светлана. – Раз ты нашла её, то она твоя. Я думаю, бабушка была бы рада, что её труд попал к тебе. Сбереги эту книгу, она не раз поможет тебе…

   И теперь эту самую книгу Виктория бережно положила на ковёр, перевернув несколько листов, нашла нужную страницу и взяла в руки карты…  

 

 

Глава 7. Погадай-ка мне, цыганка.

 

   Тишина воцарилась в комнате, казалось, даже можно было, если хорошенько прислушаться, услышать стук собственного сердца. По крайней мере, именно так и казалось Наташе, которая, чуть дыша, следила за тем, как Виктория одну за другой раскрывает разложенные затейливой фигурой карты. Она смотрела, а сердце замирало в мучительном ожидании – а вдруг… а вдруг карты скажут, что ей с Владимиром судьба быть вместе, вдруг скажут, что их судьбы крепко связаны где-то там, на небесах, вдруг, несмотря ни на что, они будут счастливы…

   А Вика, между тем, перевернула последнюю карту и задумалась, глядя на расклад.

- Ну, что там? – улыбнулся Владимир.

- Да я вот смотрю и удивляюсь… - протянула девушка. – Такая судьба странная… То ли я что-то понимаю не так, то ли действительно так выходит…

- Ой, Вика, да брось ты, - махнул он рукой. – Всё равно это бред.

- Не говори так! – встрепенулась Наташа. – Всё, что Вике карты говорят, всегда сбывается. Я уже столько раз убеждалась!

- Ну, если так… - протянул Корф. – Ну что ж, послушаем и проверим. Хотя, на мой взгляд, все эти гадания – только пустая трата времени и сил. Картам можно найти гораздо лучшее применение. Преферанс, например…

- Ну, если ты так думаешь… - сверкнула карими глазищами Виктория, - …то я могу вообще тебе не гадать! И вообще могу с тобой больше не общаться!

- Вика, Вика, ты чего? – обезоруживающе улыбнулся Володя. – Я же так просто сказал. Хватит! Прекрати дуться!

- Ладно, уговорил, - кивнула она. – Ну что ж, тогда слушай. Значит, так… Было в жизни твоей много радостей и удовольствий, много женщин было вокруг тебя, они дарили тебе свою любовь, но твоё сердце оставалось холодным. Большие деньги к тебе в руки сами плывут, удача постоянно тебя находит, что ни пожелаешь  - всё сбудется. Но так будет не всегда.  Ты судьбу свою сам ногами топчешь, с людьми нужными не считаешься… И есть в жизни твоей девушка, которая любит тебя больше жизни, больше себя самой, но ты на неё внимания не обращаешь. Но это лишь пока. Придёт время – и всё изменится, она войдёт в твою жизнь, окружит тебя заботой и любовью. И этот день станет самым ужасным днём в её жизни, потому что другая в сердце твоём и в мыслях. Она совсем рядом, но, в то же время, так далека. Это удивительная девушка, очень сильная натура. Неудивительно, что тебя влечёт  к ней. Какое-то время она будет рядом, но потом дорожки ваши разойдутся, у каждого из вас будет своя жизнь, своё счастье. Но судьбы ваши неразрывно связаны, может, и хотели бы вы разорвать эту нить, но не сможете. Ваши пути всё равно пересекутся, пересекутся, чтобы больше не разлучаться…

   Вика закончила говорить и с трудом перевела дух. Почему сейчас она говорила всё это, почему? Да, некоторое она действительно прочитала в картах, но остальное… Откуда? Да, конечно, бывало, что, гадая Наташе, Варе или ещё кому-то, она начинала что-то додумывать, что-то добавлять от себя, догадываясь об их сокровенных мечтах и желаниях, но сейчас… Сейчас словно кто-то незримый заставлял её произносить эти слова, словно бы она читала их в раскрытой Книге Судеб…

   Наталья с изумление глядела на побледневшую вдруг кузину и на карты, разноцветным веером рассыпанные у её ног, смотрела, и сердце её наполнялось смешанным чувством радости и печали. Радости от того, что она, кажется, узнала себя в этом странном пророчестве, поняла, что рано или поздно, несмотря ни на что, их жизненные пути всё равно пересекутся, надо лишь подождать. Подождать – и быть вместе, теперь уже навсегда… А вот печаль… Наташа и сам не понимала, откуда ей тут взяться, но отчего-то сердце всё равно замирало, ёжилось от холода, сжималось в комок. А почему? Почему?.. На этот вопрос карты так и не дали ответа, больше спрашивать было не у кого, а сама разобраться в своих запутанных чувствах и ощущениях княжна Растопчина пока не могла.

   Владимир же, подперев голову руками, застыл на диване и не сводил пристального взгляда с растерянной Виктории, выводящей пальчиком на ковре какие-то ей одной ведомые письмена… Что это было? Что, скажите пожалуйста, происходило в этой комнате всего несколько мгновений назад? Фокус, розыгрыш? Да нет, не похоже… Ну хорошо, про карты, выпивку, женщин и прочие развлечения Вика запросто могла узнать – слухи и сплетни о молодом бароне Корфе ползли по всем гостиным и светским салонам, да и он сам неоднократно хвастался своими успехами перед Даниилом, нисколько не беспокоясь о том, что Вика находится в комнате. Конечно, самые пикантные подробности он сообщал шёпотом, но это делалось лишь для вида, поскольку Володя уже не раз имел возможность убедиться в том, что слух у Даниной сестрички превосходный. Она могла услышать даже то, что происходит в противоположном конце садовой аллеи, было бы желание … Но откуда эта малышка могла узнать про девушку, завладевшую всеми его мыслями и прочно занявшую уголок в его сердце? Ведь об этом он никому не говорил, ни одной живой душе. Во-первых, потому, что сам ещё не до конца разобрался в своих чувствах, а по правде говоря, и не хотел разбираться, опасаясь, что результат не придётся ему по душе. А во-вторых, всё это нарушило бы столь притягательную репутацию покорителя женских сердец, придающую ещё больше привлекательности и загадочности и без того не обиженному природой Владимиру Корфу. Девушки и молодые женщины слетались к нему, как пчёлы на мёд, лелея столь соблазнительную мысль завлечь красавца-барона в свои сети, охмурить, обворожить, заставить на коленях просить руки. Но Владимир лишь смеялся над ними. Уж он-то умел обернуть дело так, что это они, коварные охотницы, чуть ли не на коленях молили его о любви… Легко представить, как они, все эти светские львицы, которых он, словно бы играючи, отверг, будут злорадствовать, когда узнают, что барон пал, повержен, что его сердце захватила в плен одна юная девушка… И ещё больше бы они удивились, если бы узнали, что эта девушка не кто иная, как…

- Ну, Володя, что же ты молчишь? – воскликнула уже совершенно пришедшая в себя Виктория. – Как тебе моё гадание?

- Удивила ты меня, удивила, нечего сказать… - задумчиво ответил он. – И откуда ты только всё это узнала, Победа Андреевна?

- Я же тебя просила – не называй меня так! – воскликнула, с трудом сдерживая смех, всё ещё сидящая на полу Вика, и со всего размаха стукнула Владимира по коленке. – Тоже мне, Властелин Мира нашёлся…

- Ну я же не обижаюсь на Властелина, не обижайся и ты на Победу, - обезоруживающе улыбнулся Корф.

- Что-то я уже ничего не понимаю… - подала голос Наталья. – Властелин, Победа… Откуда вы это всё взяли?

- Ну как же, Наташенька? – улыбнулась Виктория. – Владимир – владеющий миром. А от владеющего и до властелина недалеко.

- А Виктория так и переводится – победа, - добавил Владимир.

- Странные вы какие… оба, - покачала головой девушка.

- Значит, удивила, да? – переспросила, возвращаясь к прежней теме, Виктория. – И чем же? Что, скажешь, неправду я сказала? Хочешь сказать, что мало женщин вокруг тебя вьётся? А ты и рад стараться!

- Не кажется ли Вам, юная леди, что Вы ведёте неподобающие разговоры? – нахмурился Корф. 

- Да брось ты, Володя, - махнула она рукой. – Тут все свои. И мы прекрасно знаем про все твои похождения. Ты, может быть, и не знаешь, но каждая девушка, побывавшая в твоей постели, тут же спешит на следующий же день похвастаться этой своей, как она думает, победой. Наивные! Они и не подозревают, что никакие они не победительницы, а всего лишь несчастные жертвы. Но хотя это как посмотреть… Потому что ни одна ещё не жаловалась, напротив, каждая готова кричать на всех перекрёстках, какой ты великолепный любовник!

- Виктория, прекрати! – воскликнула до корней волос покрасневшая Наталья. – Я не могу это слушать…

- Но это правда, Наташенька! – улыбнулась Вика. – Я же ничего не выдумываю, говорю чистую правду. Ведь так, Владимир?

- Не знаю… - глухо ответил он. – Я таких разговоров не слышал.

- Ну оно и понятно! Всё это за спиной твоей творится! – хмыкнула Вика.

- А мне вот интересно, где ты всего этого наслушалась. Мала ещё такие разговоры вести! – нахмурился Корф.

- Между прочим, Володенька, мне уже шестнадцать, если ты забыл, - Виктория уже начинала злиться. – Я уже вполне взрослая барышня. А чтобы услышать всё о тебе, милый мой, вовсе не обязательно устраивать допрос с пристрастием. Достаточно просто на любом вечере зайти в комнату, где девушки приводят себя в порядок. Там и не такое услышишь, причём во всех подробностях. Между прочим, только вчера, на балу у нас дома, я услышала увлекательнейший рассказ Изольды Румянцевой о том, что происходило во время недавнего бала у Бестужевых в одной из задних комнат…

- Она что же, это разболтала? – стукнул кулаком по столу Владимир.

- Ну конечно, - Виктория расплылась в улыбке. – Да не переживай ты, она была в таком восторге… Думаю, не будет против следующего раза.

- Следующего раза не будет, - мрачно ответил Владимир. – У меня нет привычки наступать второй раз на одни и те же грабли. Особенно такие болтливые… - со смехом закончил он фразу.

- Ну конечно, зачем тебе бедняжка Изольда? – Вика вскочила на ноги и нервно заходила из угла в угол. – У тебя же на примете всегда есть с полдюжины красоток, только и ждущих возможности упасть в твои объятия. Сколько их было за последний месяц? Десять, двадцать? Или больше?

- Что-то около того… - ответил Владимир, окончательно выбитый из колеи поведением девушки.       

 - Что-то около того… - передразнила его Виктория. – Ты даже количества их не помнишь, что уж говорить об именах!

- Нет, имена-то я как раз помню, - улыбнулся Владимир.

- Помнишь? – Вика перестала мельтешить по комнате и остановилась напротив кузена. – А вот это удивительно! У них у всех такие имена, что язык сломаешь, не то что запомнишь! Изольда, Луиза, Брунгильда, Карменсита, Матильда… - начала перечислять она, загибая пальчики. – Или ещё вот эта, с которой ты встречался целую неделю, ну, ещё такая низенькая кудрявая брюнетка…

- Мелисанда… - с блаженной улыбкой протянул Владимир.

- Вот-вот, я и говорю… Мелисанда… Просто палисадник какой-то! – фыркнула девушка, а потом вдруг посерьёзнела и, глядя прямо в глаза молодому человеку, тихо спросила. – Володя, скажи мне, ты их коллекционируешь, да?

   Владимир лишь рассмеялся. И действительно – что он мог на это сказать? Малышка попала в самую точку, назвала вещи своими именами.

- Да, Викуля, ты права, - ответил, наконец, он. – Мне действительно нравятся девушки с редкими именами. Между прочим, Виктория – тоже имя редкое… - вдруг добавил он.

Теперь уже пришёл черёд Виктории смеяться.

- Тоже мне, редкое! – ответила она. – Прямо такое редкое, как у этой твоей Мелисанды! Да за примером далеко ходить не надо. Вон у Наташи нашей тётка, что в Индии теперь живёт, тоже Виктория. Подожди, а к чему это ты клонишь? – вдруг спросила девушка, глядя прямо в столь манящую глубину синих глаз барона, но Владимир не успел ответить, потому что в комнату вошли только что вернувшиеся из двора Александр и Даниил.

    - Здравствуй, Володя! Ну что, не измучила тут тебя моя сестричка? – спросил Даня, одной рукой обнимая повисшую у него на шее Вику, а другую протягивая другу.

- Нет, ну что ты, - ответил Корф. – Мы с Викторией Андреевной прекрасно провели время. Мы просто с полуслова понимаем друг друга. Не так ли, Натали? – он дождался растерянного кивка девушки, всё ещё до конца не пришедшей в себя от всего происходящего на её глазах, а потом спросил: - А вы-то как, добры молодцы, съездили?

- О, просто отлично, - ответил Даниил. – Знаешь, я там встретил такую девушку…

- Так-так-так, а с этого места поподробней!  - улыбнулся Владимир, указывая молодым людям на кресла и пододвигая к себе коньяк и бокалы.

- Ну вот, опять начинается… Эти извечные разговоры об одном и том же… - вздохнула Вика и принялась собирать разбросанные по ковру карты.

- Виктория, а твоего мнения, между прочим, никто не спрашивал, - сделал ей замечание Даниил, принимая из рук Владимира бокал. – Так вот, встретил я сегодня удивительную девушку. Такой красавицы отродясь не видал! Так и сияет, аж глаза слепит!

- Что, неужели так уж хороша? – недоверчиво спросил Корф. – А ты, Сашка, что молчишь? Что о ней скажешь?

- Не знаю, ничего особенного в ней нет, - рассеянно ответил Александр, наблюдая за грациозными движениями Виктории, продолжающей, сидя на полу, собирать карты.

- Да где ж, Саша, глаза твои были? – обиделся Даня. – Как ты красоту-то такую не разглядел?  А голос, голос-то какой… Аж за душу берёт! Между прочим, Вареньки подруга.

- Вот как! – приподнял бровь Владимир. – Раз Вареньки… А как хоть звать-то подругу эту?

- Вероника…  - мечтательно ответил Даниил.

- Вероника? – переспросил Владимир. – Интересно, очень интересно было бы на неё посмотреть…

- Эй, Корф, ты чего удумал? – вскричал Даниил. – И думать не смей!

- Да не переживай ты так, Данечка, - подала вдруг голос Виктория. – У него Вероника уже была.

- Это она о чём? – спросил Саша.

- Да не слушай ты её, - отмахнулся Даня. – У сестрицы моей больно длинный язычок, надо бы ей его укоротить.

- Ну, в некоторых делах это только плюс… - уже откровенно потешался над ситуацией Владимир.

- И это в каких же? – грозно спросила Виктория, вставая на ноги и упирая кулачки в бока.

- Мала ещё, подрастёшь – поймёшь, - бросил на неё недовольный взгляд Даня, а потом обернулся к Владимиру. – А ты, приятель, следи, что говоришь. Тут, между прочим, дети…

- Это кто ещё дети? – теперь Вика накинулась уже на брата.

- Тише, тише, Виктория, успокойся! Все успокойтесь! – поднял руку Корф. – Послушайте лучше меня. Предлагаю всем завтра отправиться на пикник на весь день.

- Ой, как здорово! Конечно! – Вика от радости запрыгала и захлопала в ладоши.

- Что ж, отличная идея. С удовольствием проведу день на лоне природы, - ответил Александр.

- А вот я не поеду, - сказал Даниил. – Я лучше к Варе в Зимний съезжу, мне поговорить с ней надо.

- Ну-ну, - ухмыльнулся Владимир. – Поговорить с Варей он хочет! Иди уж, Ромео…

- Ну что ж, тогда едем, да? – в нетерпении воскликнула Вика. – Наташа, ты остаёшься ночевать у меня, это дело решённое.

- Тихо, Вика, не торопись, - улыбнулся Володя. – Какая же ты нетерпеливая! Значит, завтра ровно в восемь я заезжаю за вами. Будьте готовы. По рукам? – спросил он, протягивая руку.

- По рукам! - воскликнула Виктория и звонко хлопнула ладошкой о его ладонь…

 

 

Глава 8. Разговоры по душам.

 

   Столь неожиданно сделанное Владимиром предложение надолго лишило покоя и без того не отличающийся тишиной и спокойствием дом. Молодой Корф уже давно уехал к себе, в фамильный особняк на набережной Фонтанки, в сотый раз наказав никому не проспать и быть готовыми ровно к восьми, а лучше за пять минут до назначенного часа, а в доме Репниных всё никак не могли упокоиться. И правда – столько всего нужно было сделать! И послать слугу к Растопчиным на Петроградскую сказать, что княжна Натали ещё на день останется погостить, попросить кухарку Лукерью собрать снеди на целый день, решить, что же, всё-таки, надеть и, наконец, получить дозволение родителей. Последнее, пожалуй, было самым лёгким из всего перечисленного. Достаточно было лишь дождаться того момента, когда Андрей Михайлович Репнин, чуть прихрамывая, пройдёт в кабинет, чтобы отдохнуть после ужина, а там как маленькой забраться к нему на колени и, называя его папулечкой, душкой и другими ласковыми словами, попросить отпустить её за город. И Андрей, всегда строгий к сыну и в былые времена настороженно относящийся ко всем предприятиям Анастасии, конечно же не смог отказать любимой младшенькой дочери, за что тут же был вознаграждён звонким поцелуем. Светлану Владимировну тоже не пришлось долго уговаривать. Едва она услышала, что с ними едет Наташа, как тут же дала согласие.

- Ты бы, Вика, побольше с Натальей общалась. Глядишь, и на пользу бы тебе это пошло. Она – девушка тихая, скромная… Не то что ты. И в кого вы с сестрой только такими уродились? – покачала головой Светлана.

- В себя любимых! – рассмеялась Вика, а потом добавила. – Неужто, мамочка, не догадываешься? В дедушку!

- И в бабушку Лизу! – тоже рассмеялась Света. – И, скажу тебе честно, я тоже не такая уж скромная да примерная была…

- Ну вот видишь! – подмигнула матери дочь и вприпрыжку выбежала из комнаты.

   А утро тоже было заполошным. Виктория,  вставшая чуть свет, чтобы покормить лошадей, потом так и не ложилась, всё сидела с Лукерьей на кухне, помогала ей стряпать пирожки, которые предстояло взять с собой, и просто болтала обо всём на свете. Так уж сложилось, что кухня и конюшня были её самыми любимыми местами в доме, здесь она могла пропадать часами.

   Когда стрелки ходиков подползли к семи, девушка поднялась со скамьи и, отряхнув руки от муки, отправилась будить кузину. Это оказалось делом не из лёгких, потому что Наташа опять до полночи, судя по сгоревшей больше, чем наполовину, свече, читала какой-то французский роман, а теперь ни за что не хотела просыпаться. Что у тут говорить, Виктория, истинная дочь своей матери, тоже была готова коротать ночь с книгой в руках, но, тем не менее, всегда с рассветом была уже на ногах. Конечно, потом она могла снова улечься в постель и проспать часов до десяти, как обычно и поступала, но это скорее от скуки, чем от усталости или лени. К тому же, Виктория не разделяла страсти Наташи к этим сентиментальным французским романчикам, она предпочитала чтение посерьёзней. Шекспир, Гёте, Байрон, Шиллер были её самыми верными друзьями, дня не проходило, чтобы томик одного из этих авторов не оказывался в её руках. Добудившись, наконец, Наташу и отправив её завтракать, Вика пошла будить Александра. Граф только-только проснулся и, одев брюки, потягивался, разминая затёкшие за ночь мышцы, когда раздался отрывистый стук. Не успел Саша произнести и слова, как дверь распахнулась, и на пороге возникла Виктория.

- Ой! Прости! – воскликнула девушка, но с места не сдвинулась.

Саша смотрел на неё, и не переставал удивляться. Хоть бы засмущалась, что ли, чертовка! Ан нет, стоит как ни в чём не бывало, и во все глаза глядит на его обнажённую грудь. 

   Никто не смог бы сказать, сколько длился этот молчаливый поединок. Александр не выдержал первым. Бросив на Вику обжигающий взгляд, он схватил небрежно брошенную на кровать рубашку и накинул её на себя.

- Прости… - снова повторила Вика. – Я пришла разбудить тебя, но вижу, что ты уже проснулся, - и, взметнув пышную юбку, она выбежала из комнаты.

- Нет, ты всё-таки удивительная девушка, Виктория… - пробормотал Саша, застёгивая пуговицы.

   Как и обещал Владимир, ровно в восемь его коляска остановилась у крыльца особняка Репниных, а сам он быстрым шагом вошёл в дом.

- Доброе утро! А мы уже готовы! – воскликнула выбежавшая ему навстречу Виктория, таща за собой за руку Наташу.

- Здравствуйте, барышни, - отвесил им поклон Владимир. – Собрались? Молодцы! Тогда прошу в экипаж. А я пока схожу Саше помогу вещи вынести. Вы же, красавицы, как всегда, наверно, всего на неделю набрали?

- Ну конечно, как же иначе? – развела руками Вика и, расхохотавшись, выбежала на крыльцо.

   Тут, как назло, развязалась ленточка на её башмачке, и пока она, поставив ногу на порог, завязывала узел, Наташа сбежала по ступенькам и подошла к коляске. В следующее мгновение по двору разнёсся её истошный крик. Виктория вскинула голову и обомлела. Прямо к Наташе направлялся появившийся из-за коляски рычащий и скалящий зубы огромный датский дог. Вика, не раздумывая ни секундочки, бросилась к кузине, оттолкнула её и оказалась между ней и собакой.

- Гром… Гром… Громушка, хороший мой, успокойся… - повторяла девушка, осторожно протягивая руку и касаясь головы животного.

И произошло чудо – смолк грозный рык, перестали обнажаться белоснежные клыки, острые, как бритва… Гром довольно заворчал, ткнулся мокрым носом в гладившую его ладошку, а потом вдруг резко поднялся, положил передние лапы Вике на плечи и принялся облизывать её щёки.

- Гром, Гром… Хватит… –смеялась она.

- Гром, нельзя! – раздался грозный окрик с крыльца, и присмиревший пёс, поджав хвост, снова скрылся за коляской.

- Володя, ну зачем ты так? – надула губки Виктория, когда Владимир приблизился к ней. – Мы с Громушкой так любим друг друга, а ты нас разлучаешь…

- Любите, значит? – улыбнулся Владимир. – А ведь говорят, что собаки на хозяев обычно похожи…

- К чему бы это? – невинно осведомилась Виктория, но ответа на заданный, пусть и в шутку, вопрос так и не получила – Наташа, уже оправившаяся от испуга, подошла к ним, и Владимир замолчал, делая вид, что занят упряжью коня. Через пару мгновений Александр присоединился к молодым людям, все сели в экипаж, Владимир взял в руки вожжи и хлыст, и коляска покатила по улицам Петербурга.

   Два с лишним часа пути пролетели незаметно, словно один миг. Четвёрка молодых людей всю дорогу смеялась и шутила, и от этого время, казалось, ускоряло свой бег. Не успели оглянуться, как миновали «Трёх ведьм», знаменитый водопой для лошадей на старой Царскосельской дороге, поднялись на гребень холма, оставили по правую руку Египетские ворота, отмечающие начало Царского села…

- Теперь уже недалеко, - сказал Владимир, заставляя лошадей свернуть на какую-то узкую дорожку, полого спускающуюся вниз к змейкой вьющейся далеко внизу речке.

- Боже мой, какая красота! – воскликнули хором Вика и Наташа, когда коляска наконец-то остановилась на обочине дорожки, огибающей изумрудно-зелёный луг.

- Что это за речка? – спросил Александр, спрыгивая на землю и помогая спуститься Наташе.

- Это – река Славянка, - Владимир произнёс это с таким пафосом, словно эта речушка принадлежала ему одному. – Между прочим, тут совсем недалеко начинаются земли, подаренные императору Павлу его царственной бабушкой.

- Ой как интересно! – воскликнула Вика, спрыгивая на землю, совершенно не замечая протянутой ей руки Владимира.

- Да, очень…  - недовольно ответил молодой человек, убирая руку. – Ну что, Саша, пойдём за дровами, а девочки пока корзинки распакуют?

   Граф кивнул, и молодые люди отправились прочь, вскоре скрывшись в густых зарослях кустарника. К большой радости Наташи, Гром ушёл с ними. Даже несмотря на присутствие Владимира и Виктории, ей всё же было не по себе в компании этого животного, которое в мыслях она именовала не иначе, как «чудовище», «образина» и «чучело болотное», а пёс, видимо чувствуя это, целиком и полностью разделял её неприязнь…

   Вздохнув с облегчением, Натали принялась помогать Виктории. Девушки расстелили на траве белоснежную льняную скатерть, придавив её по углам найденными на берегу небольшими гладкими камушками, достали из корзинки ароматный хлеб, варёные яйца, ветчину, сыр, пирожки, блинчики… А с самого дна, к своему величайшему удивлению, извлекли неизвестно как очутившиеся там бутылки красного вина и шампанского.    

- Счастливая ты, Викуля, счастливая… - устремив взгляд на противоположный берег реки, проговорила Наталья.

- Это ещё почему? – удивилась девушка.

- Да потому, что у тебя от кавалеров отбоя нет, все к твоим ногам падают. Стоит лишь только тебе в комнату зайти, как все люди молодые чуть ли шеи себе не сворачивают, лишь бы взгляд твой поймать.

- Ох, Наташа, Наташа… - покачала Вика головой. – Разве это счастье? Это беда моя. Шагу нельзя спокойно ступить, везде за тобой толпы ходят. И всем чего-то надо…

- Не знаю, мне кажется, что это чудесно. Всегда быть в центре внимания, всегда ловить на себе восторженные взгляды… Всё бы, кажется, за это отдала! – воскликнула Наташа. – А на меня никто внимания не обращает. Ну что, что во мне не так? Скажи мне! Что есть такого в тебе, чего нет во мне? Взять хотя бы Александра. Какими глазами он смотрит на тебя? И не он один! А на меня никто в жизни так не смотрел…

- Не знаю, Наташенька… - тихо ответила Виктория. – Сама бы на этот вопрос найти ответ хотела… А самое главное, что я совершенно не стремлюсь быть в центре внимания.

- У тебя дар – притягивать к себе мужчин, они летят к тебе, словно мотыльки к пламени свечи, - задумчиво произнесла Наташа, рассматривая свою перекинутую через плечо тщательно, волосок к волоску, заплетённую косу.

А Вика пристально смотрела на кузину и не понимала, что с ней происходит. Она ещё никогда не видела Наташу такой… Такой напряжённой, такой холодной, такой чужой. Что было тому причиной? Обида, ревность, а может зависть?.. Но Вика прогнала от себя эти мысли. Нет, Наташа не такая, она совсем другая – добрая, мягкая, нежная…  Порой Виктория воспринимала её как младшую сестрёнку, требующую постоянной опеки и надзора, хотя сама была на полтора года младше… А порой, вот как сейчас, например, Наталья её удивляла, а порой и пугала. Было в ней что-то такое, что заставляло юную княжну порою вздрагивать и поёживаться, точно от порывов ледяного ветра…

- А знаешь, что я тебе скажу, Натали, - вдруг прервала затянувшееся было молчание Вика. – Я готова поспорить на что угодно, что если бы к тебе молодые люди стали слетаться со всех сторон, ты бы через три дня не знала, куда от них деться и была бы рада на край света убежать, лишь бы от них подальше. Скажи, ну зачем тебе дюжина воздыхателей?

- Дюжина-то, может, и ни к чему… - задумчиво протянула Натали. – Мне бы только его одного у своих ног увидеть…

- Кого?!! – тут же спросила заинтригованная Вика.

- Никого, - поспешно ответила та, пряча глаза. – Что ж мы с тобой, Викуля, сидим, разговариваем, время зря тратим? Скоро Владимир с Александром вернутся, а у нас ещё ничего не готово.

- Ну что ж, за дело, - послушно ответила Виктория и принялась нарезать ветчину тонкими ломтиками, бросая изредка быстрые взгляды исподлобья на отчего-то покрасневшую Наталью…

   А молодые люди углубились в росший неподалёку лес, собирая сухие ветки и коряги для костра.

- Ну что, Саша, и как тебе в Петербурге? Нравится? – между делом спросил Владимир.

- Тут не может не нравиться, - ответил тот.

- Ну, он понравится тебе ещё больше, когда ты узнаешь, какие развлечения тут можно для себя найти, - подмигнул Корф.

- Володя, ты только не обижайся, но я сюда не развлекаться приехал. У меня дел невпроворот.

-   Да брось ты, Саш! – рассмеялся Владимир. – Дела – это, конечно, очень хорошо, но и отдыхать ведь тоже надо. Я очень удивлюсь, если по крайней мере половина здешних красоток не начнёт вздыхать по тебе.

- А кузина твоя – просто красавица, - вдруг тихо сказал Саша, меняя тему разговора.

- Кузина? – Владимир непонимающе посмотрел на него, а потом спросил с наигранной весёлостью. – Это Победа что ли?

- Какая ещё победа? Я о Виктории говорил, - сказал Александр.

- Ну, я и говорю – о Победе, - начал объяснять Корф. – Виктория-то что означает? Победа. Да, красива девчонка, ничего не скажешь. Но сущая бестия. Ей палец в рот не клади – всю руку откусит. Так что вот мой тебе совет – держись от неё подальше!

   Если бы в этот самый момент Александр не наклонился за очередной веткой, а посмотрел бы прямо в лицо Владимиру, он был бы поражён, увидев, как в глубине глаз барона Корфа зажёгся какой-то недобрый огонёк. И, может быть, он бы и догадался, что это – не что иное, как пламя ревности…    

 

 

 

Глава 9. Дурманом сладким веяло…

 

   Две хозяюшки только-только успели закончить приготовления, только-только красиво разложили еду на предусмотрительно захваченных из дома тарелках, как вдруг высокая трава на лугу зашумела, раздался топот, шумное дыхание, и тут же из зарослей выскочил огромный дог и стал принюхиваться, осторожно продвигаясь всё ближе к «столу», косясь одним глазом на девушек. Наташа отдвинулась от собаки подальше, с трудом сдерживаясь, чтобы не завизжать от ужаса. А Виктория решительно схватила его за ошейник.

- Гром, нельзя! – приказала она. – Лежать!

И, удивительное дело, этот чёрный дьявол послушался хрупкую девушку и улёгся на траву, положив голову ей на колени.

- Значит, мальчики скоро вернутся, - сказала Виктория, проводя пальцами Грому за ушами. 

И она была права. Всего через пару минут Владимир и Александр опустились на траву рядом с девушками.

- Опять собаку мою балуешь, да? – с притворной суровостью спросил Корф.

- Ему же тоже ласки хочется! – улыбнулась Вика, а потом пристально посмотрела на молодого человека. – Володя, а почему у тебя волосы мокрые? Ты что, купался?

- Нет, меня Гром в речку уронил, - рассмеялся Владимир.

- Ну да, конечно, - хмыкнула Виктория. – Так я и поверила! Ты с ума сошёл, да? Вода-то сейчас холодная! Ещё простынешь…

- Ой, тоже мне, мамочка нашлась! – продолжал веселиться Владимир. – Успокойся, Викуля, я уже большой мальчик, сам разберусь.

- Ну смотри… Только потом не говори, что я тебя не предупреждала! – гордо вскинув подбородок, изрекла Виктория.

- Ну хватит тебе дуться! – улыбнулся Володя. – На вот, держи, - и с этими словами он протянул ей нежно-жёлтую водяную лилию.

- Спасибо… - тихо ответила девушка, украдкой бросив на молодого человека взгляд из-под длинных-предлинных ресниц, взяла хрупкий цветок из его рук и прикрепила его волосам.

- Красиво, да? – задорно улыбаясь, повернулась она к Наталье.

- Да, очень… - рассеянно ответила та.

- Ну и что ж мы сидим-то? Саша, давай костёр разжигать да мясо жарить, - распорядился Владимир, и они принялись за работу.

   Дело спорилось на славу. Не успели девушки как следует проголодаться на свежем воздухе, как блюдо с ароматным жареным мясом уже было водружено на импровизированный стол, мужчины откупорили бутылки, и пиршество началось. Правду говорят знающие люди – аппетит приходит во время еды. Не успели оглянуться, как все запасы провианта были уничтожены, лишь только Гром продолжал аппетитно хрустеть доставшейся ему огромной костью.

- И кто же это говорил, что мы взяли слишком много еды, а? – весело спросила Виктория, легонько щёлкнув Владимира, рядом с которым сидела, по носу.

А он поймал её ручку, сплёл свои пальцы с её и неожиданно тихо спросил:

- Вика, может быть, сходим прогуляться?

- Ну пойдём, - с готовностью отозвалась девушка, поднимаясь и оправляя нежно-розовые оборки на юбке, а потом, словно бы вспомнив, обернулась к Наталье с Александром. – Простите нас, пожалуйста. Мы ненадолго.

   Молодые люди шли по узенькой тропинке, змейкой вьющейся вдоль берега речки среди высокой травы, неизвестно как успевшей к концу мая вырасти чуть ли не по пояс. Видимо, причиной тому были частые дожди да ранняя весна, вот лето и торопилось раньше времени вступить в свои права… Владимир медленно шагал по тропинке, жуя сорванную тут же травинку, впереди радостно носился по зарослям Гром, вспугивая то стайку крошечных пичужек, то несколько ярких бабочек… А Виктория, сначала чинно вышагивавшая под руку с кузеном, теперь бежала чуть впереди него вприпрыжку, напевая какой-то одной ей ведомый  мотивчик, и то и дело бросалась в самую середину зарослей, каждый раз возвращаясь оттуда с новыми диковинными полевыми цветками, из которых прямо на бегу плела венок.

   Владимир с улыбкой смотрел на неё. Какая же она, всё-таки, удивительная! Такая непохожая на всех тех девушек, с которыми он общался изо дня в день. Конечно, и среди них порой попадались прелюбопытнейшие экземпляры, но чтоб такие… Вика действительно была ни на кого не похожа, она была… Владимир даже остановился, когда эта мысль пришла ему в голову. Как же он не подумал об этом раньше? А ведь Виктория и действительно само совершенство, просто идеал! Самоуверенная, смелая, напористая, и, в то же время, добрая, нежная, ласковая… Не самовлюблённая ледяная красавица, как Анастасия, её старшая сестрица, идущая напролом, не считаясь с чувствами других… Не наивная кукла, как кузина Натали, которую вокруг пальца обвести и убедить в чём-то проще простого… А удивительное сочетание этих двух, казалось бы, абсолютно несовместимых сторон. Казалось, в ней мирно сосуществовали январская стужа и июльский зной, прохладная вода и обжигающее пламя, белокрылый ангел и усмехающийся чертёнок. Она была такая разная… И она была совершенна. Совершенна как внутри, так и снаружи. Янтарные глаза полыхают каким-то неземным огнём, лёгкий румянец заливает щёки, пушистые золотисто-русые прядки волос спускаются на белую шею и покатые плечи… А если…

- Вика, постой! – окликнул её Владимир.

Девушка остановилась и, забавно склонив голову набок, посмотрела на него. А Володя решительно развязал розовую атласную ленточку, плотно стягивающую пышные пряди, удерживающую их в аккуратном пучке. Почувствовав свободу, локоны тут же развернулись во всю длину и пушистым водопадом упали на спину и грудь девушки, окутав её до самой талии, словно золотой плащ... Самыми кончиками пальцев Владимир провёл вдоль нежной щёчки, на какую-то долю секунды задержав большой палец у уголка рта девушки, а потом решительно приподнял её лицо за подбородок…

- Никогда, Вика, никогда не смей прятать эту красоту… - наклонившись к ней, прошептал он, для пущей убедительности поднося другой рукой прямо к широко распахнутым бездонным глазам золотисто-русую прядь. – Никогда, слышишь?

   Девушка несколько долгих, как вечность, мгновений не отрываясь смотрела в его глаза, нервно проводя язычком по губам, а потом вдруг звонко рассмеялась и, нахлобучив Володе на голову только что сплетённый венок, убежала, скрывшись за поворотом тропинки, вьющейся уже среди деревьев небольшой рощицы. Корф лишь вздохнул и направился за ней следом, рассеянно срывая росшие вдоль дороги цветы. Уж чего-чего, а такой реакции на свои слова и поступки он никак не ожидал… Что ни говори, другие женщины реагировали на него совсем иначе, а эта… Эта особенная во всех отношениях! Другие женщины… Ну конечно, вот в чём дело! Те, другие, были искушёнными светскими львицами или много уже чего перевидавшими актрисами и танцовщицами, а Вика… Вика была маленькой девочкой, наивным ребёнком, на самом дне души которой спит зачарованным сном настоящая девушка. Её надо лишь разбудить, надо разбудить…

    Поглощённый в свои мысли, Корф шагал всё дальше и дальше, и сам не заметил, как миновал рощицу и вышел на залитую солнцем поляну.

- Володя, иди сюда! – вдруг услышал он нежный голосок.

Владимир оглянулся по сторонам, пытаясь понять, где же находится его обладательница, и лучезарно улыбнулся, заметив, наконец, её довольное личико среди сплошь усыпанных крошечными белыми цветками ветвей яблони. Когда он подошёл к ней, она уже сидела на траве, облокотившись о ствол дерева.

- Садись, - указала девушка на место подле себя. – Тут так хорошо…

Владимир послушно сел, положив Вике на колени букет только что сорванных цветов. Девушка поблагодарила его взглядом и тут же принялась за работу, а барон, вздохнув, улёгся на спину и, подложив руки под голову, устремил взгляд сквозь крону дерева в глубину небес.

   Как долго он пролежал так? Владимир впоследствии и сам не мог сказать, сколько – полчаса, час, неделю, месяц или… вечность? Помнил только, как неспешно бежали по лазурному небосводу белые пушистые облачка, как чуть слышно шелестела трава под порывами весеннего ветерка, как перекликались о чём-то своем птицы… Как воздух был напоён ароматом цветущей яблони, как от этого пьянящего запаха кружилась голова, а мысли разбегались в разные стороны… Как улыбалась чему-то Виктория, а её тонкие длинные пальцы заставляли нежные стебельки первых весенних цветов переплетаться, становясь единым целым… И вот, наконец, два конца веночка встретились, нежно-голубой цветок сплёл их воедино, и этот подаренный самой природой убор увенчал головку девушки, заиграл всеми цветами радуги среди золотого водопада волос…

   Стряхнув травинки, спрятавшиеся в оборках юбки, Виктория вдруг мягко опустилась на траву рядом с молодым человеком, удобно устроив подбородок на скрещенных руках.

- Ах, Володя, как здесь хорошо… - прошептала она. – Так не хочется возвращаться… 

- А давай и не будем возвращаться… - так же тихо ответил Корф.

- Знаешь, я бы всё за это отдала… - ответила девушка. – Знаешь, иногда оглянешься вокруг себя, и поймёшь вдруг – вокруг одна пустота и серость. Ничего святого в этом мире не осталось. Все куда-то торопятся, куда-то спешат… Всех волнуют только деньги, слава и власть. А как же чувства, как же любовь, наконец? Люди разучились мечтать, Володя. Каждый ставит себе какую-то цель и идёт к ней напролом, сталкиваясь лбами с другими, сметая их со своего пути, сам набивая синяки и шишки, но не останавливается, нет… Он продолжает идти. Вот скажи мне, о чём ты мечтаешь? – вдруг спросила она, приподнимаясь на локте и склоняясь к барону.

   Владимир лишь усмехнулся:

- Боюсь, Викуля, тебе моя мечта придётся не по вкусу… Я, наверное, хочу покорить весь мир.

- Покорить весь мир? – воскликнула Виктория. – А зачем он тебе нужен, Владимир, зачем? Что ты с ним будешь делать? Что ты будешь делать с этой безграничной властью? Неужели только одно это имеет для тебя значение? А как же… а как же любовь, Володя?.. – совсем тихо спросила она.

   При этих её словах в глазах Владимира полыхнул такой жаркий огонь, что у Вики перехватило дыхание, а в следующий миг он резко поднялся, заставив её отпрянуть и тоже сесть, и, схватив её за плечи, глядя, кажется, в самую душу полным тоски и боли взглядом, спросил:

- А есть ли она вообще, эта любовь? Есть ли? А может быть, это лишь глупая сказка, придуманная лишь для того, чтобы было чем забить молодым людям голову? Может быть, её нет вовсе, или она есть, но где-то далеко-далеко отсюда? Может быть, то, что все называют любовью, лишь слепая страсть, лишь голос плоти, а люди хотят прикрыть низменную сущность этого чувства красивыми словами, вот и придумали эту сказку о любви? Скажи мне, Вика, не молчи!

- Не знаю… Может быть, ты и прав, - вздохнула девушка, поднимая на Володю потемневшие вдруг глаза. – Иногда мне кажется, что все мы прокляты, что настоящая любовь осталась там, в прошлом, в эпохе наших бабушек и дедушек, наших пап и мам, а нам достались лишь отголоски этого святого чувства… Никогда больше не родятся на этой земле Ромео и Джульетта, никогда больше не встретятся Тристан и Изольда, и никогда больше Пенелопа не будет тридцать лет ждать своего Одиссея, любя его день ото дня всё сильнее… - одинокая слезинка скатилась по Викиной щеке, но она стёрла её ладошкой и грустно улыбнулась, запрокинув голову, чтобы вернулись к истокам уже сверкавшие в уголках глаз слёзы, а потом продолжила говорить. – Знаешь, но я всё-таки хочу верить, нет, я верю, что настоящая любовь жива… Я верю, что однажды она придёт ко мне, и тогда я птицей воспарю к самому солнцу, не боясь обжечь своих крыльев, а если надо будет, то и в бездонную пропасть упаду… Я за ним в Сибирь поеду, на Дальний Восток, да хоть в Америку… Я за ним на край света босая в одной рубашке пойду… Я ради него горы сверну, себя не пожалею, жизнь свою отдам… Только бы мне встретить его, только бы понять – вот он, единственный мой...

- А может быть, он уже пришёл? Может быть, он уже рядом,  только ты ещё не знаешь об этом? – вдруг спросил Владимир, привлекая её к себе и устраивая её голову на своём плече.

- А как мне узнать это, Володенька, как? – почти закричала она, поворачивая к нему лицо, по которому уже потоком лились не сдерживаемые более слёзы.

- Я помогу тебе, Вика, помогу… - сказал Корф, крепко-крепко обнимая девушку, зарываясь лицом в её пахнущие ромашкой и яблоневым цветом волосы, принялся покрывать лёгкими поцелуями её лоб, глаза, щёки и шептать между поцелуями прямо в маленькое ушко, скрытое завитками волос – Ты только не плачь, не плачь, девочка моя… Я не могу видеть твоих слёз… Вот видишь, наверно я ещё не совсем пропащий человек, и у меня есть сердце… И этим сердцем, похоже, завладела…

   Но он не успел договорить, не удержавшись и припав поцелуем к шейке девушки как раз за ушком.

- Боже мой, что ты делаешь? – прошептала Виктория.

- Ничего такого… - ответил Владимир. – Пытаюсь убедить тебя и доказать себе, что любовь ещё существует…

- Не надо… Хватит… - ответила девушка, но её голова против воли склонилась набок, руки сами собой обвили шею молодого человека, словно умоляя никуда не уходить, остаться здесь, рядом…

   А он между тем вновь осыпал поцелуями её щёки, его губы скользили всё ниже и ниже, коснулись её губ и, поколебавшись мгновение, решительно накрыли их… Вика беззвучно ахнула, её губки на миг приоткрылись, и барон не преминул этим воспользоваться. Он целовал её долго, страстно, нежно, вкладывая в этот поцелуй всю свою душу, все те чувства, которым он ещё не знал названия, все те слова, которые хотел, но не мог сказать…

   А Вику раздирали на части противоречия. Казалось, в этот самый миг в ней жили два разных человека. Она не знала, что делать, как вести себя… Она с самого детства привыкла видеть во Владимире верного друга, храброго товарища… До сих пор свежи были воспоминания о том, как он дул на её синяки и шишки, приговаривая «У кошки боли, у собачки боли…», как таскал для неё сливы с обеденного стола, как во время дождя укрывал своим сюртучком… Как учил её стрелять из лука, держаться в седле, играть в мяч… А иногда и брал в руки фарфоровую барышню, чтобы составить ей компанию в девичьей игре в «дочки-матери»… Она всегда любила его, любила как брата, а может быть, даже и больше…

   А сегодня она впервые поняла, что он – мужчина… Даже тогда, когда она подтрунивала над всеми его любовными похождениями, он всё равно оставался для неё всё тем же другом детских забав… И только теперь она со всей ясностью осознала, что он вырос, он стал взрослым… А ведь и она уже не ребёнок…

   Господи, как же хочется перестать думать, поплыть по течению, всегда быть рядом с Ним… Но нельзя, нельзя, нельзя…

- Вика… - вдруг услышала девушка голос Владимира.

