Сага о Бедной Насте. Роман 1. Звезда пленительного счастья.



Часть 1. Как гласит пророчество...

 

 

Как вам объяснить

Без слов и фраз,

К которым слух привык:

Любовь у нас -

Не то, что у других…

И мой рассказ взят не из книг.

История любви -

В ней за строкой строка.

Пусть сберегут и сохранят века

Тепло твоей руки

В моих руках.

Началась давно

Моя история,

Но знаю я одно -

Пусть дни проходят безвозвратно,

Всё равно,

Я каждый день и час,

Что жить мне суждено,

Люблю тебя…

 

Глава 1. Двадцать лет за один миг.

 

   Был один из тихих летних вечеров. В поместье Корфов царила редкостная тишина. В доме светились лишь окна гостиной. А там горели свечи, тихо потрескивали дрова в камине, заботливо растопленном Григорием, потому что вечера ещё были холодными. За столом сидели хозяева поместья - барон и баронесса Корф, а также почётные гости и родственники - князь и княгиня Репнины. Вовсю обсуждалась последняя новость - предстоящее появление наследника или наследницы славной фамилии Репниных. Вдруг Михаил поднял бокал:

- Друзья, мы не зря приехали к вам из самого Петербурга. У нас есть ещё одна важная новость, правда, не знаю, как вы её воспримете… - И он посмотрел на Лизу, как бы ища у неё поддержки, а потом решился: - Я больше не адъютант цесаревича.

Анна ахнула, а Владимир воскликнул: 

- Как?! Быть не может! Что опять стряслось?

Но Миша лишь рассмеялся:

- Успокойтесь, всё в порядке. Просто Императору было угодно дать мне новую должность. Теперь я - посол Российской империи!

- Уж не на Кавказе ли часом? - не смог удержаться от иронии Владимир, за что тут же был награждён строгим взглядом супруги.

- Нет, Мишу направили во Францию. И через неделю мы уезжаем в Париж, вот почему и приехали без приглашения, нарушив вашу семейную идиллию, - вступила в разговор Лиза.

 - Во Францию? Но как… Это чудесно! А не опасно ли это в твоём положении? Может, лучше подождать, пока малыш родится? - засыпала сестру вопросами Анна.

- Вот и я о том же твержу ей каждый день. Может быть, хоть ты, Анна, сможешь на неё повлиять. Я уже просто устал с ней спорить - заладила - я поеду с тобой, да я поеду с тобой… Сил моих больше нет! - притворно вздохнул Мишель.

- А ты, сестрёнка, прежде чем последовать совету этого подстрекателя, подумай - а ты бы смогла прожить без своего ненаглядного Володи хоть денечек? - не угомонилась Лиза.

Аня на секундочку задумалась, а потом, с нежностью глядя в глаза мужу, произнесла:

- Нет, не смогла бы. Ни день, ни полдня, ни пять минут…

Миша расхохотался:

- Вольдемар, ты погляди, какие супруги нам достались! И ты, друг, ещё сомневался, что они сёстры?

Владимир подхватил:

- Да я и сейчас сомневаюсь…

Тут Лиза с Аней обернулись к нему и разом наградили таким испепеляющим взглядом, что он тут же поднял руки и сквозь смех сказал:

- Всё-всё-всё! Сдаюсь! А то сейчас и мне достанется.

Все рассмеялись, и их звонкий смех разнёсся по всем закоулкам тёмного дома, чтобы навсегда запечатлеть в его стенах память об этом вечере.

   Часы пробили двенадцать. Лиза поднялась из-за стола:

- Миша, нам пора возвращаться в поместье. Завтра с утра мы выезжаем в Петербург. 

Все последовали её примеру. Владимир и Миша напоследок пожали друг другу руки, а Аня с рыданиями бросилась сестре на шею:

- До свиданья, Лизонька! Ты уж напиши, как вы приедете…

Лиза тоже плакала.

    И вот Миша с Лизой уже уехали в поместье Долгоруких. Анна брела по тёмному коридору и думала:

- Рассказать или не рассказать? Если скажу, то как он к этому отнесётся?.. Вдруг будет не рад… Нет, надо сказать!   Он обрадуется, обрадуется обязательно! - и она решительно вошла в гостиную.

   А там Владимир сидел у камина и попивал свой любимый бренди. Аня подошла к нему со спины и обняла за плечи:

- Милый, я… я хотела тебе сказать ещё утром, но приехали Миша с Лизой… В общем, я жду ребёнка! - собравшись с духом, выпалила она. 

Владимир медленно поднял голову:

- Что?.. Что ты сказала? Повтори, а то я не расслышал.

Анна обошла кресло, опустилась на пол у ног мужа и, улыбаясь его растерянности, произнесла: 

- Володя, я всего лишь сказала, что скоро в этом доме появится новый человек…

Удивление на лице барона сменилось безграничной радостью, он наклонился к жене и провёл рукой по её волосам, которые в свете камина казались совсем золотыми: 

- Анечка, я так счастлив… Ты даже не можешь себе представить, насколько…

Аня ничего не ответила, а лишь потянулась к нему, и в отблесках пламени камина на стене две чёрные тени слились в одну, а потом плавно опустились на ковёр…

   Прошло не так уж много времени в масштабах мировой истории. Владимир мерил шагами библиотеку и пил бренди бокал за бокалом. Он не мог найти себе места от беспокойства:

- Господи, ну почему так долго? Разве так бывает? Хотя откуда мне-то знать?  А вдруг там что-то не так, а мне просто боятся сказать? Господи, помоги ей… И мне. Нет, это я всему виной, если бы не я…

Но тут в библиотеку ворвался доктор Штерн, прервав мысли Володи на полуслове:

- Владимир Иваныч, у Вас сын!

Владимир швырнул недопитый бокал с бренди в угол, оттолкнул доктора, пулей взлетел по лестнице, распахнул дверь спальни и… замер на пороге, поражённый увиденным. На их широкой постели полулежала его Аня, немного измученная, но счастливая, а у неё на руках…

   Анна устало улыбнулась:

- Ну же, Володя, смелее! Иван Владимирович Корф мечтает познакомиться со своим папой!

Владимир подошёл к постели и очень осторожно, как величайшую драгоценность, взял сына из рук жены, отвернул уголок кружевной пелёнки и с безграничной нежностью и любовью посмотрел на ребёнка. Ему не верилось, что это живое существо - его сын, его плоть и кровь. Он ещё раз всмотрелся в черты крошечного личика и прошептал:

- Здравствуй, маленький! Вот ты какой… Мы так долго ждали твоего появления… А ты знаешь, что у тебя самая чудесная мама на свете и что я её очень люблю? - с этими словами он присел на краешек постели и нежно поцеловал Анну. А она улыбнулась:

- Володя, посмотри в окно! Как красиво….

    Владимир с сыном на руках подошёл к окну. А там занималось весеннее утро. Первые лучи солнца посеребрили водную гладь пруда, только недавно скинувшего ледяной панцирь, заиграли на черепичных крышах дворовых построек, разбудили спящих на ветках воробьёв… А вон вдалеке золотистой искоркой сверкнул крест маленькой церкви, где давным-давно Володю крестили, откуда его отец унёс домой маленькую Анну, отняв её у Марфы, где отпевали его мать, а потом и отца… Туда он пришёл просить Лизу выйти за него замуж, оттуда ушёл в последний путь его друг Андрей Долгорукий… Наконец, там год назад состоялось их с Анной венчание и там через несколько дней будут крестить их первенца, наречённого Иваном в честь деда… Барон поднёс малыша к окну:

- Смотри, сынок! Всё это - твоё! Когда-нибудь ты станешь здесь хозяином… Люби этот край, как люблю его я…

А Аня рассмеялась:

- Господи, Владимир, ты говоришь так, словно он всё на свете понимает!

- А что, разве не так? Он же у нас смышлёный мальчик, правда, сынок? - на полном серьёзе ответил Владимир. И они весело рассмеялись, радуясь своему счастью.