Она с трудом открыла глаза и тут же зажмурила их, ослеплённая ярким солнцем.

- Вика… - вновь услышала она и почувствовала лёгкий поцелуй на своих губах. – Открой глаза…    

Она послушалась, и вдруг поняла, отчего так слепит солнце – просто она лежит на мягкой траве. Но как, когда, почему?... Сотни вопросов вихрем проносились в голове девушки, но ни на один она не могла найти ответа, помнила лишь вязкую темноту да ощущение блаженства во всём теле… Да ещё губы болят от страстных поцелуев, на которые она отвечала с неменьшим пылом, сама удивляясь тому, откуда она всё это знает…

- Вика, прости меня… - тихо сказал Владимир, проводя рукой по её волосам. – Прости, я не сдержался. Я не должен был…

- Нет, это ты прости меня, - девушка приложила палец к его губам, заставив замолчать. – Я виновата не меньше тебя… - она села, нервно заправила прядь за ухо, а потом, улыбнувшись как ни в чём не бывало, сказала. – Нам пора возвращаться. Нас уже, наверно, все потеряли.

Владимир кивнул и, подобрав брошенный сюртук, поднялся вслед за ней.

   Весь путь до места пикника они проделали молча. Да и говорить, собственно, было не о чем, всё уже было сказано. Это «прости» расставило все точки над i, решило всё за них. Пути назад не было, всё произошедшее осталось где-то в прошлом, а вот что ждёт их в будущем? Этого не знали оба, но что-то подсказывало им, что их жизненный путь не будет таким уж лёгким, что впереди их поджидает ещё не один сюрприз судьбы…

- Господи, ну наконец-то! – вскричала Наташа, едва Владимир и Виктория подошли к экипажу, в котором она уже сидела вместе с графом. – Вы где пропали-то? Мы с Александром уже и не знали, что и подумать…

- Всё в порядке, Наташа, зря ты сомневалась. Всё в полном порядке, - бесцветным голосом ответила Вика, забираясь в коляску.

   Лошади тронулись. Весь путь домой снова звенел весёлый смех, сыпались шутки и остроты… Только Александр заметил, что Виктория как-то на удивление серьёзна, даже сурова, и почему-то избегает встречаться глазами с Владимиром…   

 

 

Глава 10. Подруги на века.

 

   В то время, как четверо молодых людей проводили время на пикнике, Даниил умирал от скуки в коридорах Зимнего. Едва прибыв во дворец,  он тут же отправился в комнату Варвары. Девушка встретила его прохладно, сразу догадавшись, зачем он пришёл сюда, заявила, что ещё не видела Веронику и понятия не имеет, где её искать, и поспешила выставить молодого человека за дверь, сославшись на мигрень. То ли ждала кого-то, то ли сама куда-то спешила, но, видимо, причина была достаточно серьёзна, раз Варя, обычно сама любезность и учтивость, поступила именно так.

   Но делать было нечего, пришлось уйти.

- Раз уж одна кузина ничем не помогла – пойдём к другой, - решил Даниил и постучался в дверь комнаты Дарьи Вяземской.

- Ой, Данечка, ты снова здесь! – радостно воскликнула девушка, обнимая его. – Зачастил ты к нам что-то. Неужели ищешь встреч с какой-нибудь красавицей?

- Ты права, Дашка, как всегда права! Я влюбился! – воскликнул Даниил, подхватывая её на руки и кружа по комнате.

- Пусти, пусти, сумасшедший! У меня голова закружилась! – расхохоталась Даша, падая на мягкий диван. – Ну, рассказывай давай. Кто она? Одна из фрейлин? Я её знаю?

- Ну всё, всё, Даша, тише! Я сдаюсь! – поднял руки князь. – Совсем ты меня вопросами замучила! Ты же с Варей вместе училась?

- Ну конечно!  - рассмеялась девушка. – Или забыл, как с друзьями-кадетами к нашей ограде бегал, как пирожки горячие нам таскал?

- Да помню я, помню… - махнул рукой Даниил. – Тебя там помню, Варю, а вот её – нет. Хотя Варина подруга она…

- Постой-ка, дай угадаю! – сделала Даша ему знак замолчать. – Значит, она училась вместе с нами, но ты её не помнишь… А теперь ты встретил её при дворе… Причём раньше никогда не встречал, хотя и появляешься тут довольно часто… Уж не о Веронике ли Огинской мы речь ведём?

- О ней самой! – чуть смущённо улыбнулся молодой человек. – Где мне найти её?

- Ой, не знаю… - покачала головой Дарья. – В комнате её искать бесполезно, она туда только ночевать и будет приходить. Не по ней на одном месте сидеть. Так что ищи её где-нибудь во дворце, Ника всегда любит быть в самом центре событий, - развела руками девушка, а потом взглянула на часы и резко встала. – Ой, Данечка, прости меня, но уже без четверти… А ровно в одиннадцать мне нужно будет быть в покоях Великого Князя.

- И что, опоздать никак нельзя? – расстроено спросил князь, которого уже вторая родственница за последние полчаса столь ненавязчиво выставляла вон.

- Нет, никак… - покачала головой Даша. – Владимир Александрович ждёт меня, а он ой как не любит, когда я опаздываю.

- Дарья, а зачем тебе вообще к нему ходить? – вдруг резко спросил Даниил, хватая её за плечи. – Тебе что же, твоя репутация ничуть не дорога? Только не делай вид, что не знаешь, какие слухи ползут о вас с князем. Если тебе всё равно, то подумай хотя бы о матери…

- А мне нет дела до всяких кривотолков! – сверкнула серыми глазами девушка. – Пусть говорят, что хотят, мне до них дела нет. Главное, что мои родные верят мне, а не этим старым сплетницам!  А вот Вы, Даниил Андреевич, похоже, забываетесь… Я же могу и обидеться, и тогда не видать Вам больше книг из личной библиотеки Его Императорского Высочества как своих ушей!

   Эта угроза подействовала. Дашенька действительно знала, куда нанести этот удар. Даниил не мыслил свою жизнь без книг, перечёл всё, долгими годами собираемое в их многочисленной семье, все книги друзей и знакомых… А когда Даша предложила ему брать литературу у самого Великого Князя, известного книголюба, он был просто на седьмом небе от счастья.

- Но ты же ведь этого не сделаешь, правда? – улыбнулся молодой человек. – Ты ведь у меня умница… 

- Ну, вообще-то, не у тебя, а у мамы с папой! – расхохоталась девушка. – Да ладно, не волнуйся! Будет тебе! Ишь ты, побледнел весь! Для любимого двоюродного братца – всё, что угодно. А теперь иди, иди! Мне ещё переодеться надо. Иди, ищи свою красавицу! – и, продолжая смеяться, Даша чуть ли не силой вытолкала Даню за дверь.

   В очередной раз тяжело вздохнув, Даниил отправился восвояси, ругая на чём свет стоит всех женщин вместе и по отдельности, а также всю ту ерунду, которая царит в их прекрасных головках, заставляя их порою поступать столь неосмотрительно. Поглощённый в свои мысли, он чуть было не пропустил момента, как из одной из многочисленных дверей в самом конце коридора появилась девушка с каштановыми локонами, волной ниспадающими на плечи, и быстрым шагом отправилась куда-то по своим делам. Молодой человек поспешил за ней. Нагнал он её лишь у дверей в зимний сад и окликнул:

- Постойте! Куда же вы убегаете?

   Девушка обернулась, и Даниила ждало новое разочарование – это была не она, это была не Вероника Огинская, а какая-то неизвестная ему кареглазая девица.

- Простите, я, кажется, обознался, - извинился он, склонив голову, и уже собрался было уйти, но девушка вдруг порывисто схватила его за руку и, пристально глядя ему в лицо, спросила:

- А Вы, случайно, не Даниил Репнин?

- Он самый, - ответил растерянный молодой человек. – Но как Вы догадались? Я, по-моему, не такой уж известный человек при дворе.

- А Вы меня не помните? – спросила девушка, глядя на него исподлобья.

Даниил отрицательно покачал головой. Без сомнения, он уже где-то её раньше видел, но вот где?.. Через мгновение девушка разрешила эту загадку.

- Я – Маргарита Понятовская. Мы учились вместе с Вашей кузиной Варварой. Неужели не помните? – подмигнула она князю.

- Ах да, ну конечно! – воскликнул Даниил. – А Вы очень изменились. Неудивительно, что я сразу не узнал Вас.

- Да и Вы уже не тот краснеющий от смущения мальчик! – лучезарно улыбнулась Маргарита, или Марго, как её называли родные и друзья.

- Годы летят… - развёл руками молодой человек, а потом, не удержавшись, спросил:

- Скажите, Маргарита, а Вы не знаете, где я могу отыскать княжну Веронику Огинскую? Вы должны её знать. Она ведь тоже с вами училась и, кажется, тоже была Вариной подругой…

- Веронику? – переспросила девушка, а потом ответила уже не так любезно. – Нет, не видела. Она не удосужилась даже зайти ко мне, видимо, посчитала, что того полугода, что мы провели в Варшаве, достаточно, чтобы навек отбить желание видеть друг друга. Это не за неё ли Вы меня приняли? – вдруг спросила она.

- Вы правы, мадемуазель, именно за неё, - вновь смутился Даниил. – Простите меня ещё раз… Но мне нужно идти, - он поцеловал руку девушки и чуть ли не бегом покинул этот пустынный коридор.

А Маргарита, глядя ему вслед, судорожно сжала руками кружевной веер и прошептала:

- Беги к ней, беги, Данечка… А вот когда наиграется она с тобой вдоволь да сердце твоё разобьёт, тогда обо мне вспомнишь, ко мне придёшь… Я знаю это. А не придёшь сам, так я сделаю всё, чтобы вышло по-моему…

   Даниил бы очень расстроился, если бы кто-нибудь сказал ему, что пока он шёл по полутёмному коридору в одном направлении, та, кого он столь безуспешно искал, шла по нему же в противоположном направлении. Выскользнув из своей комнаты, она направилась в апартаменты подруги, туда, где её ждал сюрприз. Постучавшись, она решительно распахнула дверь, и смущённо замерла на пороге.

   Взору девушки предстала поистине удивительная картина. Её подруга Варя, всегда отличавшаяся редкостным здравомыслием и рассудительностью, с блаженной улыбкой на губах полулежала на мягком диване, а на полу подле неё на коленях стоял какой-то брюнет, лицо которого скрывали пряди тёмных волос, и что-то тихо ей шепча, покрывал её руки поцелуями.

    Услышав звук открываемой двери, Варвара обернулась и, увидев подругу, резко села, вырвав руки из ладоней молодого человека. А он невозмутимо поднялся и с чуть ироничной ухмылкой на красивом лице принялся пристально изучать незнакомку. Ника поёжилась от его взгляда – уж больно нахальный он был, уж больно липкий какой-то, она прямо-таки кожей чувствовала, как его взгляд скользит вдоль её тела…

   Стряхнув с себя овладевшее вдруг ею оцепенение, Вероника сделала шаг в комнату и присела в церемонном реверансе:

- Прошу меня простить… Не хотела вам мешать. Если бы я, Варя, знала, что ты не одна…

- Нет-нет, ну что ты, всё в порядке! – засуетилась Варвара. – Позволь тебе представить князя Станислава Понятовского, брата нашей дорогой Маргариты. Князь, а это – моя хорошая подруга княжна Вероника Огинская.

- Счастлив знакомству, - произнёс князь, припадая губами к запястью протянутой ему тонкой ручки.

- Мне тоже очень приятно, - поспешила ответить Ника, отнимая руку.

Мало того, что этот поцелуй, должный быть всего лишь жестом учтивости, затягивался, так молодой человек окончательно расхрабрился и принялся осторожно поглаживать кончиками пальцев девичью ладонь. Поведение и без того недопустимое, а тем более возмутительное из-за того, что всё это происходило на глазах той девушки, которую он всего пару мгновений назад, судя по всему, убеждал в искренности своих чувств.

- Знаете, князь, а в пансионе мы с вашей сестрой были близкими подругами, - вдруг сказала Вероника, лишь бы только не продолжалось это столь тягостное для всех молчание. – Только отчего-то она никогда не упоминала о Вас, не в пример Варе, которая буквально засыпала нас новостями из жизни своего старшего брата.

- Не говорила? Вот как… - хмыкнул Станислав. – Ну, видимо, из-за того, что для большинства членов моей семьи я просто не существую. Видимо, Марго хорошо усвоила преподанный ей отцом урок и предпочла на время забыть о моём существовании. Мы не виделись целых восемь лет, и лишь полгода назад встретились здесь, при дворе.

- О, как интересно! – княжна была искренне заинтересована. – Что же произошло такого, что Ваш отец отрёкся от Вас? 

- Это давняя история, но обещаю, что когда-нибудь я расскажу её Вам… - вкрадчивым голосом тихо ответил молодой человек, так и пожирая глазами шею и плечи девушки, открытые довольно-таки глубоким для утреннего платья декольте.

   Вероника смутилась. Конечно, ей было не привыкать к самому пристальному вниманию со стороны мужчин всех возрастов, и это приятно тешило самолюбие, а зачастую она сама способствовала этому, часто бессознательно, против своей воли, за что и заслужила славу бездушной кокетки и разбивательницы сердец, но всё, творящееся здесь и сейчас, было уже слишком. Чтобы преодолеть собственное смущение, она мило улыбнулась:

- Ну что ж, всё может быть, князь. Ещё раз прошу прощения, что помешала, - и она направилась к двери.

- Нет-нет, не уходите, - удержал её Станислав. – Вы же пришли поговорить с подругой. А вот мне и правда пора. У меня дела.

Он кивнул Нике, ничуть не смущаясь её присутствия, поцеловал Варю в щёку и, прищёлкнув каблуками, удалился.

- Чаю хочешь? – довольно-таки резко спросила Варя.

Вероника лишь слабо кивнула, и графиня скрылась в соседней комнате, загремела чашками, вернулась с подносом в руках, принялась разливать чай. Вероника, сначала молча наблюдавшая за всем происходящим, наконец коснулась руки подруги:

- Варенька, что с тобой? Ты сердишься из-за того, что я вам помешала? Но я же не знала…

- Нет, я сержусь вовсе не из-за этого, - покачала головой Варвара. – Мне просто не понравилось, что ты на моих глазах флиртовала с князем, - резким движением она поставила чашку на стол так, что чай выплеснулся через край и образовал маленькую лужицу на белоснежном фарфоровом блюдечке.

- Флиртовала? Да ты что? – Ника даже задохнулась от возмущения. – Никогда, ни при каких обстоятельствах я не стану кокетничать с ним. Ни в твоём присутствии, ни когда тебя не будет рядом. Варенька, ты что? – Вероника порывисто поднялась со стула, подошла к подруге, обняла за плечи. – Ты что, забыла, как мы клялись друг другу, что никогда не будем соперницами, никогда не станем друг у друга на пути?..

- Да нет, я помню, - покачала головой Варвара. – Я прекрасно это помню, и я прекрасно понимаю, что ты вовсе не специально вела себя так, ты просто по-другому не можешь… Но я не могу спокойно на это смотреть, я просто… я просто ревную, - наконец с трудом выговорила она.

- Ты любишь его? – тихо спросила Вероника.

- Я не знаю, совсем не знаю… - покачала девушка головой. – Да, он мне нравится, мне хорошо с ним, но всё-таки я чувствую, что что-то не так… А вот что – понять не могу…

- Слушай себя, Варя, прислушивайся к себе, - Ника придвинула стул поближе и села рядом с Варей. – Мне взгляд его не понравился, смотрит он на тебя как-то не так…

- Его взгляд словно огнём пылает, - добавила графиня.

- А ты видела, как он себя со мной вёл? К чему бы это? – глядя прямо в глаза подруге, спросила Ника.

- И не спрашивай меня, не спрашивай… - покачала головой Варя. – Не на одну тебя он так смотрел, я много раз такой его взгляд видела.

- Вот видишь! – Вероника взяла подругу за руку. – Берегись его, Варенька, берегись… Я несколько раз с такими мужчинами встречалась. Ничего хорошего тебя с ним не ждёт. Поиграет – да бросит.

- Не надо, Ника, не говори так о нём. Ты же его совсем не знаешь. К тому же, мы давно знакомы с Маргаритой. Она – чудесная девушка… - видя, что Вероника скептически качает головой, Варвара решила перевести разговор в другое русло. – Ника, ты знаешь, а ко мне недавно Даниил заходил, тебя искал.

- И что, что ты ему сказала? – тут же спросила Вероника.

- А что я могла ему ответить? – пожала Варя плечами. – Сказала всё как есть - мол, ничего не знаю, ничего не ведаю, ищи ветра в поле.

- Спасибо, милая, спасибо! – княжна обняла подругу.

- Ну что ты, будет тебе! – рассмеялась Варя. – Не пойму только, чему ты радуешься. Ведь он понравился тебе.

- Ну и что, что понравился? Сегодня он, завтра другой, - хмыкнула Ника.

- Ой, подруга… Прекращай свои бравады, - погрозила ей пальчиком Варя. – Мой кузен – замечательный человек. Смотри, чтоб потом жалеть не пришлось, что счастье своё упустила.

- Ох, Варечка, Варечка, - улыбнулась Вероника. – Обе мы с тобой хороши. Друг другу советы даём, а что с собственной жизнью делать не знаем.

- Это точно, - улыбнулась в ответ Варя. – Давай лучше чай пить.

- Давай, - ответила Вероника…

 

 

Глава 11. Маленькие детки – маленькие бедки.

 

   А Даниил так до самого вечера и пробродил по Зимнему. Побывал и в общей зале, где постоянно ловил на себе пристальные взгляды Маргариты, делавшей вид, что она увлечена лежащим у неё на коленях вышиванием; пил чай с Теоной, тоже, впрочем, ничего не знавшей о Веронике; наведался и в кордегардию, где сыграл пару раз в карты со своими знакомыми ещё со времен учёбы в Корпусе офицерами… И лишь когда солнце начало, наконец, клониться к закату, он покинул дворец и, полный безрадостных мыслей, отправился домой. «Может быть, права была Варя? – думал он, шагая по наплавному мосту через Неву на Васильевский. Он решил отпустить коляску и пройтись, привести мысли в порядок. – Не может быть, чтобы Вероника куда-то пропала, ведь она при дворе всего второй день и непременно должна быть в самой гуще событий, постигать все премудрости придворной жизни, заводить знакомства, наконец… Значит, она попросту избегает меня… Но почему? Что я сделал не так? Неужели был так настойчив? Или это действительно лишь часть какой-то игры, которую она ведёт со мной? Если Варя действительно хотела меня предупредить? Хотя… Вероника вовсе не производит впечатления бездушной кокетки… Но, как бы то ни было, если она думает, что я отступлюсь, пойду на попятную, то она ошибается. Князья Репнины так легко не сдаются!»

   Именно с такими мыслями Даниил и взбежал на крыльцо родного дома, распахнул дверь и, быстрым шагом направляясь к себе в комнату, чуть было не налетел на мать.

- Данечка, ну куда ты летишь, ничего вокруг себя не видя? – улыбнулась Светлана, а потом пристально взглянула на сына. – Милый, что с тобой? Ты почему такой насупленный?

- Нет, мама, ничего, - натянуто улыбнулся он. – Просто день тяжёлый выдался, вот и всё.

- И всё? – недоверчиво спросила княгиня.

- Да, мамочка, всё. Не беспокойся, - Даниил взял её руки в свои.

- Да как же мне не беспокоиться-то? – подняла на него Света по-прежнему сверкающие янтарные глаза. – Как же мне не беспокоиться, если в последнее время всё в этом доме кувырком идёт? Ты приходишь с таким видом, словно у тебя только что отняли любимую игрушку, твоя сестра возвращается с прогулки мрачнее тучи, запирается в своей комнате и никого не хочет видеть… Твой отец, похоже, вообще скоро забудет, что у него есть семья, скоро жить будет в этом своём Кабинете Министров! Ох, Данечка, Данечка, чует моё сердце, не закончится этим дело, ещё что-то будет… Я чувствую.

- Да будет тебе, мама, - улыбнулся Даниил, привлекая её к себе. – Ты просто устала. То одно, то другое на тебя наваливается. Саша приехал, с Дашей проблемы, а тут ещё и Викино шестнадцатилетие, первый бал… Ты же за эту неделю и не присела-то ни разу. Уехала бы в поместье, отдохнула…

- Нет, сынок, не могу я, - отстранилась Светлана. – Не могу я в поместье уехать, а вас всех тут оставить. У меня же душа за вас болеть будет, каждую секундочку думать буду – как вы тут у меня.

- Мама, ну что ты! – ответил Даня. – Мы же давным-давно выросли, давно уже не маленькие.

- Но для меня-то вы всегда останетесь малышами, - улыбнулась Света. – К тому же, отец… Вот за кем глаз да глаз нужен. Он же себя этой работой в гроб вгонит скоро. Да ты и  сам всё видишь – он только у императора и пропадает, а дома только и разговоров, что о работе. К тому же, - подмигнула она сыну. – Что я буду делать в усадьбе совсем одна? Твои бабушка с дедушкой сейчас в Петербурге, и  в поместье пока не собираются.

- Ну что ж, если ты не хочешь… - развёл руками Даниил.

- Нет, сынок, не хочу, - покачала головой Светлана. – Шёл бы ты лучше отдохнуть. Да и я пойду к себе, отца дожидаться. А ты бы хоть с сестрой-то поговорить попробовал, - указала она на закрытую дверь. – Мне она ни слова не сказала.

- Ну, уж если тебе не сказала, то мне и подавно не скажет, - усмехнулся Даниил. – Наша Вика всегда была себе на уме. Пойдём, я провожу тебя… - и они скрылись за поворотом коридора.

   Вика действительно заперлась в своей комнате и, положив локти на подоконник, в задумчивости устремила взгляд туда, где огненный шар солнца медленно опускался за дома, заставляя всё вокруг пламенеть и окрашиваться в самые различные оттенки красного. Целый вихрь мыслей проносился в её голове, картины произошедшего то и дело вставали перед глазами, ни на секунду не позволяя забыть, отвлечься, подумать о чём-то другом.

   Владимир… Владимир… Владимир… Тот, кого она привыкла считать старшим братом, самым верным другом… Кто же знал, что их отношения так изменятся? Кто знал, что она будет вспыхивать от одного его взгляда, таять в его объятиях, с невесть откуда взявшимся пылом отвечать на его поцелуи? И это она, Виктория Андреевна Репнина, которая всегда смеялась над влюблённостями старших сестёр и многочисленных знакомых барышень, считая их чересчур сентиментальными и впечатлительными и, задорно улыбаясь, предлагала им поменьше увлекаться чтением слезливых французских романов, а прочесть хотя бы «Анну Каренину», например… И это всё происходило с нею. Но что, что это было? Что? Минутное помутнение разума, следствие действия поистине дьявольского обаяния барона, или, всё-таки…

   Но девушка не успела додумать, вернее, ей не дали этого сделать, её размышления прервал настойчивый стук в дверь.

- Мама, я же сказала, что не буду ужинать! – прокричала Вика, но в ответ услышала тихий голос Саши:

- Виктория, это я, Александр. Можно войти?

Девушка поднялась и распахнула дверь:

- Ну что ж, проходи.

- Спасибо, - ответил он и вошёл в комнату.

- Присаживайся, - указала девушка на кресло у камина.

Он послушно сел, после чего, нервно потирая руки, заговорил:

- Виктория, что с Вами? Что произошло? Кто Вас обидел?

- Во-первых, меня никто не обижал, а во-вторых, - она коснулась его руки. – К чему эти формальности? Называй меня просто Викой. Мы же родственники.

- Ну что ж, если ты этого хочешь… - приветливо улыбнулся он. – Но всё-таки, Вика, что произошло? Утром ты была такой весёлой и счастливой, а теперь тебя словно бы подменили.

- Нет, Саша, всё хорошо, правда… - несколько принуждённо улыбнулась Виктория. – Тебе показалось. Я просто устала, вот и всё.

- Правда?- спросил он, заглядывая ей в глаза.

- Правда, - кивнула Вика и, встряхнув копной рассыпавшихся по плечам волос, улыбнулась. – А ты что же, мне не веришь?

- Нет, отчего же? Верю… - растерянно ответил окончательно сбитый с толку поведением девушки Александр. И правда, она просто удивительная, каждое мгновение разная, и никогда не знаешь, что она сделает в следующую минуту! – Ну что ж, тогда я, пожалуй, пойду. Поздно уже, - сказал он, поднимаясь.

- Да, конечно. Спокойной ночи, - бесцветным голосом ответила девушка.

Граф уже перешагнул порог, когда Вика вдруг окликнула его:

- Саша!

Он обернулся.

- Спасибо, - тихо сказала она. – Спасибо тебе за всё!

Александр лишь понимающе кивнул и плотно закрыл дверь.

   А Виктория вновь опустилась на стул и принялась выводить пальчиком на подоконнике какие-то диковинные узоры.

- Спасибо тебе, Саша, - тихим шёпотом повторила она. – Спасибо, что не дал подумать о том, о чём думать мне нельзя… Я знаю, я чувствую – стоит лишь на мгновение представить, что мы с Владимиром вместе – и я  пропала, я погибла… Нет, нет… нельзя, нельзя этого допускать… Нет, мы лишь друзья, мы просто старые добрые друзья… А всё, случившееся сегодня… Что ж, будем считать, что это просто ошибка, просто помутнение рассудка… Или сон, прекрасный сон, которому никогда не суждено стать явью. Никогда, слышишь, никогда, Вика, ты не вспомнишь о том, что случилось там, в роще под Павловском, - заговорила она уже в полный голос, пристально глядя в глаза своему отражению в оконном стекле, за которым в свои права уже вступила тёмная ночь. – Никогда и никому ты не расскажешь о том, что произошло между вами, никогда и никому… Вы просто друзья, друзья, слышишь? Друзья, и больше ничего! – воскликнула она и, вскочив, не раздеваясь бросилась на постель, обхватила руками подушку и спрятала в ней своё лицо, по которому потоками струились слёзы.

Княжна Виктория Андреевна Репнина плакала, плакала так безутешно, наверное, первый раз в своей жизни. Плакала из-за мужчины…

   А виновнику её слёз тоже не спалось. Владимир нервно ходил из угла в угол, сжимал и разжимал кулаки, пытаясь привести мысли хоть в какое-то подобие порядка, но всё бесполезно. Уже в который раз он корил себя за то, что не сдержался, за то, что позволил чувствам, вдруг вспыхнувшим в нём, взять верх над разумом… За то, что, кажется, оттолкнул от себя Викторию… За то, что на какой-то момент оказался в её власти… Осознание того, что эта хрупкая девушка имеет над ним безграничную власть, пришло как-то само собой и прочно закрепилось в его голове, окончательно лишив молодого человека остатков покоя. Никогда прежде он не позволял женщинам властвовать над собой, всегда сам становился их хозяином и повелителем… А тут… Виктория, не спросив позволения, уверенно прибрала к рукам его мысли и чувства, более того, он чувствовал, хоть и боялся сам себе в этом признаться, что и его сердце уже покоится на её ладошке…

- Нет, так больше нельзя! – выдохнул Володя. – Надо выпить! – и решительно направился вниз, в библиотеку, туда, где на маленьком столике у окна всегда стоял полный графинчик бренди, любимого напитка деда.

   Не успел молодой человек осушить и первого бокала, как на пороге возник Владимир Корф-старший собственной персоной.

- Здравствуй, дед, - поднялся Владимир, отставляя бокал.

- Что, Володя, тоже не спится? – усмехнулся тот. – Сердце горячее спать не даёт?

- Да, - кивнул внук. – А ещё мысли всякие в голову лезут…

- Ну, с этим-то мы быстро справимся, - подмигнул дед, наливая себе бренди в бокал и подливая внуку. – Ну, Володя, рассказывай, что там у тебя произошло. Может, что и посоветую. Как-никак, и я молодым был, хоть и давно это было…

- Да уж знаю, - так же точно усмехнулся Володя. – Наслышаны мы все о твоих подвигах в годы бурной молодости. А что до меня… то всё очень просто – я не знаю, правильно ли я поступил с одной девушкой, не возненавидит ли она меня за мой поступок?

- Ох, Володька, Володька… - покачал головой Корф-старший. – Молод ты ещё да горяч больно. Не научился ещё управлять своими чувствами. И не смотри на меня так удивлённо. Я в молодости точно таким же был. Запомни, внук, запомни раз и навсегда – всегда трижды подумай, прежде чем что-то сказать или сделать, тем более, если это касается женщины.  Никогда не поступай сгоряча, по порыву. Потом, может статься, придётся жалеть, что своими же собственными руками разрушил своё счастье. Лучше думай сначала, а не потом, особенно если дело касается любимой девушки. Ты ведь любишь её, ту, о которой говоришь? – вдруг спросил он.

- Не знаю, дед, я уже ничего не знаю, - обхватил голову руками молодой барон. – Я запутался, запутался окончательно. Было время, когда я вовсе не замечал её, потом она вдруг стала для меня настоящим верным другом, а теперь… Теперь я вдруг начал понимать, какая она удивительная, какая чудесная, какая… неземная! Словно ангел, спустившийся на грешную землю.

- А дело-то, я погляжу, серьёзное! – рассмеялся Корф. – Вон ты как заговорил, поэт просто! -  а потом добавил уже серьёзно. – Никогда, Володя, никогда не беги от своей любви, никогда не хорони её в глубинах сердца, считая, что так будет лучше, лучше для всех. Никакой пользы от этого не будет, поверь мне. Это чувство будет отравлять тебя изнутри, разъедать душу, а когда ты, наконец, опомнишься, то может быть уже поздно. Время уйдёт…

- Я понял, дед, - резко поднялся Володя и залпом выпил налитый в стакан обжигающий напиток. – Пойду-ка я спать. Утро вечера мудренее.

- Ну что ж, иди, - ответил Корф-старший, а когда дверь за внуком закрылась, он тихо вздохнул. – А ты так ничего и не понял, Володя, ни-че-го…

   Неделя прошла словно в каком-то дурмане. Молодой барон не находил себе места. Не спасали ни игра в карты, ни попойки до рассвета, ни бессчётное число женщин… Стоило лишь закрыть глаза, и он тотчас же видел золотистые кудри, рассыпавшиеся по плечам, смеющиеся светло-карие глаза в обрамлении чёрных-пречёрных пушистых ресниц, и манящие алые губки, чью сладость он уже успел познать… Промучившись в каком-то полузабытье восьмую ночь, наутро Владимир поднялся с постели, полный какой-то мрачной решимости, залпом выпил бокал крепчайшего коньяку и повелел закладывать экипаж, чтобы ехать к Репниным.

   Виктория чувствовала себя не лучше. Каждое утро начиналось с того, что она торжественно обещала себе не думать больше о Владимире, не прислушиваться настороженно, едва заслышав цокот копыт на мостовой, и всякий день засыпала с его именем на устах. А сны… Вот где поистине была отдушина для метущейся в сомнениях души.  В этих чудесных снах они были вместе, вдвоём, и непременно счастливы…

   Может быть, девушке бы стало легче, если бы она поделилась всем этим с кем-нибудь, но у неё просто не хватало духу сделать это. Она была одна, наедине со своими чувствами, сидела, запершись в комнате и пытаясь привести мысли в порядок. И, надо сказать, у неё это начало получаться. К исходу недели ей уже казалось, что всё, произошедшее между ними, лишь очередной сон, лишь очередная прихоть воспалённого воображения, это просто злая шутка чувств над разумом.

   И когда утром восьмого дня в двери её комнаты постучалась мама и позвала:

- Доченька, там Володя к нам приехал! – Виктория Андреевна уже была готова с честью вынести это испытание.

 

 

 

Глава 12. Ничто не вечно под луной…

 

   Одному Богу известно, чего стоило девушке сохранить хотя бы видимость ледяного спокойствия. На ватных ногах она подошла к двери, дрожащей рукой повернула ключ в замке и нажала на ручку… Она не помнила, как пересекла коридор, как вышла на верхнюю площадку лестницы… Там она остановилась и, до боли в пальцах вцепившись в резные перила, словно в каком-то сне видела, как медленно-медленно отворяется дверь, неспешной походкой входит Владимир, бросая слуге на ходу трость и шляпу, как он поднимает глаза и встречается с ней взглядом…

   Сердце ухнуло куда-то вниз, ноги задрожали, если бы она не держалась, то наверняка бы бессильно опустилась на пол. Нечеловеческим усилием  воли Вика заставила себя задорно улыбнуться, встряхнула копной золотистых кудрей и, подобрав юбки, побежала вниз, по лестнице, побежала к нему…

   А Владимир как заворожённый стоял и смотрел, как навстречу ему вниз по лестнице сбегает радужный вихрь, так переливалось всеми цветами радуги её платье и сверкали в лучах солнца рассыпавшиеся по плечам волосы. Тогда, когда он увидел её наверху, столько боли было в её бездонных глазах, столько тоски… Казалось, что она может расплакаться в любое мгновение, а теперь… Какая перемена!

   Вика сбежала вниз и с разбегу бросилась ему на шею.

- Володя, Володенька! – смеялась она. – Ну наконец-то! Куда ты пропал? Неужели забыл про нас, Хозяин Мира?

  Его руки словно сами собой сомкнулись вокруг её талии, привлекли её хрупкую фигурку к себе.

- Ну что ты, Победа Андреевна! – улыбнулся он, целуя её куда-то в самую гущу копны кудряшек. – Да разве ты позволишь тебя забыть? Может, и хотел бы, да не могу, - подмигнул он, легонько щёлкнув её по носу, а девушка доверчиво прижалась лбом к его плечу.

Сколько они так простояли? Они не знали. Закончился тот кошмар, в котором они жили всю эту неделю, всё снова было просто и понятно, всё было как прежде, всё вернулось на свои места. Они снова были Победой и Хозяином, они снова были самыми верными друзьями. Но отчего вдруг так пусто сразу стало на душе?

- Так, и что это тут происходит, а? – раздался вдруг громкий окрик, нарушивший гробовую тишину, царящую в холле.

Молодые люди поспешно отстранились друг от друга и обернулись. На середине лестницы стоял и смотрел на них улыбающийся Даниил.

- Данька! Ну и напугал ты меня! – воскликнул Владимир.

- Что, испугался, Володя? Да не бойся ты, папа с Сашей ни свет, ни заря по делам уехали, - подмигнул князь.

- А я уж, грешным делом, подумал, что это дядя Андрей пришёл. Думаю, он был бы не в восторге. Он же меня не очень-то жалует… - развёл руками Корф.

- И ведь есть за что! – добавила Вика, чем вызвала новый приступ смеха у брата.

- И что же произошло такого, Владимир Иванович, что Вы вспомнили о нас и решили почтить своим присутствием наше скромное жилище? – спросил Даниил.

- Да брось ты, Репнин, эти свои замашки! – отмахнулся Владимир. – Надоел уже, право слово! Прямо разговаривать с тобой не хочется. Умничаешь тут!

- А ты зато ворчишь, будто тебе лет сто! – не остался в долгу Даниил, нахмурив брови.

- Ой, ну хватит вам! – всплеснула руками Вика. – Это вы оба мне уже надоели. Хватит, всё равно ведь никогда не поругаетесь.

- А малышка права! – улыбнулся Даниил. – Хватит нам с ума сходить. Давай лучше, Володя, в Зимний съездим.

- О Боже мой, опять! – подняла глаза к потолку Виктория. – Ты представляешь, Владимир, дня не прошло, чтобы он во дворец не ездил.

- А ты-то откуда знаешь? Из комнаты ж не выходила, - бросил на неё недовольный взгляд брат.

- Из комнаты не выходила? Но почему, Вика? Это так на тебя не похоже… - встревожено повернулся к девушке барон.

- Ничего, забудь. Пустое… - отмахнулась она, возвращая брату пламенный взгляд. – Ну что ж, поезжайте, не буду вас задерживать.

- Ну ладно, тогда поехали. У меня коляска у крыльца, - кивнул Корф. – Только учти, дежурить с тобой в коридоре фрейлин я не буду, и не проси. Я лучше в кордегардии  с ребятами посижу.

- Тоже мне, друг называется, - брови Даниила вновь сошлись у переносицы, а через мгновение он расхохотался и хлопнул друга по плечу. – Ладно, Володька, не кисни. Поехали!

- Поехали, - кивнул Владимир. – До встречи, Вика… - тихо сказал он, мимолётом приобнимая девушку.

- До встречи… - так же тихо ответила Вика.

   Она вышла вслед за ними на крыльцо, смотрела, облокотившись на перила, как они садятся в экипаж, кони трогаются и уносят их в бурный поток движения на Большом проспекте.

- Что, дочка, уехали они? – услышала Виктория голос матери за спиной.

- Уехали, мама, уехали… - вздохнула девушка и прижалась щекой к её плечу.

- Ох, девочка моя, девочка… - вздохнула Светлана, обнимая дочь.

Она поняла всё без слов, всё прочла в полных тоски глазах…  Она сама прошла через это, сама долгих семь лет была влюблена светлой девичьей любовью в своего кузена Андрея Репнина. И что же? Несмотря ни на что, несмотря на все мыслимые и немыслимые преграды, встававшие у них на пути, даже вопреки самой смерти они всё-таки вместе. Вместе и теперь уже, пожалуй, навсегда… Так что даже самые смелые мечты и желания порой осуществляются. Особенно, если они идут из самой глубины души и освещены ярким огнём, пылающим в сердце. Так что пусть девочка мечтает, мечтает, пока мечтается. И пусть порой эти мечты приносят боль, они всё же так прекрасны, так сладостны…

- Смотри-ка, а к нам кто-то приехал! – вдруг воскликнула Вика, выводя мать из задумчивости.

Светлана подняла глаза и увидела въезжающую в ворота особняка большую запылённую карету. Видимо, не одну сотню вёрст она проехала, видимо, гость издалека посетил их дом… Кучер натянул поводья, соскочил с козел, с поклоном распахнул дверцу, и мать с дочерью увидели, как из экипажа спустилась на землю какая-то молодая женщина в длинном, до самого пола, сером плаще с большим капюшоном, обшитым дорогими венецианскими кружевами, совершенно закрывающим лицо. Неспешной походкой она подошла к крыльцу, подняла изящные маленькие ручки, затянутые в кружевные перчатки, и медленно сняла капюшон, открыв взору миловидное личико в обрамлении белокурых локонов до плеч. Светлана смотрела на неё, не отрываясь, прижав ладонь к груди, где вдруг бешено заколотилось, затрепыхалось сердце, а Вика захлопала в ладоши, чуть ли не подпрыгивая от радости.

- Настя, Настенька приехала! – воскликнула, наконец, она и, не удержавшись, бросилась вперёд и крепко обняла сестру.

   Анастасия осторожно отстранила от себя девушку, взяла за плечи, всмотрелась в лицо:

- Да ты, Виктория, у нас совсем красавицей стала. На свою беду… - тихо добавила она и подошла к Светлане.

- Здравствуй, мама. Я вернулась домой… - тихо сказала она, глядя на мать полными тоски сине-зелёными глазами.

- Дочка! Доченька! – Света, будто бы очнувшись от зачарованного сна, прижала девушку к груди. – Но что… Почему ты ни разу не приезжала домой за эти четыре года? – спрашивала она сквозь слёзы.

- Мама, я прошу тебя, не задавай мне вопросов. Я дома, и это главное, - тихо попросила Настя.

- Да, это главное, - смахнула слезу Светлана. – Что бы ни случилось, всё будет хорошо, ведь ты дома, девочка моя… Теперь ты дома…

   А Корф с Репниным расстались на крыльце Зимнего. Владимир свернул в кордегардию, а Даниил поднялся наверх. Там-то, в одном из коридоров, он чуть было не налетел на ту, ради которой, собственно говоря, и шёл сюда. Девушка резко остановилась, но, тем не менее, не избежала его объятий.

- Доброе утро, Вероника, - улыбнулся молодой человек. – Какая же Вы неуловимая! Я так долго искал встречи с Вами.

- А мне так показалось, что Вы только что приехали, - хмыкнула девушка, освобождаясь из кольца его рук.

- Да, Вы правы, Вероника, Вы как всегда правы, - молодой человек взял её за руку. – А Вы что же, даже не поздороваетесь со мной? Вот так просто возьмёте и исчезнете?

- Здравствуйте, Даниил… - промолвила Ника, отнимая руку. – Но мне действительно нужно идти. Простите меня…

- Позвольте мне пойти с Вами, - Даня сам не ожидал, что он скажет это, что будет столь настойчив.

- Даниил… -  девушка вдруг сама взяла его руки в свои. – Я благодарна Вам за стремление помочь, но… Я должна сделать это одна, без чьей-либо помощи, понимаете?

Под пристальным взглядом этих прекрасных глаз Даниил совсем потерял голову:

- И что же это за такое важное дело? – спросил он. – Наверняка что-то опасное, и Вам потребуется помощь Вашего верного рыцаря, коим, надеюсь, я являюсь.

- Всё может быть… - загадочно улыбнулась она. – Но я действительно должна идти. Не нужно меня провожать. И… до встречи.

   Вероника продолжила свой путь. Как же ей хотелось согласиться, как же она хотела, чтобы сейчас Даниил шагал по коридору с ней рядом, но… Этого делать было никак нельзя, как бы ни хотелось. Предстоящее ей дело было столь деликатным, что посвящать в него кого-то постороннего было неуместно. Не только неуместно, но даже, может статься, и опасно…

   Даниил стоял и смотрел ей вслед. Вот она дошла до конца коридора, оглянулась, махнула ему рукой и решительно постучалась в дверь. Она стояла, дожидаясь ответа, нервно теребя в руках шёлковый веер и пристукивая каблучком туфли по полу. Но вот её терпение было вознаграждено, дверь открылась, и она вошла внутрь…

- Доброе утро, Даниил Андреевич, - вдруг услышал молодой человек тихий голос за своей спиной.

Он обернулся – перед ним стояла Маргарита Понятовская.

- Здравствуйте, Марго, - он поцеловал протянутую ему ручку, а потом, поколебавшись мгновение, всё же спросил:

- Вы же давно во дворце, всё тут знаете… скажите мне, чья вон та комната в конце коридора?

- Даже если бы я всего лишь первый день была при дворе, я всё равно бы смогла ответить на ваш вопрос, - обворожительно улыбнулась темноволосая красавица. – Потому что эти комнаты занимает мой брат Станислав.

   Маргарита всегда отличалась наблюдательностью, и от неё не укрылось, как побледнел при её словах молодой человек, как судорожно сжал кулаки, каким огнём загорелись его глаза… Да и о причине столь разительной перемены она, кажется, уже догадывалась. Всего лишь какой-то час назад в её апартаментах появилась вероника и начала отчего-то интересоваться, во дворце ли сейчас князь Понятовский. Маргарита так была поражена тем, что княжна Огинская зашла к ней – за эту неделю они почти не общались, лишь перекинулись парой ничего не значащих фраз, как будто и не было между ними прежде дружбы – что даже не подумала о том, зачем Нике вдруг понадобился её брат, а теперь… Что ж, надо ковать железо, пока горячо!

- Да, эти покои занимает мой брат, - повторила она с самой что ни на есть невинной улыбкой. – А Вы разве не знали…

- Не знал чего? – тут же насторожился Даниил.

- Того, что… Хотя это, в общем-то, не наше с Вами дело… - Марго скромно опустила глаза долу и сделала вид, что целиком и полностью занята созерцанием рисунка паркета, а потом, словно бы делая над собой усилие, подняла на молодого человека сияющие тёмные глаза. – Я уже не первый раз замечаю, как Ника украдкой ходит к Стасу в комнату. А как-то раз рано утром я случайно увидела, как она выходит оттуда… - сообщила она доверительным шёпотом.

- Вот, значит, оно как? – глухо спросил Даня, чувствуя, что ему начинает катастрофически не хватать воздуха.

- Да, именно так, - с самым невинным выражением лица подтвердила девушка, а потом мило улыбнулась. – Князь, что же мы с Вами в коридоре-то стоим? Давайте ко мне зайдём, я Вас чаем с эклерами напою.

- Ну что ж, я, пожалуй, соглашусь, - ответил Репнин.

Сейчас он был готов на всё, ему было совершенно всё равно, куда идти и что делать, лишь бы не продолжать стоять в этом коридоре и сверлить взглядом ту дверь, что, захлопнувшись, навсегда разделила их с Вероникой. Отныне у каждого из них своя судьба… Хотя о чём это он? У них никогда не было общей судьбы, никогда. Это был лишь глупый миф, который он сам себе придумал. Влюблённый мальчишка, потерявший голову из-за придворной кокетки! Правильно делал Владимир, что подсмеивался над ним! А если барон узнает всю правду?.. А ведь Варя предупреждала, предупреждала…

   Маргарита отворила дверь и пропустила Даню вперёд. Он вошёл, огляделся. Премиленькая комнатка, и вся такая девичья. Какие-то бантики, рюшечки, безделушечки кругом. И море розового цвета, и дурманящий аромат цветов… И сама Маргарита в нежно-розовом платье, так похожая на цветок, имя которого носит… Пока он был занят этими мыслями, девушка зря времени не теряла, и вот на небольшом овальном столике уже появился изящный чайный сервиз, эклеры на блюде, маленькая вазочка с персиковым вареньем…

- Прошу Вас, князь, - пригласила его девушка к столу. – Не побрезгуйте. Чем богаты…

- Да Вы, Маргарита, словно настоящая русская помещица, настоящая барыня, - улыбнулся Даниил.

Девушка бросила на него взгляд из-под длинных ресниц:

- А вы что же, Даниил Андреевич, думаете, что если я польских кровей, так и русских обычаев не знаю? Или Вы забыли, что уже давным-давно нет Королевства Польского, что уже много лет польские шляхтичи под властью царя Московского ходят?

- А Вы, Марго, ещё и революционерка к тому же! – подмигнул ей князь.

- Нет, что Вы… Я – никогда. А вот дедушка мой по матери, Вацлав Вансович, вот кто был настоящим повстанцем, пока совсем из ума не выжил, как жена-то его вторая с собой покончила.     

- Страсти-то какие! И что же заставило бедную женщину решиться на такие отчаянные меры? – отхлебнул Репнин чаю.

- Ой, не знаю, это старая история, - махнула рукой девушка. – Мама не любила говорить об этом. Она не очень-то любила отца, считала его виновным в смерти своей мамы, которая, как это  ни странно, покончила с собой, выбросившись из того же самого окна, откуда потом отправилась в мир иной и Марина. Лет шесть назад я была в этом замке, в той самой комнате. Пренеприятнейшее место…. Так вот, - вернулась княжна к прежней теме, - моей матери было столько же лет, как и мне сейчас, когда её отец вдруг вздумал жениться. А чтобы дочь не мешалась дома, он попросту отправил её в Гданьск к своей кузине. Там-то мама и повстречала отца. Смерть мачехи заставила их отложить свадьбу на целых полгода, что ещё больше укрепило неприязнь мамы ко всей этой истории.

- Да, было от чего… - протянул Даниил. – Хотя, мне кажется, что я где-то это уже слышал, когда-то давно…

- Всё может быть. Слухами земля полнится, - кивнула девушка, и он хором звонко рассмеялись.

   Но, несмотря на столь увлекательные беседы, мысли Даниила вновь и вновь возвращались к Веронике.

- нет, странно как-то это всё… - вдруг произнёс он, ероша волосы. – Княжна Огинская и Ваш брат… Что-то я раньше не замечал их интереса друг к другу.

- Ну, Вы-то, может быть, и не замечали, а я, прекрасно зная их обоих, со всей уверенностью Вам заявляю – между ними безусловно что-то есть, - ответила девушка, пристально глядя на Даниила через стол.

- Но Вероника что-то говорила о каком-то очень важном и, может статься, опасном предприятии… - Даня цеплялся за эту мысль, как утопающий за соломинку.

«Важное дело? Странно, очень странно… Может статься, даже опасное… И в этом замешан мой брат… Что ж, я всё выясню», - подумала Марго, а вслух произнесла:

- Князь, а давно ли любовь перестали считать своего рода сражением?

- Может быть, Вы и правы… - сказал князь, поднимаясь. – А теперь мне пора. Спасибо Вам за всё.

- Не стоит благодарности, - промурлыкала девушка, протягивая руку для поцелуя. – Заходите в любое время, всегда рада Вас видеть.

   Даниил поклонился, вышел из комнаты и быстрым шагом направился прочь. Ему и невдомёк было, что в этот самый миг его провожает грустными глазами Вероника Огинская, стоящая в тени большой колонны…

 

 

Глава 13. Верность и предательство.

 

   Вероника стояла, прижавшись спиной к прохладному мрамору колонны, и просто не верила своим глазам. Даниил Андреевич Репнин, тот самый человек, который больше недели ходил за ней по пятам, добиваясь хоть одной мимолётной улыбки, хоть пары слов, как ни в чём не бывало выходил из покоев Маргариты Поплавской, выходил такой довольный и счастливый… Сердце сжалось в комок, в него словно бы воткнули острые-преострые шипы, которые раздирали его, рвали на части… Господи, что это с ней, что? Отчего? Почему это всё стало вдруг так важно? Почему, почему стоило только Даниилу появиться на горизонте, как она тут же принималась делать вид, будто всё происходящее ей совершенно не интересно, будто ей до всего этого нет ровным счётом никакого дела, будто он для неё – пустое место, а стоило только ему обратить внимание на другую, как он тут же стал ей нужен, нужен и всё тут.   Как это объяснить? Она что же, стала самой настоящей собакой на сене? И когда же произошла в ней эта разительная перемена? Ведь прежде всё было так просто, так легко… Она играючи шла по жизни, не обращая внимания на всех тех молодых людей, которые, подобно князю, добивались её расположения, они были для неё лишь мимолётными тенями в её яркой жизни. Когда же всё изменилось? А вот как раз тогда, когда, затаив дыхание, она замерла на пороге Вариной комнаты, встретившись с взглядом пронзительно-серых глаз Даниила.

   А ведь всего несколько мгновений назад она собиралась идти к нему, извиниться, что была так холодна, рассказать обо всём… Она хотела разрушить ту стеклянную стену, что сама возвела вокруг себя, ту самую стену, которой отгородилась от всего мира, за исключением немногих, кому было позволено соприкоснуться с её душой. И она хотела посвятить Репнина в их число… Может быть, даже и хорошо, что она не успела ещё этого сделать. Если он действительно сошёлся с Маргаритой, то это что-то да значит. Нет, против самой девушки Ника ещё ничего не имела, по крайней мере, пока… Но она знала о том, кем на самом деле был её брат, и этого было достаточно, чтобы всерьёз призадуматься.

   Вот было бы смешно, если бы Вероника согласилась на предложение Репнина помочь ей! Ещё неизвестно, чью бы сторону он принял, как бы себя повёл… Как бы отнёсся к тому, на что пришлось пойти княжне… Но она погналась за двумя зайцами и, вопреки известной пословице, ей, кажется, удалось поймать обоих. Ну что ж, будем довольствоваться этим, а о князе постараемся забыть…

   Если бы Даниил всё-таки узнал, что на самом деле происходило в комнате князя Понятовского, он бы действительно очень удивился. Более того, был бы поражён смелостью девушки, её находчивостью и смекалкой. Так что же там, всё-таки, было?

   Едва Вероника вошла, как Станислав, до этого лежащий на диване, порывисто поднялся.

- Боже мой, Вероника! Кого я вижу! – лучезарно улыбнулся он. – Моё смиренное жилище посетила прекраснейшая из нимф Парнаса!

- Будет Вам, князь, - поморщилась девушка, опускаясь в кресло. – Я пришла к Вам не просто так, не из пустого любопытства. У меня к Вам есть одно дело.

- Да, я весь внимание, - молодой человек придвинул стул вплотную к креслу и сел на него, устремив на девушку пламенный взгляд.

   Вероника тяжело вздохнула, собираясь с мыслями. Ещё пять минут назад всё казалось так легко и просто, а теперь, когда осталось-то всего-ничего, её вдруг охватил панический страх. Страх перед тем, что в самый последний момент всё вдруг пойдёт наперекосяк, что из-за какой-нибудь мелочи, а может статься, и собственной глупости, она упустит так неожиданно подвернувшийся ей шанс, шанс, которого она ждала более полугода.

   Девушка нервным движением заправила каштановую прядь за ухо. Как бы то ни было, нужно было на что-то решаться, и решаться немедленно. Либо приступать к осуществлению своего плана, либо тут же подниматься и уходить, забыв обо всём. Но недаром её бабушкой была Ольга Калиновская, девушка, безусловно, от неё унаследовала и силу духа, и упорство, и, в известной степени, упрямство. Она приняла своё решение и, гордо вскинув подбородок, глядя на Станислава сверкающими решимостью и возбуждением глазами, совершенно спокойно изрекла:

- Вы шулер, сударь.

- Что… что ты сказала? – еле слышно переспросил он.

- Чистую правду, - невозмутимо ответила девушка. – Вы самый настоящий обманщик.

- Но Вы не смеете так говорить! – закричал Станислав, вскакивая на ноги и нависая над Вероникой. – Это всё гнусная ложь! И Вы верите всем этим сплетням, что распространяют обо мне? А я-то считал Вас умной девушкой. 

- А у Вас, сударь, короткая память, - жёстко ответила девушка. – Или Вы уже забыли, как семь месяцев назад обчистили одного весьма знатного поляка на шестьдесят тысяч?

- А Вам-то, Вероника, какое до всего этого дело? – подмигнул ей Понятовский. – Неужели чувство солидарности?

- А Вы даже не запоминаете имён своих жертв! – вскипела девушка. – Тот человек был моим отцом. И Вам, конечно, ничего не известно о том, что ему пришлось продать часть родовых земель, чтобы расплатиться с долгами!

- Но он же расплатился, а значит, признал мою правоту и законность моего выигрыша, - развёл руками князь. – Не вижу смысла в появлении на пороге моей комнаты его дочки с какими-то нелепыми обвинениями!

- Нелепыми? – Ника едва удержалась от того, чтобы не броситься на молодого человека и не расцарапать ему лицо до крови. – Да мой отец всегда считает все карточные долги долгами чести. Он просто не захотел раздувать скандал, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Но, тем не менее, он был уверен, что Вы нечисты на руку.

- Значит, отец не захотел, а дочке вдруг захотелось… - протянул Стас. – А Вы не боитесь, юная леди, что заработаете себе далеко не лучшую репутацию, распространяя эти беспочвенные обвинения?

- Ну отчего же беспочвенные, сударь? – мило улыбнулась она. – У меня есть неопровержимые доказательства, - и с этими словами она достала из корсажа и протянула ему игральную карту.

- Что это? – вдруг побледнев, спросил Понятовский, вертя в руках этот кусочек картона.

- К чему вопросы? Вы же прекрасно всё видите сами. Это всего лишь одна карта из той самой колоды, благодаря которой Вы и выиграли вчера сорок тысяч у генерала Хлопина в Английском клубе. Если потрудитесь взять в руки увеличительное стекло, то заметите в одном из углов крохотные точки. Мне с трудом удалось их нащупать. Удивляюсь, до какой степени Вам удалось развить чувствительность Ваших пальцев. Видимо, годы тренировок помогли? – подмигнула ему Вероника.

- Откуда… откуда у Вас эта карта? – глухо спросил Станислав. – Ведь женщинам нет хода в этот клуб.

- Да, Вы правы, - мило улыбнулась девушка. – А вы не припоминаете, где была эта самая колода перед тем, как отправиться в Ваш карман?

- Мне кажется… Да, точно… Её тасовал один молодой человек, бывший третьим в нашей игре. У него имя ещё такое дурацкое было… - нахмурил лоб Станислав, мучительно пытаясь вспомнить. – Ах да, Евгений Онегин! Но какое отношение это всё имеет к Вам? Неужели он Ваш любовник?

Вероника лишь расхохоталась, собрала рассыпанные по плечам волосы и затянула их в узел, после чего обернулась к молодому человеку:

- Неужто не узнаёте?

- Так это были Вы… - только и смог прошептать князь, отшатываясь от неё, словно от привидения.

- Да, это была я, - улыбнулась Вероника. – Как видите, я практически поймала Вас за руку и могу в любой момент разрушить Вашу пока ещё не особо запятнанную громкими скандалами репутацию. Но я, так и быть, не буду этого делать, если Вы согласитесь выполнить кое-какие мои условия.

- И что же Вы хотите? – Станислав тяжело опустился в кресло напротив неё и сложил руки на груди.

- О, сущую безделицу, - вновь мило улыбнулась девушка. – Всего лишь две вещи. Во-первых, Вы прекратите обворовывать честных людей в игре в карты. Либо играйте по правилам, либо не играйте вовсе. А во-вторых, Вы прекратите увиваться за моей подругой Варварой де ла Мер, прекратите опутывать её своими сетями…

- А Вы не боитесь… - глаза молодого человека загорелись каким-то дьявольским огнём.

- Нет, не боюсь. Если Вы думаете, что я столь глупа, что не сказала кое-кому из верных друзей, куда направляюсь и зачем, то Вы жестоко ошибаетесь, - не моргнув глазом, солгала Ника.

- Ну что ж, тогда Вы победили. Эта партия осталась за Вами, - поднялся с кресла князь, протягивая девушке руку.

Вероника вложила свои пальцы в его ладонь, и он повёл её к выходу.

- Надеюсь, Вы понимаете, что никто не должен знать об этом разговоре? – спросил он уже в дверях.

- Ну конечно! Это будет нашей маленькой тайной! – и, одарив его самой лучезарной улыбкой, она ушла в тень колонн.

Станислав со всей силы ударил кулаком по косяку:

- Вот чёрт! Угораздило ж так вляпаться! Ну ничего, княжна, я так просто не сдаюсь. Мы ещё посмотрим, кто кого…

- Что ты, братец мой, невесел, что головушку повесил? – вдруг услышал князь насмешливый голос сестры. – Али не по сердцу тебе красна девица пришлась?

- Маргарита? – Станислав удивлённо посмотрел на девушку, словно бы не узнавая, а потом схватил за руку и чуть ли не силой потащил в комнату. – Ты-то мне, сестрица, и нужна!

- Пусти, сумасшедший! – воскликнула Марго, отнимая руку. – Хватаешь лапами своими… Синяки ведь останутся!

- Хватит причитать! – оборвал её брат. – Мне помощь твоя нужна.

- Ну, что ещё там? – девушка исподлобья посмотрела на него, растирая кисть руки, на которой уже начали проступать красные следы от его пальцев.

- Ты как с братом-то разговариваешь? – брови Станислава сошлись у переносицы. – Хотя… - махнул он рукой, - Бог с тобой, всё равно ведь слушаться не будешь. Так вот, ты должна мне помочь с Варварой. Сделать так, чтобы она пришла ко мне.

- А что потом? – спросила Маргарита.

- А это уж не твоя забота, - ухмыльнулся князь.

- Тогда почему бы тебе, Стасик, самому не нанести ей визит? Мне казалось, что она просто тает в твоём присутствии.

- Да таять-то она тает, только мне теперь к ней и носа казать нельзя, - криво усмехнулся он. – А всё эта Вероника постаралась! Чтоб ей пусто было!

- А она-то тут причём? – вскинула девушка глаза на брата.

- А притом, что она умудрилась прознать про карты… - недовольно пробурчал Стас. – И поставила условие – она будет молчать, если я и думать забуду о Варе. Но теперь-то я уж точно не отступлюсь!

- Говорила ж я тебе – доиграешься! – стукнула Марго кулачком по спинке кресла, за котором стояла. – Но нет, ты же никого не слушаешь, ты же у нас самый умный! Вот и поделом тебе! Не буду помогать, расхлёбывай всё это сам!

- Маргарита! – Станислав подошёл к ней вплотную, схватил за плечи. – Послушай меня. Помоги мне, я в долгу не останусь. Хочешь, я добьюсь того, чтобы Даниил Репнин стал твоим? Хочешь? – он встряхнул девушку.

- Хочу! – сверкнула Марго глазами, выскальзывая из кольца его рук. – Хорошо, я помогу тебе.

- Вот и отлично. За это нужно выпить! – Стас достал из буфета хрустальный графинчик с вином, наполнил два бокала, протянул один сестре. – Ну, за успех нашего предприятия!

- За успех… - повторила Маргарита, касаясь своим бокалом его.

   В то время, как в Зимнем дворце заключался столь важный для обоих сторон союз, Даниил уже направлялся домой. Ему больше нечего было делать в роскошных покоях царской резиденции, та, ради которой он каждый день ездил туда, не оправдала его надежд, оказалась совсем не такой, какой он хотел ей видеть… Быть может, он бежал, бежал от своих чувств, спасая последние осколки гордости. Смешно подумать – он чуть ли не боготворил её, считал чуть ли не ангелом, спустившимся на землю! Он разве только следы её башмачков не целовал… Дурак! Влюбился, как мальчишка! Потерял голову из-за какой-то юбки! Нет, довольно… С него хватит! Он больше в её сторону не посмотрит ни разу, а если и встретит где случайно, то пройдёт мимо, не поздоровавшись. Он вычеркнет из памяти её черты, позабудет её голос… Больше ни разу не справится у Вари или Даши о ней, никогда не принесёт больше букета под дверь её комнаты… Не будет просить кузин передать ей поклон… Словом, не будет больше делать ни одной из тех глупостей, что делал в таких больших количествах за эту неделю, пронёсшуюся, как один день. Он забудет её, вычеркнет из своего сердца. Пусть ему будет тяжело, пусть… Но он сделает это, или он не Даниил Репнин!

   Молодой человек отворил дверь и вошёл в дом. Он встретил его какой-то настороженной тишиной. Что-то определённо было не так. Уже не первый раз Даниила охватывало это смутное чувство, чувство, которое он не мог облечь в слова, но которое ни разу его не подводило. Куда же все подевались? Он заглянул в одну комнату, в другую – никого. Наконец, на лестнице застучали каблучки. Даня вышел на площадку – вниз сбегала Вика.

- Ну наконец-то! – воскликнул он. – А я уж начал беспокоиться, что все куда-нибудь уехали, а меня дома забыли.

- Тебя забудешь… - улыбнулась девушка. – А у нас тут такое творится… Тебя всего полдня дома не было, а тут произошло такое…

- Что, что случилось? – Даниил схватил девушку за руки. – Что-то серьёзное?

- Ну, как сказать… - протянула Вика, а увидев, как побледнел брат, поспешила его успокоить.- Да не нервничай ты так, просто Настя приехала.

- Что? Настя? Как она? Где она? Я хочу её видеть! – засыпал Даниил вопросами младшую сестрёнку.

- Наверху, в своей комнате, - ответила Вика и схватила уже направившегося было наверх брата за руку. – Постой. Она никого не хочет видеть, заперлась и сидит там. Папа приехал, так она даже двери не открыла, через дверь поздоровалась – и всё. Мама как только её не просила – не открывает, и ничего с этим не поделаешь. У мамы аж мигрень началась, она в постель легла, папа с ней сейчас.

- Ну Настя, ну Настя… - сжал Даниил кулаки. – Пусть только дверь отворит – я ей покажу!

- Не надо, Данечка, не надо, - осторожно дотронулась Вика до его руки. – Ей и без этого плохо. Хотя я уже знаю, что делать. За этим-то, собственно, я и шла вниз.

- Ну и зачем же, если не секрет? Какая очередная бредовая идея пришла в голову моей сестричке? – улыбнулся Репнин.

- Я иду к управляющему за вторым ключом. Если Настя только не подпёрла дверь комодом, то мы поговорим! – девушка подмигнула брату и убежала.

 

 

Глава 14. Буря чувств.

 

 

   Анастасия Андреевна действительно заперлась в своей комнате и никого не хотела видеть – ни мать, ни отца, ни сестру, ни брата, хоть и очень по ним всем соскучилась, хоть и приехала домой ради всех них… Не хотела их видеть потому, что не хотела, чтобы они видели её такой – подавленной, слабой, несчастной, наконец. Пожалуй, это было единственным общим у ней и Виктории. Сёстры Репнины не были похожи ни внешне, ни по характеру. Одна – миниатюрная сероглазая блондинка, всегда знающая, что она хочет и идущая к своей цели, не гнушаясь порой жертвовать интересами и благополучием других, решительная, напористая, но, вместе с тем, с тонкой душой настоящей актрисы. Другая – высокая кареглазая красавица, в светло-русых локонах которой то и дело сверкали рыжие искорки, переменчивая, точно свежий ветерок в мае, добрая, нежная, чуткая, но при этом порой бесшабашная. Хотя и гордости, конечно, ей не занимать.  Если княжны радовались или были счастливы, то об этом знали все, они спешили поделиться своим хорошим настроением с целым миром, но стоило только тёмным тучам появиться на небосводе их жизни, как они обе тут же замыкались в себе, стремились уйти ото всех, тихонько поплакать где-нибудь в уголке, чтобы, вернувшись, можно было с уверенностью сказать, что всё прошло и всё в порядке.

   Вот поэтому-то Вика и вступилась за сестру, решив, впрочем, сама поговорить с нею, и незамедлительно привела свой план в исполнение. Настя, поглощённая в свои мрачные думы, даже не услышала, как поворачивался ключ в замке, она обернулась лишь тогда, когда дверь со стуком захлопнулась. Девушка отняла руки от лица и подняла глаза. Прислонившись спиной к двери, в комнате стояла Виктория и, скрестив руки на груди, строго смотрела на неё.

- Вика? Что ты здесь делаешь? Зачем ты пришла? Как ты сюда попала? – бесцветным голосом спросила Анастасия.

- Как я сюда попала – уже неважно. Главное, что я здесь, - ответила Вика, опускаясь на краешек постели рядом с сестрой. – Я больше не могла ждать. Я же знаю, что тебе плохо. Я хочу помочь тебе… - тихо проговорила она, беря руку Насти в свои и осторожно поглаживая унизанные кольцами тонкие пальцы.

- Мне уже, к сожалению, никто не может помочь. Никто… - мрачно улыбнулась девушка, но руки не отняла.

- Но почему, Настенька? Безвыходных ситуаций не бывает. Расскажи мне, что случилось…

Анастасия лишь покачала головой, но Вика не отступала.

- Расскажи мне, Настя, расскажи. Станет легче. Мне-то ты можешь рассказать. Я же, всё-таки, твоя сестра! – Вика уже почти кричала, схватив сестру за плечи и. по всей видимости, не собираясь её отпускать, пока не получит ответы на все свои вопросы.

- Ну что ж, ты, наверное, права. Я расскажу тебе всё, - вздохнула Анастасия. – Действительно, глупо носить всё это в себе. А ты, Вика, учись на моих ошибках…

- Настя, ты меня пугаешь, - покачала головой девушка. – Что случилось-то? Говори толком!

Её сестра вздохнула и начала свой рассказ.

- Ты знаешь, Вика, как я стремилась стать настоящей актрисой, как мечтала о карьере в Париже, как хотела блистать там, где сияла звезда Полины Виардо… И я добилась своего, я уехала во Францию, я попала в «Гранд Опера», меньше, чем за год, я стала там примадонной… Фантастическая удача! Так считали все, но они не знали, чего мне стоило добиться всего этого, какую цену я заплатила. Они не знали, сколько бессонных ночей я провела, разучивая партии, сколько колких слов в свой адрес выслушала, домогательств скольких мужчин избежала… Каждая из актрис театра, каждая из хористок, каждая, слышишь? видела во мне соперницу и только и ждала возможности сделать мне какую-нибудь гадость, подставить меня. Не знаю, как бы я выжила в этом аду, если бы не Сандрин, моя милая подруга. Она – сирота, с самого детства жившая в театре, выросла за кулисами. Театр – её жизнь. Гримуборные – её царство. Никто лучше неё не может ни сделать причёску, ни приколоть ленту, ни приклеить мушку. Да, она не дворянка, да, она даже не актриса, но для меня это было неважно. Ещё и поэтому все смеялись надо мной. Да, мне было горько, да, мне было обидно, но я не давала им всем ни малейшей возможности понять это. Они считали, что у меня ледяное сердце, и я сама уже начала в это верить. Но всё изменилось, когда появился Рауль…

- Рауль? – переспросила Вика.

- Да, Рауль… Граф Рауль де Мормар, - мечтательно повторила Анастасия. – Я заметила его сразу – высокий, красивый, взгляд такой нежный, ласковый… Он каждый вечер приходил на мои спектакли, каждый вечер я видела его в ложе, каждый вечер в гримёрной меня ждал огромный букет белоснежных роз… Но сам он не спешил быть мне представленным. Мою гримёрную и наш особняк в Париже постоянно осаждали толпы поклонников, спасения от них просто не было, но Рауля никогда не было среди них. И чем больше проходило времени, тем любопытнее мне было, почему он не приходит. Я ночей не спала, гадая, что может быть этому причиной… В одну из таких бессонных ночей я вышла на балкон, и вдруг увидела, что он стоит внизу. Я кликнула Минни, свою горничную, а она сказала мне, что уже не впервые видит его здесь, уже скоро месяц, как почти каждую ночь он проводит под моими окнами. Я набросилась на бедную девушку, ругая её, на чём свет стоит, почему она не сказала мне о нём, а потом выбежала на балкон и пригласила графа войти.       

   Мы проговорили до рассвета. Я не заметила, как пролетела ночь, как она уступила утру власть над землёй. С тех пор я считала часы, остающиеся до того мига, когда, выйдя последний раз на поклоны, я могла, наконец, уехать домой, уехать туда, где меня ждал ОН. Как мы ни прятались, о наших отношениях вскоре всем стало известно, среди актрис обо мне поползли самые грязные сплетни. Сандрин, единственная поверенная наших истинных отношений, рассказывала нам обо всём, предупреждала о всех грозящих нам опасностях. Но нам было всё равно. Мы были вместе, а остальное – неважно. Это была любовь, Вика, это была самая настоящая любовь…

- Была? Но почему же была, Настя? – воскликнула зачарованно слушавшая рассказ сестры Виктория. – Неужели он разлюбил тебя? Или… ты его?!

- Нет, ну что ты! – улыбнулась Анастасия, крепко сжимая руку сестрёнки. – Что ты… Наша любовь с каждым днём становилась всё сильнее и сильнее, пока…

- Пока что? – вскричала Вика.

- Пока он не предложил мне выйти за него замуж, - глухо ответила Настя, опуская глаза, а потом она начала говорить, говорить не переставая, словно спеша рассказать всё, накопившееся на душе, пока решимость ещё не покинула её. – Понимаешь, Викуля, я мечтала об этом моменте, представляла, как Рауль опустится передо мной на одно колено, как протянет колечко и тихим шёпотом попросит стать его навеки. Так оно и было, именно так, как я мечтала, даже лучше, в сто раз прекраснее… Это произошло на борту его яхты, медленно плывущей по Сене в самом сердце ночного Парижа… Весь город дышал тишиной и покоем, а небо… Небо было такое близкое, такое бездонное… И я сказала ему «да», я согласилась стать его женой… - Анастасия смахнула слёзы, против воли навернувшиеся на глаза при воспоминании об этом миге наивысшего счастья. – А наутро моя жизнь превратилась  в кошмар. Мне не давали покоя собственные мысли, я из-за них делать ничего не могла. Всё вспоминала, как Рауль говорил мне, что теперь я смогу оставить театр, целиком посвятить себя дому и семье… А театр – моя жизнь, Вика! Рауль не понял этого! Не понял, что я без театра дышать и то не смогу. Он хочет запереть меня в своём особняке, чтоб я света белого не видела, чтоб на меня никто и посмотреть не смел… Он хочет стать моим полновластным хозяином, - всхлипнула девушка. – А я так не хочу! Я так не могу! Я привыкла сама себе быть хозяйкой, сама принимать решения, сама отвечать за свои поступки. Я не желаю ни от кого зависеть… Даже от любимого человека… Вот поэтому-то я и сбежала… Ты считаешь меня ненормальной, да, Вика?

- Нет, отчего же? – пожала плечами девушка. – Да, твой поступок действительно очень странен… Не знаю, решилась ли бы я на такое. Но я понимаю тебя. Всё будет хорошо, Настя, слышишь? Я с тобой, - осторожно дотронулась она до руки сестры. – А ты не жалеешь о своём поступке?

- Жалею ли я? – задумчиво повторила Настя, устремив взгляд на пламенеющее закатом небо за окном. – Скорее всего, нет. Ведь я сохранила свою свободу, свою независимость… Но, знаешь, стоит мне только подумать, что я никогда его не увижу, так сердце кровью обливается…

- Ну всё, всё, тише… Успокойся… - Виктория обняла старшую сестру, прижала её голову к груди. – А ты не думаешь, что он будет искать тебя? Не думаешь, что он приедет сюда? Ведь он любит тебя…

- Я знаю, Вика, знаю, я очень этого боюсь! Я не хочу, чтобы он меня нашёл. Ты же не скажешь ему, правда? – девушка с силой вцепилась в плечи Виктории.

- Ну конечно же не скажу, - поспешила та её успокоить. – Но не думаешь же ты затворницей сидеть в доме?

- Нет, что ты, я здесь не останусь, я завтра же уеду, - Анастасия поднялась и начала мерить шагами комнату. – Я уеду на Урал, к Тане… Она будет рада меня видеть, я уверена.

- Ну что ж, к Тане, так к Тане, - тоже поднялась Вика. – Но сначала ты должна поговорить с родителями. Они имеют право знать… Настя, а как же театр? – вдруг спросила она.

- Театр? Да что театр? – усмехнулась Анастасия. – Пока мне хватает игры в пьесе под названием «Жизнь Анастасии Андреевны Репниной». А там посмотрим… Урал же не дикий край, и там театры есть, и притом премилые, мне Танюша писала. Не всё же мне в Париже блистать… Ну да ладно, не будем грустить, - улыбнулась она, направляясь к двери. – Пойдём, я хоть с отцом поздороваюсь как следует.

- Пойдём! – с готовностью отозвалась Виктория и торжествующе улыбнулась – из этого поединка она вышла Победительницей, это была её, пусть и маленькая, но Победа…

   Но неспокойно в этот вечер было не только у Репниных. В доме Растопчиных тоже бушевали страсти. Едва посыльный от Светланы принёс княгине Елене Ивановне весть о том, что в Петербург прибыла Анастасия, а та была столь неосторожна, что сообщила об этом дочери, так покой в доме закончился. Наталья, естественно, тут же засобиралась ехать к ним, но мать категорически воспротивилась этому.

- Не надо, дочка, не езди ты туда! – уже в сотый раз принялась она уговаривать насупленную Наташу. – Настеньке не до тебя будет, она почти четыре года родных не видела. Вот насмотрятся друг на друга, наговорятся – тогда и нам ехать можно будет.

- Но мы же им тоже не чужие, мама! – всплеснула руками Натали. – Или ты уже забыла, что ты тоже из их семьи?

- Нет, не забыла, да и тебе советую всегда помнить это и вести себя соответствующе, не устраивать этого ребячества и никому не нужных истерик, - наставительным тоном изрекла Елена.

- Но maman! – вскричала, чуть не плача, девушка. – Там же будет Владимир! Я его целую неделю не видела! Ты же меня к ним пускаешь, и с собой не берёшь! Я так соскучилась!

-  Вот потому-то и не пускаю, - брови княгини сошлись у переносицы, придав её лицу удивительное сходство с лицом её отца, барона Ивана Ивановича Корфа, сходство, всё более и более становящееся заметным с возрастом. – Я же вижу, как ты по Володьке вздыхаешь! Только о нём и думаешь! Нечего! Уж я с ним поговорю – пусть прекратит забивать тебе голову всякой ерундой. Ишь чего! Ты, может быть, ещё и замуж за него собираешься?

- А что, если и так? – Наталья с вызовом посмотрела на мать. – Что, если я больше ни за кого замуж не пойду, только за него?

- Больно ты ему нужна. Очнись! – всплеснула руками Елена. – Посмотри внимательно, как и чем он живёт!

- А мне всё равно! – вздёрнула подбородок Наташа. – И мне всё равно, как ты относишься к этому. Даже если ты навсегда запрёшь меня в спальне, я всё равно не перестану его любить! – и, нарочито громко хлопнув дверью, девушка выбежала из комнаты.

  Лена лишь тяжело вздохнула. Уже не первый раз дочь устраивала подобные сцены, не первый раз так отзывалась о молодом Корфе… Пора положить этому конец! Княгиня поднялась с кресла и направилась в кабинет мужа.

- Серёжа, можно к тебе? – спросила она с порога.

- Да, Леночка, конечно, - Сергей Николаевич отложил в сторону какие-то бумаги. – Что случилось? У тебя такое лицо…

- Да Наташа опять меня расстроила… - вздохнула Елена. – Вообще меня не слушает, всё по-своему делает. Только о Владимире и говорит.

- О Владимире? – переспросил Сергей. – Дорогая моя, но почему ты так настроена против этого?

- Не знаю, Серёженька, не знаю… Предчувствия у меня дурные. Вот тут болит… - прижала она ладонь к груди. – Сердце материнское чует, что добра от этой её любви не будет. Но не слушает она меня, не слушает… Уж и не знаю, в кого она такой уродилась.

- Зато я знаю, - улыбнулся Сергей. – В Викторию, сестру мою. Она, помню, в Наташином возрасте тоже неуправляемая была. Неужто забыла?

- Да нет, не забыла я… - покачала головой Элен. – Тори огнём была, Наташа не такая совсем, спокойная она. Но тоже не переспоришь, в этом-то ты прав.

- Зато посмотри, какой сестра стала теперь – лучшей хозяйки и матери не сыщешь. Все двадцать лет, как она замужем, я не перестаю удивляться столь разительной перемене.

- Да, Анатоль просто кудесник! Мало того, что чуть ли не силой увёз её с собой, так ещё и приручить сумел! Или воздух Востока так благотворно на непокорных девушек влияет? – с улыбкой спросила Лена.

- Не знаю… - развёл руками Сергей. – Чего не знаю, того не знаю. Будем надеяться, что дочь наша образумится.

- Будем надеяться… - отозвалась Элен.     

 

 

 

Глава 15.  Ой вы, гости-господа.

 

   А наутро буря утихла. Мать и дочь помирились, и вдвоём отправились в гости к Репниным, чтобы увидеть Анастасию. Родители сумели-таки убедить девушку повременить  с отъездом, отложить его хотя бы на день, ведь один день ничего не решит. Да и сама Настя была рада этому. Что ни говори, за эти почти четыре года она очень соскучилась по родным. Она ни разу не приезжала домой, всё времени не было, да и дирекция театра боялась отпустить свою приму хотя бы на неделю, опасаясь, что тут же катастрофически упадут сборы… Да и семья всё никак не могла приехать – Андрею Михайловичу всё никак не удавалось разрешить разом все дела, покончить разом со всеми поручениями в Министерстве, а Светлана Владимировна попросту боялась ехать одна, да и детей не пускала потому же. Уж больно ярки были воспоминания о трагедии двадцатилетней давности, произошедшей на дороге в Польше, трагедии, превратившей целый год её жизни в один сплошной кошмар… Конечно, теперь всё было хорошо. Они с Андрюшей не расставались дольше, чем на пару дней, очень скучали в разлуке, но страх остался, страх никуда не ушёл. Каждая дальняя поездка превращалась в настоящую пытку, а если путь пролегал через Польшу, то тем более… За каждым поворотом дороги женщине мерещился столб пламени, ей постоянно казалось, что она чувствует на себе чей-то пристальный взгляд…

   Вот поэтому-то Настя столько времени и не видела родных, ей столько всего нужно было им рассказать. И, прежде всего, Вике. Анастасия вдруг обнаружила, что её маленькая сестрёнка уже выросла, всего за один вечер они стали очень близки, гораздо ближе, чем были в детстве. Тогда-то Настя больше времени проводила с Татьяной, которая была всего лишь на пару месяцев старше, чем с крошкой-сестрой, за которой постоянно требовался глаз да глаз. Но теперь всё изменилось. Девушки почти глаз ночью не сомкнули, всё разговаривали и разговаривали… Виктория тоже разоткровенничалась с сестрой, рассказала о тех странных и непонятных отношениях между ней и Владимиром, об обвинениях Наташи, о готовом прийти на помощь Саше… Настя лишь слушала и качала головой. Ей нечего было сказать, да слова и не помогли бы. Говори – не говори, а первая любовь – то самое чувство, которое рано или поздно находит всякого. А вот во что оно выльется – окрепнет ли, наберётся сил или исчезнет без следа, растает, как дым, знать не дано. Время покажет…

   С приехавшей на другой день с утра пораньше Наташей Настя поздоровалась довольно-таки холодно. Надо сказать, они и раньше не очень-то ладили, никогда не понимали друг друга. Настя считала Наталью чересчур простой, какой-то серой и скучной, а та в ответ считала кузину слишком много возомнившей о себе гордячкой. Зато с Владимиром Настя проболтала больше часа, позабыв обо всех остальных. Шуткам, прибауткам и взаимным подтруниваниям не было конца, а когда из Зимнего прибыла, наконец, и Варя вместе с Александром, пропадавшим целыми днями у Огарёва, в гостиной и вовсе стало  жарко. Тогда-то и Виктория, не удержавшись, покинула Наташу и присоединилась к ним. Раскаты их звонкого смеха разносились по всему дому, доносились и до столовой, где Корфы, Репнины и Растопчины – старшие в полных составах увлечённо читали привезённые девушкой письма от родственников из-за границы. Несмотря на столь поспешный отъезд, Анастасия догадалась-таки заехать к тётке, прекрасно зная, какой шум поднимет Наталья Александровна, если вдруг она исчезнет из Парижа. Ни для кого не было секретом, что во многом именно благодаря ей, графине Натали де ла Мер, до сих пор сохранились столь обширные семейные связи. Даже живя столько лет за границей, она поддерживала переписку со всеми, кого когда-либо знала, со всеми друзьями и родственниками, близкими и дальними. Вот и теперь она послала с внучатой племянницей подробнейшие послания всем, находящимся в Петербурге, добавив к ним с полдюжины устных наставлений…

   Этот день пролетел как один миг. И вот уже Анастасия простилась со всеми родными и поднялась  наверх, к себе, чтобы как следует выспаться – завтра на рассвете ей предстояло отправиться в путь. Но сон не шёл к ней. Она ворочалась с боку на бок, несколько раз переворачивала подушку, то натягивала одеяло до самого подбородка, то, напротив, сбрасывала его с себя… Всё было бесполезно. Сон не шёл. Тогда она встала с постели, накинула на плечи шаль и вышла на крошечный балкончик, опустилась на колени прямо на пол, прижалась лбом к прохладным перилам, пытаясь унять жар, полыхающий во всём теле, а потом зашептала, устремив взгляд на юго-запад, туда, где, по её мнению, и находилась Франция:

- Прости меня, Рауль… Господом Богом заклинаю – прости… Забудь меня, так будет лучше…Забудь – и будь счастлив… Ведь я люблю тебя…

Ей и невдомёк было, что в это самое время на крыльце крошечной почтовой станции в двух сутках езды от Петербурга, стоял молодой французский граф и шептал прямо в бездонное небо:

- Где бы ты ни была, Настенька, я всё равно найду тебя, найду, слышишь? Хочешь ты этого или нет. Ведь я люблю тебя…

   Настя уехала, и вновь на пару дней жизнь семьи Репниных вернулась в прежнее русло. Андрей всё так же пропадал на бесчисленных заседаниях и комиссиях, Светлана вела хозяйство, Вика проводила время за чтением или отправлялась куда-нибудь вдвоём с Натальей… Александр с Даниилом по-прежнему каждый день ездили в Зимний, только теперь цель, преследуемая князем, была иной. Теперь он больше не появлялся на половине фрейлин, больше не искал встреч с Вероникой. Все свои силы он направил на помощь другу, на хлопоты по поводу сталелитейной компании. Хоть Андрей Репнин и уверял Сашу, что всё уже готово, осталось лишь обговорить последние детали и поставить пару печатей и подписей, на деле всё оказалось несколько иначе. Нужны были нечеловеческие усилия, чтобы запустить в действие этот огромный бюрократический механизм, одних связей да влияния тут было недостаточно. Изредка молодых людей навещала Маргарита. Эта хрупкая на вид девушка, то и дело бросающая на молодого Репнина томные взгляды, давала порой ценнейшие советы. Казалось, она знала всех и вся и в Министерстве, и в Госсовете, и в бесчисленных департаментах. Может быть, именно поэтому Даниил и смирялся с её присутствием.

   На утро третьего дня после отъезда Анастасии, когда Вика, как обычно, возилась во дворе со своими любимцами, в ворота особняка въехала открытая коляска. Из неё на землю спрыгнул высокий молодой человек с русыми волосами до плеч, одетый в безупречно сидящий на нём костюм цвета кофе с молоком. Легонько постукивая хлыстом по начищенным до блеска сапогам для верховой езды, он подошёл к девушке. Вика оставила в покое котят, с которыми играла, и поднялась со ступенек, пригладив ладонью непослушные пряди, выбившиеся из длинной косы. Она с первого взгляда поняла, кто перед ней, и теперь пристально разглядывала молодого человека. Правильные черты лица, волевой подбородок, карие глаза, так и светящиеся добротой… Девушке даже стыдно стало за своё старенькое платье, ставшее ей коротким, за простую причёску. Рядом с ним хотелось выглядеть соответствующе – привлекать к себе восторженные взгляды, манить, быть томной и загадочной… Неудивительно, что они с Анастасией полюбили друг друга.

- Скажите, это дом князей Репниных? – спросил он на безупречном русском.

- Да, граф, - ответила девушка. – Добро пожаловать.

- Так Вы знаете, кто я? – удивился молодой человек. – Так, значит, Анастасия рассказывала Вам обо мне? Она здесь? Где она?

- Вы – граф Рауль де Монмар, не так ли? – мило улыбнулась Виктория, сделав вид, что не расслышала всего того шквала вопросов, которыми он засыпал её. – Позвольте представиться, Виктория Репнина, - протянула она руку графу.

- Так, значит, Вы – сестра Анастасии? – молодой человек порывисто схватил руку девушки, сжал так, что Вика чуть было не вскрикнула от боли. – Где она? Скажите мне, умоляю! Я чуть с ума не сошёл, когда понял, что она пропала, что она сбежала. А я жить без неё не могу! Я всё бросил и поехал сюда. Она здесь, она в доме?

- Нет, её здесь нет… - покачала головой девушка, осторожно высвобождая руку. – Она была здесь, но уехала. Она просила меня не говорить никому о том, где она, но я вижу, что Вы по-настоящему её любите. Но и слово, данное сестре, нарушать не хочу. Подождите меня, я сейчас вернусь! – Вика сорвалась с места и скрылась в особняке.

   Не успел граф удивиться поступку этой странной девушки, которую он сначала принял за служанку, а она на самом деле оказалась княжной, как Виктория уже вернулась. Она подбежала к Раулю и протянула ему сложенный вчетверо листок бумаги.

- Вот, возьмите, - улыбнулась девушка. – Я обещала Насте, что не буду ничего Вам говорить, но не писать ведь не обещала. Здесь её адрес. Если отправитесь немедленно, то к концу недели будете на месте. И последний совет – сначала поговорите с Татьяной, моей кузиной. Она подскажет Вам, как вести себя с Настей, как лучше уговорить её. Моя сестра слишком горда, и в этом-то и есть её беда…

- Нет, в этом её счастье, - улыбнулся Рауль. – Она – чудесная девушка. Вы – тоже. Спасибо Вам, Виктория Андреевна, спасибо.

- Не стоит благодарности, - кивнула ему Вика. – Я же ради блага сестры стараюсь. Я же знаю, что она любит Вас, Рауль, любит больше, чем сама думает. Я хочу, чтобы вы были счастливы вдвоём.

- И мы будем счастливы, я обещаю! – граф поцеловал ручку девушки и сел в коляску. – До свидания, Виктория! Надеюсь вскоре привезти Вам сестру.

- Удачи Вам, Рауль! – помахала рукой вслед отъезжающей коляске Вика.

   Подхватив корзинку, в которой уже пищали голодные котята, девушка медленно отправилась в дом. Ну вот, дело сделано. Теперь Рауль, безусловно, отправится на Урал, найдёт в Екатеринбурге особняк Оболенских, а там добьётся встречи с Анастасией. Вика ничуть не жалела, что поступила именно так, нарушила слово, данное сестре. Хотя, с другой стороны, она ничего и не нарушала. Это как посмотреть… В конце-то концов, Анастасия, похоже, не до конца отдавала себе отчёт в своих действиях, попросту, как сказал уже после её отъезда Даниил, «порола горячку»... Но, как бы то ни было, она не собиралась рассказывать об этом своём поступке ни одной живой душе – ни матери, ни отцу, ни Наташе… В общем, никому. Пусть это останется их с Раулем маленькой тайной…

   А после обеда заехал в гости Владимир, и, сидя в гостиной вместе с Викторией и Светланой Владимировной, вдруг вспомнил о французском графе.