   А где-то за полгода до этого морозным декабрьским утром в соседнем поместье появилась на свет Екатерина Андреевна Долгорукая, к великой радости деда Петра Михайловича и тётки Софьи Петровны. Но Сонечка недолго нянчила племянницу - вскоре она вышла замуж за давнего приятеля Андрея по корпусу Алексея Шувалова и уехала в его имение под Саратовом, где вскоре начала воспитывать собственных детишек.

    Вслед за летом настала зима, на смену ей снова пришло лето, а потом ещё и ещё… И вот на дворе стоял чудесный солнечный летний день, блестела водная гладь пруда, в саду усадьбы Корфов благоухали сотни цветов, посаженных заботливыми руками хозяйки… Вдруг на посыпанную белым песком дорожку из зарослей со звонким лаем выскочил белый пушистый щенок, а вслед за ним выбежала двухлетняя девочка в розовом платьице и с огромным розовым бантом в копне светлых кудряшек - настоящий маленький ангелочек с огромными тёмными глазами задорного чертёнка. Девочка и щенок, продолжая свою игру, побежали к беседке, увитой розами. А там сидела Анна и, положив голову на плечо Володи, читала свою любимую книгу - «Ромео и Джульетта». А он развлекался тем, что вытягивал локон из её причёски, отпускал и наблюдал за тем, как прядь снова превращается в тугой завиток. Эту идиллию нарушила малышка, которая ворвалась в беседку и сразу же полезла к Владимиру на колени:

- Папа!

Он тут же подхватил её на руки и закружил:

- Ну, принцесса, и где же ты пропадала?

- Я играла со Снежком! - с важным видом ответила крошка. Анна захлопнула книгу, отогнала щенка, уже принявшегося грызть ленты на её юбке, поцеловала дочку и сказала мужу:

- Володя, пойдём домой! Свете давно пора спать.

Все пошли к дому, а вслед за ними побежал Снежок. Подойдя к крыльцу, они увидели сидящих на ступеньках и о чём-то оживлённо беседующих светловолосого мальчика лет пяти и такого же возраста темноволосую девочку. Аня окликнула их:

- Ваня, Катюша! Пойдёмте пить чай!

То были её сын и племянница. Они дня не могли прожить друг без друга, пропадали то в усадьбе Корфов, то в поместье Долгоруких. И поэтому у каждого было по две мамы - Анна и Татьяна. Никто не был против этой крепкой детской дружбы, но никто и не забывал, что иногда она перерастает в нечто большее…

   Шли годы, росли дети… И вот уже шестнадцатилетний Иван Корф должен был отправиться в полк. Он попрощался с домом, с усадьбой, сходил на конюшню к своим любимым лошадям, на кухне обнял старушку Варвару, а потом вернулся в гостиную. Там уже поджидала его семья. Отец пожал ему руку и уже в который раз наказал не посрамить славную фамилию Корфов, мать перекрестила, наказала беречь себя, обняла и расплакалась, а младшая сестрёнка робко поцеловала в щёку и надела ему на шею образок. Ваня ещё раз сказал всем «До свидания» и поскорее вышел из дому, чтобы никто не заметил предательски навернувшихся на глаза слёз. Не пристало будущему офицеру плакать, он должен быть сильным. Хотя как подумаешь, что теперь долго не увидишь родные края, так сердце словно обручем железным сжимает…

   Иван брёл по берегу озера и эти грустные мысли теснились в его голове. Вдруг от деревьев отделилась какая-то тень и в полосу солнечного света ступила заплаканная темноволосая красавица в белом платье.

- Катя! Это ты… - воскликнул Иван.

- Ванечка, не уезжай… Я жить без тебя не смогу… - девушка упала в его объятия и залилась горючими слезами.

Он успокаивал её, гладил по волосам, что-то нежно шептал, а у  самого в глазах стояли слёзы. Наконец, он чуть отстранился, взял мокрое от слёз лицо девушки в свои ладони и прошептал:

- Знай, Катрин, я вернусь. И я женюсь на тебе. Слово барона Корфа!

Екатерина улыбнулась сквозь слёзы, а он наклонился и осторожно коснулся своими губами её губ, словно боялся спугнуть дикую пташку. Но птичка не улетела, Катя сама потянулась к нему, и их страстный поцелуй связал их сердца навеки. Отныне они принадлежали только друг другу.

 

 

 

 

Глава 2.  Старые беды, да на новый лад.

 

    Наступил 1861 год. Весь мир потрясла весть о том, что Российский император Александр Второй подписал указ об отмене крепостного права. Европа ликовала - наконец пал последний оплот старой Руси. Избавившись от трёхсотлетнего рабства, Россия вступала в новую эру. Вести об этом докатились и до Франции. Но в доме русского посла этому не очень-то и обрадовались, потому что мысли хозяев были заняты другим.

   Михаил Александрович Репнин сидел в кабинете и сосредоточенно читал какое-то письмо, рядом в уголке дивана примостилась Елизавета Петровна, занятая вышивкой. Миша дочитал письмо, а потом скомкал и бросил на стол. Лиза подняла голову от вышивания:

- Мишенька, успокойся! У тебя же сердце! Что, опять плохие новости?

- Да, Наталья пишет, что в делах поместья - полный хаос, а она, как всегда, не знает, что ей делать, и думает, что я брошу всё и тут же прилечу к ней с другого конца Европы, - раздражённо ответил Мишель.

Лиза лишь покачала головой:

- И неудивительно. Но можно же что-то придумать…

- Что, Лиза? - снова завёлся Михаил - Я сейчас никак не могу оставить посольство даже ради тысячи поместий!

- А отчего бы не написать письмо Корфам? И Владимир, и Иван рады будут помочь, - продолжила подавать советы Лиза.

- Да они и так только нашим поместьем и занимаются! Уже стыдно обращаться! Даже не знаю, что и делать… Хоть в отставку подавай, честное слово! Хотя… А где Андрей? - решение пришло так неожиданно, что Миша сам удивился его простоте и очевидности.

   Лиза вышла из кабинета, но вскоре вернулась в сопровождении статного молодого человека лет двадцати с волосами цвета воронова крыла и ярко-синими глазами.

- Вы звали меня, отец? - спросил он, кивая Михаилу.

- Да, сынок. У меня к тебе есть дело. Ты должен отправиться в Россию и разобраться с семейными делами. Я надеюсь на тебя. Конечно, я понимаю, что это очень неожиданно, к тому же, у тебя невеста… - на этих словах Миша замолчал, видя, как потемнело лицо Андрея.

Но тот быстро справился с эмоциями и ответил:

- Нет, отчего же…  Я буду рад снова посетить Россию, меня ведь не было там целых семь лет. К тому же, я соскучился по тётушкам, по кузенам и кузинам… Да и с Иваном мы виделись больше года назад…

- Да, вы с Иваном такие же верные друзья, как и мы с Владимиром в годы нашей молодости! - тут же вставил Миша, но Андрей продолжил:

- А что до Марины, то… Знаете, я всё чаще думаю, а правильный ли я сделал выбор?

- Вот в разлуке и проверишь свои чувства. Решено, ты едешь. К тому же, Наталья представит тебя ко двору, может, Александр Николаевич в память о делах бурной молодости и тебе место при дворе сыщет… Иди, собирайся в дорогу, - и Михаил дал понять, что разговор окончен.

Молодой князь Репнин щёлкнул каблуками, по-военному кивнул отцу и покинул кабинет.

   Лиза, до того молчавшая, подняла глаза на мужа:

- Миша, ты думаешь, что поступаешь правильно, решая всё за мальчика? Он же так мало понимает в экономии.

Но Мишу, как всегда, было не переубедить:

- Ничего, Лизонька, научится. Хватит ему всё книги читать да мечтать о карьере учёного. Пора и настоящим делом заняться!