- Что-то Настасьи-то нашей жених не торопится приезжать! – усмехнулся он.

- Да, Володя, ты прав… - вздохнула Светлана. – Может быть, оно и к лучшему, что Настенька оставила его.

- Ах, мама, не говори так! – всплеснула руками Вика. – Откуда ты знаешь, может быть, он ищет её? Может быть, он уже нашёл её?

- Тебе что-то известно, дочка? – насторожилась княгиня. – Ты так рьяно его защищаешь…

- Нет, что ты, мама! – тут же взяла себя в руки Вика и с мольбой взглянула на Владимира, прося помощи. – Я это просто так сказала…

- Это ты опять книгу вспомнила, да? – спросил молодой барон.

- Да, я всё думаю о ней, думаю… - кивнула Виктория. – Нет, хватит мне жить в придуманном мире, пора бы жить реальностью.

- Ну наконец-то! – улыбнулась Светлана. – Наконец-то моя доченька за ум взялась.

   Не успели Владимир и Виктория переглянуться, как в гостиную вбежала запыхавшаяся Зоенька, одна из горничных, совсем недавно привезённая в город из деревни и ещё не до конца освоившаяся с жизнью здесь.

- Барыня, барыня! – закричала она с порога. – Там карета чья-то во двор въезжает. А кучер-то, кучер… Весь чёрный с ног до головы, будто ваксой вымазанный, а глазами-то чернущими так по сторонам и зыркает, так и зыркает…

- Господи, кого же это принесла-то нелёгкая? – ахнула княгиня.

- Ничего, сейчас разберёмся! – успокоил тётку Владимир, поднимаясь с кресла. – Сейчас посмотрим, кто там приехал! – и он широким шагом вышел из гостиной.

Вика, подобрав юбки, выбежала следом, а последними на крыльцо вышли Светлана и всё ещё вздрагивавшая от испуга Зоя. 

   Зрелище, открывшееся их взору, было действительно впечатляющим. Владимир даже присвистнул от изумления. Прямо посреди двора стояла большая карета, восседающий на козлах маленький смуглый мужчина в каком-то ярком не то халате, не то бурнусе, то и дело гортанно вскрикивая и прищёлкивая языком, пытался удержать на месте четвёрку вороных коней, а они не желали повиноваться, хрипели, перебирали копытами. Пару раз щёлкнул хлыст, и строптивые животные, наконец, успокоились. Крошечный человечек, больше похожий на гнома из сказки, проворно соскочил на землю и распахнул дверцу. Все, невольно ставшие свидетелями этой сцены, замерли в ожидании появления того, чей приезд был столь причудливо обставлен. Но из кареты появилась самая что ни на есть обыкновенная светловолосая женщина в дорожном платье, сшитом по последней европейской моде.

- Боже мой, кого я вижу! – воскликнул Владимир, подбегая к гостье, крепко-крепко обнимая её и отрывая от земли. – Ирина Алексеевна! Княгинюшка ты наша! Ну наконец-то пожаловать изволила!

- Здравствуй, Володенька, здравствуй! – серебристым смехом рассмеялась она, украдкой сделав знак уже насупившемуся было слуге. – Может быть, поставишь меня, всё-таки, на землю?

- Я что же, уже не могу обнять свою любимую крёстную? – молодой человек сделал вид, что обиделся, но, тем не менее, просьбу выполнил.

- Ну что ты, конечно же можешь! – Ирина ласково потрепала его по волосам и в доказательство своих слов звонко расцеловала в обе щёки.

- Тётя Ира! – теперь уже Вика повисла на шее княгини.

- Здравствуй, Викочка, радость моя! – улыбнулась она, одной рукой привлекая к себе племянницу, а другой не отпуская крестника.

- Так, дети, расступитесь! Моя очередь пришла! – Светлана тоже приблизилась к карете. – Здравствуй, Ирочка!

- Здравствуй, Светочка! – ответила княгиня Багратиони, заключая двоюродную сестру в объятия.

- А где же Тимур? – всполошилась, наконец, Света.

- Да, где дядя Тимур и где Сонечка с мужем? Теона говорила, что они приедут вместе с тобой! – Вика едва не приплясывала на месте от нетерпения.

- Все, все здесь, все приехали! – улыбнулась Ирина. – Все уже  особняке, а я решила сразу к вам ехать…

- Вот и правильно сделала. Умница, - обняла её за талию Светлана. – Пойдём-ка в дом. Вика, распорядись-ка насчёт чая.

   Девушка кивнула и скрылась в доме. Владимир, проводив её взглядом, вновь повернулся к тётушкам:

- А я, пожалуй, домой съезжу. Скажу матери, что Вы приехали.

- Да, Володенька, сделай милость, - улыбнулась Ирина. – И зови их с отцом вечером к нам на чай.

Молодой человек поклонился и свистнул, подзывая конюха, ведущего на поводу великолепного скакуна, ничуть не уступающего по красоте жеребцам с гор.

 

Глава 16. Других понять нам не дано.

 

   Женщины расположились на диване в гостиной. Зоя принесла им ароматный чай и, поклонившись, вышла. А вот Виктория, удивительное дело, устроилась у окна с вышивкой на коленях. Конечно, она понимала, что мама с тётей, быть может, хотят поговорить о чём-то своём без посторонних ушей, но ей тоже было интересно послушать рассказы о далёкой Грузии, и именно поэтому она решила остаться в комнате. Уж если попросят уйти – тогда уйдёт…

- Ну, Ирочка, рассказывай! – нетерпеливо воскликнула Светлана, разливая чай и украдкой бросая взгляды на дочь, судя по всему, уже навострившую ушки. – Как там у вас всё прошло? Как свадьба? Сонечка-то, наверное, счастлива?

- Ну конечно же счастлива! – улыбнулась Ирина. – Четыре года она Саида своего ждала. И дождалась.

- Тётя Ира, а свадьба, свадьба-то как прошла? – не удержалась от вопроса Вика.

- Свадьба? Свадьба была замечательная! Всей округой неделю гуляли! Столы накрыли такие, что конца-края видно не было. Песни и танцы ни днём, ни ночью не прекращались. А вы бы слышали, как София кричала и плакала, когда её из дома уносили! У меня сердце на части разрывалось! Если бы Тимур не держал меня за руки, я бы, наверное, вниз бы бросилась, на Саида бы накинулась, глаза бы ему своими собственными руками выцарапала!

- Как? Разве Сонечка против воли своей под венец шла? Почему она плакала? И вы всё-таки выдали её замуж, выдали силой? – Виктория вскочила на ноги, отбросив вышивку.

-Успокойся, доченька, - улыбнулась Света, - это всего-навсего обычай такой. Неужто ты не знала?

- Нет… - покачала головой девушка. – А что за обычай? У Теоны-то на свадьбе я была, сама кольца им с Павлом несла, но ничего такого там не помню…

- Так Теона-то за русского выходила, по православному обряду венчалась, - пояснила Ирина. – А София моя за князя Эмидадзе вышла, и свадьба по старинным обычаям была. Потому-то и крали невесту, а семье нашей за неё потом калым платили. А чтоб обычаи не нарушать, пришлось невесте криком кричать, на помощь звать, чтоб как взаправду всё было.

- Ой, как интересно… - вздохнула Виктория.

- Интересно-то интересно, а вот как подумаешь, что раньше такое сплошь и рядом случалось, так прямо мороз по коже… - вздрогнула Ира. – И до сих пор то тут, то там в этой стране бесследно пропадают девушки, а куда их увозят – неизвестно. Варварский обычай, до сих пор привыкнуть не могу…

- Господи, неужели до сих пор такое бывает? Я-то думала, что всё это давно в прошлом, - теперь уже пришёл черёд Светланы бледнеть.

- Да, милая моя, - кивнула Ирина. – Я сама удивлена была, когда это услышала. Да вот, зимой только у двоюродного брата Тимура дочь ночью из дома увезли. А через неделю во двор целое стадо баранов пригнали и золота рублей на тысячу принесли, да скакуна арабского отцу в придачу.  Так и поняли они, что замуж их дочь единственная вышла. А вот за кого – неизвестно.

- Господи, дикость-то какая… - перекрестилась Виктория. – Слава Богу, у нас такого нет! Если бы со мной такое произошло, то я бы, наверное, скорее руки на себя наложила, чем жить всю жизнь неизвестно где и неизвестно с кем. Замуж идти можно только по любви!

- Молода ты ещё, Вика, - вздохнула княгиня Багратиони. – Было время, и я так думала… Ой, засиделась я у вас. Домой мне пора. Дашенька, наверное, из дворца уже приехала. Я так соскучилась!

- Дашенька? Да, конечно… - при упоминании имени племянницы Светлана погрустнела. Ведь, уезжая на Кавказ, Ирина просила её и Ольгу приглядеть за дочерью, а что сделали они? Не уберегли, не досмотрели… Хоть и не верила Светлана всем этим слухам, но порою задумывалась об этом, ведь дыма без огня не бывает. Сколько раз по вечерам, запершись с Олей в библиотеке, они решали, что же делать – то ли просто наблюдать, ждать, когда всё прояснится, то ли спросить племянницу прямо, а то ли и вовсе срочно вызывать в Петербург Ирину, она, всё ж-таки, мать, пусть сама разбирается… Решили всё же обождать. И к чему привело это ожидание? Девочка уже ни от кого не скрывает, что проводит всё свободное время в покоях Великого князя, и говорит об этом с такой счастливой улыбкой…

   Господи… Что же будет с Ириной, когда она узнает?.. Что же делать? Неужели Дарья будет так неосмотрительна, что выложит всё матери? Одному Богу известно, что тогда будет… Нет, сейчас тоже сказать нельзя, а вдруг это всё неправда? Вот Ольга вернётся – пусть сама решает, что делать, говорить сестре или нет.

- Света, ты что задумалась? – тронула кузину за руку Ирина. – Или с Дашей что-то не так?

- Нет, нет, что ты! – поспешила улыбнуться Светлана. – С ней всё в порядке. Просто мы сами её редко видим – она всё при дворе пропадает.

- Уж лучше б она этого не делала… - покачала головой Ира. – Ну что ж, мне пора. Жду вас вечером. Познакомитесь с мужем Софии и с братом его, которого мы с собой привезли.

- Да, конечно, будем непременно, - ответила Светлана.

   Едва за гостьей захлопнулась дверь, как Вика всплеснула руками:

- Ой, мама, не хочу я сегодня к ним ехать! Не хочу на князей этих смотреть! Не люди они, а звери какие-то, раз до сих пор как в Средневековье живут!

- Нет, дочка, не говори глупостей! – Светлана протянула ей очередную чашку чая. – Разные люди бывают. И у нас фанатиков полно. Посмотри хоть на дядю Тимура, да и на Теону с Софией – разве похожи они на варваров? Может быть, ты ещё скажешь, что и тётя твоя дикаркой стала? А ведь она тоже теперь к грузинскому роду принадлежит.

- Ну прости, прости меня, мама… - Виктория пересела на диван, обняла мать, прижалась щекой у её плечу. – Я глупость сказала, ты права, во всём права. Просто мне от этой истории так жутко стало…

- Мне тоже, доченька, мне тоже… Не знаю, что бы со мной стало бы, если б это у меня дочку украли.

- Не надо, мамочка, не надо, не говори так! – Вика с мольбой взглянула на мать. – Я здесь, с тобой, Настя уже, наверное, у Тани, всё хорошо… Мы никогда никуда не исчезнем, всегда будем с тобой…

- Я знаю, Викуля, знаю… - ответила Светлана, украдкой вытирая набежавшие вдруг на глаза слёзы. – Ну всё, хватит! Иди лучше платье себе выбери понарядней! Слышала же, что тётя сказала – брат Саида с ними приехал.

- Ну и что? Ну и пусть. Мне дела нет до какого-то там брата! – рассмеялась Виктория и выбежала из комнаты.     

   Девушке совсем скоро пришлось пересмотреть это своё убеждение, пересмотреть в тот самый миг, когда ей представили молодого князя. Не успела Вика войти в гостиную дома Багратиони, не успела поприветствовать уже собравшихся там Корфов, Растопчиных и Огарёвых, не успела поздороваться с князем Теймуразом, как София подхватила её под руку и увлекла куда-то вглубь комнаты, в царство полумрака.

- Пойдём, я тебя кое с кем познакомлю! – шептала она, молодая княгиня София Эмидадзе, высокая стройная тёмноглазая, черноволосая, так похожая на Теону, старшую сестру.

- Ну и кто же этот кое-кто? – рассмеялась Вика, пытаясь высвободить руку, но девушка не отпускала её.

- Тише ты! – сверкнула она горящими каким-то колдовским огнём глазами. – Этот кое-кто – младший брат Саида по отцу. Его мать была пленной черкешенкой, так что характер у него ещё тот… Но красавец! Какой красавец!

Виктория даже остановилась, услышав это.

- Сонечка, но ты же замужем! – ахнула она.

- Конечно же замужем! Я Саида люблю больше жизни! Да я же о тебе пекусь, глупенькая! – улыбнулась княгиня.

- Нет, ты как хочешь, а я не пойду! – Вика вновь постаралась выдернуть руку.

- Да мы уже пришли! – София обняла кузину за талию и подвела к сидящему в полутьме за колонной молодому человеку. – Виктория, позволь представить тебе князя Аслана Эмидадзе.

   Молодой человек медленно поднял голову, и Вика почувствовала, как задрожали колени. Бархатистый взгляд карих глаз, в которых отражались колышущиеся язычки пламени зажжённых свечей, притягивал, завораживал, но было в нём что-то такое, от чего в сердце медленно, но верно закрадывался страх… С трудом стряхнув с себя оцепенение, девушка вымученно улыбнулась.

- Я рад познакомиться с Вами, - сказал Аслан, чуть склоняя голову. – Вы прекрасны, как горный цветок в час рассвета.

- Ну скажете тоже! – весело  рассмеялась Вика.

- Я никогда не вру, запомните это! – тихо сказал князь, вновь глядя на девушку обжигающим взглядом.

   А потом Вику кто-то позвал, и она тут же упорхнула от молодого человека. Но целый вечер, где бы она ни была, что бы ни делала – разговаривала ли с тётушкой, пела ли дуэтом с Дашей, покинувшей ради матери Зимний, или о чём-то оживлённо спорила с Владимиром и Даниилом, она постоянно чувствовала на себе этот пристальный взгляд, и от этого была в постоянном напряжении, не могла ни на чём сосредоточиться, теряла нить разговора, отвечала невпопад, чем вызывала всеобщее удивление. Владимир пару раз интересовался, что же всё-таки с ней происходит, но Вика лишь качала головой и… молчала. В конце концов, барону это надоело, и он продолжил наслаждаться вечером. Но совсем иначе повёл себя граф Александр. Он не стал ни о чём спрашивать, он просто молча наблюдал за всем происходящим. И, конечно же, благодаря природной наблюдательности и прекрасно развито интуиции, догадался, что, а вернее, КТО был причиной столь странного поведения девушки. Руки графа сами собой сжимались в кулаки, но он не стал ничего предпринимать, прекрасно осознавая, что всё это просто глупо. Всё пройдёт само собой, это у Виктории в крови – привлекать к себе восторженные взгляды, горячить кровь мужчин…

   Но, удивительное дело, Александр Андреевич ошибся, время шло, а ничего не менялось. Каждый вечер Аслан не сводил с Виктории глаз. Если поначалу это приятно тешило самолюбие Вики, ведь, несмотря ни на что, она всё-таки была женщиной, а значит, подсознательно стремилась нравиться всем и каждому, то с течением времени княжна всё больше и больше мечтала о том, чтобы этот красавец-князь поскорее отправился назад в эту свою Грузию… А самое главное – не видеться с ним ну никак не получалось. Если не они ехали в дом Багратиони, то те приезжали к ним. И, мало того, даже отправляясь днём прогуляться с кузинами, София непременно брала Аслана с собой. Вика уже пыталась не замечать его, не отвечать на его вопросы, но всё тщетно… Соня тут же начинала обижаться и дуться, а вот чего-чего, а именно этого Вика вынести никак не могла. Она привыкла, чтобы её окружал мир и покой, она любила всех и хотела, чтобы все были счастливы, и потом-то, не желая расстраивать Софию, и улыбалась через силу князю.

   Но всему когда-нибудь приходит конец. Однажды исчерпалось и её ангельское терпение. Проснувшись однажды утром, Вика вдруг со всей ясностью поняла, что если сегодня она увидит Аслана, то непременно закричит, завизжит в голос, убежит куда глаза глядят, лишь бы от него подальше… Спустившись вниз, в гостиную, с своему огромному облегчению, она нашла там только маму и приехавшую с утра пораньше в гости Наташу.

- С добрым утром! – улыбнулась девушка. – Натали, ты что-то рано сегодня! И почему за мной не послала? Я бы раньше вниз спустилась. Я же давно проснулась, просто думала сидела…

- Да я сама вот только что приехала, - ответила Наталья. – Дома скучно сидеть. Мама к тёте Ире уехала. Сегодня же тётя Оля возвращается.

- Тётя Оля? – переспросила Виктория. – Ну конечно, как же я забыла?

   Дело в том, что уже больше недели, как императрица Мария Фёдоровна удалилась в Новодевичий монастырь для молитв и бесед с монахинями. Забрала она с собой  и дочь, великую княжну Ксению, вместе с которой, естественно, поехала и её гувернантка, Ольга Алексеевна Сумарокова. Вместе с императрицей двор покинули и некоторые фрейлины, в том числе и Варвара де ла Мер с Вероникой Огинской. Именно в этом обстоятельстве и крылась истинная причина того, что Даниил перестал бывать при дворе, а вовсе не в том, что Александр больше не нуждался в его помощи. Пусть молодой человек и старался всеми мыслимыми и немыслимыми способами выкинуть образ красавицы из головы, у него ровным счётом ничего не выходило. А бывать в Зимнем и знать, что её нет там, что она не появится из-за угла, было сущей пыткой…

- Мамочка, знаешь, я тут подумала… - робко начала Виктория. – Знаешь,  а я хочу в поместье вернуться. Устала я тут жить. Тут шум, гам, а там тишина и покой… там дышится легче, там я на воле, а тут словно в клетке…

- Да, доченька, я тоже жду-не дождусь, когда мы наконец туда уедем, - вздохнула Светлана. – Наберись терпения, подожди недели две-три, отец все дела закончит – и мы уедем тут же!

- Ой, мама, до этого ещё так долго ждать… - вздохнула Вика, а потом радостно воскликнула. – А давай мы с Наташей сейчас уедем, а вы все уже потом. Хоть от нас отдохнёте немного.

- Но как же вы будете жить там одни? Нет, Вика, я не могу тебя отпустить, - покачала головой Света.

- Но, мама, я же уже не маленькая! К тому же, там полон дом слуг! – Вика просительно сложила руки. – Настя всего на год старше была, когда во Францию уехала. А я всего лишь в поместье собираюсь! До него же рукой подать! Ну мамочка... Ну пожалуйста… Можно мы поедем?

- И куда же это вы собрались?- на пороге комнаты неожиданно появился Владимир.

- Ой, здравствуй! – воскликнула Вика. – А мы в поместье собрались. Только вот мама пускать не хочет…

- В поместье? – заметно оживился Корф. – А я тоже туда ехать хочу. Мы можем все вместе поехать. Тётушка, ну отпусти ты их… Я за ними пригляжу, в обиду не дам!

- Тоже мне, нянька нашлась! – рассмеялась Светлана, не в силах противиться обаянию племянника. – Ну если тебе так охота… Ну что ж, поезжайте. Я даже сама с Еленой и Сергеем поговорю, чтоб тебя, Наташенька, отпустили.

- Спасибо, мамочка! – Вика обняла её. – А уж с папенькой я сама поговорю.

- А давайте и Александра с собой позовём, - вдруг предложила Наталья. – Он же там ещё не бывал.

- Ну что ж, конечно берите! Если он против не будет, - ответила Светлана.

- Уж я-то его уговорю! – усмехнулся Владимир.

- Будет ещё одна нам нянька! – весело рассмеялась Вика. – Тогда я пошла собирать вещи. Завтра прямо с утра и едем!

 

 

 

Глава 17. Сбежавшая невеста.

 

  Под предлогом сборов в поместье Вика смогла, в первый раз за последнюю неделю, избежать визита к родственникам, а значит, и встречи с Асланом. Нет, не то чтобы ей было так неприятно его общество, просто эти пристальные обжигающие взгляды, этот вкрадчивый голос лишали её возможности рассуждать здраво, полностью владеть собой. И, что самое интересное, не помогала здесь и её обычная весёлость, та самая, что позволяла ей держать себя в руках в присутствии Владимира. Ведь это была всего лишь маска, всего лишь жалкая попытка спрятать свои истинные чувства, те самые, у которых уже было название, но не было права на существование…

   Конечно, в сложившейся ситуации Аслан вполне бы мог стать тем человеком, который бы помог девушке совладать с собой, но… Это было выше её сил. Кто-то глубоко-глубоко внутри истошно кричал: «Беги, беги, Вика, спасайся….», стоило только князю появиться на горизонте. Викторию раздирали на части противоречия. Владимир, Александр, Аслан… Господи, как же сложно разобраться! Как сложно забыть хотя бы одного из них! И хотела бы, да они же сами не дают, каждый день на глаза попадаются! И лишь один из этих троих питает к ней истинные чувства… Так говорили карты, так чувствовала и сама Вика. Но вот только кто? Кто?.. На этот вопрос не было ответа.

   В вечерней тишине пустого дома удивительно хорошо думалось, вот только проку от этого не было никакого. Ну ничего, завтра она уедет отсюда, уедет в поместье. Одной проблемой меньше. Правда, остаются тогда ещё Александр и Владимир. И почему только одному из них тоже срочно понадобилось ехать, а второй столь быстро согласился на уговоры? Ну почему? Неужели они не могут оставить её в покое, дать ей, наконец, побыть одной?

   Именно теперь Виктория до конца поняла сестру, поняла, отчего Анастасия решилась на побег. Вика и сама чувствовала, как не хватает воздуха, как захлопывается за спиной дверца темницы… Но, тем не менее, она ни разу не пожалела, что сказала Раулю, где скрывается Настя. Она всё поняла с первого же взгляда, поняла, что в сердцах молодых людей пылает жаркий огонь любви, поэтому-то и посчитала своим долгом сделать то, что сделала. Неделя уже прошла, даже чуть больше… Должно быть, граф де Монмар уже там.

   И девушка не ошиблась. Действительно, утром этого дня карета графа Рауля въехала в сонный город. Туман, спускающийся с гор, полз по улицам, за высокими заборами лаяли цепные псы, то тут, то там мелькали тени рабочих, с утра торопящихся по своим делам, изредка громыхали телеги… Чем ближе было к центру города, тем меньше попадалось жалких лачуг, всё выше и выше становились дома, всё более причудливыми узоры оград.

- Скажи-ка, где здесь дом князя Оболенского? – спросил Рауль у какого-то мужика, подметающего улицу.

- Так Вы ж, батюшка, прямо у ворот его и стоите, - с поклоном ответил тот, поспешно стягивая с головы помятый картуз.

- Вот как? Спасибо… - ответил граф и протянул мужику рубль.

Тот заахал, заохал, стал благодарить благодетеля, но граф де Монмар его не слушал. Он смотрел на виднеющийся в глубине сада двухэтажный особняк из красного кирпича. Где-то там, в одной из комнат, чьи окна сверкают сейчас в лучах восходящего солнца, спит сладким сном ОНА, и снятся ей самые чудесные сны… Она спит, разметав белокурые локоны по подушке, подложив ладонь щёку,  так похожа на ангела… Сколько раз бывало, что он не мог заснуть и тогда, приподнявшись на локте, любовался ею до самого рассвета… Любовался, лишний раз боясь шевельнуться или вздохнуть, чтобы, не дай Бог, не разбудить её, не прервать эту сладостную череду сновидений…

- Спи, моя Настенька, спи, моя девочка… - прошептал он. – Я здесь, теперь я рядом… Я никуда больше не отпущу тебя, никому тебя не отдам…

   Те несколько часов, что оставалось до полудня, показались молодому человеку вечностью. Он устал мерить шагами крошечную комнату в трактире, которую снял, чтобы бесцельно не бродить по городу. Есть и пить не хотелось, кусок не шёл в горло, а все мысли стремились к тому самому дому, стремились к ней… Когда часы внизу наконец-то пробили полдень, он решительно поднялся и направился к дому Оболенских, находящемуся всего в двух кварталах отсюда.

   Беспрепятственно пройдя сквозь чугунные ворота, Рауль направился по широкой, вымощенной булыжником, аллее к высокому крыльцу дома, как вдруг услышал звонкий смех за кустами цветущей и распространяющей дивный аромат сирени. Он осторожно раздвинул гибкие ветви и шагнул на поросшую молодой травой лужайку. Смеялась сидящая на качелях маленькая девочка лет трёх – тёмноволосая, большеглазая, наряженная в пышное кисейное платьице. Чем выше взлетали качели, тем громче становился её звонкий смех, казалось, взмывающий прямо к небесам.

  Словно почувствовав, что её кто-то пристально разглядывает, крошка перестала раскачиваться, остановилась, слезла с качели, подбежала к Раулю и, глядя на него снизу вверх светло-серыми глазами, спросила, забавно склоняя головку набок и теребя подол короткого платьица:

- А Вы кто?

  Рауль присел подле неё на корточки, положил  ладони ей на плечи и, глядя в ясные глаза, так похожие на глаза его Анастасии, сказал:

- Я Рауль, а ты кто?

- Я – Люба. Любовь Васильевна Оболенская, - с таким достоинством произнесла эта кроха, что граф не смог удержаться от улыбки.

- И где же Ваша мама, Любовь Васильевна? – спросил он, но ответа так и не успел получить.

Из-за деревьев показалась невысокая тёмноволосая женщина в свободном синем платье, уже, впрочем, не скрывающем довольно большого животика.

- Любушка, душа моя, вот ты где! – произнесла она, и тут же заметила молодого человека.

- Мама, мамочка, а у нас гости! – Люба бросилась  объятия матери.

- Добрый день, Татьяна Ивановна, - поклонился Рауль, без труда догадавшись, что перед ним хозяйка дома, двоюродная сестра Анастасии.

- Здравствуйте… - ответила Таня, спуская дочь с рук и разглядывая гостя, по всей видимости, пытаясь понять, кто перед ней.

- Я – граф Рауль де Монмар, - поспешил внести ясность он. – Простите, что прибыл без предупреждения, но мне очень нужно увидеться с Анастасией.

- С Анастасией… - задумчиво повторила Татьяна. Ну конечно, значит, это и есть тот самый мужчина, от которого сбежала её кузина. А ведь Настя так мало рассказывала о нём, сказала, что хочет забыть всё, что было… - А почему Вы думаете, что она здесь? – мгновенно приняв решение, спросила княгиня.

- Татьяна Ивановна, ну мы же с Вами оба знаем, что она здесь, - обезоруживающе улыбнулся молодой человек. – А уж откуда я это узнал – пусть это останется моей маленькой тайной. Я прошу Вас только позволить мне поговорить с ней, я клянусь Вам, что не буду делать ничего против её воли, не буду ни к чему её принуждать… Она всё решит сама.

- Но Настя говорила, что не хочет больше Вас видеть, - тихо сказала Татьяна, тем самым подтверждая, что сестра здесь.

- Я знаю, - кивнул граф. – Но прошу Вас, поговорите с ней, постарайтесь убедить её. Она послушается вас, я уверен. Я проделал такой длинный путь ради неё, я не хочу её потерять…

- Хорошо, граф, я выполню Вашу просьбу. Но ничего не обещаю – Вы же сами знаете, насколько Настя иногда бывает упряма, - Татьяна собралась было отправиться в дом, но это не потребовалось. В глубине сада раздался голос, который Рауль бы узнал из тысячи других.

- Танюша, где ты? – раздалось совсем близко, а через мгновение на полянке появилась и застыла как мраморное изваяние Анастасия Андреевна Репнина.

   Она смотрела – и не верила своим глазам, не верила, что это не сон, не мираж, не безумная фантазия. Сколько раз, казалось, она слышала его голос, видела очертания его фигуры в тёмных углах комнаты, чувствовала его лёгкие прикосновения… А теперь он здесь, он настоящий, он не исчезнет от прикосновения руки или малейшего вздоха. Он приехал, он здесь…

- Рауль… - чуть слышно прошептала она.

- Да, это я, любимая. Я приехал за тобой, - молодой человек простёр руки и сделал шаг е навстречу.

   Одного этого движения было достаточно, чтобы всколыхнуть в душе девушки все те страхи, которые она столь долго пыталась позабыть. Не отрывая взгляда от лица Рауля, она начала медленно отступать назад за деревья, а потом вдруг резко развернулась и бросилась бежать, бежать без оглядки. Рауль кинулся за ней следом. Настя бежала, не разбирая дороги, не обращая внимания на гибкие веточки, то и дело хлещущие её по лицу и рукам… Она пробиралась напролом сквозь заросли, позабыв о существовании дорожек, её гнала вперёд лишь одна мысль: «Беги, беги без оглядки! Спасайся! Будь свободна!»

   Совсем скоро граф потерял её из виду, она пропала, растворилась в море изумрудной зелени. Но Рауль продолжал бродить по саду в надежде, что сердце приведёт его, всё-таки, к возлюбленной. И его ожидания не были обмануты. Он нашёл Анастасию в небольшой беседке на берегу маленького пруда, в котором плескались крошечные серые уточки и белоснежные красавцы-лебеди. Настя сидела там на скамеечке и, спрятав лицо в ладонях, горько плакала. Рауль бесшумно подошёл к ней, опустился на скамейку рядом, бережно обнял девушку, а она, всхлипнув особенно жалобно, уткнулась лицом ему в грудь и продолжила плакать, орошая слезами сукно сюртука.

- Ну всё, всё, Настенька, тише… - шептал Рауль, поглаживая спину вздрагивавшей от рыданий девушки. – Не нужно плакать. К чему нам это море слёз? Я теперь с тобой, я никому тебя не отдам… Я люблю тебя!

- Правда? – всхлипнула девушка, поднимая к нему заплаканное личико.

- Ну конечно, конечно же правда! – улыбнулся он. – А теперь хватит плакать, а то озеро того и гляди из берегов выйдет.

Настя лишь рассмеялась сквозь слёзы:

- Спорим, не выйдет!

- Нет уж, спорить мы не будем, - Рауль заправил ей за уши растрепавшиеся от быстрого бега локоны. – Поверю тебе на слово. Я не вынесу, если ты будешь плакать и дальше.

- Что ж, тогда больше не буду! – девушка достала из потайного кармана платочек и вытерла глаза.

- Ну вот и славно! – улыбнулся граф, поднимаясь и протягивая ей руку. – А теперь идём. Нам пора.

- Куда? Куда нам пора? – тут же насторожилась Анастасия.

- Ну как же? Нам пора возвращаться в дом, сестра, наверное, уже волнуется. К тому же, тебе нужно собрать вещи, если мы хотим выехать сегодня же. До Петербурга путь неблизкий…

- До Петербурга? – отшатнулась Настя. – Я не поеду в Петербург! Я вообще никуда с тобой не поеду!

- Не поедешь? Но почему? – граф вновь опустился на скамью. – Мне казалось, мы всё решили. Мне казалось, мы любим друг друга…

- Да, так оно и есть, - кивнула девушка. – Я люблю тебя, но… Я не вернусь с тобой в Париж. И даже в Петербург с тобой не поеду.

- Но почему, Настя? – спросил уже ничего не понимающий в её поведении, абсолютно не поддающемся каким бы то ни было разумным объяснениям, но она молчала. – Ну хорошо! – стукнул он себя по колену. – Если ты не хочешь уезжать, ну что ж… Тогда мы будем жить здесь!

- Нет, Рауль. Ты не понял? – подняла на него свои серые глаза, в которых до сих пор сверкали слезинки, Анастасия. – Я не буду жить с тобой. Ни здесь, ни в Петербурге, ни в Париже… Нигде.

- Настенька, ну что ты? – Рауль опустился перед ней на корточки, совсем как недавно перед Любой, взял её руки в свои. – Ты не поняла меня? Мы поженимся. Если хочешь, мы обвенчаемся немедленно. Неужели ты уже забыла, как в Париже приняла моё предложение?

- Нет, я помню… - Настя постаралась отнять руки, но он не дал ей сделать этого. – Но я не стану твоей женой, Рауль, прости… Я не смогу так жить…

- Ты не сможешь жить со мной? – тихо спросил он. – Но неужели ты забыла, как хорошо нам было вдвоём? Вместе провожать закаты, вместе встречать рассветы…

- Но тогда всё было иначе! – вскричала девушка. – Тогда ты не ставил мне никаких условий, не принуждал бросить театр…

- Да что ты такое говоришь? – изумился молодой человек. – Я принуждал тебя бросить театр? Я, который знаю, что он для тебя значит, знаю, что он – жизнь твоя?

- Нет, наверное это была я! – Анастасия всё же высвободила руки и, поднявшись, отошла в дальний угол беседки. – Это я сама себе говорила: «Как только мы поженимся, Настенька, ты больше не будешь днями и ночами пропадать в театре, будешь дома, со мной». Или эти твои слова мне только приснились? – с вызовом спросила она.

- Нет, нет, конечно… - Рауль подошёл к ней вплотную, преодолев сопротивление, взял за плечи. – Да, я говорил это, но ты неправильно меня поняла, малыш! У меня и в мыслях не было запрещать тебе заниматься тем, чем ты хочешь! Я просто имел в виду, что теперь у  тебя появятся новые заботы, вся твоя жизнь переменится, и ты, пожалуй, просто не сможешь совместить это всё. Но у меня и в мыслях не было заставлять тебя выбирать, а тем более, навязывать свою волю. Неужели ты мне не веришь?

   Настя посмотрела в самую глубину его карих глаз. В них было столько любви, столько нежности, столько доброты… В эти глаза она могла смотреть часами… А теперь… Неужели же что-то изменилось? Нет, эти глаза не могут лгать.

- Нет, я верю тебе… верю… верю… - прошептала она, протягивая обе руки молодому человеку и чувствуя при этом такое облегчение, словно десятипудовый камень с души свалился, словно крылья за спиной выросли…

- И… ты согласна? – всё ещё не веря в своё счастье, задал последний вопрос Рауль.

- Да… да… да!.. – исступлённо воскликнула Анастасия, и она бы повторяла это короткое слово бесконечно, если бы оно не потонуло в пьянящем поцелуе…   

 

 

Глава 18. А прошлое бродило рядом…

 

  

        Вечер этого дня, дня накануне отъезда в поместье, поистине стал беспокойным для всех. Граф Александр поспешно завершал все оставшиеся дела, чтобы со спокойной душой можно было уехать, писал длинное письмо отцу с подробнейшим отчётом во всех своих действиях. За этим-то занятием и застала его Варенька, ворвавшаяся в личный кабинет Андрея Репнина в здании Сената, где и расположился молодой человек.

- Вот, значит, мы где! – заявила девушка, бросая на стол прямо поверх бумаг сумочку и нервным жестом стягивая с рук перчатки. – Сидим, обложившись документами, и даже не думаем встречать родную сестру!

- Варя, прости меня! – Александр поднялся. – Просто до завтра столько ещё дел нужно сделать…

- Вот именно, до завтра! – выделила голосом последние слова графиня. – Ведь завтра Ваша светлость изволит отбыть в поместье! И родная сестра узнаёт об этом как всегда последней!

- Тише, тише, душенька, не кипятись! – рассмеялся Саша, вдруг вспомнив, что именно так отец успокаивал чересчур разошедшуюся из-за каких-нибудь пустяков мать. – Ну сама подумай, как бы я тебе это сказал? В женский монастырь поехал бы?

- Ну я не знаю… Нашёл бы способ… - уже гораздо спокойнее сказала Варвара, понимая, что брат всё-таки прав. – Просто знаешь как обидно, когда едва ты только ступаешь из кареты на землю, тебе тут же высказывают своё сожаление по поводу того, что ты не сможешь составить компанию брату, а ты ничего не понимаешь, глупо хлопаешь глазами и чувствуешь себя полной дурой!

- Это Владимир, что ли, тебе сказал? – спросил Александр.

- Ну а кто же ещё? – всплеснула руками девушка. – Кто ещё с завидным постоянством ищет повода ввести меня в замешательство? Кто получает от этого непередаваемое удовольствие? Конечно же он, наш дорогой барон!

- Варя, ты несправедлива к нему, - улыбнулся Саша. – Мне кажется, что у него и в мыслях такого нет, ты это всё сама себе придумала. К тому же, идея ехать в поместье была вовсе не его. Это предложила  Виктория.

- Так Вика едет с вами? А ведь она тебе нравится, да, братец? – вдруг спросила Варвара, пристально глядя своими зелёными глазами на Сашу.

- Да, конечно. Она – чудесная девушка, она не может не нравиться… - поспешил ответить граф.

- Ой, Сашенька, меня-то не обманывай! – фыркнула Варя. – Не слепая я, вижу, как глаза у тебя загорелись, только я имя её упомянула. Коли нравится – так тебе и карты в руки. Только помни, что не одного тебя она приворожила.

- Хватит тебе загадками говорить! – стукнул ладонью по столу Саша. Я понять тебя не могу.

- А тебе и не нужно ничего понимать. Меньше знаешь – крепче спишь! – пожала плечами девушка. – Ну что ж, мне пора во дворец. Мне опять сегодня на дежурство при Императрице заступать. Даже с тётушкой Ирэн повидаться не успею сегодня, придётся до завтра это отложить… А ты езжай с Богом! – расцеловала она брата в обе щёки и перекрестила его.

- А тебе счастливо оставаться! – ответил ей брат.

   Может, оно и к лучшему, что Варвара не смогла сегодня нанести визит княгине Ирине. Ведь, по счастливому стечению обстоятельств, и Тимур, и Даша, и Саид с Софией и Асланом отбыли на очередной званый вечер, а Ирэн под предлогом разыгравшейся вдруг мигрени осталась дома. На самом деле никакой головной боли не было и в помине, просто тотчас после обеда в комнату к барыне зашла горничная и передала записку, что только что принёс лакей. Ирина развернула листок и тут же узнала почерк Оли. Княгиня Сумарокова поздравляла сестру с прибытием в столицу, извинялась за своё вынужденное отсутствие и обещала непременно быть у неё сегодня же вечером. Смутила Иру только странная приписка внизу письма: «А ещё, душа моя, прошу тебя, сделай всё для того, чтобы мы смогли спокойно поговорить, не боясь быть услышанными. Особенно прошу тебя о том, чтобы Дарьи не было сегодня в особняке…»

   Весь остаток дня это туманное послание не давало Ирине покоя, мешало сосредоточиться на всех прочих заботах. Обычно Оля была само спокойствие и рассудительность, это она, Ира, совершала самые безрассудные поступки из всех возможных, слушала только своё сердце, начисто забывая о разуме, позволяя волне чувств с головой накрыть себя… И даже все те удары судьбы, которые ей довелось пережить, казалось, не наложили своего отпечатка на её характер, не оставили следа в душе. А вот Оля… Оля и этот ореол таинственности, эти недомолвки… Нет, что-то тут не так… Так в чём же дело? Почему Ольге вдруг потребовалось отсутствие всех домочадцев, а особенно Даши? Что такого она хочет сообщить, что? Неужели… Неужели это как-то связано с Дашей?.. Господи, только не это….

   Ирина терялась в догадках и мучилась сомнениями до тех самых пор, пока в тишине комнаты не раздался звонкий голос Оли:

- Здравствуй, сестрёнка!

- Оленька! – очнулась Ирина. – Прости, задумалась…

- С кем не бывает! – улыбнулась княгиня Сумарокова. – Ну что, может быть, всё-таки обнимешь меня?

- Да, конечно, - Ирина всё ещё пребывала в состоянии рассеянности. – Как я рада тебя видеть! – и блондинка с брюнеткой заключили друг друга в объятия.

- Ну, рассказывай, как ты, как все ваши? – Оля усадила сестру на диван.

- У нас всё в порядке. София просто на седьмом небе от счастья. Да ты и сама завтра увидишь! А ты-то как? – схватила сестру за руки Ира.

- Да тоже живём – не тужим! – улыбнулась Ольга. – Ксения Александровна – просто ангел. Хлопот с ней никаких, не воспитанница, а мечта. Да и с Марией Фёдоровной мы лучшие подруги…

- А мы с Антоном позавчера к Павлуше в корпус ездили, - вдруг сказала Ира. – Как он вырос! Как возмужал!        

- Да, четырнадцать ему уже исполнилось, скоро совсем взрослым станет. Время-то вон как быстро идёт! Оглянуться не успеешь, как жизнь пройдёт, - вздохнула Ольга.

- Оль, не говори так! – всплеснула руками Ира. – У нас ещё много интересного впереди. Нам ещё внуков нянчить.

- ну, ты-то этим уже три года как занимаешься, - рассмеялась Оля. – Хоть и не внук он тебе по крови, но ты ж его за своего считаешь.

- Ну конечно! Теона с Сонечкой мне как дочери родные, а Васенька – внучек любимый! – улыбнулась Ира, вспомнив только вчера сидевшего у неё на коленях черноголового малыша, сына Теоны и Павла Огарёвых. – А того и гляди Даша бабкой сделает.

- Да уж, Даша-то может, - покачала головой Ольга, а потом, решившись, наконец, пристально посмотрела в глаза сестре.  – Вот об этом-то, Ириша, я и хочу с тобой поговорить.

- О чём? Или о ком? О Даше? Что с ней? – не на шутку  забеспокоилась княгиня Багратиони.

- Пока ещё ничего страшного, - поспешила успокоить её Ольга. – Но это только пока… Надо что-то делать, Ирочка, и делать как можно скорее, пока не стало слишком поздно…

- Оля, прекрати темнить! Говори толком! – вскричала Ирина, стукнув ладонью по столу так сильно, что зазвенели только что принесённые горничной чашки с чаем. – Что случилось? Какая опасность грозит моей девочке?

- Эта опасность – она сама, вернее, та тайна, что связана с нею, - ответила Оля.

- Господи, неужели это кому-то стало известно? Неужели она узнала правду? – еле слышно спросила Ирина, побледнев как полотно.

- Нет, ей ещё ничего не известно. Но, может быть, лучше бы было, если бы она узнала это, - Оля взяла сестру за руку.

- Это ещё почему?!! – вскричала Ирина.

- Ирочка, успокойся и послушай меня, - похлопала княгиня сестру по ладони. – Я знаю, тебе не понравится то, что я скажу, но я не могу молчать. Не могу потому, что не хочу чувствовать себя виноватой. Ты поручила мне и Светлане присматривать за твоей дочерью, а мы не доглядели…

- Как? – ахнула Ирэн. – Ольга, если ты сейчас же мне не расскажешь всё, что тебе известно, я не знаю, что с тобой сделаю!

- Видит Бог, не хотела я, чтобы так всё вышло, не хотела… Но и моя вина в этом есть… В общем, сразу после того, как вы с Тимуром уехали к Софииной свадьбе готовиться, Антон сказал мне, что Великому князю Владимиру, при котором, как ты знаешь, он уже двадцать лет состоит адъютантом, требуется помощник, чтобы разобраться с бумагами. Они тщетно искали подходящую кандидатуру среди молодых офицеров… И вот тогда-то я и вспомнила о Даше. Она ведь у тебя девочка умная, начитанная, стихи сама пишет… Когда я сказала об этом Антоше, он долго смеялся, а потом всё же решил подумать. Через три дня Дарью позвали  к Великому князю. Всего за два дня она выполнила работу, которую другой бы делал две недели, и за это время успела так понравиться Его Высочеству, что и дня не проходило, чтобы он не посылал за нею – то библиотеку в порядок привести, то помочь речь какую написать, а то и просто поговорить… Теперь я Дарью уже почти не вижу на половине Императрицы, там, где её место, но всё чаще и чаще Антон сталкивается с ней в кабинете Владимира Александровича. Ты же знаешь, они с великим князем лучшие друзья, так вот, Его Высочество порой так восторженно отзывается о твоей дочери, что мне страшно делается… Ты же прекрасно понимаешь, что муж от меня ничего не скрывает…

- А Антон знает? – бесцветным голосом спросила Ира.