Но и Лиза не отступала:

- А ты думаешь, правильно разлучать Андрея с невестой? Вспомни, что случилось с моим братом и твоей сестрой…

Миша поморщился, как это делал всякий раз, когда кто-либо в его присутствии заводил разговор о той безрадостной истории:

- Но, Лизонька, наш сын хоть и тоже Андрей, но очень разумный мальчик. И ни капли не похож на твоего брата.

- И слава Богу!» - вздохнула Лиза. Конечно, она любила своего брата и никогда его не забывала, даже сына назвала в его честь, но всё же понимала, что Андрей Петрович был далёк от идеала, был слабым и безвольным существом, как, впрочем, и все мужчины рода Долгоруких. Как хорошо, что её Андрюша не такой, весь в отца, это сразу видно… Жаль только, что одна из ветвей рода Долгоруких увяла, а последний мужчина из неё был настолько жалок.

   Через пару дней у ворот особняка Репниных стояла запряжённая карета. Андрей, простившись с родителями, вышел из дома и уже собрался сесть в экипаж, как к подъезду подкатила ещё одна карета. Из неё вышла разодетая брюнетка небывалой красоты. Андрей оторопел:

- Марина? Что ты здесь делаешь? Ты же должна…

Но девушка не дала ему договорить, положив руку, затянутую в чёрную кружевную перчатку тончайшей работы, ему на плечо и проворковала:

- Андрюша, а вот и я. Знаешь, вчера я получила письмо от дяди с приглашением приехать в гости, так что я еду с тобой! И не возражай, я всё уже решила. Ты сопроводишь меня до замка моего дяди под Варшавой, а сам поедешь в Петербург. А после я приеду к тебе, и мы вместе вернёмся в Париж! Видишь, как я славно всё придумала!

Андрей с тоской во взоре смотрел на красавицу, понимая, что возражать бесполезно, Марину не переспоришь, он это понял уже давно. А она быстро чмокнула его в губы и пересела в его экипаж. Андрею ничего не оставалось делать, как последовать её примеру. Карета тронулась.

   Всё это наблюдала из окна своей спальни Лиза и думала:

- Нет, всё-таки между моим сыном и братом есть какое-то сходство… По крайней мере, женщины так же им вертят по-всякому. Но что это со мной? Я уже ревную сына… Старею, наверно…

Эта мысль настолько испугала её, что она задорно тряхнула головой и рассмеялась. Нет, она всё та же, прежняя Лиза - тот же огонь во взоре, та же тяга к тайнам и приключениям, та же безрассудность, конечно, немного сглаженные её положением в обществе, но тем не менее… Это ей все  говорили, а особенно часто - любящий муж. А ему она привыкла безоговорочно доверять всегда и во всём.

     В пути прошла неделя. Надо сказать, что за неё Андрей узнал так много о своей невесте, сколько не узнал за год, истёкший с момента их знакомства на одном из парижских балов. Уже давно он подозревал, что под обликом мягкой и нежной красавицы скрывается решительная, властная и жёсткая натура, но чтоб настолько… Всю дорогу Марина изводила его своими капризами - то они едут слишком быстро и она не успевает любоваться пейзажем, то, наоборот, тащатся как черепаха; то слишком жарко, то сквозит; и чай холодный, и хлеб чёрствый… А где-то под Краковом она обозвала какого-то крестьянина последними словами. Конечно, всё было высказано по-польски в надежде на то, что Репнин ничего не поймёт, но одной из особенностей Андрея была тяга к языкам, всячески поддерживаемая его родителями, вот почему смысл этих слов был ему ясен и понятен, вот только Марина об этом даже не догадывалась. 

   Вот почему Андрей вздохнул с облегчением, когда на горизонте показался замок Владислава Поплавского, дяди Марины. Это строение произвело на Репнина мрачное впечатление - огромный, тёмный, полуразрушенный, возвышающийся на холме замок казался совсем непригодным для жилья. Если бы они были в Румынии, он бы поклялся, что там обитает сам граф Дракула, но они были в Польше, а водились ли там упыри, он не знал, а гадать не хотел… Андрей просто сдал спутницу с рук на руки дяде - седому сгорбленному старику, отобедал с ними в тёмной сырой зале и поспешил отправиться в дальнейший путь.

    Вот почему вечером в гостиной сидели лишь пан Владислав и Марина. Старик оторвался от созерцания огня и обратился к девушке:

- Марина, как хорошо, что ты приехала!

Она улыбнулась:

- Дядюшка, Вы говорите мне это уже в сотый раз! Да, я хотела спросить - Вам понравился князь Анджей?

Она специально назвала жениха польским именем, потому что знала, что дядя - приверженец старых традиций и патриот. Владислав нахмурился, но понял, что тянуть дальше нельзя и пора приступать к тому, ради чего, собственно, он и вызвал Марину:

- Да, приятный молодой человек… Жаль, он не смог задержаться дольше. Но, Марина, я вызвал тебя не за этим. Недавно ко мне приезжал пан Вацлав Вансович, ну, ты помнишь его, в твой прошлый приезд он всё время танцевал с тобой… Так вот, он приезжал просить твоей руки, и я настаиваю, чтобы ты приняла его предложение.

Марина едва не подскочила от неожиданности и пылко произнесла:

- Но я выхожу за Андрея! Я люблю Андрея!

Старик рассмеялся, и удивительно - у него был смех юноши, звонкий и заразительный, а не то полукряхтение, свойственное людям его возраста. Вдоволь насмеявшись и глядя в самую глубину чёрных глаз Марины, он мягко сказал:

- Расскажи это кому-нибудь другому, девочка, но только не мне. Я-то знаю, что тебе нужны только его деньги. Ты вся в мать - и лицом, и характером.

Марина замерла. Одно дело - тайно лелеять свои мысли в темноте спальни, а другое - слышать их из уст практически чужого тебе человека. И что прикажете делать в такой ситуации? Но Марина недолго колебалась и решила поступить так, как всегда поступала в сложных ситуациях, и, надо признаться, этот способ ещё ни разу её не подводил - в омут головой, и будь что будет! Она с вызовом посмотрела в глаза дяде и протянула:

- Ну… деньги - они же лишними никогда не бывают… К тому же, став княгиней Репниной,  я открою для себя двери самого высшего общества…

Этого Владислав уже не вынес и почти прокричал:

- Марина, а ты подумала, что с тобой станет, когда все узнают правду о твоём происхождении?!! Ты забыла, что творилось в Варшаве? Тебя же до сих пор ни в одном порядочном доме не принимают, несмотря на все мои связи и влияние! А там я ничем не смогу тебе помочь! Подумай, кто ты и кто они!

Пока он кричал это, с лица Марины медленно сходила краска. Когда он закончил свою тираду, она подняла на него полные боли глаза:

- Происхождение! С самого детства это слово не даёт мне спать спокойно! Господи, как бы мне хотелось, чтобы у меня была обычная спокойная жизнь, а не этот пошлый французский роман… Ты, дядя, помог мне, сделал меня тем, кто я есть, и я безгранично тебе за это благодарна. Но это - моя жизнь, и я хочу прожить её так, как хочу!

Владислав лишь покачал головой:

- Поступай как знаешь, девочка, но смотри, чтоб не стало хуже. Смотри, не обожгись. Пан Вансович готов ждать, так что ты ещё можешь и передумать…

Марина была не в силах больше выносить это. Она вскочила и, не попрощавшись, выбежала, хлопнув дверью. Она взлетела по лестнице в отведённую ей спальню и, не раздеваясь, упала на кровать, зарывшись лицом в подушки. И тут её хвалёное мужество ей изменило, и Марина заплакала навзрыд, как не плакала никогда, даже когда была совсем маленькой девочкой…

 

 

 

Глава 3. Однажды средь шумного бала…

 

   Ещё три дня пути - и карета Андрея Репнина въехала в столицу. Он озирался по сторонам и не переставал удивляться - как похорошел Санкт-Петербург за те долгие семь лет, что его не было в России! Казалось, что улицы стали шире, дома выше, а дворцы - великолепнее. Кони вынесли карету на Дворцовую площадь, и Андрей невольно залюбовался величественным Зимним  и огромным Александрийским столпом, увенчанным ангелом, осеняющим город крестом. По Дворцовому мосту они пересекли воды Невы и оказались на Васильевском. Ещё несколько минут, и кучер уже осаживал лошадей у подъезда огромного Петербургского особняка князей Репниных.