- Нет, по крайней мере, я ему ничего не говорила, - покачала головой Оля. – Но ты же сама понимаешь, он не слепой, догадаться может… Ну так вот, по дворцу уже поползли всякие слухи. Я пыталась поговорить с девочкой об этом, но всё бесполезно! Она лишь смеётся, закатывает глаза и говорит: «Тётя Оля, Вы что же, слушаете всех этих придворных куриц?» Вот так вот. Сначала я думала, что это всё – обычные сплетни… Но знаешь, Ирина, чем больше я думаю об этом, чем больше наблюдаю за нею, тем больше и больше мне кажется, что сплетни на этот раз не врут… Теперь ты понимаешь, Ирочка, насколько всё серьёзно? Это же страшный грех…

- Господи… - застонала Ирина, закрыв лицо руками. – Ну почему, почему прошлое не хочет оставить меня в покое? Почему преследует меня? Разве недостаточно я уже заплатила за свои ошибки? Зачем, зачем Дашеньке всё это?

Княгиня поднялась и заходила по комнате. Все двадцать лет она жила в постоянном страхе, все двадцать лет ждала чего-то подобного… И вот это произошло. Почему так бессердечны небеса, почему они посылают нам новые испытания тогда, когда мы меньше всего их ждём, когда мы не готовы достойно встретить удар судьбы?  Неужели кому-то там, наверху, так нравится загонять нас в угол, заставлять выбирать там, где сделать выбор невозможно? Почему за грехи родителей вынуждены расплачиваться ни в чём не повинные дети? Ну почему судьба так неумолима?

   И ведь чувствовало же материнское сердце беду, чувствовало давным-давно… Но не знало оно, откуда она нагрянет, какой новый сюрприз преподнесёт судьба-злодейка, когда остро заточенный кинжал в спину воткнёт…

- Оленька, и что же мне делать? – воскликнула Ирина, поворачиваясь к сестре, ища у неё поддержки и опоры.

Оля была её единственной поверенной во всех делах, даже Светлана многого не знала, даже на исповеди о некотором Ира умалчивала, а Оля знала всё.

- А сделать тут, Ирочка, можно только одно, - внушала сестре Ольга. – Как бы ни было тяжело, но нужно открыть девочке правду. Да, пусть ей будет больно, пусть это станет для неё тяжёлой ношей, но это будет лучше, чем если она совершит непоправимое. Если уже не совершила…

- Нет, Оля, я никогда этого не сделаю, - покачала головой Ирэн. – Не сделаю именно потому, что это станет для Дашеньки тяжёлым ударом… Она так любит своего отца, так часто расспрашивает меня о нём…

- Ира, очнись! – Оля уже почти кричала. – На обеим прекрасно известно, что Григорий никогда не был её отцом! Я вообще не понимаю, зачем ты всё это придумала! Григорий был уже мёртв, ты вышла замуж за Тимура, когда Даша была ещё совсем крошкой. Сказала бы ей, что Теймураз и есть её отец!

- Тимур не захотел, я предлагала… - тихо ответила Ира. – Он сказал, что Дарья должна знать, кто её отец. Они же с Гришей были такими хорошими друзьями…

- Так ты не сказала ему… - прошептала Ольга, Вов се глаза глядя на сестру. – Ты ему ничего не сказала…

- Ну конечно же нет! – мрачно рассмеялась Ирина. – Он был уверен, что это дитя Григория я ношу под сердцем. Ну а что ты хотела? Хотела, чтоб я сказала ему, что изменила своему законному мужу? И с кем?!! Я всем врала, Оля… Я запуталась в этой своей лжи…

- Твоей самой большой ошибкой было то, что ты вообще вышла замуж за Григория! – вскричала Оля. – К чему был весь этот фарс? От судьбы не уйдёшь!

- Да, не уйдёшь… - выдохнула Ира. – Но что мне оставалось делать? Я же прекрасно понимала, что была для Его Высочества лишь очередным увлечением. Он забыл обо мне. Едва только добился своего…

- Не говори так, - покачала головой Ольга. – Ты ещё многого не знаешь… Ещё неизвестно, как бы дело обернулось…

- Самое главное, что я не знаю, что мне делать сейчас! – Ирина почти не слушала сестру, кусая губы от осознания собственной беспомощности и бессилия. – Хотя… Кажется, знаю! – вдруг воскликнула она. – Оленька, я умоляю тебя, попроси Антона устроить мне встречу с Его Высочеством!

- С Великим князем Владимиром? – недоверчиво переспросила Оля.

Она прекрасно помнила, как сестра, выходя замуж за Теймураза, поклялась, что ноги её в Зимнем больше не будет, и до сих пор сдерживала слово.

- Да, именно с ним, - кивнула Ирэн. – Мне с Владимиром Александровичем есть о чём поговорить. Если нужно будет, я на коленях буду его умолять оставить в покое мою девочку. И он послушает меня, я верю в это… Ведь я – мать!

- Что ж, ты, возможно, и права… Хорошо, я сделаю это. Вот только… - Ольга пристально взглянула Ирине в глаза. – Тебе не кажется, Ирочка, что нужно рассказать Владимиру правду? Мне кажется, он имеет право знать…

- Нет, Оля, нет! – Ирина схватила сестру за руки. – Даша – моя дочь, и только моя, слышишь?

Ольга Сумарокова лишь вздохнула и вышла из комнаты…

  

 

 

Глава 19. От любви до ненависти…

 

   На утро следующего дня шумная компания молодых людей отбыла в поместье. Как ни уговаривали Даниила, он наотрез отказался ехать, на что Вика лишь хмыкнула и многозначительно переглянулась с уже одетой в дорожную накидку Наташей.

- Мамочка, а ты точно никому о нашем отъезде не говорила? – спросила Виктория уже на крыльце, в последний раз обнимая мать.

- Нет, дочка, никому, - покачала головой Светлана. – Ох, любишь ты у меня тайны да загадки!

- Так будет лучше, мама, поверь мне, - Вика была необыкновенно серьёзна.

- Давайте прощайтесь скорее. А то они засветло доехать не успеют, - Андрей вышел на крыльцо попрощаться с дочкой.

- Папочка, тебе бы только поворчать! – Вика бросилась ему на шею. – Туда ехать-то часов пять, не больше!

- Так для этого сначала с места тронуться надо, душа моя! – улыбнулся князь, целуя дочку. – Смотри, веди себя примерно, Владимира с Александром слушайся, Наташу не обижай…

- Ну конечно, Ваша светлость, - Виктория присела в реверансе.

- Дочка, прекрати! Ты как с отцом себя ведёшь? – постаралась призвать её к благоразумию Светлана, но куда там…

- Вика, я серьёзно говорю! – нахмурился Андрей, но его глаза смеялись.  – Мы с мамой приедем через две недели и проверим, как ты там себя вела.

- Так мы целых две недели будем одни?- девушка даже в ладоши захлопала от радости. Наконец-то можно будет почувствовать себя совсем взрослой, самостоятельной, ни от кого не зависеть!

- Размечталась! – рассмеялся Репнин. – Бабушка с дедушкой через неделю приехать обещали. Знают они, что за тобой глаз да глаз нужен.

- Ну вот… - надула губки Вика.

- Ну всё, хватит! – Андрей легонько подтолкнул дочь к коляске, в которую уже успели есть все остальные. – Ехать пора!

Ещё раз обняв родителей, Вика села в экипаж, кучер стегнул лошадей, и коляска унеслась прочь со двора.

   Уже в этот же день Светлане стали открываться причины столь странного поведения дочери. Ровно в три часа пополудни на пороге их дома появился Аслан с букетом алых роз в руках.

- Светлана Владимировна, добрый день. Виктория уже готова? – спросил он с порога.

- Готова? Но к чему? – растерялась женщина.

- Она ещё четыре дня назад пообещала сопровождать меня на скачки, - лучезарно улыбнулся молодой князь. – Неужели она Вам ничего не сказала? Она скоро спустится?

- Мне очень жаль, но… - осторожно начала княгиня Репнина.

- Что «но»? – нахмурился Аслан.

- Она, видимо, совсем забыла об этом, потому что сегодня рано поутру мы проводили Викторию в наше загородное поместье в Двугорском уезде. Мне очень жаль… - с сочувствием взглянула на князя Светлана. Ах, Вика, Вика… Память девичья. Нельзя, нельзя так с молодыми людьми обращаться.

   Но Аслан и не выглядел расстроенным, напротив, его глаза полыхали гневом.

- Забыла она… - прошипел он. – Да всё она прекрасно помнила! Я только позавчера напоминал ей об этом, а она мило улыбалась и говорила, что ждёт этого с нетерпением! А сама сбежала. Лживая кукла! Ну ничего, я это так не оставлю! – и, пробормотав что-то на своём родном языке, по-видимому, какое-то очередное ругательство, швырнув прекрасный букет на кресло, он вышел не прощаясь, громко хлопнув дверью, и оставил перепуганную до полусмерти его вспышкой гнева Светлану в гордом одиночестве.

   Покинув дом Репниных, князь тут же направился к себе. Желания отправиться на скачки больше не возникало. В груди бушевало пламя, жгло в сердце, отдавалось в голове. Эх, вскочить бы сейчас на верного коня, да пустить бы его вскачь по склону горы, всё выше и выше… Но нет здесь вороного скакуна, да и снежные вершины Кавказа отсюда не видны.

   Саид, расположившийся в кресле с газетой, вздрогнул, заслышав, как загрохотала дверь и застучали по полу каблуки тяжёлых сапог брата.

- Аслан, что произошло? – спросил он, едва молодой человек возник на пороге. – Ты чего такой смурной?

- Что произошло? Ты ещё спрашиваешь, что произошло? – закричал тот, подходя к графину и наливая себе полный бокал коньяку. – А произошло то, что Виктория Репнина обвела меня вокруг пальца. Меня, самого Аслана Эмидадзе!

- Ну да, конечно, - улыбнулся Саид. Ему не впервой случалось быть свидетелем подобных сцен – характер у его младшего брата был уж больно вспыльчив, он загорался, как порох, от малейшей искры. – И теперь твоя гордость задета, и ты требуешь отмщения.  

- Да, именно этого я и требую! – взревел Аслан, осушив залпом бокал и со стуком поставив его обратно на стол.

- И как же ты собираешься это сделать? – Саид отложил газету и, прищурившись, посмотрел прямо в глаза брату. – Насколько я знаю, женщину на поединок не вызывают.

- Не вызывают, - кивнул Аслан. – Но я знаю куда более верный способ отмстить ей раз и навсегда, способ заставить её покориться моей воле. Она должна принадлежать мне, я знаю это! Если она не захотела стать моей по собственной воле, то я заставлю её сделать это!

- Подожди, это ты сейчас о чём? – старший из братьев поднялся с кресла. – Ты что задумал? Что ещё тебе в голову пришло?

- Ничего, Саид, ничего, - усмехнулся второй. – Просто я поступлю так, как должен был поступить с самого начала, а не устраивать этой комедии с игрой в светского франта. В моих жилах течёт кровь горцев, и я буду поступать как горец! И ты мне в этом поможешь.

- Ну уж нет! – стукнул Саид кулаком по столу. – В таких делах я тебе не помощник. Я никогда не буду участвовать в этом бесчинстве, и тебе запрещаю, слышишь? За-пре-ща-ю! – произнёс он по слогам.

   Но все эти слова были как об стену горох. Аслан, ослеплённый ненавистью и жаждой мести, пожалуй, не услышал бы и ружейного выстрела прямо над ухом, что уж тут говорить о человеческой речи! Он попросту развернулся на каблуках и, не удостоив брата ответом, вышел из комнаты. Не успела дверь за ним закрыться, как на пороге появилась София:

- Милый, что с ним? Куда это он? – кивнула она в сторону коридора, в котором до сих пор раздавались шаги Аслана.

- Ничего, Софиюшка, ничего, не бери в голову, - ответил её муж, а потом вдруг спросил. – Послушай, а где сейчас Виктория?

- Виктория? Ты имеешь в виду Вику Репнину? – спросила она, опускаясь на стул подле супруга.

- Да, именно её, - кивнул Саид.

- Тогда я огорчу тебя, - улыбнулась девушка. – Она, должно быть, сегодня рано утром уехала в загородное имение. Мне вчера об этом Владимир Корф говорил.

- Уехала? Как уехала? Значит, её нет сейчас в Петербурге? – воскликнул он. – Ну что ж, это, по крайней мере, даёт ещё немного времени. Он же не знает, куда ехать… Соня, далеко ли до их поместья?

- Часов пять в карете, но это если лошади резвые, - ответила София. – А что это ты так разволновался?

- Да нет, ничего… - ответил он, стирая вдруг выступивший на лбу пот. – А теперь слушай меня внимательно, любимая. Аслану на вопросы не отвечай. И ещё… ты должна завтра же устроить мне свидание с Андреем Репниным с глазу на глаз.

   А Виктория Андреевна Репнина знать не знала, ведать не ведала о грозящей ей серьёзной опасности, об опасности, невольной виновницей которой явилась она сама, вернее, её столь неосмотрительный поступок. Она наслаждалась жизнью, мягким ходом коляски на новых рессорах, великолепными пейзажами, простирающимися по обе стороны дороги… Как же она любила этот путь на юг из Петербурга в родное Двугорское, путь, пролегающий среди пологих холмов и кустистых рощ, путь, то пересекающий крошечные ручейки и речки, то проходящий по берегам кристально чистых озёр. Как же хорошо вот так вот просто сидеть, откинувшись на мягкую спинку сиденья, чувствовать на плече голову разморённой дорогой Натальи, изредка улыбаться сидящим на сиденье напротив Саше и Володе, слушать, как что-то тихо бормочет себе под нос кучер, то ли разговаривая сам с собой, то ли с упряжными…

- А, как я люблю путешествовать! – воскликнула, наконец, она. – Кажется, так бы всю жизнь и ехала куда глаза глядят, туда, вперёд, к самому горизонту…

- Да у тебя, Виктория, душа цыганская, кочевая, - улыбнулся Александр. – У вас в роду цыган не было?

= Не знаю, как насчёт цыган, но ведьма точно была, - подмигнул девушке Владимир. – Прабабка наша, говорят, знатной колдуньей была. До сих пор о ней среди крестьян легенды ходят.

- Я знаю, - кивнула Вика. – Я всё надеюсь – может быть хоть малая толика её дара ко мне перейдёт, я бы столько добра людям сделала. А ещё… а ещё я бы хотела иметь возможность перемещаться по свету. Представляешь, хлопнешь в ладоши – и тут же окажешься хоть в Москве, хоть в Петербурге, хоть в Париже, хоть в Америке! Я бы тогда все уголки мира посетила, ни одного бы не пропустила…

- Ну, это ты уж через край хватила! Такого просто быть не может, - подмигнул её Корф, и все весело рассмеялись.

   К обеду прибыли в усадьбу. Правда, сначала минут десять спорили, стоя на развилке дорог, в какой дом отправиться – то ли в тот, что принадлежал когда-то Долгоруким, то ли в тот, где обитали Корфы. Вика настаивала на том, чтобы остановиться в доме на берегу пруда, а Владимир хотел устроиться поближе к лесу.

- Ну ты же Корф! – убеждала Вика.

- Ну и что? Зато моя мама – единственная наследница фамилии Долгоруких, а значит, то поместье значит для меня не меньше этого, - кипятился Владимир. – Между прочим, это именно твои родители живут у Долгоруких.

- Да это только потому, что у Корфов уже жить просто негде! Туда и тётя Катя с дядей Ваней, и Таня с Васей приезжают, и бабушка с дедушкой… Поэтому-то мы и останавливаемся там! Неужели так трудно сообразить? – не унималась Виктория.

   Александр и Наталья лишь изумлённо слушали их спор, наконец, княжна Растопчина не выдержала:

- Владимир, Виктория, прекратите! Сейчас вы разругаетесь окончательно, и дело закончится тем, что каждый уедет жить к себе. Неужели вы забыли, что мы уже давным-давно не делим владения, живём все вместе? Вика, у тебя же есть собственная комната в обоих домах, и у тебя, Владимир, тоже. Послушайте, - вдруг вскричала она, - а я ведь знаю, как решить ваш спор. Мы остановимся в доме, где обычно живёт моя семья.

- Ой, нет, только не там, - вздрогнула Вика. – Прости меня, Наташенька, но у меня от него мурашки по коже. Особенно по утрам, когда всё вокруг туманом с озера затянуто… Уж лучше к Долгоруким!

- Нет, - молниеносно принял решение Владимир. – К Корфам. Трогай, Степан!

   Только оказавшись в прохладе дома, молодые люди почувствовали, насколько устали с дороги, и, наскоро перекусив, поспешили разойтись по комнатам. Подремав часа два, Владимир проснулся и почувствовал такой прилив сил, что немедленно отправился посмотреть, как обстоят дела в поместье. Осмотр всех служб занял не более двух часов. Уж с чем, а с выбором управляющего отец и дядя Андрей, вдвоём ведущие семейные дела, не прогадали. Работа так и кипела, всё функционировало как отменно слаженный механизм, а поток денежных средств не иссякал, а всё множился и множился с каждым днём.

   Но, как бы то ни было, хозяйственные дела никогда особо не привлекали молодого человека, он всегда находил себе занятие поинтересней. Вот и на этот раз, напрочь забыв о своём обещании присматривать за девушками, отправился на ночную рыбалку. Впрочем, волноваться ему было не из-за чего – в поместье оставался Александр…

   Вернулся Владимир лишь когда рассвело, зевая, поставил на пол в кухне ведёрко, полное пойманной рыбы, и отправился в спальню, где, не раздеваясь, упал на кровать и проспал до обеда. Когда, наконец, он спустился вниз, в доме стояла редкостная тишина. Ни в столовой, ни в гостиной никого не было. Владимир вышел на террасу, и там-то и увидел Наталью. Девушка сидела в плетёном кресле и увлечённо читала книгу. Широкополая соломенная шляпка закрывала лицо от солнечных лучей, но, даже несмотря на это, на Наташиных щеках уже начали проступать веснушки. И так было всегда – стоило девушке чуть подольше побыть на солнце – и вот, пожалуйста!

   Едва тень молодого человека легла на страницы книги, Наталья вздрогнула и подняла голову:

- Володя? Здравствуй. Долго же ты спал!

- Да уж, это точно, - улыбнулся Корф и оглянулся по сторонам. – А где все? Куда все пропали?

- Саша в деревню уехал с управляющим, хочет посмотреть, как он дела ведёт. А Вика бродит где-то. Кажется, на конюшню пошла. Володя, посиди со мной. Я чаю прикажу подать… - вдруг предложила Натали, сама дивясь собственной смелости.

- Нет, Наташа, прости меня, я не могу, - виновато улыбнулся Владимир. – Мне нужно кое-куда съездить, - и, прихватив забытый вчера на перилах террасы хлыст, барон решительным шагом направился в сторону конюшни.

   Наталья захлопнула книгу и плотно сжала губы. Ну вот, как всегда… А ведь всё так хорошо начиналось… Ну отчего, едва только где-то на обозримом горизонте стоит появиться Виктории, как Владимир тут же забывает обо всём на свете? Ну почему?!! Отчего такая несправедливость? Чем она, Наташа, хуже? Чем?!!

   После залитого солнечным светом двора полумрак, царящий в конюшне, казался кромешной тьмой. Однако, пары мгновений хватило Владимиру, чтобы вновь начать различать предметы вокруг. В самом дальнем углу шевелилось какое-то светлое пятно. Барон сделал пару шагов и улыбнулся. Ну конечно, что она, Виктория. Стоит на коленях на застланном соломой полу и что-то рассматривает.

-  Вика… - тихо позвал он.

Девушка вздрогнула, обернулась и, глядя на него снизу вверх так и сверкающими в полумраке глазами, сказала:

- Здравствуй…

Владимир подошёл, присел на корточки рядом.

- Что ты тут делаешь? – тихо спросил он, протягивая руку и доставая запутавшиеся среди золотистых прядей колоски.

Девушка молча кивнула в сторону стоящей на земле кринки.

- Что? Ты рассматриваешь старый глиняный горшок? – рассмеялся Володя. – И что же тебя в нём так привлекло?

- А вот смотри! – Виктория опустила в сосуд руку и извлекла оттуда… маленького жёлтого цыплёнка.

- Смотри, какая прелесть… - тихо прошептала она, чтобы не напугать ещё больше и без того перепуганного малыша. – Он лапку себе повредил. Я его во дворе подобрала и сюда принесла. А чтобы кошки не добрались, в кринку спрятала… Он хорошенький, правда?

- Да, конечно, - ответил Корф, осторожно, одним пальцем, гладя цыплёнка по пушистой головке. – Ну, я пойду. Хочу по округе прокатиться. Не хочешь со мной?

   Но Вика лишь отрицательно покачала головой. Она была ещё попросту не готова к этому.  Ещё свежи были воспоминания о той прогулке по берегу реки Славянки, а искушать второй раз Судьбу не хотелось…

 

 

Глава 20. Когда бушевала гроза…

 

   Долго ещё Виктория просидела на конюшне, играя со своим новым питомцем. Ушла она оттуда, лишь когда за ней пришла присланная обеспокоенной Наташей Глаша, та самая крестьянская девушка, которую они с детства считали своей подругой. Маленькая рыжая девочка выросла, превратилась в статную девушку с косой чуть ли не в руку толщиной. Скромная, работящая, послушная Глафира жила в господском доме, помогала по хозяйству, а осенью Екатерина Андреевна Корф обещала увезти её в Петербург, горничной в особняк.

   И Вика, и Наташа души в Глаше не чаяли, ни разу не приезжали в Двугорское без подарков, вот и сегодня утром разложили на кровати перед ахающей девушкой гребни, ленты да разноцветные отрезы на платья. Потому-то и усадили с собой пить чай на веранде. После трёх чашек Вика решительно поднялась с места:

- Спасибо большое! Девочки, вы тут пейте чай дальше, а пойду схожу прогуляться.

- Не ходили бы вы, Виктория Андреевна, - покачала головой Глаша. – Вечереет уже. Да и дождь собирается. Взгляните, какие тучи собираются.

- А я не боюсь дождя. Не сахарная,  не растаю! – рассмеялась Вика и сбежала по ступенькам во двор.

- Хоть платок-то возьмите! – прокричала Глафира ей вслед, но девушка, не слушая её, уже убегала прочь.

- Оставь её, Глашенька, - улыбнулась Наташа. – Знаешь ведь, что бесполезно с ней спорить, всё равно не послушается.

- Это-то я помню! – тоже рассмеялась Глаша. – С самого детства хотела, чтоб всё по её выходило… А расскажите-ка мне лучше, Наталья Сергеевна, как Татьяна Ивановна да Анастасия Андреевна поживают. Давно они здесь не бывали. Забыли уж, наверно, обо мне.

- Ну что ты, - взяла её руки в свои Наталья. – Они помнят о тебе, в каждом письме приветы тебе передают. Ну, слушай… - и она начала свой рассказ.

Глаша лишь ахала да охала, слушая о том, как выходит на сцену Анастасия то в роли знойной цыганки, то ловкой служанки, то морской царевны, да умилялась, слушая о проделках проказницы Любушки, описание которых занимало большую часть писем Татьяны…

   Пока две девушки предавались беседам на веранде, третья в глубокой задумчивости брела по тенистым тропкам в тени деревьев. Эта рощица всегда склоняла Викторию к размышлениям. Толи воздух тут был напоён чем-то особенным, толи шелест листвы успокаивал, но здесь забывались все печали и горести, здесь время словно бы замедляло свой бег, а мысли, до этого разбегавшиеся в разные стороны, тут же, как по команде, как по команде, выстраивались в шеренги, словно солдаты на плацу. Вика приходила сюда, когда была счастлива, сюда же прибегала, когда ей было грустно, чтобы, сидя на камне, возвышающемся над крошечным ручейком, спокойно поплакать в одиночестве. А сегодня она пришла сюда, чтобы хорошенько всё обдумать, решить, что делать дальше.

   Нет, всё-таки хорошо, что Володя вчера ушёл на рыбалку, а сегодня спал до полудня. Хоть бы и дальше было так… Чем меньше времени они с Александром будут проводить вместе, тем лучше. Нет, они не спорили, не бранились, просто время от времени бросали друг на друга ледяные взгляды. И Вика могла точно сказать, когда возникло между ними это негласное соперничество, эта молчаливая борьба – в тот самый вечер, когда они возвращались домой с прогулки. Конечно, Саша не глуп, он догадался обо всём, не зря ведь тогда пришёл к ней в комнату, чтобы поговорить. И он не поверил всем её отговоркам,  лишь только сделал вид… Он знал ответы на все вопросы, знал, и всё… И, похоже, решил не дать Владимиру окончательно укрепить власть над нею. И правда – не было практически ни одного раза, когда бы Вика осталась с бароном наедине. Александр всегда наблюдал за ними, его незримое присутствие ощущалось постоянно. Казалось, никто другой, кроме Вики, не замечал этой напряжённости, возникшей между молодыми людьми, а она сама, запутавшись окончательно, просто не знала, что ей делать.

   А потом появился Аслан. Его появление, казалось, разрешило эту проблему. Теперь на него было направлено пристальное внимание графа, теперь за ним он бродил, словно тень, оберегая девушку от одних ему ведомых опасностей. 

  Но даже несмотря на эту заботу, Виктория не могла изменить своего отношения к Александру, вернее, всё-таки понять, как же она к нему относится. Конечно, девушка хотела бы видеть в нём верного друга, но всё-таки где-то в глубине души понимала, что этому не быть никогда, и не только в ней самой здесь дело. Саша, Вика чувствовала это, никогда не согласится быть на вторых ролях, никогда не согласится делить что бы то ни было с другими… Уж больно холодный и расчётливый у него ум. Он никогда ничего не сделает, не просчитав всех возможных вариантов, не учтя всех последствий… Никогда не скажет слова, не подумав… И это-то и пугало в нём девушку, пугало не меньше, чем жаркое пламя, то и дело вспыхивавшее в глазах Аслана, не меньше, чем бесшабашность и удальство Владимира.

   Нет, ну почему Наташе взбрело в голову позвать Сашу ехать в поместье? Почему Владимир поддержал её идею? Да потому, наверно, что хотел разрушить эту стену отчуждения, поставить все точки над i. Ведь он ничего не имел против графа, напротив, стремился вернуть ту дружбу, что существовала между ними в детстве, ту самую дружбу, что, казалось, уже вновь существовала, существовала до того самого дня, когда рухнула в один миг, не вынеся соперничества, соперничества из-за неё, Виктории…

   Но все надежды на примирение растаяли как дым. Александр, хоть и согласившийся ехать, не перестал волком смотреть на барона, и Володе ничего не осталось, кроме как отвечать ему тем же…

   Виктория шла всё дальше и дальше по лабиринту тенистых тропинок. Заблудиться она не боялась – с самого детства она знала окрестности как свои пять пальцев, с закрытыми глазами могла найти нужный путь. Вот только не заметила, как чёрные тучи закрыли небо, очнулась лишь тогда, когда в роще потемнело, словно в одночасье настала ночь… Порывы пронизывающего северного ветра заставили Вику вздрогнуть и пожалеть о том, что она пренебрегла советом Глаши и не вернулась за платком. Он бы сейчас пришёлся кстати, прикрыл бы руки и плечи, уже начавшие покрываться мурашками. А совсем бы хорошо стало, если бы здесь вдруг оказался длинный плащ с капюшоном, тот самый, из нежно-голубого бархата, что лежит на дне большого саквояжа, привезённого из Петербурга.

   Но чего нет – того нет. А тут ещё полыхнула молния, загрохотало где-то совсем близко.

- Ну вот! Только грозы сейчас мне только не хватало для полного счастья! – фыркнула Вика и, развернувшись, быстрым шагом направилась обратно, то и дело поглядывая на небо.

Да, далеко же она забралась! Нет, всё-таки иногда много думать вредно! Думала бы поменьше – авось бы поближе к дому оказалась. Так нет же, забралась в самую чащу! А чёрные-пречёрные тучи всё ближе и ближе, всё чаще сверкает молния, всё громче грохочет гром… А тут ещё некстати вспомнилась рассказанная мамой история о том, как во время грозы в лесу упал огромный дуб… Нет, надо выбираться отсюда, пока не поздно!

   Виктория ещё больше ускорила шаг, ускорила настолько, насколько было возможно это сделать на неровной лесной тропинке, будучи обутой в лёгкие башмачки на каблучках, а конца-края лесу всё не было… Первые капли дождя упали на сухую землю тогда, когда Вика вышла, наконец, на опушку. Но до дома было ещё далеко. Нужно было пересечь луг, подняться на холм, и лишь только тогда вздохнуть с облегчением, оказавшись у ворот усадьбы. Подобрав юбки, Вика бросилась бежать по узкой тропинке, вьющейся среди высокой травы, то и дело пригибающейся к земле под порывами штормового ветра. Сердце громко ухало в груди, дыхание то и дело прерывалось, но девушка бежала, не останавливаясь. А дождь лил всё сильнее и сильнее, ветер выл так, что закладывало уши, похоже, над Двугорским бушевала буря, одна из тех страшных бурь, что столь часто свирепствуют в этих краях.

   Небо озарила яркая вспышка, огромный зигзаг молнии со страшным треском вошёл в землю шагах в десяти от того места, где в ужасе замерла девушка. В воздухе так и пахнуло свежестью. Вика, объятая страхом, ничком упала в траву. Ну как же она могла забыть, как нянька столько раз рассказывала им, ещё совсем маленьким, страшные истории о путниках, застигнутых грозой в поле, о том, как огненные стрелы буквально пригвождали их к земле? Нет, лучше не подниматься, лучше переждать буйство стихии здесь, под потоками проливного дождя, на мокрой и скользкой траве.

   Но что это?.. Земля подрагивает, словно…. Словно под копытами лошади. Вика осторожно села и всмотрелась вдаль. И правда, там, вдалеке, скачет во весь опор всадник, она всё ближе и ближе… Вот уже можно различить его намокшую и оттого льнущую к мускулистому телу рубашку, его чёрные, словно вороново крыло, волосы…

- Владимир! – закричала Вика, пытаясь перекричать шум бури, едва всадник поравнялся с нею.

   Барон так резко осадил коня, что животное поднялось на дыбы, но умелый наездник легко успокоил жеребца, заставил его опуститься на все копыта.

- Вика? – Владимир с изумлением смотрел на бросившуюся к нему девушку.

Мокрая, продрогшая, но глаза так и сияют… Как же она тут оказалась? Как, почему? Она же должна быть дома, в тепле и уюте, а не бродить по полям под проливным дождём.

Не говоря ни слова, он наклонился и протянул ей обе руки. Виктория послушно схватила его за локти, его ладони сомкнулись вокруг её талии, ноги девушки оторвались от земли, и через мгновение она уже сидела в седле впереди Владимира.

- Как ты здесь оказалась? – спросил Корф, пуская коня рысью.

- Да просто гуляла и не заметила, как гроза собралась, - ответила девушка, пытаясь устроиться поудобнее. Сидеть в мужском седле в пышном платье, да ещё с тремя нижними юбками, было крайне неудобно. Обычно, выезжая верхом, она надевала рубашку и бриджи ли, на худой конец, амазонку, но тогда приходилось пользоваться столь нелюбимым ею дамским седлом.

   Наконец, после нескольких бесплодных попыток, Вике всё-таки удалось перекинуть одну ногу через луку седла, устроившись хоть с каким-то подобием комфорта, но зато оказавшись вплотную прижатой к Владимиру.

- Ну что, угомонилась, наконец? – безуспешно пытаясь скрыть раздражение, спросил Корф. Глупая девчонка, могла бы быть и поосторожней! Ей и невдомёк, каких усилий ему стоит заглушить голос плоти, когда она так близко, когда он ощущает её каждой клеточкой своего тела…

- Да, - тихо ответила девушка, устраивая голову у барона на груди. – Спасибо тебе, Володя…

Корф лишь тяжело вздохнул, переложил поводья в одну руку, другой крепко обнял худенькое тело Вики, прижал к себе, пытаясь согреть собственным теплом…

   А гроза всё бушевала и бушевала… Вспышки молний то и дело прорезали бархат неба, на миг озаряя всё вокруг призрачным светом, а гнедой жеребец с двумя седоками на спине всё продолжал свой путь. Резко осадив коня у крыльца, Владимир помог Виктории спешиться, и она тут же скрылась в доме, а сам барон отправился на конюшню. Вика вихрем пролетела по первому этажу, моля Бога, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из домашних. Но, на её счастье, все куда-то запропастились. По-видимому, Александр ещё не вернулся, а Наташа, панически боящаяся гроз, как обычно забралась под одеяло и закрыла уши подушками, благополучно позабыв об отсутствии кузины. Ну что ж, это только на руку… Не хватало ещё, чтобы эти двое увидели, что она вернулась вместе с Владимиром. Опять же дня три на неё коситься станут…

   Не повстречал никого и Корф, вошедший в дом спустя пять минут. Хорошо ещё, что он сообразил выжать на веранде рубашку да вылить воду из сапог, а то бы дом точно стал походить на болото. И так то и дело виднелись мокрые следы да капли воды, нападавшие с насквозь промокшей одежды. Переодевшись во всё сухое и чистое и почувствовав себя словно бы другим человеком, Владимир вспомнил о Виктории. Интересно, как она там?

   Её комната была в другом конце коридора. Дверь была не заперта, более того, чуть-чуть приоткрыта. Барон осторожно потянул её на себя и застыл на пороге. Вика, озарённая сиянием свечей, в одной длинной рубашке стояла у зеркала, проводя гребнем по отяжелевшим и потемневшим от дождя прядям… Владимир стоял и любовался ею. Он и не знал, что она такая тоненькая, такая гибкая… Надо же, какую красоту скрывают её вроде бы сшитые точно по фигуре платья! Они точно ставят её в некие рамки, заставляют не быть тем, кем она является на самом деле – лесной нимфой, феей, русалкой…

   Словно спиной почувствовав пристальный взгляд, Вика посмотрела в глубины зеркала, ойкнула, выронила гребень и резко обернулась. Владимир беззвучно ахнул и с трудом перевёл дух. Ну зачем, зачем, Вика, тебе, совсем юной девушке, рубашки с таким распаляющим мужское воображение вырезом? Зачем ты стала спиной к свечам, вмиг сделавшим тончайшую ткань почти прозрачной? Зачем мне такая пытка?!!

- Владимир… Что ты здесь делаешь? – чуть слышно спросила Виктория, во все глаза глядя на медленно идущего к ней молодого человека.

- Пришёл узнать, как ты, всё ли с тобой в порядке… - так же тихо, почти шёпотом, ответил он, не в силах оторвать взгляд от её лица.

- Всё хорошо… - ответила она.

А он был всё ближе и ближе, вот уже подошёл почти вплотную, стоит, не говоря ни слова, просто смотрит. А какие у него глаза… Утонуть можно…

   Владимир бы и хотел уйти, но тело не слушалось, ноги не повиновались, глаза не могли оторваться от созерцания прекрасного личика… Руки словно сами собой опустились на её плечи, голова склонилась к её лицу.

«Один поцелуй, всего лишь один поцелуй… И я уйду…» - пронеслось в разгорячённом мозгу, а губы уже накрывали её сладостные уста…

   Словно жаркая волна обдала девушку с головы до ног, она покачнулась и, чтобы не упасть, сомкнула руки на поясе Владимира. Что ни говори, она оказалась способной ученицей. Страстным поцелуям не было числа, с каждым мгновением пожар нахлынувшей вдруг страсти разгорался всё сильнее… И вот Вика, сама до конца не понимая, что же делает, уже расстёгивает ворот рубашки барона, покрывая поцелуями его шею и плечи, а он чувствует, как дрожит её тело под его руками, всё крепче и крепче сжимающими её хрупкий стан… Пытаясь дрожащими руками расстегнуть очередную крошечную пуговицу, Вика не совладала с собой, пальцы соскользнули, и длинные ноготки оставили глубокие отметины на смуглой груди молодого человека.

   Вспышка боли отрезвила Владимира. Всё происходящее вырисовывалось со всей ясностью…

- Вика! – он легонько встряхнул девушку, пытаясь развеять окутавший её дурман. – Вика, мы сошли с ума… Что мы делаем? Что ты со мной делаешь, Вика?!! – вскричал он и выбежал из комнаты…

   Словно в тумане девушка подобрала обронённый гребень, прикрыла растворённую дверь и только тогда позволила себе, наконец, разрыдаться, уткнувшись лицом в подушку. А Владимир вышел во двор и долго стоял под проливным дождём, а потом вернулся в дом, прямо в мокрой одежде упал в кресло и придвинул к себе поближе графин с бренди…

 

 

 

 

Глава 21. Ловушка для Варвары.

 

   Оставшийся в городе Даниил наслаждался тишиной и покоем, воцарившимися вдруг в доме. Больше не хлопали двери, не раздавались взрывы смеха… Можно было спокойно устроиться на диване с книгой в руках, не опасаясь того, что  в любой момент в комнату может влететь Виктория и, бесцеремонно отобрав книгу, примется болтать о пустяках, а то и вовсе потребует незамедлительно принять участие в какой-нибудь очередной затее. И вот теперь она уехала. Ну что ж, пусть теперь Володя с ней нянчится, выслушивает все её бесконечные рассказы, потакает всем её капризам. Ему ведь, кажется, это всё в охотку. Хотя… В последнее время Вика неуловимо изменилась, стала какой-то чужой. Может быть, просто повзрослела, поняла, наконец, что ступила уже  из поры детства в юность? Вроде бы так же была весела, так же звонко смеялась, так же делала всяческие глупости… Так что же тогда изменилось? А изменились её глаза, в них появилась какая-то грусть, какая-то тоска, что ли… Словно смотрит она куда-то в будущее, и видит там что-то, что пугает её и страшит, но ясно ей, что не свернуть с дорожки, не обойти, от судьбы не уйти… Что на роду написано, тому и быть суждено…

   Как ни пытался Даниил сосредоточиться на описании устройства и принципа работы новой паровой машины, мысли его вновь и вновь возвращались к сестре. Приходилось признавать, что без неё сразу стало как-то пусто, словно она была душою этого дома. Вот и мама сидит в комнате, не спускается вниз, Лукерья не напевает, хлопоча у плиты…. Даже котята не пищат, играя на ковре, вед ещё в полдень старый Антип отправился вслед за барышней в поместье, увозя с собой её любимцев = двух чистокровных кобыл да лукошко с кошачьим семейством.

    Так князь промаялся до вечера – книга так и осталась недочитанной, к бумагам, разобраться с которыми он обещал отцу, так и не притронулся. Да и вечер занять было нечем – Александр, с которым Даниил часто вёл беседы на научные темы, тоже уехал… Не было даже Владимира, некому было заявиться и в приказном порядке велеть собираться на очередной праздник или дружескую пирушку, каждый раз заканчивающуюся шумной потасовкой… Вот уж правду говорят – вместе тесно, а врозь скучно! Что ни говори, а они всё-таки выросли вместе, с самого детства практически не разлучались, вот потому-то и  жизни не могли представить друг без друга…

- Нет, всё-таки так нельзя! Нельзя сидеть дома и предаваться меланхолии. Надо развеяться…. Всё, завтра еду в Зимний! – решил Даниил Андреевич Репнин, и на следующее утро именно так и поступил.

    Медленно бредя по переходам дворца, он и сам не заметил, как оказался в том самом коридоре, где чуть больше недели назад испытал одно из сильнейших разочарований в своей жизни, в том самом коридоре, в который выходили двери комнаты Станислава Понятовского. И вновь, совсем как тогда, в дальнем конце коридора застучали каблучки женских туфелек и замаячила чья-то тень. Даниил инстинктивно отступил за колонну, скрываясь в её тени. И снова лёгкие шаги замерли у дверей апартаментов князя. Даня осторожно выглянул из-за колонны. Словно бы почувствовав его взгляд, незнакомка обернулась. Варя…   Князь только собрался было окликнуть её, как она скрылась за дверью.

- Что же привело сюда блистательную графиню де ла Мер, что ждала она от этой встречи? А ведь, казалось, и думать перестала о Понятовском, послушавшись брата… Или это она только вид делала, а сама… - так рассуждал Репнин, а ответ был так прост, так очевиден…

   Просто сегодня рано утром в дверь Варенькиной комнаты постучали. Она, только недавно вставшая с постели и ещё не успевшая привести себя в порядок, пошла открывать.

- Кто там? – с трудом подавляя зевок, спросила Варвара.

- Варя, это я, Маргарита… - одного звука этого дрожащего не то от волнения, не то от страха голоса было достаточно, чтобы сон окончательно покинул графиню.

Она отперла. Марго, белая, как мел, чуть было не упала внутрь. Варя подхватила её под руки и усадила на стул, бросилась к комоду, резкими движениями принялась выдвигать ящик за ящиком, лихорадочно выбрасывая их содержимое на пол, но крошечный флакон с нюхательными солями никак не желал находиться.

- Вот чёрт, куда же я его засунула? – сквозь зубы выругалась Варвара.

И действительно, ей, обладательнице огромнейшего самообладания и несгибаемой воли,  эта вещица, удел сентиментальных барышень да впечатлительных особ, была совершенно ни к чему. И вот теперь, когда она, наконец, нужна, её нигде нет…

   Варя уже собралась бежать к Лизе Коршуновой, занимающей соседние комнаты, как Маргарита вздохнула, её голова откинулась на спинку стула, и девушка начала медленно сползать на пол. Варваре ничего не оставалось, как броситься к ней, подхватив под руки, оттащить к дивану и уложить там на подушки. Лишь после того, как подруга побрызгала ей на лицо водой и принялась обмахивать её к счастью оказавшимся под рукой веером, Рита открыла глаза.

- Ну и напугала же ты меня! – не скрывая облегчения, воскликнула Варя. – Никогда прежде тебя такой не видела! Что стряслось-то? На тебе лица нет…

А Маргарита уже хватала её за руки и, пристально глядя на неё горящими лихорадочным блеском глазами, шептала:

- Ах, Варюша… Тут такие дела творятся, такие дела… Мне стало кое-что известно, кое-что страшное… - девушка в изнеможении прикрыла глаза, пытаясь справиться с очередным приступом дурноты, а потом заговорила тише прежнего. – Варенька, мне с братом нужно поговорить… очень нужно… Это вопрос жизни и смерти. Но мне к нему идти нельзя… Я умоляю тебя, позови его, скажи ему, где я, что я хочу сообщить ему нечто важное…

- Но как… но как я могу оставить тебя в таком состоянии? – растерялась Варвара. – А если тебе хуже станет? Нет, лучше я за Лизой схожу.

- Нет, не ходи! – Маргарита схватила уже поднявшуюся было на ноги графиню за руку. – Станислав Елизавету совсем не знает. А тебя он послушает, тебе он поверит… Он ведь знает что мы лучшие подруги!

- Но я всего лишь хочу попросить княжну посидеть с тобой! – Варя безуспешно пыталась высвободить руку, которую чересчур уж сильно сжимали пальцы девушки.

Марго, заметив это, тут же разжала пальцы и вздохнула:

- Нет, Варенька, Лиза такая болтушка, она же тебя так сразу не отпустит. А тут дорога каждая минута…

- ну что ж, тогда я, пожалуй, пойду. С тобой и правда всё в порядке? – пристально посмотрела графиня на подругу, та лишь слабо кивнула в ответ. – Я скоро вернусь! – и Варя вышла из комнаты.

   Вот почему Даниил повстречал её в том самом коридоре, вот почему она стучалась в ту самую дверь… Казалось, целая вечность прошла прежде, чем эта дверь распахнулась перед нею. Как ни была встревожена Варвара, она всё же не могла не отметить, как великолепно выглядит Станислав, как ослепительно улыбается, как безупречно сидит на нём тёмный костюм… Ведь, что бы она ни говорила Нике, что бы ни внушала себе, её всё-таки что-то неуловимо влекло к нему, притягивало, словно магнитом.

- Что с тобой, Варя? Вот уж не думал, что увижу тебя на пороге свое комнаты, - улыбнулся Стас, пропуская девушку внутрь и плотно прикрывая дверь. – Что-то ты в последнее время куда-то пропала.  

- Да, прости… Мы с императрицей уезжали, - Варя нервно провела рукой по волосам, а потом решительно повернулась к молодому человеку. – Станислав, у меня в комнате сидит твоя сестра. Она очень напугана, почти в обмороке. Только и повторяет, что узнала какую-то страшную тайну. Она хочет поговорить с тобой. Она послала меня за тобой. Вот поэтому-то я и здесь…

- А иначе бы не пришла?.. – тихо спросил князь, делая шаг по направлению к ней.