   Андрей выскочил из кареты, вошёл через услужливо распахнутые пред ним двери, пересёк огромный холл и стал взбегать вверх по роскошной парадной лестнице, до сих пор вызывавшей зависть всей столичной знати. А как весело было в детстве съезжать вниз по её перилам вместе с лучшим другом Ваней Корфом!

   А навстречу племяннику уже спешила Наталья Александровна Репнина, первая статс-дама при дворе Её Императорского Величества Марии Александровны, некогда известной как Мария Гессен-Дармштадтская, а для друзей - просто Мари.  Андрей и Наталья встретились на середине лестницы, и племянник тут же был заключён ею в объятия, а потом чуть ли не силой препровождён в её кабинет на втором этаже. Там она расцеловала его в обе щёки:

- Ну, здравствуй, Андрюша! Ещё возмужал за тот год, что мы не виделись! Как матушка, как батюшка? Живы-здоровы?

Андрей всё никак не мог прийти в себя, он уже и забыл, какова его тётушка в общении. Она ничуть не изменилась! Но Андрей быстро вспомнил, зачем, собственно, он проделал такой долгий путь:

- С отцом и матерью всё в порядке. Они шлют Вам поклон, тётушка! Отец говорил, что с поместьем возникли какие-то трудности…

Но Натали не дала ему договорить:

- Так, Андрюша, о делах на сегодня забудь. Во-первых, ты только что с дороги, отдохни, а потом уж и в поместье собирайся, а во-вторых, сегодня бал в Зимнем дворце. Ты пойдёшь туда со мной. Я познакомлю тебя со всеми, с кем молодому человеку твоего возраста и положения положено иметь знакомства.

И, видя, что Андрей настроен не так оптимистично, как она, Наталья добавила:

- Да, и ещё. Корфы в Петербурге, и тоже приглашены на бал. Так что ты увидишься с ними там.

Андрей мигом расцвёл:

- Тётушка, я еду.  А как они поживают, как Иван? Что-то мать давно не получала писем от тёти Анны.

- Так, значит, ты ещё не знаешь новость! - воскликнула Наташа.

- Что за новость? - забеспокоился Андрей.

- Да, конечно, письмо Анны ещё не успело дойти до твоего отъезда… - рассуждала Наталья и, гордая тем, что может сообщить последние новости, важно изрекла - Иван женится.

Андрей опешил:

- Что?.. Иван? Мой друг Иван и… женится?

   Память тут же услужливо воскресила полузабытое воспоминание  десятилетней давности- они с Ваней сидят в потайной комнате поместья Корфов и кровью клянутся навсегда остаться друзьями, всё делать вместе и даже жениться в один день… Воспоминание исчезло так же быстро, как и появилось. Андрей посмотрел на тётушку и задал вполне естественный вопрос:

- Женится? А на ком?

Наташа хитро прищурилась:

- А ты не догадываешься? Подумай, это так просто!

Легко сказать, просто! Они не виделись больше года, а за это время с другом столько всего могло произойти! В письме ведь всего не перескажешь, хотя…

- Неужели на кузине Катрин?! - воскликнул Андрей, сам до конца не веря своей фантазии.

- Ну а на ком ещё, как ты думаешь? - улыбнулась тётушка.

- Родители будут так рады! Сбудется наконец давняя мечта дедушек Ивана Иваныча и Петра Михалыча о том, чтобы роды Долгоруких и Корфов объединились. Тётя Анна ведь отказалась становиться Долгорукой по закону, решив, что довольно, что об этом знает её семья, зачем предавать дело огласке… - Андрей замолчал на полуслове, увидев, как побледнела тётка.

А Наташа вдруг вспомнила свою неудавшуюся свадьбу, Андрея Долгорукого -  своего жениха… Если бы не тот её глупый поступок, и она бы носила гордую фамилию Долгоруких, а Андрюша был бы жив… Но его нет, осталась только его дочь, причём не её, Наташи, а Татьяны, крепостной полюбовницы, из-за которой, собственно, гордая княжна Репнина и сбежала, бросив жениха у алтаря. И что с того? Андрей в могиле, а она одна… После случившегося Натали так и не смогла снова полюбить, а выходить замуж без любви не хотела…

- Всё, хватит! - сказала себе княжна, отгоняя мрачные мысли прочь. - Надо жить дальше! К тебе приехал любимый племянник, а ты тут воспоминаниям предаёшься!

И, улыбнувшись, Наташа проводила Андрея в приготовленную для него спальню, велев к семи часам вечера быть готовым.

   Несмотря на все запреты тётушки, Андрей всё же добрался до кипы счетов и отчётов, лежащей в кабинете, и понял, что всё гораздо хуже, чем он себе представлял, и необходимо немедленно отправляться в поместье. Он уже строил планы преобразований, как в комнату вихрем влетела Наташа, отобрала стопку бумаг и велела отправляться переодеваться для церемонии.

   Через два часа они ступили в покои Зимнего дворца. Молодому князю впервые довелось попасть в императорскую резиденцию, поэтому он только и делал, что глазел по сторонам. Правда, с такой спутницей, как Натали, он мало что успел разглядеть, потому что она с такой скоростью провела его по всяким тёмным коридорам и узким лесенкам, что он не успел и оглянуться, как уже попал в роскошную парадную залу. Нигде и никогда раньше он не видел столько золота, хрусталя и дорогих каменьев. На полу - чудеснейший паркет из редких пород дерева, стены из белого мрамора - все в золочёной лепнине, с потолка свисают огромные хрустальные люстры по тысяче свечей каждая… А сколько людей…

   Наталья Александровна с ловкостью опытного судоводителя лавировала меж огромного числа прогуливавшихся, беседующих или просто стоящих людей, знакомя племянника с огромным числом лиц первостепенной важности. У него уже голова пухла от обилия имён, титулов и лиц. Да как можно не запутаться во всех этих Шереметевых, Голициных, Апраксиных?.. Одних Оболенских, их дальних родственников, он повидал человек пять, а что до остальных…

   Вдруг распахнулись двери, церемониймейстер ударил посохом об пол и зычным голосом возвестил о приходе царственной фамилии. Все разом приумолкли и замерли в поклоне или реверансе. А в залу вошли Его Императорское Величество Александр Николаевич и Её Императорское  Величество Мария Александровна, а вслед за ними - их старшие сыновья - высокий стройный Николай, наследник престола, и его младший брат, несколько полноватый и медлительный Александр. Императорская чета проследовала в конец зала и заняла полагающиеся им места, а великие князья, после соблюдения всего, положенного им по этикету, присоединились к танцующей молодёжи. Наталья извинилась и поспешила занять своё место подле Императрицы. Андрей остался один.

   Он стоял и смотрел на императора и удивлялся, неужели это с ним в молодости его отец и барон Корф участвовали в стольких опасных авантюрах, а барон даже стрелялся с ним на дуэли… Сейчас, глядя на этого величественного государя, уже заслужившего в народе почётное имя «Освободитель», как-то не верилось, что некогда и в его душе пылали страсти, сердце сжигала любовь к красавице - полячке, а тело требовало развлечений и потех…

   Князь перевёл взгляд на противоположную половину залы, и самое время. Он увидел, как сквозь открытые двери входят Владимир и Анна. Андрей невольно залюбовался ими. Они, безусловно, самая прекрасная пара на этом балу. Он - высокий, стройный, в изысканном чёрном фраке и белоснежной рубашке, а она - маленькая, хрупкая по сравнению с ним, в синем бархатном платье, подчёркивавшем матовую белизну её кожи и великолепные светлые волосы, в которых тут и там вспыхивали золотые искорки от пламени свечей… Вслед за ними появилась ещё одна пара - светловолосый молодой человек с военной выправкой в мундире офицера лейб-гвардии и юная темноволосая красавица в платье цвета молодой листвы. В этих сияющих молодостью и любовью людях Андрей к великой своей радости узнал Ивана и Екатерину и тут же стал пробираться к ним сквозь толпу.

   Корфы были несказанно рады его видеть - одно дело, читать письмо от Репниных с сообщением о его скором приезде, а совсем другое - снова увидеть дорогого племянника, брата и друга после долгой разлуки. Андрей передал старшим Корфам поклоны и приветы от родителей, а потом перешёл к молодым людям. Он поздравил их с предстоящей свадьбой, при этом обнял друга и расцеловал кузину в обе щёки. Минутная скованность, охватившая всех в первые мгновения встречи, тут же прошла, и трое молодых людей стали непринуждённо болтать на все те темы, которые обычно обсуждает молодёжь на подобных приёмах. Владимир и Анна, чтобы не мешать им, деликатно удалились и присоединились к группе людей, столпившихся около Государя с Государыней.

   Надо сказать, что Андрей не столько участвовал в беседе, сколько глазел по сторонам - ему всё было интересно, он всё хотел запомнить, чтобы потом было что порассказать приятелям во Франции. Вдруг его внимание привлекла одна молоденькая девушка - высокая, стройная, в пышном серебристом платье, сшитом по последней Парижской моде, локоны удивительного золотисто-рыжего цвета свободно спадают на плечи, а причёску венчает крохотная бриллиантовая диадема, переливающаяся всеми цветами радуги… Она стояла у мраморной колонны и беседовала с Натальей Репниной. Словно почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, она обернулась, увидела Андрея, улыбнулась ему и продолжила прерванную беседу. Через мгновение к ней подошёл цесаревич Николай,  она ответила реверансом на его церемонный поклон, положила руку ему на плечо, и их унёс вихрь вальса.

   Андрей по-прежнему не отводил взгляд от прекрасной незнакомки - в танце она казалась ещё тоньше, ещё стройнее, ещё легче, словно юная фея спустилась с небес на землю. Но кто она? Андрей мог бы поклясться, что Натали не представляла ему её, а в то же время, они, похоже, знакомы…

    Князь повернулся к другу, шепчущему что-то на ушко невесте, и тронул его за локоть. Когда Иван нехотя обернулся, Андрей спросил:

- Послушай, что это за девушка в серебристом платье? Вон там, в центре зала… Ну, та, что танцует с цесаревичем…

Иван посмотрел туда, куда указывал его друг, а потом улыбнулся:

- Андрей, ты что, не узнал её?

- Я что, с ней знаком? Но кто же это? Кто она? Кто? - мысли вихрем проносились в его мозгу, но он и вида не подал, что удивлён: - Нет, не узнал. А кто это?

Иван расхохотался:

- Да это же Светлана, моя младшая сестрёнка!

    Пока оторопевший Андрей приходил в себя, музыканты кончили играть, пары расстались, и Светлана направилась к молодым людям. Едва она подошла, Екатерина воскликнула:

- Светлана, ты только посмотри, кто приехал!

Света обернулась, взглянула и обмерла. Андрей… Не может быть, это он… Вот, значит, каким он стал… Ещё красивее, чем она могла себе представить. А ведь ни дня не прошло за те долгие семь лет, прошедших со дня их последней встречи, чтобы она не вспомнила о нём. Первая девчоночья влюблённость со временем не прошла, не утихла, а лишь стала больше, чище и светлее. Каждый день она мечтала о том, что однажды он приедет, он вернётся в Россию… Она придумала тысячи фраз, которые скажет ему при встрече, и вот он здесь… Так почему же она стоит как истукан и не может вымолвить ни слова? Справившись, наконец, с собой, она протянула ему похолодевшую вдруг руку и сказала:

- Здравствуйте, Андрей… -  а потом сообразила, что перед ней уже не тринадцатилетний подросток, а взрослый мужчина, и чуть слышно добавила: …Михайлович…

А Андрей смотрел на неё и не мог поверить, что та девочка-подросток, рядом с которой прошло то его памятное лето в России, превратилась в удивительную красавицу. В ней всё изменилось. Вот разве что глаза… Они всё те же - огромные, тёмные, и смотрят на него так же точно, как и семь лет назад - с испугом, но и с доверием…

    Лишь потом он заметил, что она протянула ему руку, и поцеловал её прохладные пальчики, сказав вдруг ни с того, ни с сего охрипшим голосом:

- Здравствуйте, Светлана Владимировна! Вы узнали меня сразу, а я Вас, признаться, нет… Во время нашей последней встречи Вы ещё в куклы играли и брали уроки музыки.

Света улыбнулась, от её испуга не осталось и следа, и она с задором сказала:

- Вы меня забыли. А вот  я всегда о Вас помнила. Я вспоминала Вас каждый день!

Иван обернулся к сестре и с напускной суровостью изрёк:

- Светлана Владимировна, Вам не кажется, что Вы ведёте себя неподобающим для молодой барышни образом? Что подумают о Вас в свете?

Света состроила недовольную гримаску:

- Ваня, ты опять издеваешься? Андрей Михайлович, Вы представляете, и так всегда!

Иван рассмеялся:

- Не обижайся, сестрёнка. Я просто подшучиваю. Я же люблю тебя.

Но Света надула губки:

- Катю ты тоже любишь, но почему-то над ней не подтруниваешь!

- Ничего, вот поженимся, и тогда… - очень многообещающе сказал Иван, и все весело рассмеялись.

   Музыканты заиграли вступление к вальсу. Андрей повернулся к Светлане:

- Вы разрешите на правах старого друга пригласить Вас на танец?

Света улыбнулась, кивнула и протянула ему руку. Их ладони встретились, пальцы сплелись, и они, взявшись за руки, выбежали на середину зала. Там их закружил вихрь вальса, и весь мир отошёл на задний план.

   За этим наблюдала Анна. Она тронула мужа за локоть:

- Володя, ты только посмотри - Света уже танцует с Андреем. Какая прекрасная пара! Знаешь, глядя на них, я вспоминаю другой бал…

Владимир тоже посмотрел на них, а потом взглянул в глаза жене:

- Да, я помню тот день… Тогда ты была прекрасней всех… Затмила всех придворных красавиц… Тогда я не спускал с тебя глаз… А ты - с Миши…

Аня хмыкнула:

- Вот как? Неужели Вы до сих пор ревнуете, Владимир? Ведь двадцать лет прошло!

Но барон не растерялся:

- Я буду ревновать свою красавицу-жену и через тысячу лет! - и с этими словами он поцеловал её в волосы.

   А пред Светланой и Андреем открывался какой-то ранее неизвестный сказочный мир, в котором существовали лишь они двое. Глядя  в её огромные тёмные глаза, Андрей тихо прошептал:

- Знаешь, Светлана, я ещё никогда не был так счастлив…

Света потупилась, а потом вскинула на него горящие радостью глаза и так же тихо ответила:

 - Я тоже…

И не было в тот миг на Земле людей счастливей их…

 

 

 

 

Глава 4. Сцены из Шекспира.

 

   Вот и закончился бал. У подъезда Зимнего выстроилась вереница карет, поджидающих хозяев, чтобы развезти их по домам. Была там и карета Корфов, и изящный экипаж Натали… Шумная толпа выходила из распахнутых дверей и расходилась кто куда.

   Андрей подвёл Светлану к их карете, распахнул дверцу и помог ей подняться по ступенькам. Она улыбнулась и протянула ему руку, а он, глядя ей в глаза, поцеловал её тонкие пальчики. Он только собрался что-то сказать, как к ним подошли Иван и Екатерина.

- Ну что, друг, завтра едешь? - хлопнул Корф-младший Андрея по плечу.

- Уезжает? Куда? - встрепенулась Света.