Варя вскинула на него зелёные глаза:

- Стас, удивляюсь я тебе. Твоей сестре плохо, а ты тут такие разговоры ведёшь! Не время сейчас!

- А по-моему, самое время, - ответил он, складывая руки девушке на плечи и привлекая её к себе.

     Варя бы ещё больше удивилась, если бы увидела, как через пару мгновений после того, как она захлопнула дверь, Маргарита вскочила с дивана, на котором лежала в изнеможении, и, подбежав к большому зеркалу, звонко рассмеялась. Нет, что ни говори, а белая пудра – просто находка, такую бледность коже придаёт! А пара чёрточек тёмным карандашом под глазами – и кажется, будто там залегли глубокие тени… А уж актёрский талант Маргариты Поплавской был известен всем в пансионе. Сколько раз он спасал её, помогал избежать наказания за невыученный урок!

   Не подвёл её дар и теперь. Вон как Варя перепугалась, как прочь кинулась! Конечно, подругу обманывать нехорошо… А Маргарита не просто обманула, она предала, заманила в ловушку. Но что поделаешь? В любви, как на войне, все средства хороши. Что поделаешь, если Станислав пообещал помочь ей заполучить Даниила лишь в обмен на аналогичную помощь в деле с Варварой? Ну разве Рита виновата, что подруга и слышать ничего о Станиславе не хотела, просто не поддерживала разговор, и всё тут? А брат всё торопил, никак не мог набраться терпения. И этот план был целиком  и полностью его задумкой. Не один вечер потребовался ему на то, чтобы переломить сопротивление Марго, заставить её пойти на откровенную ложь. И всё-таки девушка сдалась. Уж больно велик был соблазн заполучить молодого Репнина.

   Тот самый человек, из-за кого, собственно говоря, и заварила Маргарита всю эту кашу, продолжал бродить по коридорам дворца. Он и сам не знал, зачем ему это – просто не мог уехать домой, и всё… Он не знал, зачем приехал… Что ему было здесь нужно? Кого он хотел увидеть? Ответ был стол очевиден, но Даниил упорно гнал от себя эту мысль.

   Но правду говорят – если что-то очень хочешь, чего-то желаешь всей душой, то это рано или поздно сбывается. Из-за угла появилась и пошла прямо навстречу князю та, о ком, несмотря ни на что, он не переставал думать, та, чей образ постоянно виделся ему во сне, та, чей нежный голос он постоянно слышал в ночной тиши. По коридору плыла Вероника Станиславовна Огинская.

   Даниил ускорил шаг и, сделав вид, что не узнаёт девушку, собрался было пройти мимо, как вдруг она окликнула его:

- Даниил Андреевич, постойте! Мне кажется, или Вы в последнее время избегаете меня?

Вероника сама не знала, зачем она окликает князя. Просто вдруг за ту неделю, проведённую вдали от двора, поняла, что очень соскучилась, что больше всего на свете хочет просто его увидеть. В монастырской тиши удивительно хорошо думалось…. Там-то девушка и поняла, как глупо поступила, когда принялась ревновать Даниила. Ну как можно было быть такой глупой?!! Ну мало ли зачем он мог заходить к Маргарите? Может быть, Варя попросила занести что-нибудь? Да и сама она хороша! Сначала давала ему понять, что он ей безразличен, а теперь переживает, строит из себя жертву… Нет, так дело не пойдёт! Если она это начала, то ей это и заканчивать…

   Даниил вздрогнул, услышав её голос, и нехотя остановился.

- А что Вы хотели, Вероника Станиславовна? Чтобы я и дальше продолжал ходить за Вами, как верный пёс, когда я своими глазами убедился в том, что Ваше сердце отдано другому?

- Как отдано другому? – ахнула Ника. – Что ты увидел? – она и сама не заметила, как стала обращаться к князю на «ты», так, как делала в своих мыслях…

- Что я увидел? – вскричал Даниил, перед глазами которого вновь предстала та картина, разбудив задремавшую было гордость. – Да я увидел, что ты заходишь в комнату Понятовского. Знаешь, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что ты там делала! А ведь всего за пять минут до этого ты говорила мне, что тебя ждёт какое-то очень важное дело! А от помощи моей отказалась. Ну конечно, в таких делах я ничем не мог тебе помочь!

- Ах вот как! – вспылила Вероника. – А что, скажи ты мне, ты делал в этот же самый день в комнате Маргариты Понятовской? Чай пил, да?  Новые фасоны платьев обсуждал?

- Да, именно пил чай, - сказал, как отрезал, Репнин. – И у меня с ней ничего не было. Заметь, ничего!

- А у меня ничего не было со Станиславом! – Ника уже кричала во весь голос. – Хотя нет, кое-что всё-таки было… Я пригрозила, что если он ещё раз хотя бы в Варину сторону посмотрит…

   Даниил громко расхохотался, не дав девушке договорить:

- Спешу тебя огорчить, милая моя, но все твои угрозы были бесполезны. Я своими глазами видел, как Варя входила к нему в комнату.

- Господи… - Вероника смертельно побледнела и схватила Даню за руку. – Когда это было?

- Да вот минут десять назад, - ответил он.

- Тогда ещё не поздно! – вскричала княжна. – Он что-то задумал, он точно что-то задумал… Он слишком легко согласился на мои условия, мне ещё тогда это показалось странным… Боже мой, что ж мы стоим? Пойдём скорее!

Не отпуская Даниной руки, Вероника бросилась вперёд. Репнину не осталось ничего другого, кроме как последовать за ней. Волнение, овладевшее девушкой, передалось и ему. Он сжал на бегу её пальцы. Она, не замедляя шага, повернула к нему лицо и наградила таким нежным взглядом…

   Вихрем долетели они до дверей Понятовского. Вероника только собралась распахнуть дверь, как она резко открылась, чуть не ударив девушку в лоб, и из помещения быстрым шагом вышел Пётр Салтыков, ведя за собой с трудом переставляющую ноги какую-то растерянную Варю.

- Что случилось? – закричал Даниил. 

- Варя, с тобой всё в порядке? – пыталась перекричать его Ника.

- Да, теперь да… Спасибо Пете… - чуть слышно ответила Варя и. бросившись на шею подруге, разрыдалась…

 

 

 

Глава 22. Подводные камни дворцовой жизни.

 

   Слёзы лились потоком, не прекращаясь ни на мгновение. Варю била мелкая дрожь, она судорожно цеплялась за плечи подруги, лишь бы только не упасть. У неё была самая настоящая истерика.

- Ну всё, всё, милая, тише… Всё прошло… - шептала Ника, гладя подругу по растрёпанным волосам. – Всё уже закончилось… Ты с нами, тебе больше ничего не угрожает…

- Так что же, всё-таки, произошло? Хоть Вы, Пётр, объясните, что стряслось! – обратился Даниил к князю.

- Понимаете, дело в том… - смущённо опустил глаза Салтыков.

- Петя, не время сейчас! – прикрикнула на него Вероника. – Нужно увести Варю отсюда, Вы же видите, в каком она состоянии. Да не стойте же Вы как истукан! Отнесите её ко мне в комнату!

Пётр послушно подхватил продолжающую всхлипывать Варвару на руки. Ника указывала дорогу, а Даниил шёл следом.

   В комнате княжны Огинской Варя, наконец, успокоилась и, лёжа на диване под тёплым пледом и прихлёбывая горячий чай с мятой, дрожащим голосом начала свой рассказ. Двое молодых людей уселись в кресла у камина, а Вероника устроилась подле подруги. Она держала её за руку, и её лёгкие рукопожатия помогали Варе найти мужества, чтобы ещё раз, хоть и мысленно, пережить весь этот кошмар, который всего лишь пару недель назад она сочла бы раем.

   Рассказала девушка и о визите Маргариты, и о её обмороке, и о столь странной просьбе…

- Варенька, она же просто притворилась больной! – в гневе воскликнула Вероника. – Она же провела тебя так же точно, как проводила мадам Жакоб, нашу учительницу французского! А ты и поверила…

- Не кричи, Ника, не кричи… - остановил её Даниил. – Пусть Варя всё до конца расскажет, тогда-то и будем решать, кто виноват и что делать.

Девушка послушно замолчала, а Варя обвела всех присутствующих встревоженным взглядом:

- Я только умоляю вас – не говорите ничего моему брату! Если Саша узнает, то… То я даже не знаю, что он сделает. Я не хочу, чтоб он об Понятовского руки марал.

- Ну конечно, мы ничего не скажем, не волнуйся! – Ника ободряюще погладила Варвару по руке, а Пётр и Даниил лишь молча кивнули.

Тогда-то девушка и продолжила рассказ.

   Едва руки князя легли ей на плечи, как Варя вновь почувствовала тот разгорающийся внутри пожар, который столько раз испытывала в его присутствии, тот самый жар, который заставлял мысли сбиваться в клубки, а разум покидать тело и уноситься в необозримые дали. Так было и сейчас. Его ладони просто касались её плеч, его глаза просто смотрели на неё, а она уже чувствовала, как погружается в пучину, жаркие волны одна за другой накрывали  её с головы до ног… Разум ещё пытался отчаянно сопротивляться, не желая сдаваться без боя.

- Но как же Маргарита? Она там совсем одна, ей плохо… - прошептала девушка.

Но Станислав не обратил внимания на её слова, он просто поднял её лицо за подбородок, наклонился и поцеловал её в полуоткрытые губы.

   Варвара лишь слабо ахнула. Конечно, год жизни при дворе не прошёл для неё бесследно. Вращаясь в обществе прекрасных фрейлин и молодых адъютантов, в среде, где всё так и дышало любовью, невозможно было не влюбляться. И Варя влюблялась, влюблялась как все… Но чувство, возникшее так внезапно, так же внезапно и уходило, не оставив после себя ни следа. В этих скоротечных романах было всё -  и букеты под дверью, и ночные бдения у окна, и поцелуи украдкой где-нибудь на важном приёме… Не было лишь одного – постели… Несмотря на царившую вокруг вольность нравов, Варвара Андреевна всё же не одобряла поведения подруг, меняющих любовников, словно перчатки. Может быть, ещё и из-за этого она целиком и полностью доверяла лишь Веронике, прекрасно зная, что, несмотря на свою репутацию, та придерживается одних  с нею взглядов.   

   Но появление князя Понятовского произвело настоящую революцию в той стройной системе взглядов и убеждений, что возвела для себя Варенька. Стоило ему лишь только посмотреть на неё, как она просто таяла, теряла голову… И ей было всё равно, что не ей одной оказывает он знаки внимания, ей было всё равно, что у него уже были романы почти со всеми фрейлинами, а их во дворце немало… Ей было просто всё равно…

   А теперь он целовал её, и она таяла в его объятиях. Вот она его рука, до того лежавшая у неё на талии, медленно поползла ниже, вот уже другой рукой он осторожно стягивает платье с плеча… Нет, это уж слишком! Варя вырвалась из его объятий:

- Мне кажется, сударь, что Вы забываетесь!

- Нет, просто я слишком долго этого ждал… - страстно прошептал Понятовский, вновь приближаясь к девушке.

Варя попыталась броситься к двери, но он не дал ей сделать этого, поймав за руку, притянул к себе и грубо поцеловал. Она попыталась выскользнуть из его рук, но он крепко держал её. Его учащённое дыхание, его горящие глаза весьма красноречиво говорили о том, что он и не думает отпускать её.

- Помогите! – закричала Варвара, но Станислав зажал ей рот ладонью и, схватив в охапку, повалил на диван.

   Его руки уже тянулись к застёжкам её платья, когда вдруг распахнулась дверь, и в комнату вбежал Пётр Петрович Салтыков.  Схватив князя за шиворот, он оттащил его от Вари и одним мощным ударом в челюсть отправил негодяя в дальний угол комнаты.

- Ах, Пётр Петрович, честно скажу – не ожидала я от Вас такого поступка! – воскликнула Вероника, прервав рассказ подруги. – Честно признаюсь – у меня другое мнение о Вас было…

- Вы почитали меня этаким соломенным тюфяком, не так ли? – приветливо улыбнулся ничуть не обидевшийся молодой человек. – Что ж, я рад…  Это означает, что я справился  с поставленной задачей.

- С какой такой задачей? – мигом заинтересовалась девушка, но Варя перебила её:

- Я тоже была удивлена, когда князь появился на пороге. Правда, тогда мне особо удивляться-то было некогда…  Князь,  как же Вы всё-таки там оказались?

- Как?  Да я просто шёл мимо, услышал доносящийся из комнаты крик, узнал Ваш, Варвара Андреевна, голос… А остальное Вы сами знаете, - развёл руками молодой человек.

- Молодец, Петр! – дружески хлопнул его по плечу Даниил. – Вовремя там оказался! Даже подумать страшно, что бы было, если бы мы задержались ещё на пару минут…

- Так вы не случайно там оказались? – заинтересовался Салтыков.

- Нет, не случайно. Вероника сказала, что Вареньке грозит серьёзная опасность, и мы тут же бросились на помощь, - ответил князь, решив опустить предшествовавшую этому ссору, а вернее, сцену ревности. 

- Ника, а ты-то как это узнала? Тебе что, что-то было известно? – так и подскочила с дивана Варя.

   Вздохнув,  Вероника начала свой рассказ. Рассказала всё – и об отце, иногда садящемся за карты, и о своём походе в Клуб, и о том самом ультиматуме… Едва она закончила говорить, как Пётр вскочил на ноги и резко поставил на стол чашку.

- Вероника Станиславовна, спасибо! – воскликнул он. – Вот теперь-то Понятовский не отвертится, теперь-то мы найдём на него управу! Спасибо Вам.

- Да пожалуйста… - растерянно отозвалась девушка. – Но позвольте,  Пьер, кто такие «мы» и о какой управе идёт речь?

 - Ну что ж, наверно, я должен сказать вам правду, но я прошу, чтобы эта информация осталась между нами, - обвёл он взглядом всех присутствующих. – Я вовсе не обыкновенный мелкопоместный дворянчик, из милости обитающий при дворе, каким хочу казаться. Состояние моей семьи исчисляется на миллионы, хотя сейчас речь не об этом. Я – офицер, состоящий на службе в секретном департаменте. Политический сыск, разведка и контрразведка – вот то, чем мы занимаемся. Вот уже четыре месяца, как князь Станислав Понятовский взят мною под личное наблюдение. Есть все основания полагать, что он – турецкий шпион.

- Турецкий? – фыркнула Вероника. – Ну, что-то вы уже через край хватили, Петр Петрович! Ну ладно бы польский, это бы ещё куда ни шло,  но чтоб турецкий! Может быть, он ещё и на японского императора работает?

- А Вы зря смеётесь, сударыня! – скрестил руки на груди молодой человек. – Эта версия тоже рассматривается, равно как и связь с польским подпольем, и у нас уже есть некоторые косвенные доказательства. Так что Ваша помощь, Вероника, нам бы очень пригодилась. Вы должны рассказать нам всё, что Вам известно об этом человеке.

Ника лишь ошеломлённо кивнула. Нет, кто бы мог подумать, что всё обернётся именно так?

А Даниил уже смотрел на Петра горящими глазами:

- Скажи, а в этом вашем департаменте не найдётся работы для меня? А то в армию идти не хочу, а служить на пользу Отечества страстно желаю.

- Ну что ж, я поговорю, с кем следует. Думаю, все будут только рады, если ты присоединишься к нам.

- Вижу, что вы нашли друг друга, - Варвара поднялась с дивана. – А мне пора. Хочу посмотреть в глаза Маргарите.

- Я провожу тебя… - Пётр приобнял ещё не до конца пришедшую в себя девушку за талию и вместе с ней вышел из комнаты.

   Едва за молодыми людьми закрылась дверь, как Даниил и Вероника переглянулись и весело рассмеялись. Князь Репнин взял обе руки девушки в свои:

- Господи, Вероника, какой я был дурак! Как я мог подумать, что между тобой и Понятовским…

- А я-то, я-то тоже хороша! – перебила его Ника. – Как я додумалась до того, что ты и Маргарита…

- Между прочим, это ты, сударыня, в этом виновата, - улыбнулся князь, целуя кончики её пальцев. – Это же ты не обращала на меня ровным счётом никакого внимания, смотрела на меня как на вещь, как на пустое место.

- Ах вот оно что… - протянула девушка, поднимая глаза к потолку. – А Вы, ваше сиятельство, желали бы, чтоб я непременно упала к Вашим ногам с криком: «О мой господин, чего изволите?..» Так?

- Ну… от такого бы я, конечно, не отказался, но… Но ты могла бы быть со мной чуть поприветливей, - улыбнулся он.

- Данечка, ты опять всё про это же? – Ника и сама не заметила, как назвала его так, назвала и всё. И это у неё вышло так естественно, так непринуждённо… - Ну пойми ты, что я не хотела, чтобы ты подумал, что я  - очередная вертихвостка, очередная кукла, которой можно поиграть и бросить…

- Ну что ты, Ника, - Даня приподнял её голову за подбородок, заглянул в бездонную глубину серых глаз, в которых то и дело вспыхивали крошечные золотые искорки. – Я бы никогда так не подумал. Да,  не скрою, мне говорили, что ты опасна, что ты любишь играть, что с тобой должно обращаться так же. Но я им не верил, не верил ни одному слову. Я сразу понял, что ты другая. Я всё прочитал в твоих глазах, тогда, когда ты вихрем влетела в комнату Вари. Помнишь?..

- Такое забыть невозможно… - кивнула девушка. – Мне ж тогда показалось, что земля из-под ног ушла, что я в другой мир попала. Я забыла, где я, кто я, зачем пришла туда…

- И я чувствовал то же самое, - подхватил Даниил. – Время словно бы остановилось, все, кто были в комнате, куда-то исчезли, осталась только ты…  Как же всё-таки хорошо, что мы поняли друг друга! – счастливо рассмеялся он, поднимаясь с кресла. – Ну что ж, мне, наверно, пора… Ты достаточно перенервничала за сегодня, тебе отдохнуть надо.

   Не успел князь сделать и пары шагов, как Вероника поднялась с дивана, подбежала к двери и оперлась на неё спиной.

- А вот захочу  - и не выпущу! – улыбнулась она. – И никуда ты не уйдёшь. Останешься здесь, со мной… - добавила она тихим шёпотом.

Даниил подошёл к ней вплотную, опёрся руками на дверь как раз над её плечами и, склонившись к ней, прошептал прямо у её губ:

- Ты и правда так сделаешь?..

- Да… - ответили  её ясные глаза, а её руки обвили его шею.

Едва их губы встретились, словно молния вспыхнула между ними, сжигая все ошибки и неудачи, и озаряя своим ярким свётом всё то хорошее, что уже было и что ещё ждало их впереди. Князь подхватил девушку на руки, прижав её спиной к полированному дереву двери, и целовал, целовал, целовал… А она отвечала ему…

 

 

Глава 23.  Ультиматум.

 

    Ночь в поместье прошла на удивление спокойно. Раскаты грома с каждым часом звучали всё тише и тише, буря уходила куда-то в сторону Балтики, чтобы вдоволь порезвиться там с волнами. Шум дождя заглушал рыдания, подушка впитывала слёзы, и к утру уже почти ничего не напоминало о том, что полночи прошло в слезах. Вот разве что глаза чуть-чуть покраснели… Но это ничего… Главное – что творится в душе. А и там, похоже, улеглась бушевавшая было буря, утихли страсти… Вике удалось загнать все чувства, все ощущения в самый дальний уголок сознания. Удалось не думать, не вспоминать… Она старалась убедить себя, что это сон, это просто-напросто лишь очередной сон, очередная шутка сознания.

   Виктория ещё лежала в постели, не мигая глядя в потолок, когда в спальню к ней ворвалась Глафира.

- С добрым утречком, барышня! – сказала она, бросаясь к окну и раздвигая тяжёлые шторы. – Утро-то какое сегодня расчудесное!  И не скажешь ведь, что вчера почитай всю ночку святой Илья-Пророк стрелы свои огненные метал.

- Правда? – Виктория потянулась и зевнула. – Что-то я заспалась, надо вставать. А то так всю жизнь просплю! – девушка откинула одеяло, встала с постели, набросила лёгкий пеньюар и прошла к зеркалу, придирчиво разглядывая своё отражение.

- И то верно! – улыбнулась Глаша, принимаясь взбивать пуховую подушку. – Шли бы Вы, Виктория Андреевна, прогулялись. Наталья Сергеевна вон к пруду пошла с мольбертом. Сказала, что сегодня там особенно чудесный вид.

- Вот как… - рассеянно протянула Вика, то так, то эдак укладывая волосы.

Наташино увлечение живописью было общеизвестно. Но, надо сказать, выходило у неё всё весьма и весьма посредственно. И даже лучшие педагоги тут были бессильны. Но, чтобы не обижать девочку, все в семье давно сговорились говорить о её работах только хорошее, а Елена Ивановна Растопчина даже повесила один из наиболее удавшихся дочери пейзажей в своём будуаре. Никто, даже сама Наташа не догадывался о том, что неспроста эта работа отличается от других. Просто Виктория, улучив момент, когда кузина вышла из комнаты, оставив почти готовый рисунок, схватила в руки кисти и краски и быстренько наложила несколько бликов и заглубила кое-где тени, придав рисунку так недостававшего ему очарования.

   А Глаша тем временем продолжала делиться новостями:

- А Александр-то Андреевич вчера так домой и не вернулся. Ну, барышня-то его отсутствия так и не заметила, она же у нас страсть как грозы боится… Зато утром он записку прислал. Он у Ступниковых в поместье от дождя укрылся, пишет, что или сегодня к закату, или завтра с утра приедет.

- А что Владимир Иваныч? – решилась, наконец, задать так мучивший её вопрос Вика.

- Ох, Виктория Андреевна, - вздохнула девушка, садясь на край кровати. – Барин-то наш с рассвета самого в библиотеке сидит запершись, никуда не выходит. Уж я в дверь стучала, завтракать его звала, так он велел мне прочь убираться. Только и крикнул, чтоб ему ещё бренди из погреба принесли… Может, хоть Вы его  уговорите выйти-то?

- А что я? Что я-то могу сделать? – развела руками Вика, пристально глядя в глаза своему отражению. – Сидит – ну и пусть сидит дальше.

   Девушка спустилась вниз, устроилась с книгой на диване в гостиной. Она переворачивала страницу за страницей, но не понимала ни слова. Строчки прыгали перед глазами, буквы так и норовили поменяться местами, к тому же, Вика только и делала, что прислушивалась – не раздастся ли  какого звука из библиотеки? Но всё тщетно. В доме царила мёртвая тишина. Вздохнув, Виктория перебралась на веранду. Но и там ей не было покоя, ею овладело какое-то смутное предчувствие надвигающейся и беды, и она была всё ближе и ближе…Девушка захлопнула книгу. Всё равно никакого толку от этого нет, так к чему же время впустую тратить!   Уже направляясь в дом, краем глаза Вика заметила какое-то движение в саду. Она резко обернулась. Никого… Хотя… Постойте… Что это там, у ствола огромной липы? Не чья-то ли фигура? Девушка напряжённо всматривалась, но так ничего не могла разобрать. Решив, что это всего лишь причудливая игра света и тени, она отправилась к себе в спальню, где и просидела до самого вечера. Слышала, как вернулась домой Наташа, но спускаться вниз и слушать её восторженную болтовню не было никакого желания. Не пошла она и к своим многочисленным питомцам, из окна видела, как во дворе понуро бродит посаженный на цепь Гром, но вниз не спустилась, ограничилась лишь тем, что кинула ему из окна краюшку хлеба – его излюбленное лакомство…

   А когда солнце уже начало клониться к закату, царящий в доме покой был грубо нарушен. В двери Викиной комнаты, запертые на ключ, раздался лихорадочный стук, кто-то стучал так, словно за ним гналась вся нечисть ада, а только за этой дверью и можно было обрести спасение. Виктория тут же отперла. На пороге стояла Наталья – запыхавшаяся, растрёпанная, с глазами на пол-лица… В довершение всего, девушку ещё била сильная дрожь.

- Господи, Наташа, что с тобой? – вскричала Вика.

- Там… там.. на конюшне… Глаша и… и… Владимир… собака… он убьёт её! – с трудом выговорила девушка.

- Кто убьёт? Кого убьёт? – пыталась сообразить Виктория. – Причём тут Глаша и Владимир?

- Они… они на конюшне… Только ты… только ты можешь его остановить… - повторяла Натали, а глаза её наполнялись слезами.

Поняв, что от кузины сейчас ничего путного не добиться, Вика схватила её за руку:

- Ну, пошли на конюшню. Сейчас посмотрим, что там стряслось!

- Да, только скорее! – вскричала понемногу начавшая брать себя в руки Наташа.

   Когда девушки вбежали, наконец, на конюшню, зрелище, открывшееся их глазам, было поистине впечатляющим. В самом дальнем углу, в полумраке, вжавшись в стену, ни жива ни мертва стояла Глафира. Голова её была запрокинута назад, прежде такие румяные щёки покрывала теперь смертная бледность, глаза были плотно зажмурены, губы беззвучно шептали молитвы, а рука судорожно сжимала нательный крест. Девушка была объята поистине животным страхом. И причина того была ясна и понятна. Почти у самых её ног рычал и скалил зубы Гром. Глаза его горели адским огнём, слюна капала с белоснежных клыков, шерсть на загривке стояла дыбом. Если бы не цепь, он бы уже давно бросился на несчастную девушку и разорвал её. А та самая цепь, что сдерживала пса, была намотана на кисть руки барона Корфа. Владимир стоял посреди конюшни, освещаемый последними лучами заходящего солнца. Смотрел на разыгрываемое по его же сценарию действо и смеялся.

   Он просто стоял и смеялся, и раскаты его мрачного смеха отражались от потолка и стен, проникали во все тёмные уголки. На щеках барона уже проступала щетина, ворот рубашки был распахнут, а пары спиртного, разносящиеся вокруг, весьма недвусмысленно свидетельствовали о том, что он был пьян.

- Владимир! – окликнула его Вика. – Владимир, что ты делаешь?

Он обернулся и долго-предолго смотрел на неё, словно бы не узнавая, а потом криво усмехнулся:

- Пришла наконец! Долго же тебя ждать пришлось. Да, Гром?

Ответом ему был лишь новый грозный рык, и дог в очередной раз рванулся вперёд, натянув до предела цепь.

- Гром, нельзя! – прикрикнула на собаку Виктория, но тот даже ухом не повёл.

- Он не станет тебя слушать, - ответил Владимир. – Он знает, кто его хозяин. Теперь только тебе, Вика, решать, что же будет дальше…

- Вика, я умоляю тебя, сделай же что-нибудь! – вцепилась в плечи кузины Наталья. – Он же сейчас разорвёт Глашу! Это же не собака, это же чудовище, исчадие ада…

- Успокойся, Наташенька, всё будет хорошо, - ответила Виктория, убирая руку девушки со своего плеча и не сводя глаз с лица барона. – Всё будет хорошо…

- Да, всё будет хорошо. Если ты сделаешь правильный выбор, - Владимир тоже не сводил с неё глаз, так и скользил взглядом по её стройной фигурке, и Вика чувствовала, как под этим обжигающим взглядом начинают пламенеть щёки, а всё тело наливается истомой…

   С трудом взяв себя в руки, девушка смело сделала шаг по направлению к молодому человеку:

- Что ты имеешь в виду, Володя? О каком выборе ты говоришь?

- А вот о каком, - сверкнул глазами Корф. – Либо ты сегодня же вечером приходишь ко мне, и тогда с Глафирой всё будет в порядке…

- Либо? – вздрогнув, спросила Вика.

- Либо ты отказываешься, и я тотчас же отпускаю поводок, - ответил Владимир, удовлетворённый её реакцией на свои слова.  – Думай скорее, Викуля. У тебя не так уж много времени. У меня уже рука затекла. Гром очень силён, а ты слишком долго сюда шла.   

- Господи… - только и смогла прошептать Виктория, остекленевшими вдруг глазами глядя на Владимира.

Что с ним случилось, что произошло, что он в одночасье стал таким суровым, таким жестоким, таким… таким чужим?.. Стоит и смотрит волком, кажется, того и гляди накинется, повалит на солому, горло перегрызёт… Глаза горят ярче, чем у Грома, и так же полны ярости… Но почему? Отчего? Что случилось с тобой, Володя? Какой страшный зверь, до сих пор дремавший на дне твоей души, вдруг проснулся? Кто выпустил его из клётки, кто отомкнул оковы? Кто?!! Схватить бы тебя за плечи, встряхнуть хорошенько, отхлестать по щекам, а потом… потом целовать до самозабвения… Может быть, хоть тогда ты станешь прежним? Вернётся твоя такая милая белозубая улыбка, а не эта перекашивающая твои правильные черты ухмылка… Тогда в твоих синих глазах заиграют крошечные искорки смеха, исчезнут и этот ледяной холод, и бушующее пламя, так часто сменяющие друг друга… Как бы хотелось это сделать! Но нельзя…

   Нельзя потому, что можно только навредить, сделать ещё хуже… Твой мозг затуманен коньячными парами, ты можешь просто ничего не понять… А Глаша… Эта полумёртвая от страха девочка, в чём она виновата? В том, что её угораздило попасть тебе под горячую руку? В том, что она оказалась в «нужном» месте в «нужное» время? В том, наконец, что она обычная девушка из народа, а не блистательная барышня из высшего света? Нет, нельзя это так оставлять… Надо что-то делать…

   А делать было, в общем-то, нечего… Выход из сложившейся ситуации был только один…

- Владимир, я согласна, - удивительно спокойно произнесла Виктория.

- Что?.. – переспросил удивлённый барон.

Предлагая это, он ожидал чего угодно – вспышки ярости, потоков слёз, мольбы и проклятий, но только не ледяного спокойствия и какой-то суровой покорности.

- Я сказала, что я согласна,  я приду к тебе сегодня, - медленно, словно объясняя ребёнку, повторила девушка, подходя к Володе, и осторожно коснулась его руки, не сводя глаз с его лица. -  Я приду, слышишь?.. Отпусти её…

- Гром, фу! – отрывисто приказал Корф.

Гром, словно по мановению волшебной палочки, тут же успокоился и, подойдя к хозяину, уселся у его ног, заглядывая в лицо. Глаша, широко открыв глаза, испуганно озиралась вокруг, всё ещё не веря в своё счастье, ещё до конца не осознавая, что нечего больше бояться страшной собаки…

- Ну чего встала? Иди уж… - пробурчал Владимир.

Не говоря ни слова, Глаша бросилась на шею Виктории и разрыдалась в голос.

- Ну всё, всё, тише… Всё прошло, всё уже позади…- шептала Вика, пытаясь хоть как-то успокоить испуганную девушку, а у самой сердце замирало в груди, трепыхалось, словно попавшая в силки горлица. Да, этот кошмар закончился, закончился, слава Богу, благополучно. Но что ждёт её саму?

- Смотри, не забудь! Я жду тебя! – внезапно прозвучал ответ на её так и не заданный вслух вопрос, это бросил через плечо Владимир, выходя из конюшни…

   Наташа нагнала Вику, когда та уже собиралась закрыть дверь в свою комнату, и схватилась за косяк, не дав ей сделать это.

- Вика, ты ведь никуда не пойдёшь, правда? – спросила она.

- Ну отчего же, пойду, - пожала плечами Виктория,  пропуская сестру в комнату.

- Но зачем, зачем? Всё же обошлось, с Глафирой всё в порядке, - всплеснула руками Натали.

- Да, конечно, - кивнула Вика. – Но только пока. Ты же видела,  в каком состоянии Владимир. Он сейчас на всё, что угодно, способен. А что если… что если ты окажешься следующей, на кого он натравит собаку? А если ему придёт в голову что-то ещё, что-то пострашнее?

- Нет, Вика, ты сумасшедшая, - покачала головой Наташа. – Ты по своей воле идёшь на такое, по своей воле хочешь пожертвовать собой.

- И ничем жертвовать я не собираюсь, - ледяным голосом ответила девушка, перекалывая перед зеркалом шпильки.

- Как же не собираешься? На что же ты надеешься, наивная? – встряхнула её Наташа. – Ты что же, не понимаешь, для чего он тебя позвал? Что ему нужно?

- Не трогай меня, ты мне мешаешь, - повела плечами Вика. – Я всё прекрасно понимаю.

- И ты так спокойна? Неужели… неужели ты так равнодушна оттого, что вы уже… - Наталья не закончила фразы и, испугавшись собственных мыслей, зажала себе ладошкой рот.

- Хорошо же ты, сестрица, обо мне думаешь! – хмыкнула Вика. – Просто я думаю, что мне удастся избежать этого. Я думаю, что мы сможем договориться…

- Ну да, конечно! – закричала Наташа, которой вдруг овладел приступ ярости. То ли то сказывалось пережитое ею нервное напряжение, то ли она никак не могла забыть огненный взгляд Владимира, устремлённый на Викторию. Только на Викторию, всегда лишь на Викторию…  - Ты всегда им вертела как хотела, всегда из него верёвки вила!

- Ой, знаешь, Наташа, ты меня, конечно, прости, но я устала от твоей болтовни. Мне ещё с мыслями собраться надо, так что тебе лучше уйти. Прости… - и с этими словами Вика осторожно вывела кузину в коридор и захлопнула дверь у неё перед носом.

А сама села в кресло и, подтянув колени к подбородку, обхватила их руками. Да, перед Наташей разыгрывать ледяное спокойствие и уверенность в себе было легко. Она-то, глупышка, и не заметила, как подрагивают Викины губы, как побледнели её щёки, как дрожат её пальцы… Ей и невдомёк было, что в глубине души княжна Репнина боится,  смертельно боится ожидающей её впереди неизвестности…

 

 

Глава 24. Красавица и чудовище

 

   Посадив собаку во дворе на цепь, Владимир вернулся в библиотеку, налил себе очередной бокал бренди и, устроившись поудобнее в кресле, закурил. Единственная горевшая на столе свеча не могла разогнать наполнявший комнату полумрак, но молодому барону было всё равно. Казалось, что все чувства притупились, все мысли куда-то ушли.  Внутри царила пустота. Владимир отхлебнул бренди из бокала, поморщился, когда напиток обжёг горло, и вдруг взгляд его упал на стоящий на столе портрет его прадеда, героя войны 1812 года барона Ивана Ивановича Корфа, того самого человека, при котором род Корфов перестал быть захудалым, доживающим свои последние дни осколком некогда поистине великого семейства, уходящего корнями во тьму веков, он вновь обрёл своё могущество.

   Но что это? Ему что, мерещится, или прадед действительно осуждающе смотрит на него, морщины, прорезающие его лоб, стали глубже, а около губ залегли скорбные складки? Владимир несколько раз моргнул, но ничего не изменилось. Более того, полумрак в углу комнаты стал сгущаться, обретать очертания человеческой фигуры, и вот не прошло и минуты, как старый барон Корф с бокалом бренди в руках уже восседал на диване, с укоризной глядя на правнука.

- Эх, Володя, Володя… - покачал головой призрак. – Не ожидал я такого от тебе, не ожидал. А я-то, грешным делом, думал, что ты другой…

- Кто Вы? Что Вам здесь нужно? Вы зачем пришли? – срывающимся голосом задавал молодой барон вопрос за вопросом.

- Ты прекрасно знаешь, кто я, - наклонился вперёд Иван Иванович. – А пришёл я затем, чтобы уберечь тебя от страшной ошибки. Подумай, сынок, хорошенько подумай… Не поступай сгоряча, не руби с плеча… Почувствуешь ли ты себя счастливым, добившись желаемого такой ценой? Не боишься ли, что она возненавидит тебя лютой ненавистью? Не разрушишь ли ты своими руками своё такое пока ещё хрупкое счастье? Не убьёшь ли чувство, что только-только родилось?

- Я не знаю, я уже ничего не знаю… - пробормотал Володя, глядя в пустоту.

- Так подумай об этом, подумай хорошенько, мой мальчик! – и с этими словами видение исчезло, испарилось, словно его и не было в помине.

- Ну и привидится же такое! – вздрогнул Владимир, отставляя стакан. – Нет, похоже, с выпивкой я переборщил…Тоже мне – тень отца Гамлета!

Но слова призрака (а был ли это призрак или действительно просто разыгралось воображение???) не шли из головы. Володя подпёр рукой голову и устало прикрыл глаза.

- Господи, каким же дураком я всё-таки был! Пьяный безумец! И как это только такое мне в голову взбрело? Травить людей собаками… Да я вообще просто чудовище! А Вика… Боже мой… Бедная моя девочка… Как я мог… как я мог ставить ей такие условия? КАК? А она… С какой покорностью согласилась… Но какое пламя бушевало в её глазах! Как не вязалось оно с её ледяным спокойствием. Так, наверно, Жанна Д’Арк шла на костёр – с покорностью судьбе и с осознанием своей безграничной власти над виновато затихшей толпой на площади… Вика, Викуля… А как она посмотрела на меня, когда я уходил из конюшни, уходил, когда хотелось бежать без оглядки… Как она посмотрела, как улыбнулась печальной улыбкой великомученицы… Она – просто ангел… А вот я – настоящее чудовище! Нет, так больше нельзя… Нельзя мучить её и себя! Немедленно пойду и извинюсь! – решив так, Владимир уже собрался было подняться с кресла, как дверь, тихо скрипнув, отворилась, и на пороге появилась ОНА…

   Не одна минута прошла прежде, чем Виктория решилась дотронуться до дверной ручки. Несколько раз она уже была готова сделать это, но каждый раз в панике отдёргивала руку. Да, перед Наташей храбриться было легко… Вот если бы можно было успокоить себя, заставить не думать… Но это было просто невозможно. Девушка боялась… Боялась того огня, что видела в глазах барона, боялась, что этот огненный поток вырвется наружу, и она просто не сможет его остановить. Она окажется полностью в его власти. Но разве ещё вчера она не была готова подчиниться, покориться, отдаться на милость победителя? Да, да, да… Но вчера она сама хотела этого, а сегодня… Сегодня он принудил её, он загнал её в угол, в хитроумно расставленную ловушку,  поставил перед выбором, и она выбрала… Из двух зол обычно выбирают меньшее… Именно этим она и руководствовалась. В конце-то концов, жизнь человека бесценна, и если она лежит на одной чаше весов, то на другую можно бросить всё, что угодно…

   Глубоко вздохнув, Виктория решительно нажала на дверную ручку и ступила в полумрак комнаты. Не сразу различила она того, из-за кого пришла сюда. Он прятался в тени, боясь показаться на свет, словно дикий зверь, скрывающийся в берлоге… Словно чудовище из страшных няниных сказок… А она, Вика, была той самой купеческой дочкой, отданной ему на растерзание…

- Виктория?.. – тихо спросил Владимир, всё ещё не веря свои глазам, не веря, что это она стоит в дверях, не решаясь войти.

Как же она прекрасна в простом светлом домашнем платье, с платком, небрежно наброшенным на плечи… Ещё притягательнее, ещё соблазнительнее, чем вчера, в том прозрачном одеянии…

- Да, это я, - ответила девушка, убирая упавшую на лоб прядь. – Я обещала, и я пришла.

- Вика… - барон поднялся с кресла и указал на диван. – Присаживайся, нам с тобой нужно поговорить.

Девушка робко сделала пару шагов, осторожно опустилась на самый краешек дивана и подняла на молодого человека настороженные глаза. А он медленно приблизился, сел с нею рядом и, опершись рукой о спинку дивана, склонился к Вике, заглядывая ей в глаза своими синими-пресиними глазами, в которых застыли такая тоска и горькое сожаление… Этот взгляд словно извинялся,  просил прощения за всю ту боль, что причинил девушке его обладатель, за весь тот страх,  что ей пришлось пережить по его вине…

    Вика смотрела в его глаза и чувствовала, как начинает таять лёд, хрустальным панцирем одевший её сердце ещё там, на конюшне… Чувствовала, как один за одним рушатся все бастионы, должные защищать её душу… Близость Владимира словно пьянила, парализовывала её, отделяла разум от тела, теперь они существовали раздельно. Терпкий запах бренди, мешаясь с изысканным тонким ароматом дорогого табака, кружил голову, путал мысли… Словно во сне, Вика провела кончиками пальцев по шершавой от щетины щеке Владимира… Он ещё больше склонил к ней голову, инстинктивно пытаясь продлить это волнующее прикосновение… Его лицо было так близко… Сил сопротивляться больше не осталось, да и что можно сделать в неравной схватке с самой собой? Прикрыв глаза, словно бросаясь в прорубь, Виктория запрокинула голову, и её губы слились с его губами…

   Пламя, так долго томящееся в недрах душ, выплеснулось наружу, унося молодых людей за собой. Едва почувствовав, что Вика сделала первый шаг, что она сама поцеловала его, Владимир с силой привлёк девушку к себе. А она, ощутив себя в кольце его стальных объятий, впервые почувствовала себя по-настоящему счастливой… И вновь его дыхание опаляло ей кожу, и вновь она трепетала и вздрагивала под его поцелуями. Повинуясь, кажется, только одному только взгляду, лёгкая кружевная шаль сползла с плеч и упала на пол у ног девушки. Но Виктория этого даже не заметила. Она уже стягивала с Владимира рубашку. Каким же было наслаждением ощутить под пальцами нежную гладкость его  смуглой кожи, в то время, как его горячие ладони уже ласкали её отчего-то вдруг ставшие обнажёнными плечи… Словно в каком-то исступлении Вика целовала багровые следы, оставленные вчера её ногтями, скользила ладошками по мускулистым плечам, пока Владимир воевал с хитроумной шнуровкой корсажа… Губы барона уже легко касались девичьей кожи у самой кромки ставшего вдруг отчего-то чересчур глубоким выреза платья, когда Виктория, обняв Владимира за шею, опустилась на диван, увлекая его за собой… Это только подхлестнуло страсти, ещё больше распалило чувства. Их души уже давно были едины, да и до таинства единства тел осталось совсем немного, и так бы тому и быть, но…

    Но дверь с грохотом распахнулась. Виктория ещё не успела ничего сообразить, как кто-то с диким криком: «Оставь её, ублюдок!» оттащил куда-то Корфа, послышался отчётливый звук удара, её саму подхватили чьи-то сильные руки… Девушка, ещё не до конца пришедшая в себя, пыталась отбиваться, но руки лишь сильнее прижали её к серому сукну сюртука…        

   Вика и сама не заметила, как оказалась в собственной спальне. Вернувшись в реальность она поняла, что сидит на собственной кровати, а Саша трясёт её за плечи.

- Вика! Вика, очнись! – кричал он. – Владимир ничего не успел тебе сделать? Скажи мне!

- Нет… - словно в трансе ответила девушка, а потом, уткнувшись лицом ему в грудь, расплакалась навзрыд.

- Ну всё, Викочка, всё… Теперь уже всё… Всё прошло… - шептал Александр, всё крепче и крепче прижимая девушку к себе. -  Всё закончилось… Я чуть с ума не сошёл, когда Наташа прямо с порога рассказала мне о том, что барон заставил тебя сделать. Но больше он не потревожит тебя, я обещаю…   Завтра же мы уедем. Да, я увезу тебя отсюда, Вика…

   Ему и невдомёк было, что те горькие слёзы, что текли сейчас по щекам девушки, вовсе не были слезами облегчения, слезами радости от столь скорого наступления избавления. Напротив, это были слёзы огорчения и разочарования, что-то подсказывало девушке, что это был их с Владимиром последний шанс быть вместе, последний шанс стать счастливыми… И этими слезами Виктория оплакивала свою несчастную судьбу, свою  в одночасье рухнувшую надежду на счастье…

   А тут ещё Александр со своими обещаниями… Ну что ему надо? Что им всем надо от окончательно заплутавшейся  в паутине собственных мыслей и чувств девушки?  Неужели они не могут попросту уйти, испариться, исчезнуть? Оставить её в покое раз и навсегда? Все, все до одного!!!

   Виктория резко отстранилась, утёрла слёзы и, глядя куда-то мимо графа, тихо сказала:

- Саша, прости, но тебе лучше уйти. Я хочу побыть одна.

- Да, конечно. – тут же поднялся он. – Отдыхай. Ты достаточно натерпелась сегодня, - и, запечатлев на лбу девушки лёгкий поцелуй, Александр вышел из комнаты.

   А Вика задула свечу и с головой залезла под одеяло. Но сон не шёл, она находилась в каком-то странном состоянии, словно плавая на границе между сном и явью, между прошлым и будущим. Как сквозь толстый слой  ваты слышала она шаги                              на лестнице, потом в коридоре…  Вот они замерли подле её двери… А потом поспешно стали удаляться. Вот  хлопнула дверь… Владимир… Это был он, это он стоял под дверью, не решаясь войти… А если бы он даже и вошёл, что бы это изменило? Ни-че-го…

   В тишине комнаты отчётливо раздался крип открываемого окна, и не успела девушка опомниться, как на фоне его светлого прямоугольника отчётливо вырисовался тёмный силуэт, и он неумолимо приближался.