- Ты что, ничего не слышала? Опять в облаках витала? - усмехнулся брат. - Он едет в поместье завтра утром.

Свете показалось, что весь мир рухнул на неё.

- И надолго? - только и смогла произнести она. Как жестоко - встреча, и сразу разлука. А они так и не поговорили, она так и не сказала ему всего того, что хотела…

- Я не знаю. Как справлюсь с делами… - ответил тоже вдруг помрачневший Андрей.

- Только к нашей свадьбе, Андрей Михайлович, будьте добры приехать! - и кузина глянула на него с притворной суровостью.

- Конечно, Катюш, приеду обязательно! - и Андрей обнял девушку.

- Эй, друг, это, вообще-то, моя невеста! - и Иван принялся шутливо разрывать их объятия, а Андрей усиленно сопротивлялся. Завязывалась весёлая потасовка. Но тут подошли Владимир и Анна в сопровождении Натальи, и молодые люди были вынуждены угомониться.

- Андрей, вот ты где! А я тебя везде ищу! - тотчас воскликнула Наташа.

- Так, молодые люди, прощайтесь, нам ехать пора. После наговоритесь, успеется. Андрей не на год уезжает, так что вернётся - тогда и договорите! - взял командование в свои руки Владимир. Он подсадил в карету Анну, Иван помог Кате, а потом сел сам. Барон пожал напоследок руку Андрею и сел в карету вслед за сыном, захлопнув дверцу. Экипаж уехал, а Андрей всё стоял и  смотрел ему вслед.

   Наташа осторожно тронула его за локоть:

- Пойдём… Я вижу, тебе приглянулась твоя кузина. Как она выросла и похорошела, правда?

- Очень… - мечтательно произнёс Андрей. Они подошли к карете, племянник помог тётке забраться внутрь, и карета тронулась. Там Наташа продолжила начатый разговор:

- Вы со Светой весь вечер не отходили друг от друга. Я смотрела на тебя, а видела твоего отца - он так же однажды не спускал глаз с одной девушки…

- С мамы? - спросил Андрей.

- Нет, с Анны… - ответила Наташа, уже с головой погружённая в воспоминания. А вот этого Андрей услышать не ожидал:

- С Анны? Вы хотите сказать, с тёти Анны?

- Да, - Наташа была удивлена такой реакции молодого человека. - Ты что, не знал эту историю?

- Какую? - уже ничего не понимал Андрей.

- В юности твой отец был влюблён в Анну Платонову, воспитанницу старого барона Корфа. Она, казалось, отвечала ему взаимностью. Но они не поняли друг друга, не смогли простить… Наверно, слишком разными были… Тогда-то твой отец и сблизился с твоей матерью. Ей тоже было несладко, она разочаровалась в любви, но Мишель смог растопить её сердце, и они оба обрели, наконец, истинную любовь…

- Разве и мама была влюблена? Я знаю, что её насильно выдали замуж за старика, но брак был недействителен. Неужели она его любила? - не отставал от тётушки Андрей.

- Да при чём тут господин Забалуев? - воскликнула Наташа. - Твоя мать была влюблена во Владимира Корфа!

- В барона Корфа? - переспросил Андрей, осознавая, что он уже ничего не понимает в этой жизни.

- Ну да. Ещё девчонкой она влюбилась в него без памяти. А он, казалось, любил её.  Я это хорошо знаю, потому что Владимир с Мишей тогда только об этой любви и говорили. Но потом Владимир уехал на Кавказ, а когда вернулся - был уже другим человеком. Это мы уже потом поняли, что, едва вернувшись домой, он влюбился в Анну и бежал от этого чувства, скрыв его под маской жестокости, - и Наташа замолчала, продолжая вспоминать свою молодость в тишине.

- А что же мама? - не выдержал Андрей.

- О, Лиза не забыла Володю. И она очень страдала, но всё равно, несмотря ни на что, продолжала любить. Каким же ударом для неё были вести о том, что твоя бабушка отбирает поместье Корфов и выдаёт её замуж за Забалуева. Она нашла в себе силы пойти против воли матери. Но всё было тщетно. Они уже стояли у алтаря, как вдруг в церковь ворвался Владимир и попросил Лизу стать его женой. Я была там. В тот миг мне показалось, что сейчас Лиза согласится и обретёт, наконец, счастье… Но твоя мать всегда была горда и упряма. Она потребовала от Владимира поклясться пред иконами в том, что он любит её по-прежнему. Но Корф никогда не умел лгать женщинам, не смог и тогда… Вот так твоя мать и стала госпожой Забалуевой, - закончила рассказ Наталья. 

- А что потом? - не вытерпел Андрей.

- Потом? А потом Анна узнала о чувствах Владимира, Мише тоже стало об этом известно… Не успели мы оглянуться, как два друга стали злейшими врагами, даже до дуэли дело дошло. Слава Богу, в последний момент эти вздорные мальчишки не смогли стрелять друг в друга. Анна получила вольную и осталась с Мишей, правда, ненадолго. Они снова не смогли понять и простить друг друга и расстались. Уже навсегда. А для Лизы весть о том, что Владимир любит Анну, была не меньшим ударом, чем для Миши их с ней разрыв. Чтобы как-то забыться, Миша все силы направил на расследование тёмных делишек Забалуева, а твоя мать ему в этом помогала. Вот тогда-то и зародилась их любовь. Правда, лучше бы это случилось раньше… Просто Лиза была настолько не в себе от любви к Корфу, что забыла обо всём на свете. Они с Владимиром даже… - тут Наталья осеклась, поняв, что об этой интересной подробности биографии Елизаветы Петровны Андрею знать совсем не следует.

Но он, казалось, и не обратил внимания на эти нечаянно вырвавшиеся у тётки слова, его мысли были заняты другим:

- Так, значит, если бы не обстоятельства, моя мать сейчас была бы замужем за Корфом, а тётя Анна - за отцом?

Наташа поняла, что, похоже, слишком далеко зашла в своих воспоминаниях, не стоило рассказывать это всё мальчику, но слово не воробей… Так что теперь придётся отвечать за содеянное. Она пристально посмотрела в глаза племяннику:

- Андрей, послушай меня. Твои родители и Владимир с Анной - самые счастливые пары из всех, что я знаю, а знаю я немало, поверь мне. Они были рождены друг для друга, а уж какими путями дошли до понимания этого - их дело. Забудь то, что я тебе тут говорила. Неважно, как всё могло быть. Главное то, что сейчас.

   Карета остановилась у крыльца особняка, и Наташа вздохнула с облегчением, что можно будет  избежать продолжения разговора, укрывшись в спальне. Они с Андреем молча покинули карету. Наталья направилась к двери, но Андрей не спешил последовать её примеру. Наталья окликнула его, и он обернулся на зов:

- Тётушка, простите, но мне нужно прогуляться. Я столько всего узнал, что, боюсь, не смогу заснуть. Я, пожалуй, прогуляюсь перед сном.

- Ну хорошо, прогуляйся. Только смотри, будь осторожен! - и Наталья скрылась в доме.

   Андрей медленно побрёл по ночным улицам. Вся обрушившаяся за последние несколько минут на него информация кружилась в голове, путала мысли, мешала сосредоточиться. А среди этого вихря мыслей то и дело всплывало улыбающееся личико Светланы… Он сам не заметил, как оказался на другом берегу Невы, прошёл мимо горделиво возвышавшегося посреди площади Медного Всадника и, миновав несколько кварталов, оказался на набережной Фонтанки  у ворот какого-то особняка, увенчанных позолоченными львами. Но он не видел ни львов, ни особняка, ни набережной, погружённый в свои думы…. Вдруг его размышления прервал чудный голос, напевавший какую-то смутно знакомую песню. Андрей стряхнул с себя туман и вдруг понял - это же романс «Поцелуй», знакомый ему с самого раннего детства! Когда они летом приезжали в Россию к дедушке и приходили к Корфам, тётя Аня всегда садилась за рояль и пела именно его. Но кто же мог напевать его, полузабытый романс,  здесь, в самом центре огромного города? Андрей поднял глаза на дом - он был погружён во тьму, и лишь в одном окне слабо теплилась свеча. Пение доносилось именно оттуда. К окну подошла юная девушка в белом пеньюаре. Она забралась с ногами на подоконник и продолжила пение. Её серебристый голос проникал в самые потаённые уголки сознания молодого человека, заставлял позабыть всё на свете и слушать, слушать, слушать… Из-за туч выползла луна и осветила лицо незнакомки. Светлана! И всё стало на свои места - и чудный голос, и старинный романс, и львы на воротах. Андрей сам не заметил, как, погружённый в свои думы, пришёл к Петербургскому особняку Корфов.