- Вла… - только и успела произнести Вика, как рука в кожаной перчатке зажала ей рот.

Не успела княжна ничего предпринять, как незнакомец завернул её, словно куклу, в одеяло, заткнул ей рот припасённым  заранее  кляпом и, взвалив себе на плечо, шагнул через подоконник на ступеньки приставленной снаружи  к стене дома лестницы.

   Вика отчаянно пыталась  выплюнуть  кляп, закричать, но вместо этого она могла лишь только мычать. Туго спелёнутое тело отказывалось повиноваться разуму и воле, да и похититель крепко прижимал её к себе. Единственное, что ей удалось, так это сдвинуть самый край плотного одеяла и дать себе возможность свободно дышать и хоть чуть-чуть видеть происходящее.

   Едва мужчина ступил на землю, он залихватски свистнул, и тут же, повинуясь зову хозяина, к нему подбежал конь, огромный, как скала. Похититель перебросил Вику через спину коня, сам следом вскочил в седло… И началась бешеная скачка. Трава, кусты, деревья, посеребрённые светом луны, так и мелькали перед глазами испуганной девушки. От неудобного положения всё тело затекло, но Вика боялась пошевелиться, опасаясь, что соскользнёт со спины коня и окажется прямо под копытами.

   Но что это? Ей  только кажется, или к топоту копыт этого жеребца добавился ещё один? Нет, не показалось… Скачет ещё одна лошадь, и она приближается, всё ближе и ближе… Вот уже и второй всадник появился в полосе лунного света.  От одного взгляда на него сердце девушки забилось чаще, чуть не выпрыгивая из груди. Этот силуэт она узнала бы из тысячи. Владимир…

   А это действительно был он. После всего произошедшего барон так и не смог уснуть. Ныла челюсть, испытавшая на себе всю мощь Сашиного удара, раскалывалась голова и не давали покоя муки совести. Несколько раз он порывался идти в комнату Виктории и на коленях вымаливать прощение, но каждый раз его что-то останавливало. Наконец, он решил дождаться утра. Но не тут-то было. Сначала где-то во дворе зацокали копыта, потом раздался какой-то тихий шорох, потом то ли вскрик, то ли всхлип. Барон напряжённо вслушивался. Тишина… Странно, и собаки цепные не лают. И тут, словно бы в ответ на его мысли, где-то далеко-далеко раздался вой, словно бы выл попавший в капкан дикий зверь.

- Это же Гром, Гром, которого я привязал там, за кузницей, у западной границы усадьбы, - догадался Корф. – Обычно он молчит, а тут завыл. Значит, беду почуял.

   Володя бросился к окну в тот самый миг, когда резкий свист прорезал тишину ночи. Он успел увидеть, как от стены отделилась тень, несущая что-то на плече, как эта тень взобралась на коня… И вот тут-то, выбившись из-под плотной ткани, и сверкнула в призрачном свете луны светлая прядь волос.

- ВИКТОРИЯ…. – тут же понял Корф и опрометью выбежал из комнаты.

    Он не помнил, как добежал до конюшни, как седлал коня… Очнулся уже в седле, скачущим по лугу. Владимир всё погонял и погонял жеребца, но беглеца не было видно. Несколько раз барон спешивался и припадал ухом к земле, опасаясь, что потерял верное направление, но нет, он скакал именно туда, куда и следовало. Наконец, выехав из лесочка, он заметил  всадника далеко впереди. Не жалея коня, Владимир погонял и погонял его до тех пор, пока расстояние между преследуемым и преследователем не сократилось более, чем вдвое.

   Но погоня уже была замечена. Если бы Вика могла, она бы закричала от ужаса, когда увидела, как её таинственный похититель, прячущий лицо под маской и широкополой шляпой, достаёт из-под плаща револьвер. Направив коня в самую гущу деревьев, среди которых продолжалась бешеная скачка, он обернулся и стал прицеливаться. Грянул выстрел.

   Увидев, как Владимир покачнулся и, выпав из седла, упал на землю, Вика потеряла сознание…         

 

 

Глава 25. Иных уж нет…

 

    Княгиня Ирина Алексеевна Багратиони медленно шла по коридору Зимнего, уже значительно отстав от зятя, Андрея Сумарокова. Всё-таки Оленька молодец. В тот же день поговорила с мужем, он подсуетился, и вот результат – вечно занятый Великий князь Владимир выкроил время, чтобы дать ей аудиенцию. Может быть, тут сыграло свою роль то, что княгиня, как-никак, была матерью Дарьи Вяземской, может быть, то, что за неё просил личный адъютант и лучший друг князя, а может быть, её имя всколыхнуло кое-какие воспоминания… Как бы то ни было, но Ирина была здесь, была впервые за последние двадцать лет, истёкшие со дня её бегства отсюда…

    Надо же, а тут почти ничего не изменилось! Всё те же роскошь и блеск парадных помещений, та же позолота, та же лепнина на стенах, даже портьеры, кажется, те же, или, по крайней мере, очень похожие на те… Всё так же стоят, вытянувшись по струнке, гвардейцы из внутреннего охранения, всё также снуют туда-сюда стайки молоденьких фрейлин… Надо же, а ведь когда-то  и она была в их числе, когда-то и ей было восемнадцать… Когда-то и она смеялась, как они, танцевала мазурки и вальсы на балах и, так же, как они, была влюблена… Нет, не так же… С годами Ирина поняла, что так, как любила она, не всякому дано, не каждому выпадает такая любовь, не каждый может её сохранить… Не смогла и она. Но не в её власти было изменить Судьбу, существуют обстоятельства,  которым, как ни борись, всё равно проиграешь… Смерть, например.

- Ира, ну где ты там? – окликнул её Антон. – Иди скорее. Его высочество ждать не любит.

- Да, конечно. Прости… - княгиня, засмотревшаяся на позолоченного амурчика, державшего в руках вместо лука подсвечник, ускорила шаг и догнала зятя.

- Ну что ж, ты готова? – спросил Сумароков. Ирина кивнула. – Тогда пошли, - и он распахнул дверь.

- Ваше Императорское  Высочество, позвольте представить прибывшую по Вашему приглашению княгиню Багратиони, - отрапортовал Антон, первым входя в кабинет.

- Спасибо, князь, можете идти, - кивнул Владимир.

Адъютант, поклонившись, вышел, и Ирина осталась с Великим князем наедине.

Лишь тогда осмелилась она поднять на него глаза, до этого скромно устремлённые в пол. Владимир Александрович сидел за огромным письменным столом и перебирал какие-то бумаги. Словно почувствовав на себе женский взгляд, князь оторвался от своего занятия и поднял голову.

   Ирина мысленно возблагодарила Господа за то, что как раз рядом с нею оказался стул, в спинку которого она судорожно и вцепилась. Потому что время словно бы потекло вспять, прошлое словно бы вернулось, ведь на неё смотрело то самое лицо, то лицо, которое некогда она держала в своих ладонях и осыпала поцелуями, то самое лицо, навеки запечатлённое в её памяти, то самое лицо, которое столько раз снилось ей ночами…

   Хотя… Если приглядеться повнимательней… Волосы чуть темнее, в серых глазах не вспыхивают порой зелёные искорки, да и черты лица как-то мягче… Да, если присмотреться, то понимаешь, что он унаследовал гораздо больше от немецкой принцессы, чем от русского императора-освободителя… Но похож, Господи, как похож… Странно, а тогда это сходство так не бросалось в глаза…

- Здравствуйте, Ирина, - улыбнулся Владимир. – Ну что же Вы на пороге стоите? Не проходите? Присаживайтесь.

- Простите, Ваше высочество… - робко улыбнулась княгиня и опустилась на предложенный ей стул.

- Ваше высочество… - повторил князь. – Ирина, может быть мы с Вами сможем обойтись без этих формальностей? Ведь мы с Вами, как-никак, старые добрые друзья…

- Вы помните это, Владимир Александрович? – с нескрываемым удивлением посмотрела на него Ирина. – Ведь столько лет прошло…

- Да, много воды утекло с тех пор, многое изменилось. Двадцать долгих лет прошло. Но я всегда о Вас помнил. Вас невозможно забыть… Отчего же Вы целых двадцать лет не появлялись при дворе? До нас только и дошли слухи о том, что Вы вышли замуж и уехали в деревню. А после остались вдовой с маленьким ребёнком на руках, после чего вновь вышли замуж, за князя Багратиони.

- Да, всё это так, - опустила глаза Ирина. – Но… но откуда такая осведомлённость?

- Вы удивлены, не правда ли? – улыбнулся Владимир.  – Это всё maman, она постоянно следила за Вашей судьбой, от неё-то я и узнавал всё о Вас. Так почему же Вы, Ирина, ни когда не появлялись при дворе?

- У меня были на то причины, - смутилась княгиня. – Но всё-таки один раз я была здесь… Один раз возвращалась. Это было в мае 1862 года, на маскараде…

    И вновь в ушах зазвучала музыка, вновь перед глазами закружились в причудливом хороводе пары, вновь она смотрела сквозь прорези маски, как к ней идёт её любовь… Она кружилась с ним в танце, не чувствуя паркета, она словно бы парила в воздухе на крыльях своей любви… А потом был полумрак кабинета, и все те обидные слова, что они кричали друг другу, и вновь стальные объятия, и кружащие голову поцелуи, и жар ладоней с прохладой простынь на пылающей коже… А потом – прощание на рассвете…

- Что с Вами, Ирина? – Владимир встревожено смотрел на сидящую перед ним с каким-то отсутствующим видом женщину.

- Нет-нет, со мной всё в порядке, - Ирэн провела ладонью по лбу, покрывшемуся вдруг испариной. – Просто воспоминания вдруг нахлынули…

- Да, воспоминания – странная вещь. Приходят тогда, когда их не ждёшь, а иногда силишься что-то вспомнить, но никак не можешь, всё как в тумане, - проговорил великий князь, поднимаясь со своего места. Он подошёл к двери в приемную, распахнул её. – Антон, друг, принеси-ка нам с княгиней чаю.

- А у меня уже всё готово, - вошёл в кабинет улыбающийся Сумароков с подносом в руках.

   Едва Антон скрылся за дверью, как Ирина потянулась к изящному фарфоровому чайничку, собираясь разлить напиток по чашкам, но Великий князь перехватил её руку:

- Ирина Алексеевна, сейчас Вы – моя гостья, так что уж позвольте мне поухаживать сегодня за Вами.

- Ну что ж, если Вы настаиваете… - самым что ни на есть светским тоном ответила женщина.

Что ни говори, а магия светской жизни поистине сильна. И часа не прошло с тех пор, как она ступила под своды дворца, а уже ощущает себя единым целым с его обитателями. Удивительно!

   Поистине величественным наклоном головы поблагодарила она князя, передавшего ей чашку. Фарфор приятно грел пальцы, ароматный чай пробуждал в памяти давно забытые воспоминания. Как часто бывало, что покойная  ныне императрица Мария Александровна звала их с Олей к себе на чай. Как любили юные графини Шуваловы эти вечерние чаепития! Как любили слушать истории прошлых лет, которые обычно вспоминали императрица с тётушкой Натальей Александровной Репниной… А иногда к ним присоединялся и цесаревич… Тогда-то Ира никого не видела, кроме него, никого не  слушала, кроме него, лишь к нему стремилась душой и телом…

- Опять Вы задумались, Ирэн?  - рассмеялся Владимир. – Чем предаваться воспоминаниям, лучше расскажите, как Вы живёте.

- О, жизнь моя покажется Вам скучной и неинтересной, - улыбнулась она. – Веду хозяйство, пишу письма, иногда устраиваю приёмы для соседей… То ли дело Ваша жизнь. Ведь Ваша судьба тесно переплелась с судьбой Отечества нашего.

- Как Вы сказали-то, Ирина Алексеевна!  - улыбнулся князь. – Вам с такими речами самое место в Госсовете! Но Вы правы – судьба моя неотделима от судьбы России, хочу я этого или нет… А порою бывает так, что заботы о благе Империи позволяют мне  забыть о собственных невзгодах.

- Как это? – удивилась Ирэн.

- А вот так, - мрачно ответил он. -  Даже у особ царских кровей бывают в жизни тёмные полосы. Вот и сейчас…  Мы с Марией Павловной совершенно перестали понимать друг друга.

- С Вашей супругой?  - уточнила Ирина.

- Именно с ней, - кивнул Владимир. – С тех пор, как в январе появилась на свет наша дочь Елена, Марию словно бы подменили. Прежде такая заботливая, ласковая, теперь она стала совсем иной. С ней невозможно стало находиться  водной комнате, не то что разговаривать…

- Наберитесь терпения, всё образуется, - ободряюще улыбнулась Ирина.

- Хотелось бы надеяться, - усмехнулся Владимир. – А то пока приходится спасаться от собственной супруги позорным бегством. 

- Господи… - подумала княгиня. – Неужели… неужели в Даше он видит спасение? Неужели, отчаявшись добиться мира с собственной женой, решил найти ей замену? И ею по иронии судьбы стала моя девочка…

Но следующие слова Владимира на время развеяли её страхи.

- Видите ли, княгиня, я всё свободное время посвящаю переписке с великим герцогом Гессенским Людовиком по поводу брака его дочери Эллы с моим братом Сергеем.

- Сергей Александрович женится? – всплеснула руками Ирина. – Ну надо же! А ведь, кажется, ещё совсем недавно он сидел у меня на коленях, а я читала ему сказки.

- Это «недавно» было двадцать лет назад!  - рассмеялся Владимир. – Тот маленький мальчик давно вырос. А сказки Вы тогда читали и вправду чудесные. Немецкие сказки о злой колдунье Брунгильде…

- Откуда Вы это знаете? – удивилась княгиня. – Я что-то не припомню, чтобы Вы хотя бы раз присутствовали при этом. У Вас всегда находились дела поважнее. Я помню, каким Вы тогда были озорником! – шутливо погрозила она ему пальчиком.

- Да, весёлые были времена, - усмехнулся князь. – Жаль, что им никогда не суждено вернуться… Но всё же я не пропустил ни одной Вашей сказки. Мы с Алёшкой прятались за дверью, слушали…

- Правда?.. – тихо спросила Ирина. – Но почему?

- Почему? И в самом деле – почему? – Владимир поднялся с кресла, подошёл к окну и, отдёрнув портьеру, устремил взгляд на Неву. – Такой простой вопрос «почему?», а ведь он поставил меня в тупик. И у меня нет на него ответа. Почему мы не решались войти? Может быть потому, что не хотели нарушать очарования этих моментов, может быть потому, что не хотели показаться Вам чересчур глупыми, совсем ещё детьми… А может быть и потому, что стоя там, в коридоре, можно было представить, что Вы читаете только для нас… Знаете, Ирина, - он вдруг резко повернулся к ней, - думаю, нет смысла скрывать это, но Вы,  едва появившись при дворе, тут же завладели сердцами всех братьев Романовых, всех, от мала до велика… Даже наш увалень-Сашенька и тот не остался равнодушным. И не смотрите так удивлённо, я правду говорю. Но хуже всех пришлось мне и Алексею. Уже не маленькие мальчики, но ещё и не мужчины, мы не смели надеяться на Вашу благосклонность.  Если бы Вы знали, Ирэн, как мы завидовали своим братьям! Младшим потому, что они  в любой момент могли забраться к Вам на колени, дёрнуть за косу и попросить почитать сказку…Саше потому, что с ним Вы подолгу вели  светские беседы… Но больше всего мы завидовали, конечно, Николаю, ведь Вы отвечали ему взаимностью. Мы видели, как вы смотрите друг на друга, как вы улыбаетесь друг другу…  А хотите, я скажу Вам, когда я впервые был по-настоящему счастлив? В тот самый день, когда Никс впервые представил нас Вам, в тот день, когда привёл Вас, чтобы Вы составили нам компанию в игре в фанты.  Помните?

- Конечно помню, - улыбнулась Ирина. – Знаете, Владимир Александрович, было не очень-то легко цитировать строки Пушкина задом наперёд, отбиваясь от летящих в меня диванных подушек.

- Но Вы же сами велели мне изображать взятие Суворовым Измаила. Кого же, как не Вас, я мог избрать на роль неприступной крепости? Ведь я прекрасно понимал, как Вы далеки от меня, как недоступны… А ведь это именно я, каюсь, помог Николаю заполучить тогда Ваш поцелуй.

- Я поняла… - кивнула Ирина.

А Владимир тем временем продолжил говорить:

- Знали бы Вы, как мы все скучали после Вашего исчезновения. Как неприкаянные бродили по комнатам, а встречая друг друга, спешили как можно скорее разойтись. Но хуже всех было Николаю. Тогда-то я и сблизился с ним. Если раньше он сторонился меня, считал, что я ещё ребёнок, то тут вдруг его отношение ко мне переменилось. Он мог часами говорить о Вас, часами рассматривать Ваш портрет…

- Мой… Мой портрет? – переспросила Ирэн, не веря своим ушам. – Но… как? Откуда?..

- Да, Ваш портрет, он написал его сам по памяти. Среди прочих достоинств Николая был и талант художника. Хотите я покажу его Вам? – спросил князь.

Ирина была способна лишь слабо кивнуть в ответ. Он подошёл к шкафу и, убрав с полки несколько книг, достал скрытый за ними небольшой ларец.

- Здесь всё, что напоминало моему брату о Вас, - сказал Владимир и поставил ларец на стол, любовно погладив резную крышку. – А после его… в общем, потом я взял его себе. Я подумал, что это мой долг перед братом – сберечь память о Вас.

   Растерянная Ирина молча смотрела, как князь достаёт одну за другой некогда принадлежавшие ей вещицы: батистовый платочек с вензелем ИШ в уголке, потрёпанный томик стихов, что она так любила листать перед сном, фарфорового щенка, стоявшего когда-то на каминной полке в её комнате, розовую шёлковую маску, что была на ней на том самом маскараде…

- Держите, - протянул ей Владимир небольшую  миниатюру.

   Женщина взяла её в руки. Господи… Где же теперь эта девочка с двумя светлыми косами, спускающимися на плечи, с огромными серыми глазами на пол-лица, так и светящимися наивностью и добротой? Где она? Где? Может быть, перестала существовать тогда, когда приносила клятвы верности у алтаря Григорию Вяземскому? Может быть тогда, когда уходила из дворца,  истомлённая ночью любви и страсти? Или когда вбивали последний гвоздь в крышку гроба её так нелепо погибшего первого мужа? А может быть тогда, когда, не веря своим глазам, прочла то самое письмо, в котором Оля писала, что Великого князя Николая, её Николая, её Коленьки, больше нет…

   Слёзы против воли наворачивались на глаза, но им не суждено было пролиться, потому что дверь распахнулась, и в комнату вбежала Дарья…   

 

 

Глава 26. Раскрытые секреты.

 

   Даша замерла на пороге, удивлённо глядя на открывшуюся её глазам картину – на стуле сидела её мать, а великий князь, устроившийся по другую сторону стола, смотрел на неё с такой грустью и нежностью…

- Владимир Александрович, я Вам бумаги принесла, - пришла, наконец, в себя девушка, и лишь только сказав это, обернулась к княгине. – Здравствуй, мама. Не ожидала, признаюсь, увидеть тебя здесь…

- Спасибо, - кивнул Дарье Владимир, бегло просмотрев бумаги. – Это как раз то, чего мы все ждали. Вопрос о браке Великого князя Сергея и герцогини Гессенской можно считать решённым. Но это, - подмигнул он обеим дамам, - пока ещё большой секрет. Людвиг просит отложить свадьбу по крайней мере на год – Элла так юна..

- Ну вот и отлично. Тогда я, пожалуй, пойду. Не буду вам мешать, - юная фрейлина развернулась на каблучках и направилась к выходу.

- Дашенька, постойте, не уходите. Попейте с нами чаю! – приветливо улыбнулся Владимир Александрович.

- Ну если Вы так настаиваете… - опустилась на стул Даша, вернув ему не менее обворожительную улыбку.

А Ирина, невольная свидетельница этой сцены, почувствовала, как сердце бешено забилось где-то в горле. Они, эти двое, улыбались абсолютно одинаково, абсолютно одинаковые задорные искорки плясали в их серо-голубых глазах… Ну неужели же все люди вокруг ослепли, неужели никто не видит столь очевидного сходства? Или всё-таки видит? Но отчего тогда молчит? Отчего ползут по дворцу эти глупые слухи? Почему?

- Надо же, а я и не знала, что вы с мамой знакомы, - как ни в чём не бывало принялась болтать Дарья, наливая себе чай. – Она мне никогда не говорила об  этом.

- А Вы разве не знали, что ещё до Вашего рождения княгиня        была фрейлиной при дворе? – удивился Владимир.

- Нет, знала конечно, - пожала плечами Даша. – Я просто не думала, что она была знакома лично с Вами. Насколько я знаю, её пребывание при дворе было недолгим – она вскоре вышла замуж за отца и уехала в Польшу.

- Да, это всё так, - великий князь переглянулся с Ирэн. – Но, хоть Ваша матушка и находилась при дворе совсем недолго, мы с ней успели подружиться.

- Это правда, мама? Почему же ты мне об этом ничего не рассказывала? – обратилась к матери Дарья.

-  Да, дочка, всё именно так и было. А почему не рассказывала… Да потому, что считала, что тебе это неинтересно будет. Да и ты же меня об этом не спрашивала.

- А Вы хотите увидеть, какой была Ваша мама в те времена? – вдруг спросил князь. Даша, глаза которой уже загорелись от любопытства, кивнула. – Покажите ей, Ирина. Пусть посмотрит.

Княгиня послушно протянула дочери портрет, который до сих пор держала в руках.

   Девушка приняла миниатюру из рук матери, всмотрелась в изящные, словно кукольные черты лица, в огромные серые глаза, провела пальчиком вдоль светлых прядей.

- Мамочка, это ты? – удивлённо подняла на неё глаза Даша. – Какая же ты была красавица…

- Ну почему же была? – отозвался князь. – Мне кажется, что она до сих пор не утратила своего очарования. Ирина, -  обратился он к засмущавшейся вдруг отчего-то женщине, - Вы не находите, что Ваша дочь напоминает Вас в те годы?

- Может быть, всё может быть… - рассеянно ответила княгиня.

Уже в который раз за сегодняшний день её сердце уходило в пятки, ей постоянно казалось, что Владимир невольно ли, нарочно ли, но касается темы очевидного сходства Дарьи с некоторыми из своих родственников. Но нет, он же только что сказал, что Даша похожа на неё… Какая глупость! Ну ничего, ничего у них нет общего – ни в росте, ни в цвете волос… Вот разве что глаза… Хотя и это нет. У Даши глаза Николая, императрицы Марии, Владимира… Кого угодно, но только не её, не Ирины…

- Владимир Александрович, Вы что же, и вправду так считаете? – изумлённо спросила Дарья. – А мне-то казалось, да нет, мне все говорили, что мы с мамой ничуть не похожи.

«Ну вот, даже она, моя дочь, обратила на это внимание… Господи, а что если… Во дворце так много портретов… Она могла заметить, она могла понять… Господи… - Ирина прижала ладони к вискам. – Да я, похоже, начинаю сходить с ума…Я всюду вижу подвох, мне постоянно кажется, что моя тайна раскрыта. Двадцать лет я жила практически спокойно, ни о чём не печалилась, старалась гнать мрачные мысли прочь, улыбалась, когда хотелось плакать. А сейчас… Почему вдруг прошлое обрушилось на меня всем своим тысячепудовым весом?  Выдержат ли мои плечи эту тяжесть? Или я буду медленно, но верно сходить с ума в напряжённом ожидании разоблачения? Не лучше ли покончить с этим кошмаром раз и навсегда?..»

- Вы не так меня поняли, Дашенька, - донёсся откуда-то издалека до Ирины голос Владимира. – Я не имел в виду внешнее сходство. Я говорил о родстве душ. Едва Вы только вошли сюда в сопровождении князя Сумарокова, я, едва только посмотрев Вам  в глаза, сразу же понял, чья Вы дочь.

- Ну и что же Вы увидели в моих глазах? Там что же, так и было написано: «Я - Дарья Вяземская, дочь бывшей фрейлины Её Величества Ирины Шуваловой» ? – звонко рассмеялась девушка.

-  Да нет, - улыбнулся её весёлости князь. – Я увидел в них доброту, и нежность, и отвагу… И какой-то неземной свет… Всё, что когда-то видел в глазах Вашей матери.  Едва Вы только вошли в кабинет, Дарья, я тут же признал в Вас родственную душу, я почувствовал, что судьбы наши связаны… Вы показались мне такой родной… И со временем это ощущение не исчезло, нет. Напротив, чем больше я общаюсь с Вами, тем сильнее это чувствую.

   А Ирина вдруг со всей ясностью поняла, что сейчас Судьба преподносит ей прекрасную возможность освободиться, наконец, от этого тяжкого груза, обрести, наконец, свободу. Поставить точку в этой бесконечной истории… Если не сделать этого сейчас, то, возможно, этого не придётся сделать никогда. Найдёт ли она в себе мужество признаться? Или и дальше продолжать жить, терзаясь неизвестностью, вздрагивать от малейшего шороха, искать во всех словах какой-то скрытый смысл? Нет уж, с неё довольно… Хватит! Она сделает это, она должна сделать это. Права была Ольга, говоря, что Владимир имеет право знать правду. И Даша тоже. Даша… Вот что ещё останавливало княгиню. Поймёт ли её дочь, простит ли  эту ложь? Должна, должна понять… Уж лучше пусть услышит это от неё, родной матери, чем от кого-то другого… Или, не дай Бог, сама догадается. Вот тогда уж точно не простит. Ну что ж…

- И неудивительно, Ваше высочество, что Вы почувствовали это, - вздохнув, сказала Ирэн. – Ведь в Дарье тоже течёт кровь Романовых.

- Что? Мама, что ты такое говоришь? – непонимающе  посмотрела на мать девушка.

- Ничего такого, ты просто одна из них, - грустно улыбнулась Ира.

- Но как… Но как это возможно? Я не понимаю тебя… Владимир Александрович, скажите Вы хоть ей… - Даша взглянула на князя, инстинктивно ища у него поддержки, но Владимир её даже не услышал. 

Он не отрываясь смотрел на княгиню, пытаясь проникнуть в самые недра её души, чтобы разобраться, наконец, во всём. И вдруг он, кажется,  понял…

- Ира, ты что же, хочешь сказать, что… Что Даша, она… дочь Николая? – с трудом вымолвил он.

Ирина лишь слабо кивнула в ответ. Она и не ожидала, что это признание отнимет у неё столько сил. Но она сделала это, и теперь свободна. Свободна…

- Николая?  Какого ещё Николая? – так и подскочила с места Дарья. – Мой отец – Григорий Вяземский, я знать никакого Николая не знаю!

- Даша, не кричи, пожалуйста, - устало сказала Ирэн. – А лучше покажи Владимиру Александровичу свой медальон.

- Медальон? Ты имеешь в виду медальон моего отца? – спросила девушка.

- Да, именно его, - кивнула мать. – В чём  - в чём, а в этом я не лгала тебе. Это действительно медальон твоего отца. Твоего настоящего отца.

Дарья послушно расстегнула цепочку и протянула князю образок. Владимир бережно принял его из рук девушки:

- Да, это он… Вот, видите, на обороте буква Н выгравирована. У меня есть такой же. Это матушка нам всем на Рождество такой подарок сделала. Но откуда он у Вас?

Ирина ответила за дочь:

- Когда мы с Николаем прощались, прощались навсегда, он отдал его мне… А когда на свет появилась моя девочка, я надела его ей на шею.

- Значит, это правда, и Даша – моя племянница… Как же я раньше не догадался! - воскликнул князь. – Она же так похожа на нашу матушку.

- Да, - кивнула Ира. – Я поняла это, когда она только-только родилась. Потому-то и не появлялась долгое время в Петербурге, боялась, что люди заметят столь очевидное сходство. Но, видимо, люди видят только то, что хотят видеть, а не то, что есть на самом деле.

- Так вот, значит, о чём говорил Никс перед кончиной… - медленно, словно боясь спугнуть мысль, проговорил Владимир. – А мы-то с Сашей всё никак понять не могли…

- А что… что он говорил? – несмотря на то, что Даша всё ещё находилась в состоянии шока от всего только что услышанного, она не утратила любопытства.

- Помимо всего прочего, он всё время повторял: «Ирина… и малышка… позаботьтесь о них…» Теперь-то я понимаю, что он имел  в виду.

- Но как, как он узнал? Откуда? Я же ничего ему не говорила! – теперь уже Ирина едва не вскочила на ноги, как вдруг расслабленно улыбнулась. – Ольга… Ну конечно! Оля за моей спиной написала ему…

Ей вмиг всё стало понятно – и почему долгое время сестра не могла выносить её пристального взгляда, и почему совсем недавно сказала, что она, Ира, ещё далеко не всё знает о прошлом… Но зачем, зачем, Оля, ты делала всё это? Ведь ты же первая всегда осуждающе смотрела на сестру, хотя и всячески ей помогала, но при этом так осуждающе качала головой. Чего же ты хотела добиться этим письмом? Чтобы цесаревич, узнав, что скоро станет отцом, тут же отказался от престола и женился на никому не известной княгине, да ещё и вдове к тому же? Какая глупость! Никогда, ни за какие сокровища мира Никс бы не отказался от своего предназначения. Сколько раз он говорил о том, что хочет стать достойным продолжателем дела своего отца, недаром заслужившего в народе имя Освободитель… Да даже бы и если хотел отречься, она, Ирина, никогда бы не согласилась на это, никогда не приняла бы эту жертву. Потому что любила, слишком сильно любила…

- Теперь мне всё понятно, - раздался в тишине, повисшей вдруг в комнате, голос Даши. – Теперь я понимаю, почему  императрица столь часто искала со мной встреч.

- Кто? Императрица? Мария Александровна? Когда? Почему ты мне об этом ничего не говорила? – схватила Ирина дочь за плечи.

- Потому что она просила меня никому не говорить о её визитах. К тому же, о том, кто она такая, я догадалась сама, она не знала об этом, - ответила девушка. – Это было давно, когда я только поступила в Смольный. Однажды мадам сказала, что меня желает видеть в приёмной  тётушка. Я очень обрадовалась, думала, что это тётя Оля пришла, или, быть может, тётя Мари из деревни приехала. Но когда я вошла в комнату, я увидела там совершенно не знакомую мне женщину в тёмном платье, с лицом, закрытым густой вуалью. Она приветливо заговорила со мной, спросила о моём здоровье, об успехах в учении, о тебе, мама… Принесла мне гостинцы – заморские фрукты и засахаренные орехи, несколько книг… А уходя, крепко обняла меня и поцеловала. Но ни имени не назвала, ни лица не открыла. А через несколько недель пришла снова… Так прошло три года. А потом я узнала правду… Этот день до сих пор стоит у меня перед глазами. Тогда давался бал в честь выпускниц. Вот мы с Варей и пробрались наверх, на галерею, чтобы посмотреть на торжество. Девушки в белых платьях, порхающие по залу, казались мне тогда ангелами, спустившимися с небес на землю… Но вот прибыли почётные гости – Император и Императрица.   Во все глаза смотрели мы на них, не веря, что лицезреем их так близко… И вдруг я просто не поверила своим ушам – по залу, отражаемый от стен и потолка, разносился голос той самой женщины под вуалью. Я тщетно искала её глазами  в толпе. Сомнений не осталось – то был голос Императрицы. К тому же, несколько жестов, столь свойственных той, которая называла себя моей тётушкой, я подметила и у Марии Александровны. Так я и узнала, что это была она…

- Значит, мама всё знала, - подвёл итог всему Владимир. – Неужели она единственная разглядела всю правду? Единственная поняла слова моего брата?

- Может быть, - тихо ответила Ира. – Или Ольга ей всё рассказала. Она могла…    Она всегда желала мне счастья.

- Так тётя Оля всё знала, - проговорила о чём-то напряжённо думающая Дарья. – Всё знала и молчала. Кто ещё знал, мама?

- Только Светлана Репнина, больше никого, - ответила княгиня.

- Они знали… И поддерживали этот обман… Господи, ну за что же мне всё это? – вскричала девушка и выбежала из комнаты.

   Ирина вскочила со стула, собираясь последовать за дочерью, но Владимир удержал ей:

- Не надо, Ирочка, не надо. Пусть подумает, пусть расставит всё по местам. Она у тебя умная девочка, она всё поймёт. Я думаю, Коля был бы счастлив узнать, что у него есть такая дочь… - добавил он, осторожно привлекая княгиню к себе.

- Да, наверно… - прошептала Ирина, доверчиво склоняя голову ему на грудь и блаженно прикрывая глаза. Теперь она была свободна, свободна, свободна…  

 

 

Глава 27. Как уберечь, спасти, помочь?..

 

   Утро вставало над поместьем Корфов. Первые лучи солнца словно бы нехотя продирались сквозь густую пелену тумана, не спеша обласкать своими лучами грешную землю. Но Наташе не спалось в это мрачное утро. Что ни говори, а всё, произошедшее вчера, не давало ей покоя. Действительно, как-то странно всё это было… Девушку не покидало смутное чувство, что она видела лишь одну сторону происходящего, в то время как всё самое главное было скрыто от её глаз. Вчера она просто не отдавала себе отчёта в своих действиях, она сходила с ума от любви и ревности. Потому-то и бросилась она сломя голову к Александру, едва он только переступил порог дома, и вцепившись ему в лацканы сюртука, захлёбываясь от  рыданий, рассказала обо всём произошедшем и умоляла помочь Вике. Неудивительно, что Саша тут же бросился в библиотеку. Стоя в коридоре, Наташа слышала шум потасовки, видела, как граф выносит на руках её кузину в коридор. Девушка успела заметить и беспорядок в одежде Виктории, и горящий взгляд Саши, взгляд, от которого мурашки пробегали по коже. Они ушли… Владимир был в библиотеке. Но войти туда Наталья так и не смогла. И теперь она жалела об этом.

- Что, Наташа, не спится? – услышала она голос за спиной. В гостиную входил Александр.

- Да, это точно, - усмехнулась девушка. – Тебе, как я посмотрю, тоже…

- Вика ещё не вставала? – опустился в кресло граф.

- Нет ещё, - покачала  головой Наталья. – Как она?

- Я успел вовремя, спасибо тебе. А что до Вики… С ней всё будет в порядке, я помогу ей. Мы с ней уедем отсюда…

   Наташа не успела на это ничего ответить, как в гостиную, шатаясь и с трудом передвигая ноги, вошёл Владимир. На него было страшно смотреть – одежда изорвана, вся в грязи, волосы растрёпаны, левая щека в крови…

- Господи, Владимир! – вскочила с кресла Наташа. – Что с тобой случилось? Где ты так?..

- Ты что же, не видишь сама? – недовольно сказал Александр. – Опять напился, как свинья, и бродил где попало.

Барон лишь махнул на него рукой, тяжело опустился на диван и прикрыл глаза. Наталья осторожно присела с ним рядом, дотронулась до его лба.

- Господи, да он весь горит! – обернулась она к Александру. – И что это?.. Кровь… Господи, он ранен… Володя, что случилось? – тормошила она Корфа.

   Барон с трудом заставил собственный разум вынырнуть из липкого марева. Он обвёл комнату глазами, словно в первый раз видя и скептически улыбающегося Сашу, и встревоженную Наташу, а потом заговорил хриплым голосом, то и дело прерываемым приступами кашля:

- Вика… Она пропала, её похитил какой-то человек в чёрном. Я гнался за ним, и уже почти было настиг. Но у него был пистолет…

- Он ранил тебя? – только и смогла выдохнуть Наталья.

- Пустяки, ничего серьёзного, - Владимир вновь закашлялся. – Пуля только оцарапала мне кожу, но конь… Он дёрнулся, я не удержался в седле, падая, ударился головой о камень. А дальше – темнота… Очнулся только под утро в какой-то канаве. Лошадь, естественно, убежала, похититель ускакал. Всё… Мне ничего не оставалось, кроме как вернуться сюда за подмогой. Александр, давай забудем всё, ради спасения Виктории мы должны объединиться.

   Саша расхохотался:

- И ты что же, думаешь, я поверю во весь этот твой пьяный бред? Чёрный человек, похититель… А чертей зелёных ты не видел часом?

- Сашка, да я правду говорю! – вскочил Володя с дивана, но покачнулся и был вынужден сесть обратно – комната плыла у него перед глазами.

- А мы это сейчас проверим! - ухмыльнулся Александр. – Наташа, сбегай-ка наверх. Я уверен, что Вика сидит у себя в комнате, а вниз не спускается лишь потому,  что не хочет видеть такого мерзавца, как ты!

      Девушка послушно взбежала вверх по лестнице. Вскоре до слуха молодых людей долетел стук захлопываемой двери, судорожный вскрик, а через несколько мгновений бледная, как смерть, Наташа спустилась вниз.

- Саша, а её там нет… - проговорила она, глядя куда-то сквозь него. – Комната пуста. И там… там следы борьбы…

- Вот чёрт! – взревел Александр и бросился наверх.

     И пяти минут не прошло, как он уже спускался вниз в дорожном костюме и сапогах для верховой езды, на ходу засовывая в кобуру кольт с рукояткой, отделанной серебром – сувенир, привезенный из поездки в Америку  в прошлом году.

- Куда он поскакал? – спросил граф.

- На юг, - ответил Владимир, вставая. – Но он мог и изменить направление.

- Нет, если её похитил тот, кто я думаю, то ему прямая дорога на юг. Наталья, никому ничего не говори, не пугай родных. Я верну Вику домой живой и невредимой, - распорядился Александр, направляясь к выходу.

- Саша, постой! Я еду с тобой! – остановил его Корф.

- Володя, ты  сума сошёл? – Наташа схватила его за руку. – Куда ты пойдёшь? Тебе доктор нужен!

- Оставь меня, Наташа! – барон резко выдернул руку и направился вслед за вышедшим уже Александром, но, не сделав и пары шагов, покачнулся и упал…

   Виктория пришла в себя только тогда, когда первые лучи зари уже окрасили всё вокруг бледно-розовым цветом. Всё тело ныло, голова была тяжёлая-претяжёлая… Казалось, что только под одной её тяжестью можно было соскользнуть со спины лошади. Но нет, теперь её похититель, видимо поняв, в каком состоянии находится девушка, крепко держал её поперёк туловища одной рукой.

   А местность всё не менялась. Поля сменяли рощи, рощи снова сменялись полями… Сколько же они скакали? Неужели всю ночь? И ни разу не останавливались? Словно прочитав её мысли, человек в чёрном натянул поводья, и конь остановился. С трудом повернув голову, девушка увидела стоящую посреди леса избушку, у крыльца которой в нетерпении били копытами три коня. Видимо, услышав, что кто-то подъехал, на улицу вышли двое молодых людей. По одному взгляду на их чёрные, как смоль, волосы, их смуглые лица, их жгучие глаза уже можно было предположить, к какой нации они принадлежат.

- Ну мы тебя, брат, уже заждались!  - сказал один из них, тот, что повыше.

- Зато всё удалось. Держите, - ответил похититель таким знакомым голосом и, подняв Вику в воздух, словно пушинку, передал её своему приятелю.

Тот поставил девушку на землю, но был вынужден снова её подхватить – ноги затекли и совершенно отказывались служить своей хозяйке.

   Виктория вырвалась из рук мужчины и, опустившись на траву, принялась растирать ступни и лодыжки.

- Оставь её, Рашид, - приказал похититель подельнику, уже собравшемуся было вновь поставить девушку на ноги.

- Да, оставь меня, Рашид, - сквозь зубы прошипела Виктория, а потом подняла глаза на человека в маске, уже успевшего спешиться. – А с тобой, Аслан, у меня отдельный разговор. Как ты смел меня похитить?

- Узнала значит! – расхохотался он, снимая ставшую уже совсем не нужной маску. – Как я смел тебя похитить? А как ты смела обмануть меня, сбежать, уехать?

- Как я смела? – Вика даже задохнулась от возмущения. – Но я, по-моему, не твоя собственность! Я тебе не рабыня, не сестра, не жена…

- Да, ты мне не жена, - ответил Аслан. – Но будешь ею, и весьма скоро. Вот только приедем…

- Приедем куда? – тут же насторожилась девушка, но ответа на свой вопрос так и не получила. – Ты что же, думаешь, что тебя не остановят? Что нас не найдут? Владимир спасёт меня, я уверена!

- Кто? Владимир? – расхохотался Аслан. – И как же он с пулей  в голове тебе поможет? С того света вернувшись?

- Господи… - прошептала Вика, закрыв лицо руками. Неужели всё это было правдой, а не кошмаром, привидевшимся ей с перепугу?.. – Нет… Нет, я не верю.. – всё повторяла и повторяла она, раскачиваясь на одном месте, словно Ванька-встанька.

- Ну не хочешь – не верь, - пожал плечами Аслан. – Только от этого ничего не изменится. Через час мы трогаемся, а пока отдыхай, - и, кивнув Рашиду и Абдулле, второму своему приятелю, князь скрылся в доме.

   Князь Эмидадзе не знал, что пуля, выпущенная из его пистолета, лишь только оцарапала коду барона, не знал, что в это самое время Александр де ла Мер, тот самый, с которым он столько раз скрещивал взгляды на приёмах, уже выезжал со двора, направляясь на юг, пристально глядя под копыта лошади.  Но здесь было бесполезно пытаться что-то разглядеть, здесь ещё до зари прошло стадо. Это уже за пределами усадьбы, в лесах можно будет попытаться что-то найти, вспомнив то, чему научился в Америке от своего друга, Томаса Смита, в жилах которого текла кровь индейцев. Именно Том   пытался обучить Сашу искусству чтения следов и, кажется, кое-что француз всё-таки усвоил…

   Невдомёк было Аслану, что во многом успехом своего предприятия он обязан своему родному брату Саиду, а вернее, его медлительности и нерешительности. Целый день он пытался добиться встречи с Андреем Репниным, но к нем убыло попасть сложнее, чем даже, наверно, к самому Государю-Императору. Самым разумным было бы пытаться застать князя дома, но Саид рассудил, что в таком случае не избежать участия в разговоре Светланы Владимировны, которой Андрей Михайлович доверяет целиком и полностью. А то, что известно одной женщине, очень скоро становится известно и всем остальным, а огласка в такой щекотливой ситуации была бы неуместна. К тому же, князь Эмидадзе не был до конца уверен в планах брата, мало ли что ляпнуть вздорный мальчишка в пылу гнева! Но всё же что-то заставляло Саида быть настороже.

  Поэтому-то он, не добившись встречи с Репниным, решил поговорить с тестем. Теймураз Багратиони внимательно выслушал его, долго думал, глядя в ночь за окном, а потом заговорил:

- Знаешь, Саид, может статься, мы зря волнуемся… Но, может быть, и не зря… Вот что мы сделаем – завтра Ирина собирается идти во дворец, ей зачем-то нужно видеть великого князя Владимира… Так вот, я попрошу её добиться твоей встречи с Андреем, а сам я съезжу к ним в поместье, посмотрю, что там да как…

   На том и порешили. Но Ирина, конечно же, забыла о поручении мужа, да и не до этого ей было, ведь она открывала дочери тайну её рождения… Тимур, конечно, выехал на рассвете, как и собирался, но было уже поздно. Виктория уже находилась в руках Аслана…

   Вика не знала, сколько времени просидела на траве. Пришла в себя лишь от окрика Аслана:

- Ехать пора!

Послушно, словно дрессированный зверёк, поднялась она с земли и направилась к лошади. Зацепилась кружевной оборкой за колючий кустарник, рванулась, так и не заметив, что оставила лоскуток своей юбки среди листвы. Осталась она совершенно безучастной и тогда, когда Аслан разжал её пальцы, до сих пор удерживающие на плечах одеяло, и укутал её своим плащом, чтобы хоть как-то унять бившую девушку дрожь… Он подсадил её в седло специально припасённой для неё лошади, но Вика никак не могла сидеть прямо, силы оставили её, тогда Аслану ничего не осталось делать, кроме как устроить её впереди себя на спине собственного жеребца.

   Рашид и Абулла тоже вскочили в сёдла, и процессия тронулась в путь. Ехали весь день, до самого захода солнца. Уже почти в кромешной тьме отыскали какую-то хижину, где и остановились переночевать. Старуха-хозяйка сначала ворчала и бранилась, но, заслышав звон монет, тут же начала рассыпаться  в любезностях и улыбаться своим беззубым ртом.