   Светлана закончила петь, вздохнула, посмотрел вниз и… замерла, не веря своим глазам. Там, внизу, стоял тот, о ком она мечтала, напевая песню, её светлый рыцарь, герой всех её девичьих грёз.

- Андрей? Что Вы здесь делаете? - спросила она.

Он вздрогнул от звука её голоса:

- Я просто шёл мимо и услышал голос ангела. А теперь и сам ангел явился предо мной!

- Да Вы поэт! - улыбнулась Светлана.

Всё, произошедшее потом, они после вспоминали, как какой-то чудесный сон. Будто они разыгрывали пьесу, которую давным-давно кто-то на небесах написал только для них двоих, а теперь она дождалась своего часа и попала на подмостки лучшего театра мира.

   Сам не понимая, что с ним, повинуясь какому-то странному порыву, Андрей посмотрел на неё и сказал:

- Я стал поэтом, едва увидел Вас! Я не знаю, Светлана, поверишь ли ты мне, но с момента нашей встречи я думаю только о тебе.

Тот же порыв охватил и девушку, и она ответила в тон ему:

- А у меня за спиной словно выросли крылья…

Сама испугавшись своих слов, Света соскочила с подоконника и отошла вглубь комнаты.

- Света, постой! - с мольбой прокричал Андрей.

Светлана тут же подбежала к окну:

- Тише! Ты перебудишь весь дом!

Потом, решившись, она добавила:

- Подожди! Я сейчас спущусь в сад! - и исчезла в темноте комнаты.

   Андрей отомкнул калитку, слава Богу, не запертую на ночь, и проник в ночную прохладу сада. Через мгновение в конце дорожки, ведущей к дому, появилась Светлана, накинувшая поверх белоснежного пеньюара такую же белоснежную кружевную шаль. Луна светила ей в спину, озаряя всю её точёную фигурку и одевая в своё серебристое сияние. Увидев его, она замерла. Молодые люди мгновение смотрели друг на друга, а потом бросились друг другу в объятия. Андрей всё крепче сжимал в объятиях её стройное тело, гладил удивительно мягкие и пушистые волосы и шептал:

- Света, не знаю, поверишь ли ты… Я сам себе не верю… Но я полюбил тебя, полюбил с самой первой минуты, как только увидел сегодня на балу…

Светлана отстранилась и заглянула в бездонную синеву его глаз:

- Это правда… Это сон… Этого просто не может быть! Как в романах! Как у Ромео и Джульетты…

- Нет, это не роман, и даже не сон, это сказка… - прошептал Андрей, глядя ей в глаза.

- И в этой сказке я любила тебя все эти долгие семь лет… - но Андрей не дал Свете договорить, он просто наклонился и поцеловал её.

Светлана откликнулась на его поцелуй с таким пылом, какого в себе никак не ожидала найти, особенно если учесть, что её ещё никто до этого не целовал. Она отвечала на его жаркие поцелуи, и ей казалось, что какая-то сладкая мягкая темнота обступает её со всех сторон, лишает разума и воли… Мир сжался в точку, и этой точкой были ОНИ, а всё остальное - неважно…

  Разорвав, наконец, с большой неохотой объятия, они рука об руку направились бродить по аллеям сада, наслаждаясь тишиной ночи и близостью друг друга. Света подняла голову и посмотрела на небосвод - звёзды сияли, словно  тысячи крошечных бриллиантов, брошенных рукой капризной красавицы на чёрный бархат, а посреди этого великолепия заливала всё серебристым светом полная луна.

- Как прекрасна ночь… - прошептала Светлана. - Как я хочу, чтобы она не кончалась никогда…

Андрей вздохнул:

- Но тебе пора. Вдруг тебя хватятся, что тогда?

Света прильнула к нему:

- Да… А завтра ты уедешь… А ты будешь думать обо мне? - и доверчиво заглянула князю в глаза.

- Каждую минуту! - заверил её Андрей. - А ты?

- И я… - ответила девушка.

Молодые люди направились к крыльцу. Проходя мимо куста с цветущими белыми розами, любимыми цветами матери, Светлана остановилась и сорвала прекрасную розу, уже не бутон, но ещё не совсем распустившуюся, и протянула её Андрею:

- Возьми. Это тебе. И помни обо мне.

Андрей принял этот дар из рук девушки, поцеловал цветок и спрятал его за пазуху:

- Я буду хранить его здесь. И, каждый день, глядя на него, вспоминать тебя. А если ты захочешь вспомнить обо мне, то выбери себе на небе самую яркую звезду. Мы будем смотреть на неё и, где бы мы ни были, наши души будут соединяться. Эта звезда станет звездой нашего счастья.

Света улыбнулась:

- Как красиво… Звезда счастья… Звезда пленительного счастья…

   Они подошли к крыльцу. Здесь Андрей в последний раз обнял Светлану крепко-крепко, словно боялся, что если хоть на миг ослабит объятия, то она тут же исчезнет, растворится в воздухе, как маленькая фея из волшебных сказок. И лишь после того, как Света в последний раз поцеловала его, он позволил ей уйти. Она скрылась в недрах дома, а уже через минуту показалась в окне своей спальни, откуда помахала ему на прощание рукой и послала воздушный поцелуй. Он ответил тем же и быстро зашагал прочь, потому что понимал - останься он ещё на мгновение - и завтра в поместье ему уже не ехать.

   А Светлана без сил упала на постель. Этой ночью сбылись все её самые сокровенные мечты и желания. Даже не верится. Разве так бывает? Разве возможно такое безграничное счастье? И тут же ей вспомнилась вычитанная где-то мысль, что за любовь всегда надо платить, и цена эта - боль, разлука и страдания. Но девушка прогнала прочь эти мрачные мысли и продолжила упиваться своим счастьем…

 

 

 

Глава 5. Я в разлуке люблю горячей.

 

   На следующее утро князь уехал в поместье. Как выяснилось, на деле всё обстояло ещё хуже, чем выходило по бумагам. С тех пор, как два года назад неожиданно умерла Татьяна, а Екатерину забрали к себе Корфы, поместье осталось совсем без надзора. И вот результат - поля заросли, поголовье скота уменьшилось почти вдвое, а управляющий заворовался… А тут ещё и царский указ об отмене крепостного права вышел, так что все деревенские бездельники тут же в город подались. Часть, правда, не от лучшей жизни вернулась, а часть так и осела кто где…

   Вот такая безрадостная картина и предстала пред Андреем. Целыми днями он разъезжал по обширным семейным владениям, отдавал приказы, придумывал всё новые и новые планы преобразований, помогал особо нуждающимся крестьянам… В общем, учился быть настоящим помещиком. В хлопотах пролетела неделя, другая, третья, а работе конца-края видно не было.

   На свежем воздухе удивительно хорошо думалось и, к своему удивлению, Репнин замечал, что роскошная красавица, оставленная в Польше, нисколько не трогает его воображение, напротив, там царит та наивная девочка, ждущая сейчас в Петербурге его возвращения. Не было и дня, чтобы Андрей не достал из верхнего ящика письменного стола тоненький томик Пушкина, где меж страниц лежала засохшая хрупкая роза, до сих пор источавшая тонкий аромат, и не вспомнил ту волшебную ночь, когда он держал в объятиях Фею Лунного Света (так в мыслях он величал Светлану)… И с каждым днём Андрей всё больше и больше убеждался в том, что все слова, сказанные им той ночью, не были наваждением, минутным порывом, игрой распалённого разума… Напротив, они были высказаны от чистого сердца, всё то, что сердце уже знало, а разум ещё не осознавал.