   Викторию уложили на единственную имевшуюся в доме кровать. Но девушка всё равно долго не могла сомкнуть глаз, глядя на серебряный диск луны, заглядывающий в окошко. И вновь и вновь перед глазами у неё вставала одна и та же картина – всадник, падающий с лошади…

   Владимир вновь открыл глаза, когда наступила уже глубокая ночь. Слабость разлилась по всему телу, казалось, что оно болело всё, не осталось ни одной клеточки, которую бы не разрывало на части. Но больше всего болела душа от осознания собственной никчёмности и беспомощности. Прибывший днём по вызову Натальи доктор, осмотрев барона, сказал, что у него сотрясение мозга и сильное переохлаждение, он опасался воспаления лёгких. Так вот откуда эти головокружения, этот жар во всём теле, эта то  и дело накатывающая дурнота… Но надо же что-то делать, бездействовать нельзя.

    Приняв, наконец, решение, Владимир отбросил одеяло  и с трудом поднялся с постели. Тихо, стараясь не разбудить уснувшую в кресле Наташу, вызвавшуюся самой быть его сиделкой, Корф вышел из комнаты. Держась за стены, то и дело останавливаясь, чтобы перебороть дурноту, он спустился вниз и вышел из дома. Как он сумел  в кромешной тьме найти дорогу к кузнице? Он и сам не помнил. Помнил только, что шёл, падал, поднимался и вновь шёл… И дошёл. Раздалось радостное ворчание, и навстречу хозяину бросился сидящий здесь на цепи дог. Владимир рухнул на землю рядом с собакой, взял в ладони огромную морду, заглянул в горящие в темноте глаза:

- Гром, хороший мой… Только ты можешь помочь ей… Беги, найди её… Вика, Гром, Вика! Ищи её!

Собака, словно бы поняв просьбу хозяина, принялась лизать ему лицо и чуть слышно поскуливать. А Владимир уже отцеплял цепь от кожаного ошейника.

- Вика! Ищи, Гром, ищи Вику!!! – закричал он вслед исчезнувшей во тьме собаке, и вновь потерял сознание…    

 

 

Глава 28. Родственные узы.

 

    Выбежав из кабинета великого князя, Даша долго бродила по коридорам, всё пыталась осмыслить происходящее. Но оно всё равно ну никак не хотело укладываться  в голове. После стольких лет вдруг узнать, что тот человек, которого ты всю жизнь считала отцом и нежно любила, хоть и ни разу не видя, на самом-то деле и не отец тебе вовсе, а так, чужой человек… Но ещё удивительней было то, кем на самом деле был её отец. Наследником Российского престола…  Это ж надо… Нарочно и не придумаешь! А ведь выходит, что она – светлейшая княжна… Такая же, как Ксения Александровна или кроха Елена Владимировна… Правда, не признанная, но всё же…

    Нет, как же, всё-таки, удивительно вышло! Сколько раз в детстве она воображала себя принцессой из сказки, сколько раз грезила о шикарном дворце и полцарстве в приданое… Кто ж знал, что части её мечты будет суждено сбыться? Да, она принцесса, принцесса по крови и рождению. Но что с того? Теперь, ко всему прочему, она ещё и незаконнорождённая… А участь побочных детей членов императорской фамилии незавидна. Да, им оказывают всяческие почести, но за спиной усмехаются и показывают пальцем. Они – как заноза в теле правящей династии, то, от чего мечтают избавиться при первом удобном случае.

   Ах, мама, мама… Зачем ты открыла эту тайну? Зачем? Не лучше было бы и дальше жить в неведении, считать себя дочерью погибшего офицера? Хотя… Всему виной эти глупые слухи, что распускали при дворе. Представляю, каково тебе, мамочка, было слушать их и думать, что твоя дочь вступила в кровосмесительную связь… А я-то, глупая, только смеялась… А ведь мне стоило всего-навсего поговорить с тобой по душам, рассказать, что Владимир Александрович относится ко мне как к дочери, а я люблю и уважаю его как учителя и друга… Нужно было всего лишь сказать тебе это – и никто бы не узнал правды. Никто и никогда…

   Устав бесцельно бродить, Дарья отправилась к Варваре. Вот кто всегда и во всём поддерживал её, вот кто был не просто родственницей, но и верной подругой. Пожалуй, никому Даша не доверяла больше, чем ей, даже сёстрам… В комнате у Вари девушка неожиданно встретила Петра Салтыкова. Причём они с Варей так смотрели друг на друга, что Даша даже пожалела, что нарушила их уединение.  Но Пётр Петрович всё равно собирался уже уходить, как он и объяснил, раскланиваясь, девушке.

   Едва дверь за ним закрылась, как Варя, видя состояние подруги, тут же усадила её за стол и налила чаю. Когда Даша, не говоря ни слова, осушила три чашки и попросила четвёртую, подозрения Варвары де ла Мер превратились в уверенность.

- Даша, что случилось? На тебе лица нет, - спросила она.

- Будет с чего… - ответила Дарья, сосредоточенно рассматривая плавающие на самом дне чашки чаинки. – Не каждый день узнаёшь, что ты одна из Романовых… 

   Чашка чуть было не выскользнула из дрогнувшей руки Варвары, но она заставила себя успокоиться.

- Что ж, значит, это действительно так… Николай Александрович твой отец… - проговорила графиня, задумчиво водя пальчиком по скатерти.

- Так ты что же, это знала? – вскричала Даша. – Знала и ничего мне не сказала? Ну почему? Неужели в нашей семье это знали все, кроме меня?

- Успокойся, милая, - Варя взяла её за руку. – Мне никто ничего не говорил, я сама догадалась. Причём уже давно. Помнишь тот бал в Смольном, когда мы спрятались на балконе, чтобы посмотреть на императора с императрицей? Ещё тогда я обратила внимание на то, что ты очень похожа на Марию Александровну. А потом как-то раз                                            я услышала сплетню о том, что у покойного цесаревича во время поездки в деревню начался страстный роман с графиней Шуваловой. Я осторожно расспросила тётушку Анну и поняла, что меня наконец-то получилась из кусочков целая картинка.

- Но почему ты мне-то ничего не сказала? – не отступалась Даша.

- Да потому, что не была до конца уверена. Ответ получался уж больно ошеломляющим, - улыбнулась Варвара. – Ты лучше мне вот что скажи, Дашенька, как ты это узнала и что собираешься со всем этим делать.

- Как узнала? – пожала плечами Дарья. – Да мама сама же и сказала об этом мне и великому князю. А что я буду с этим делать?.. Да ничего. Забуду – и всё.

- Как забудешь? – воскликнула Варвара. – А забудешь ли? А главное, даст ли он тебе забыть?

- Он? Ты имеешь в виду князя? – непонимающе посмотрела на подругу Даша.

- Ну а кто же ещё? Конечно же он. Я уверена, что Владимир Александрович так просто это не оставит. Ты же его прекрасно знаешь…

- Да уж, знаю, - вздохнула девушка. – Это-то меня и тревожит. Понимаешь, Варя, мне-то этого счастья не надо. Понимаешь, мне это родство не нужно. Я двадцать лет без него прожила, проживу и дальше. По крайней мере, огласка-то мне точно не нужна. Мне достаточно того, что я знаю, кто я, а остальное…

- Тогда, Даша, ты должна обязательно поговорить с Его Высочеством, объяснить, чего ты хочешь, попросить его сохранить всё в тайне, - принялась строить план действий графиня, прекрасно понимая, что кузина сейчас не способна самостоятельно принимать решения.

- Да, Варенька, да. Ты права, ты как всегда права, - разулыбалась Даша. – Как же, всё-таки, хорошо, что ты у меня есть! Я прямо сейчас и пойду  к нему!

   Но не успела Дарья подняться с места, как в комнату заглянул Даниил.

- Варенька, а Петя уже ушёл? – весь так и сияя, спросил он.

- Да, ушёл, Данечка, - в тон ему ответила девушка.

- Эх, жаль… - махнул он рукой. – Хотел поблагодарить его. Ну да ладно, пойду тогда Веронику обрадую, - и с этими словами молодой человек вышел из комнаты.

- Странный он сегодня какой-то, - рассмеялась Дарья. - Прямо на себя не похож. Словно клад нашёл, честное слово!

- Всё может быть… Всё может быть… - загадочно улыбнулась Варя.

- Ну что ж, я тогда тоже пойду. А то у тебя и без меня, наверно, хлопот много, - подмигнула ей Даша и, сделав церемонный реверанс, покинула комнату.

   Проходя мимо дверей комнаты Вероники, Даша услышала звонкий смех подруги и голос что-то ей говорящего Даниила. Вот счастливые! Они нашли друг друга в этом суетном мире, они вместе, они счастливы… Это сразу видно. Да это и неудивительно. Они поистине созданы друг для друга, они – две половинки одного целого, они похожи, как две капли воды. Интересно, что же вызвало такую бурю веселья? Конечно, Вероника всегда отличалась жизнерадостным характером, всегда любила повеселиться…

   Но, наверно, если бы Даша оказалась в тот самый миг с ними в одной комнате, она смеялась бы не меньше, а, может быть, даже и больше Ники, глядя на застывшее на лице Даниила  выражение безграничного удивления. И ему было чему удивляться. Ещё только подходя к дверям, Даня услышал, как девушка что-то напевает у себя в комнате.

- Вероника, к тебе можно? – легонько побарабанив по двери, спросил он.

- Да, Даниил, заходите, - раздался голос княжны, и молодой человек нажал на ручку двери.

   Но, войдя в комнату, он к своему большому удивлению не нашёл там Вероники. У зеркала, спиной к нему, стояла, взбивая пышные локоны, какая-то высокая блондинка в нежно-сиреневом платье.

- Простите, мадемуазель, - пробормотал опешивший Репнин. – Но… где же Вероника?..

  Девушка обернулась и звонко рассмеялась, увидев, как вытянулось лицо князя. Ну ещё бы! Это личико Вероники было обрамлено целым облаком светлых кудрей, это её и без того стройный стан был утянут до такой степени, что талию, кажется, можно было обхватить одной рукой.

- Позвольте представиться, фрау Вильгельмина Мюллер, - сквозь смех проговорила девушка, приседая в реверансе.

- Вероника, может быть, Вы мне объясните, что значит весь этот маскарад? – взорвался Даниил. – И что это за дурацкое имя такое – Вильгельмина Мюллер? Постой, Мюллер?.. – переспросил он, с недоверием глядя на девушку.

- Да, именно Мюллер, - кивнула Ника и, взяв со столика веер, принялась им обмахиваться.

- Но как?.. Откуда ты узнала про Мюллера? – наконец спросил князь, во все глаза глядя на девушку.

- Оттуда же, откуда и ты, - невозмутимо ответила она. – Просто ТАМ рассудили, что появившийся как гром среди ясного неба на устраиваемых в Баден-Бадене празднествах немецкий барон  возбудит ненужные подозрения, но если с ним вместе прибудет очаровательная супруга… - девушка замолчала и улыбнулась.

- Вероника, ты что же, хочешь сказать, что ты поедешь со мной в качестве моей супруги? – наконец-то сообразил Репнин.

- Вообще-то не твоей, а Зигфрида Мюллера, но в общем ты прав, - ответила княжна.

- То есть ты хочешь сказать, - не отступал Даниил, - что целый месяц, если не больше, мы с тобой будем жить в одном доме, есть за одним столом и…

- И спать в одной постели, дабы не возбудить подозрений прислуги, - девушка абсолютно точно угадала его мысли.

- Боже мой, Ника, да это же станет для меня настоящей пыткой… - тихо сказал князь, приближаясь к ней, теперь они стояли почти вплотную. – Но я не уверен, что смогу сдержаться, зная, что ты рядом, что ты так близко…

- А ты думаешь, мне будет легче? – тихо спросила она, глядя на него сверкающими любовью глазами и осторожно проводя самыми кончиками пальцев по его щеке.

   Даниил накрыл её руку своей, сжал тонкие пальчики, поднёс их к губам.

- Послушай, что я скажу тебе, любимая моя, - заговорил он. – Конечно, я понимаю, что должен сделать это здесь и не сейчас, и не в таких обстоятельствах… Ты вправе прогнать меня, приказать больше не искать с собой встреч… Но я умоляю тебя, Ника, выслушай меня.

- Господи, Даня, что ещё случилось? – девушка побледнела как полотно и отняла руку. – Ну, говори же!

А Даниил вдруг опустился на колени у её ног.

- Вероника, я должен был давным-давно сказать тебе это, - нерешительно начал он. – Но… но я люблю тебя! Я люблю тебя больше жизни. И я хочу, чтобы ты стала моей женой перед Богом и людьми. Я прошу, нет, я умоляю… выйди за меня замуж… сделай меня самым счастливым человеком на свете… Ника…

- Боже мой, Данечка… - только и смогла прошептать девушка, тоже опускаясь на колени. – Да как ты только мог подумать, что я прогоню тебя… Я ведь люблю тебя…

- Так ты согласна? – Даниил взял её руки в свои.

- Ну конечно согласна! – улыбнулась Вероника.

- Тогда, тогда мы немедленно едем к моим родителям! – вскричал князь, и Вероника не успела опомниться, как оказалась у него на руках, а он кружил её по комнате, без конца повторяя:

- Я люблю тебя. Я люблю тебя…  Я люблю тебя…

   А Даша так и не успела поговорить с князем Владимиром. Только она подошла к двери своей комнаты, как навстречу ей из полумрака коридора вышел молодой человек в офицерском мундире.

- Адъютант Его Императорского Величества по особым поручениям Дмитрий  Юсупов, - отрапортовал он. – Имею ли я честь говорить с княжной Дарьей Вяземской?

- Да, это я, - девушка ответила на приветствие реверансом, украдкой разглядывая молодого человека.

Даже странно, что она никогда не встречала его в общей зале. Неужели он там ни разу не был? Странно… Такой красавец неминуемо бы привлёк внимание многих придворных красавиц. Высокий блондин с пронзительно-голубыми глазами… Какая девушка не мечтает о таком принце?

- Его Величество Александр Александрович просил Вас немедленно явиться к нему, а мне поручил сопровождать Вас, - сказал Дмитрий, не спуская глаз с застывшей перед ним хрупкой брюнетки. Интересно, что она такого совершила, что её требует к себе сам Император?

   Все сомнения молодого человека  разрешились тогда, когда он ввёл Дарью в кабинет Его Величества. Его Высочество Владимир Александрович, сидевший здесь же в кресле, поднялся при их появлении и, взяв за руку вздрогнувшую вдруг девушку, подвёл её к восседавшему за столом Государю:

- Вот, Ваше Величество, позвольте представить Вам Великую княжну Дарью Николаевну, дочь нашего горячо любимого Никса.

   Александр Александрович медленно поднялся с кресла, обошёл стол, подошёл к девушке, поднял её лицо за подбородок, долго-долго смотрел в синие глаза, а потом обернулся к брату:

- Мы были слепы, Вольдемар! Она так похожа на нашу мать… Добро пожаловать в семью, девочка, - добавил он, привлекая Дашу к себе…

 

 

Глава 29. Путь на юг.

 

- Не надо, Ваше Величество… - Дарья осторожно высвободилась из его объятий. – Ни к чему это…

- Но отчего же? – нахмурился Александр.

- Поймите меня правильно, Ваше Величество, - всплеснула девушка руками. – Для меня главное – что я знаю, что вы – мои родственники. Но другим знать это совсем не обязательно. Я не стремлюсь ни к богатству, ни к славе, ни к почестям. Мне всё это ни к чему. Может быть, я и действительно Великая княжна, как Вы и говорите… Но я себя ею совершенно не ощущаю…

- Но ты привыкнешь, Дашенька, - принялся убеждать её Владимир. – Привыкнешь и поймёшь, что это и есть твоя жизнь.

- Нет, Владимир Александрович, - грустно улыбнулась девушка. – Что бы Вы ни говорили, ничего не изменится. Я привыкла считать по-другому. Я уже не смогу измениться, я чувствую это. Великая княжна… Нет, я никогда не смогу быть ею. Простите меня… - и с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, Дарья выбежала из комнаты.

    Дмитрий нагнал её на лестнице. Он бросился за ней не столько из-за того, что ему приказал это Император, сколько потому, что он сам хотел этого. Он хотел помочь, ободрить, успокоить, да и просто поговорит, просто побыть с нею рядом.

- Дарья, постойте, куда же Вы убегаете? – окликнул он девушку.

- Да какая, собственно говоря, разница? – пожала плечами Даша, резко остановившись. – От Судьбы не уйдёшь.

- Да, Вы правы, - тихо ответил Юсупов. – От неё не уйти, но если очень захотеть, то всегда можно постараться её изменить.

- Но нельзя же изменить прошлое… - отвела взгляд девушка.

Этот человек знает всю правду о её происхождении, ту самую правду, которую она навсегда хотела бы сберечь в своём сердце, а не делать всеобщим достоянием. Надо же, теперь зависит и от него…Словно бы угадав её мысли, князь взял её за руку:

- Не волнуйтесь, если Вы захотите, я навсегда забуду то, что сегодня услышал. Никто, ни одна живая душа не узнает об этом. По крайней мере, от меня. 

- Благодарю Вас, Дмитрий, - постаралась улыбнуться девушка.

– Но Вы, наверно, знаете, что при дворе ничего не делается просто так… -    молодой человек заглянул ей в глаза.

- И… и что же Вы хотите взамен? – отчего-то вдруг смутилась Даша.

- Я хочу, чтобы Вы составили мне компанию в моей прогулке по Александровскому саду. Погода сегодня расчудесная. Грех такой день проводить в четырёх стенах.

- А знаете, это просто превосходная мысль! – улыбнулась княжна. – Ну что же мы стоим? Пойдёмте!

   Не один час пробродили они по тенистым аллеям, просидели на скамье у фонтана, глядя на клюющих хлебные крошки птиц. Они говорили обо всём на свете – о себе, о своих семьях, о жизни при дворе, о смысле жизни, о счастье, о любви… Им было удивительно легко друг с другом, они не замечали ничего вокруг себя, не замечали бега времени, позабыли о том, что их обоих давно ждут во дворце… Они были просто СЧАСТЛИВЫ…

   Но не менее счастливы были и Даниил с Вероникой. Рука об руку переступили они порог особняка Репниных, прошли в гостиную. Первым, кого они увидели, была рыдающая Екатерина Андреевна Корф. Рядом с ней на диване сидела Светлана Репнина, бледная, неестественно прямая… Она судорожно комкала платок и беззвучно что-то шептала посиневшими губами. Андрей и Иван, словно два мраморных изваяния, застыли у окна.

- Мама, что случилось? Тётя Катя, что с вами? Что? – обратился к ним молодой человек, но они его словно не слышали.

- Данечка, хоть ты успокойся, не кричи, - поднялась с кресла Анастасия.

- Настя, и ты здесь? Когда же ты приехала? – Репнин во все глаза смотрел на сестру и поднявшегося за ней следом молодого человека.

- Всего пару часов назад, - ответила она. – Кстати, познакомься, граф Рауль де Монмар, мой жених, - представила она молодого человека. – Мой брат Даниил Репнин.

- Очень рад, - поприветствовал тот графа. – Но что же тут всё-таки произошло?

- Твою сестру похитили, - резко ответил Андрей.

- Но… Боже мой, как? Откуда вы узнали?

- Наташа прислала сюда конюха с запиской, - ответила Анастасия.

- А Владимир с Александром? Как они допустили это? Они что, совсем с ума сошли? – Даниил уже кричал.

- Тише, Данечка, тише… - обняла его за плечи Вероника, ничуть не стыдясь присутствия незнакомых людей. – Всё будет хорошо, всё ещё будет хорошо.

- Александр уже отправился по следам похитителя, а Владимир… Он  пытался остановить злодея, - продолжала объяснять Настя.

- И он ранил моего мальчика! – сквозь рыдания проговорила Катрин. – И теперь мой Володенька болен, очень болен…

- Успокойтесь, тётушка… Мама, возьми себя в руки! – опустился на колени перед женщинами Даня. – Слезами горю не поможешь. Тут действовать надо! Решено, завтра мы все едем в поместье.

- Да, сынок, да, - еле слышно прошептала Светлана. – Я же чувствовала, что беда рядом ходит…

- Мама, я обещаю, что я сделаю всё, чтобы вернуть Вику! – заглянул в лицо женщине сын. – Хоть я уверен, что Саша уже сделал это за меня и совсем скоро мы получим весть о том, что всё закончилось благополучно.

- Да, он прав. Мы с Раулем тоже поедем, тоже поможем, - поддержала брата Анастасия.

- Нет, сестрёнка, вам лучше остаться здесь, - возразил князь, но увидев, как в глазах девушки начинает вспыхивать столь знакомый ему огонёк упрямства, поспешил объяснить. – Мы не знаем, куда вернутся Вика и Александр. Вдруг они приедут сюда, а здесь никого не будет?

- Твой брат прав, любимая, - дотронулся Рауль до руки девушки.

- Да, наверно… Ну что ж, уговорили. Мы остаёмся, - обняла жениха Настя.

- А вот меня никто не уговорит остаться. Даниил, я поеду с тобой хоть на край света, - заявила Ника, напоминая о себе.

- Спасибо, любимая, спасибо, - улыбнулся он и объявил во всеуслышание. – Вероника Станиславовна Огинская, моя будущая жена, едет с нами, хотите вы того или нет.

   Видимо, действительно таков был крест всего рода Репниных – не было ещё ни одного случая, когда счастье не сопровождала бы беда. Вот и сейчас радостные известия о двух предстоящих свадьбах были оттеснены на второй план тревогой о судьбе Виктории. На следующий же день все отправились в поместье. Но ничего хорошего их там не ждало – Владимиру стало хуже, жар усилился, он был в бреду, видимо, сказался тот ночной поход до кузницы, а от Александра не было никаких вестей. Даниил собрался было тут же отправиться на розыски, но Светлана с плачем умолила его не делать этого.  

- Я потеряла дочь… Я не переживу, если с тобой, сыночек мой любимый, тоже что-то случится… - повторяла она, и Даня уступил её мольбам.

  А Вику увозили всё дальше и дальше от дома. Второй день бешеной скачки как две капли воды был похож на первый, вот только леса попадались всё реже и реже, их сменили степи. Ночевали на каком-то Богом забытом постоялом дворе, где со всех углов свисала паутина, а под полом скреблись мыши.

- Ну ничего,  - сказал Аслан, окидывая взглядом их вынужденное пристанище. – Завтра и такого не будет.

  И он был прав. Горы, замаячившие где-то к полудню на горизонте, к вечеру выросли до огромных размеров, казалось, их можно было достать рукой. Ровная, как стол, степь сменилась холмами, этими младшими братьями гор.

- Ну вот, завтра к вечеру будем уже дома, - сказал Абдулла, разглядывая из-под ладони панораму хребта.

- Неужели? – спросила Вика, безучастно глядя вдаль.

- Да, завтра, - ответил Аслан, глядя на заходящее солнце, и обратился к друзьям. – Пора на ночлег располагаться, поздно уже.

- Но… где же мы будем ночевать? Тут где-то поблизости селение? – удивилась девушка.

- Скоро сама всё увидишь, - усмехнулся Аслан.

   Рашид и Абдулла скрылись в густых зарослях деревьев и кустов, растущих на склоне холма, Аслан принялся разжигать костёр, а Виктория опустилась на траву. Ей было уже всё равно, сидеть на месте или двигаться дальше. За эти два дня она, казалось, утратила способность бороться, предпочла опустить руки и поплыть по течению. Куда оно её вынесет? К каким берегам? Этого девушка не знала. Даже перспектива провести остаток жизни в каком-нибудь горном селении в полной власти Аслана больше её не страшила. Какая, в общем-то, разница? Уже не в первый раз посещали Вику мысли о том, что судьба-злодейка нарочно не даёт ей стать счастливой, специально строит козни, преследуя какие-то только ей одной ведомые цели…

   Пока княжна Репнина была занята своими невесёлыми думами, мужчины вернулись, неся на плечах только что вырубленные жерди. Вот тогда-то и разрешилась загадка, не дававшая девушке покоя – что в тех больших свёртках, притороченных к сёдлам. Не прошло и получаса, как на склоне были разбиты две большие палатки, чем-то напоминающие те шатры, что рисуют в книжках со сказками Востока.

- Ну вот, Виктория, наше прибежище на эту ночь, - улыбнулся Аслан, откидывая полог палатки побольше да понаряднее.

- Наше? – переспросила она.

- Да, именно наше, - подчеркнул последнее слово князь. – Иди, обустраивайся.

   Виктория послушно зашла внутрь и присела прямо на застеленный войлоком пол. А ничего тут… Даже уютно. Чем-то напоминает кибитку в цыганском таборе. О, даже одеяла есть и две подушки!

   Внезапно снаружи раздался вопль ужаса и рёв какого-то дикого зверя. Не думая о том, что это может быть просто опасно, Вика выскочила наружу. И как раз вовремя. Аслан лежал на земле и из последних сил отбивался от огромной чёрной собаки, а Рашид уже поднимал пистолет. Почти не осознавая, что она делает, Виктория бросилась к Рашиду и со всей силы толкнула его в тот самый миг, когда он нажимал на курок. Раздался выстрел. Пуля улетела в небо.

- Ты что делаешь? – взревел мужчина, пытаясь оторвать от себя вцепившуюся в него мёртвой хваткой девушку. – Это чудовище же сейчас перегрызёт ему глотку!

- Не смей! – истошно закричала Вика и, отпустив Рашида, вцепилась в ошейник собаки. – Гром, миленький мой, хороший… Нельзя, нельзя! Фу! Гром, Громушка!

И разъярённый пёс послушался, убрал лапы с груди князя и послушно сел у ног девушки, высунув язык и глядя на неё преданными глазами. А Вика обняла Грома за шею, прижала его к себе и закрыла глаза…

  Если Гром здесь, то значит и его хозяин где-то рядом, значит, Аслан солгал… Владимир жив, с ним всё в порядке… Сердце забилось так, что, казалось, сейчас выскочит из груди.

- Ну я тебе, тварь, сейчас покажу… - услышала Вика грозный голос Аслана.

Он, похоже, уже полностью пришёл в себя и поднимался с земли, зажимая одной рукой другую. Под его ладонью на белой ткани расплывалось кровавое пятно.

- Беги, Гром, спасайся… - шептала Виктория прямо в огромное ухо собаки, а сама доставала из волос тонкую ленточку и привязывала её  к ошейнику.

Дог, словно поняв её слова, в последний раз лизнув девушку в щёку, скрылся в густой траве. Напрасно ругались Рашид и Абдулла, напрасно чертыхался Аслан, кривясь от боли – собаки  и след простыл.

- Чёрт побери, - проворчал князь, рассматривая рану, виднеющуюся сквозь дыру в рукаве. – Вот угораздило же! Тварь…

- Аслан, дай я посмотрю, - Вика вдруг подсела к нему. Что ни говори, она всё же чувствовала себя немного виноватой, это её же защищал Гром, из-за неё набросился.

- Ну посмотри, - кивнул князь, не без любопытства глядя на девушку.  

А она подобрала брошенный кем-то на землю нож и осторожно разрезала ткань, обнажив рваную рану. Да, клыки Грома глубоко вошли в мышцу… Не обращая внимания на гримасу, исказившую лицо Аслана, Вика осторожно ощупала руку. Кажется, кость цела. Слава Богу! Но рана… Нельзя оставлять ей просто так.

- Рашид, ты не всю водку вчера выпил? У тебя осталось хоть что-нибудь? – окликнула она одного из своих стражей.

Тот, недоверчиво глядя на неё, с неохотой отцепил от пояса фляжку.

- Потерпи, Аслан, сейчас будет больно, - предупредила девушка и, отвинтив пробку, решительно вылила большую часть содержимого сосуда в рану.

Молодой человек стиснул зубы от невыносимой боли, пронзившей, казалось, его с головы до ног, боли, словно от раскалённого железа, и с такой силой вцепился в Викину руку, что она вскрикнула.

- Ну всё, всё, уже всё, больше не будет больно! – шептала она ему, словно маленькому, дуя на рану. Достала из кармашка платья чудом сохранившийся  в этой бешеной скачке платок, закрыла им рану и плотно забинтовала импровизированными бинтами, на которые изорвала то, что осталось от рукава рубашки.

- Ну вот и всё, - улыбнулась она, затягивая последний узел, и уже хотела было встать, когда Аслан удержал её.

- Виктория, спасибо тебе… - чуть слышно сказал он, нежно глядя на неё влюблёнными глазами.

Вот чего-чего, а его нежности и доброты Вика вынести была не в силах, это рушило мысленно выстроенный ею образ злодея-похитителя, это придавало князю какое-то романтическое очарование, на ум невольно приходили рассказы о доблестных рыцарях, спасающих прекрасных принцесс из логова драконов… Вырвав руку, девушка скрылась в палатке.

  Когда через полчаса туда вошёл Аслан, Вика лежала, с головой укутавшись в одеяло, и дрожала мелкой дрожью

- Что с тобой? Тебе холодно? – спросил он.

Девушка кивнула. В самом деле, не признаваться же ей было, что она плачет, плачет от радости, что Владимир жив, плачет от тоски по дому, а горше всего рыдает из-за того, что окончательно запуталась в себе и своих чувствах, и  самой, судя по всему, ей не разобраться с этим никогда. Придётся ждать, когда всё решит за неё Судьба…

   Никак не отреагировала она, когда Аслан укутал её плащом, осталась безучастной и тогда, когда он лёг рядом  с ней и, бережно обняв, прошептал:

- Осталось недолго, Вика…  Завтра мы будем уже дома… 

 

 

 

Глава 30. Цена спасенья.

 

   Отправляясь в путь на поиски Виктории, Александр де ла Мер представлял себе это дело лишь как очередное скоротечное приключение. Он не ожидал, что это растянется так надолго. Вот уже и третий день клонился к вечеру, а он не достиг ровным счётом никаких успехов, более того, он даже не знал, на верном ли он пути. Конечно, он знал, что идёт по следу четырёх всадников – трёх смуглых мужчин и девушки с золотистыми волосами, о которых за умеренную плату ему рассказывали станционные смотрители да хозяева столь редких придорожных трактиров. Но где уверенность, что он на правильном пути? Не ошибся ли он? Вдруг не Аслан похитил Вику, вдруг не в свои родные горы он её везёт? Но лоскуток платья, найденный на поляне, безусловно принадлежал ей. Почему же больше нигде она не оставила знаков? Вот Кавказский хребет уже сияет снежными вершинами у горизонта. Что её там ждёт? Как отыскать её? В каком из аулов, прилепившихся на склонах гор, томится она в неволе? И там ли она вообще? На эти вопросы он не знал ответа.

   И лишь рассвет внёс некоторую ясность в происходящее. Именно тогда прямо наперерез коню Александра из кустов на дорогу выскочил чёрный дог. С трудом успокоив вздыбившегося было коня, Саша окликнул собаку, до конца, впрочем, не веря своим глазам:

- Гром!

Услышав свою кличку, пёс тут же завилял хвостом.

- Ты как здесь оказался? – граф спешился. – Неужели за мной из дома увязался? Я же не хозяин твой… А ну-ка, что это у тебя? – в его руках оказалась атласная ленточка, привязанная к ошейнику.  Сколько раз он видел её в светлых кудрях Виктории…

- Где ты взял это, Гром? – поднёс Саша ленточку к морде собаки. – Где Вика, Гром?

При упоминании этого имени пёс жалобно заскулил и уставился на Александра огромными грустными глазами, склонив голову набок. – Вика! Найди мне Вику! Ищи, Гром! – скомандовал граф, указывая рукой в сторону гор.

Поняв его слова, пёс сорвался с места и бросился вперёд, то и дело принюхиваясь. Александр поскакал за ним следом.

   Так, то останавливаясь, то продолжая двигаться вперёд, всадник и собака стремились к столь вожделенной цели. Наконец, они вступили в совсем крошечную деревню, раскинувшуюся в узкой лощине между холмами. Гром, уткнув нос в землю, ощетинив шерсть на загривке, уверенно шёл вперёд до тех пор, пока не привёл Александра к большому дому за высоким забором. Вот у этого-то забора и сел пёс, махая хвостом и всем своим видом словно говоря: «Вот, я сделал своё дело. Остальное зависит только от тебя».

   Саша спешился, подёргал калитку – заперто. Постарался перелезть через забор – высоко, да и люди по улице туда-сюда ходят, уже настороженно на него поглядывают… Что же делать?

- Ты что тут делаешь? Тебе что надо? – вдруг раздался звонкий голос за спиной графа.

Он обернулся. Прямо перед ним, нахмурив чёрные брови, стояла девочка лет двенадцати в каком-то диковинном ярком наряде. В ушах её переливались серьги из разноцветных каменьев, на шее – такое же ожерелье. Тончайшее покрывало укутывало всю её хрупкую фигурку, а две длинные-предлинные косы спадали до самых колен. Чуть раскосые карие глаза смотрели выжидательно, словно бы пытаясь проникнуть в самые сокровенные мысли.

- Я? – растерялся Саша под этим пристальным взглядом. – Ничего. Вот, ищу тут одного человека…

- И кого же, если не секрет? – улыбнулась она, доставая откуда-то ключ и вставляя его в скважину.

- Аслана Эмидадзе. Ты не знаешь его? – спросил Александр, чувствуя, что эта встреча должна разрешить все сомнения.

- Как же мне не знать-то? – рассмеялась девчушка, так и сверкая глазами. – Я – Динара, сестра его.

- Ты – сестра Аслана? – удивился Саша, а потом обрушил целый шквал вопросов на юную княжну. – А где твой брат? Уже вернулся? Не привёз ли он с собой девушки?

- Вернулся, - кивнула Динара, открывая калитку. – А уж один или нет – это меня не касается. Я в его дела не вмешиваюсь и тебе не советую. Страшен он в гневе, - и она скрылась за забором, захлопнув дверь прямо у графа перед носом.

   Александр прибыл в деревушку всего-то на час позже отряда Аслана. Всадники вихрем пронеслись по улице и въехали во двор. Не говоря ни слова, князь снял Вику с коня, внёс в дом, посадил на диван в одной из комнат и запер дверь на ключ. Девушка никак не отреагировала на это, казалось, она вновь отрешилась от этого мира, ушла куда-то вглубь себя. Но пока бездействовало тело, мозг лихорадочно работал, пытаясь найти хоть какой-то выход, хоть какую-то лазеечку. Столь внезапное появление Грома вернуло девушке утраченные было надежды, вновь воскресило жажду  жизни, жажду свободы, отчаянное желание вырваться из этой клетки и, расправив крылья, воспарить высоко-высоко в небеса! Но для этого нужно было выбраться отсюда. Но как? И что делать потом? Кто ей поможет здесь?

   Звук поворачиваемого в замке ключа заставил Викторию встрепенуться. Но вместо Аслана в комнату вошла девочка с подносом в руках.

- Вот, поешь, - сказала она, ставя еду на стол, и улыбнулась девушке. – Я – Динара, сестра Аслана. А ты?

- А я Вика, - княжна постаралась улыбнуться как можно беззаботнее.

- Невеста Аслана? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Динара. – Вот погоди, вернётся отец – и вы поженитесь. Это мне брат сказал, - доверительным шёпотом сообщила она.

- А когда вернётся твой отец? – схватила девочку за руку Вика.

- Дня через два-три, - ответила та. 

- Господи, как скоро-то… - простонала Виктория, пряча лицо в ладонях.

- Ты что же, не рада свадьбе? Ты что же, не любишь моего брата? – Динара с нескрываемым удивлением смотрела на девушку.

- Люблю?!! – вскричала Вика. – Да о какой любви может идти речь, если твой брат похитил меня, силой привёз сюда, а теперь хочет жениться на мне против моей воли?

- Значит, ты не любишь его, - подытожила девочка. – Он не должен был обращаться с тобой так. Бог запрещает неволить других. А любишь-то ты другого… - вдруг сказала она, пристально глядя на пленницу.

И Вика не смогла солгать этой столь проницательной девочке и кивнула, залившись краской до корней волос.

   Динару раздирали сомнения. Что делать? Рассказать про встречу у ворот или нет? Вернуть девушке надежду, так жестоко отнятую Асланом? Но не будет ли это предательством по отношению к нему?..

- Послушай, Вика, - наконец-то решилась она, - а твой любимый, он какой? Наверно такой высокий, тёмноволосый, статный?

- Да, он такой… - еле слышно ответила Виктория. – Но почему… почему ты спрашиваешь меня о нём?

Динара сделала вид, что не услышала её вопроса, и спросила сама:

- Скажи, а собака у него есть?

- Да, есть, - ответила девушка и вдруг ахнула, поражённая внезапной догадкой. – Он здесь? Ты видела его? Скажи мне!

- Да, видела, - девочка схватила её за руки. – Ты только не плачь, всё будет хорошо.

- Я знаю! Это я от радости…  - Вика вытирала действительно брызнувшие из глаз слёзы. – Я знала, я верила, что Владимир найдёт меня!.. Но… что же мне делать? Как мне выбраться отсюда?

- А вот это уже не твоя забота, - улыбнулась Динара. – Я помогу тебе. Я предупрежу твоего любимого и ночью, когда все уснут, выведу тебя отсюда.

- Спасибо, спасибо тебе! – Вика порывисто обняла  девочку, словно родную. – Но почему ты помогаешь мне? Почему идёшь против воли брата? Он разозлится, если узнает, что ты помогла мне ускользнуть.

- А он и не узнает, - улыбнулась Динара. – А помогаю я тебе оттого, что знаю – любящие сердца должны обязательно воссоединиться, и ничто и никто не должны им помешать. Любовь должна победить все невзгоды.

- И она победит, я знаю! – улыбнулась сквозь слёзы Вика.

- Тогда я пойду, - поднялась девочка. – Жди, как все уснут, я приду за тобой.

   Боязливо озираясь по сторонам, Динара вышла за ворота. Где искать молодого человека, она не представляла, но втайне надеялась, что её всё же улыбнётся удача. И предчувствие не обмануло – он был здесь, стоял в тени соседнего дома, держа коня под уздцы.

- Ты Владимир? – без предисловий спросила девочка, приближаясь  к нему.

- Д… Да, - неуверенно ответил Саша. – Что ты хочешь?

- Меня послала Вика, - зашептала Динара. – Я попробую помочь ей бежать. Скажи, ты на всё готов ради неё?

- На всё, - тут же ответил Александр. – Что нужно делать?

- Сущую безделицу, - улыбнулась девочка. – Сначала достать для неё доброго коня, чтоб летел быстрее ветра, а потом сегодня же ночью обвенчаться с ней в нашей сельской церкви. Брак – это единственное, что удержит моего брата от страшной мести вам обоим.

- Брак… - чуть слышно повторил граф.

Что же делать? Вика, судя по всему, не знает, кто на самом деле пришёл ей на выручку, она днём и ночью грезит лишь о Владимире, о нём одном, несмотря на всё то, что ей пришлось пережить по его вине. Что же делать? Открыть правду? Но если Виктория тогда откажется бежать, вдруг брак, единственный гарант спасения, покажется ей слишком большой ценой?.. не лучше ли оставить всё как есть? Спасти её из этого ада, а там будь что будет…

- Что молчишь-то? – прервала Динара раздумья Александра. – Или не хочешь? А ведь мне показалось, что ты любишь её…

- Конечно люблю! – молодой человек уже принял решение. – Где мне ждать вас?

- В церкви, - ответила девочка. – Поговори со священником, ему не впервой заключать такие браки. А как стемнеет – жди нас, - и, подмигнув ему на прощание, Динара убежала домой.

   Давно уже солнце скрылось за горами, давно тьма словно пологом накрыла деревню, скрыв все предметы и приглушив звуки, давно стихли разговоры на певучем наречии и в доме воцарилась тишина, а Динара всё не приходила и не приходила. Вика, измученная ожиданием, нервно ходила из угла в угол. Она была готова ещё на закате – умылась, уложила волосы, привела в порядок одежду и обувь, набросила на плечи оставленный Асланом плащ с капюшоном, увязала в сдёрнутое с кушетки покрывало, больше напоминающее шаль, всю еду, оставшуюся после принесённого ей ужина. А Динары всё не было и не было. Виктория судорожно прижимала руки к груди и вздрагивала от каждого шороха – ей то и дело казалось, что сейчас, вот именно сейчас, войдёт Аслан и, нахально улыбаясь, сообщит, что ему известны все её планы…

   И дверь действительно отворилась. Вот только на пороге, хвала Небесам, появилась маленькая княжна.

- Идём, -  позвала она. – Только тише…

Вика, взяв свёрток и накинув на голову капюшон, на цыпочках последовала вслед за девочкой. Казалось, прошла целая вечность прежде, чем они пересекли огромный двор и вышли через крохотную дверцу в стене в сад.

- Теперь главное – чтоб собаки не проснулись, - чуть слышно прошептала Динара. – Я их, конечно, привязала, но если лай поднимут – всех перебудят.

   Но и здесь удача была на стороне беглянки. Она не шла, она словно парила над землёй, её туфельки не оставляли следов на посыпанных гравием дорожках, каблучки не производили ни звука. Две тени бесшумно выскользнули за ограду и быстрым шагом направились туда, где на склоне холма слабо светились оконца крошечной церквушки. У дверей, привязанные к изгороди, переступали на месте два жеребца и сидел огромный пёс, радостно завизжавший при виде Вики.

- Всё, мне пора. Расстанемся здесь, а то меня хватиться могут, - остановилась у ворот Динара. – Будь счастлива.

- Спасибо тебе, - Виктория прижала девочку к груди. – Я никогда-никогда не забуду, что ты для меня сделала.

- Ну, будет тебе, - смутилась та. – Он ждёт тебя. В добрый час… - и она скрылась в непроглядной тьме.

   Виктория, с трудом поборов дрожь в коленях, поднялась по ступенькам и потянула на себя тяжёлую дверь. Внутри царил полумрак, чуть дрожало пламя свечей, зажжённых у икон, священник у алтаря листал приходскую книгу, а рядом с ним стоял… Что это, она тихо сходит с ума, у неё помутился рассудок, или действительно из полумрака церкви ей улыбается Александр?

- Вика, слава Богу, ты здесь! – скороговоркой заговорил Саша, подходя к ней и складывая ладони ей на плечи, словно боясь, что сейчас она исчезнет или сбежит. – Теперь всё уже позади. Сейчас батюшка обвенчает нас, и мы уедем далеко-далеко отсюда.

- Что? Что он сделает?.. Обвенчает? – девушка инстинктивно отпрянула назад.

- Да, обвенчает. Разве Динара не сказала тебе? Это единственный способ остановить Аслана. Конечно, мы можем не делать этого, но тогда я буду бессилен, я не смогу защитить тебя, если он настигнет нас.

   Виктория словно его не слышала, вернее, слышала, но до конца не понимала смысла слов.

- Если ты здесь… то где же Владимир? – наконец выговорила она. – Что с ним? Аслан стрелял в него.

- С ним всё в порядке, отделался царапинами, - ответил Саша. – Но ты не ответила мне – ты выйдешь за меня? Ты же не хочешь вновь попасть в руки этого Аслана?..

Девушке казалось, что весь мир качается, ходит ходуном, земля разверзается под ногами, и она камнем летит в пропасть. Уже в который раз Судьба играет с нею, уже который раз заставляет делать выбор. Господи… Что же ты молчишь, сердце? Что же испуганно замираешь в груди? Что мне делать?!!

   Душа рвётся к одному, но разум понимает, что нам никогда не быть вместе, никогда не быть счастливыми. Ведь ничего, кроме боли, это чувство пока не принесло. И не принесёт никогда. Разве об этом я мечтала, разве к этому стремилась? Нет… Значит, я ошиблась, свернула не туда… Так, может быть, вот он, шанс всё исправить? Шанс возродить свою мечту, шанс вернуть надежду на счастье? Саша хороший… Такой добрый, такой заботливый… И любит меня… Я чувствую это. И когда-нибудь я смогу ответить ему взаимностью. Когда-нибудь…

- Да, - ответила девушка, снимая капюшон. – Я стану твоей женой. Ты победил, Александр.

- Да, я победитель. – улыбнулся Саша. – А ты, Вика, моя Победа…»

   Но никому не суждено знать, сбудутся ли его тайные мечты и желания, добьётся ли он своего. Никто не знает, какие непреодолимые преграды встанут у него на пути… Никто не застрахован от Крушения мечты…