   Месяц в деревне пролетает быстро, и князь оглянуться не успел, как пора было уезжать - совсем скоро должна была состояться свадьба, да и родители на днях должны были приехать. Но тут, как назло, зарядили дожди, да такие сильные, настоящие ливни - с молниями и градом. Град побил часть посадок, молнии в деревне подпалили дом, убили мужика в поле, потоки дождя размыли дорогу… В общем, Андрей был вынужден остаться ещё на некоторое время.

   А в это время в Петербургском особняке Корфов было затишье перед бурей. Свадьба - уже завтра, а ещё ничего не готово. Правда, Иван и Екатерина были на удивление спокойны, завтра они станут едины пред Богом и людьми, а остальное неважно. Но вот Владимир… Он с самого утра заперся в библиотеке, и теперь оттуда не доносилось ни звука.

   Анна осторожно приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Он сидел за столом и, глядя вникуда, дымил в потолок. Солнце заглядывало в окно, заставляя клубы сизого дыма вспыхивать золотыми искорками, поднимающимися к потолку. Казалось, будто в воздухе комнаты рассыпан мелкий золотой песок… Анна залюбовалась этим зрелищем. Бедный Владимир, он перед нашей свадьбой так не нервничал… Хотя нет, нервничал, ещё как, только и виду не подавал. Потому что чем же иначе объяснить то, что в ночь накануне венчания он пришёл ко мне в спальню, сел на постель, взял меня за руку и так и просидел до рассвета, глядя мне в глаза? И все сомнения таяли, уносились прочь, тонули в безбрежном океане нашей любви…

   Баронесса вошла в библиотеку и опустилась на стул у стола. Владимир вздрогнул и отложил трубку:

- А, Аня, это ты…

А она положила на стол письмо:

- Вот, Володя, только что  принесли. Это от Сони. Они не приедут, Петруша опять заболел, и они боятся…

- Да, он всегда был болезненным мальчиком. А что Алексей? Почему он не может приехать с девочками? - спросил барон.

Анна пожала плечами:

- Не знаю. Соня пишет, что они все вместе приедут в конце лета.

- И так всегда! Алексея из его Саратовской губернии в столицу калачом не заманишь! Ну да, он же у нас помещик, хозяин… - Владимир был явно недоволен.

- Ну да, у них же поместье далеко от столицы, - вступилась за сестру Анна. - Но они обещали, и приедут обязательно.

- Да я просто думал, что девочки хоть развлекут Свету. Ты только посмотри на неё, просто не узнать! Целый месяц сама не своя. Вот и сейчас, погляди! - и он кивнул в сторону окна.

   Анна могла туда и не смотреть, она и так знала, что там увидит - изо дня в день ничего не менялось. Вот и сейчас Светлана сидела на ажурной чугунной скамейке в саду под яблоней - неестественно прямая, бледная, смотрящая вдаль… На коленях у неё лежала раскрытая толстая книга, но с самого утра ни одна страница не была перевёрнута. Ни воробьи, чирикающие у неё над головой в ветвях яблони, ни лёгкое дуновение ветерка, ни недовольно ворчащий любимый чёрный кокер-спаниель Лаки, требующий поиграть, не выводили её из мрачной задумчивости.

   Аня отвернулась от окна:

- Да, я вижу. Я пыталась поговорить с ней, но… Она молчит, опускает глаза, а в них стоят слёзы. Я не знаю, что с ней. Может, хоть свадьба развеселит её.

- Да, если свадьба вообще завтра состоится, - мрачно изрёк Владимир.

- Да что ты такое говоришь? - начала нервничать Анна.

- А что ты хочешь? Михаил с Лизой до сих пор не приехали, Андрея тоже нет. Нам что, без них венчание устраивать? А кто поведёт Екатерину к алтарю? Может быть, ты? - начал заводиться барон.

   Но тут дверь с шумом распахнулась и в библиотеку вихрем влетела Света:

- Мама, папа, Репнины приехали!!!

Она так и сияла от счастья. Куда делись грусть и задумчивость? Ушли прочь, едва она увидела подъезжающую карету с гербом Репниных на дверце. Тётя Лиза и дядя Миша, а с ними, скорее всего, и Андрей, ведь она слышала разговор родителей о том, что Репнины сначала заедут в усадьбу Долгоруких, где сейчас он и был, а уж потом приедут в столицу. Вот поэтому, едва сообщив родителям новость, она бросилась на крыльцо.

    Карета Репниных остановилась у крыльца. Дверь распахнулась, и из экипажа выскочил Михаил, а вслед за ним, поддерживая пышные юбки, появилась Лизавета. И всё. Андрея не было. Света прислонилась к стене. Ей показалось, что потухло солнце, вдруг смолкли птицы, краски сошли со всего, окружающего её, и мир стал таким же серым и неуютным, каким был с утра.

  На крыльцо вышли Владимир и Анна. Сёстры сразу же бросились друг другу в объятия и расплакались, а друзья обменялись крепким рукопожатием. Когда первая радость встречи прошла, Владимир обернулся и увидел одиноко стоящую у стены Свету. Он поманил её к себе и, приобняв за плечи, представил:

- А вот это моя младшенькая…

- Светочка, как ты выросла! - воскликнула Лиза, целуя племянницу.

- Красавица! Невеста! - не отставал от супруги Миша.

А Света стояла и смущалась, не зная, что сказать… Конечно, это её тётя и дядя, которых с самого детства она нежно любила, но это ещё и родители Андрея…

  А в это время навстречу гостям из сада уже спешили Иван и Катя. И снова были слёзы радости, поцелуи и объятия.

- А где Андрей? - задал, наконец, такой долгожданный для Светы вопрос её брат.

- А разве он ещё не здесь? - обернулась Лиза.

- Нет, его нет. Мы думали, что он приедет с вами, - сказал Владимир.

- А мы не заезжали в поместье, сразу поехали к вам, - вмешался Миша.

- Господи, да где же он? Завтра свадьба. Чем он только думает? - забеспокоилась Лиза.

- Не волнуйся, приедет! - успокоил её Владимир. - Ты же знаешь, шесть часов в карете или четыре верхом - и он здесь.

- А не приедет - так сам будет виноват, что не попадёт на свадьбу друга, - вынес свой вердикт Михаил Александрович.

А Анна вдруг вспомнила, что она, как-никак,  хозяйка этого дома и позвала всех в гостиную пить чай.

   Наступил вечер, а Андрея всё не было. Уже погасли свечи в гостиной,  все разошлись по спальням, а Светлана всё сидела в уголке дивана. Одна в тёмной комнате, озаряемой лишь всполохами пламени в камине. И жаркая молитва возносилась к небесам: «Господи, сделай так, чтобы с Андреем всё было хорошо! Сделай так, чтобы он приехал… Сделай так, чтобы он не позабыл меня… Ведь я люблю его!»

   Скрипнула дверь, Света вздрогнула и подняла голову. На пороге стояла Екатерина.

- Катя, ты что не спишь? - поднялась с дивана Светлана. - У тебя же завтра свадьба!

- Да я уснуть не могу… Всё думаю - как оно будет… Будем ли мы счастливы?.. - и Катрин опустилась на диван и усадила двоюродную сестру рядом.

- Катюш, вы же любите друг друга! У вас всё будет в порядке. Вы будете самыми счастливыми людьми на Земле! Не то что я… - и голос девушки предательски дрогнул.

- Светочка, да что с тобой? Что случилось? Расскажи… - Катя тут же забыла свои печали, видя, как не на шутку расстроена её младшая сестрёнка.

И Света решилась:

- Андрей… Это из-за него… -  Светлана упала в объятия Екатерины, слёзы хлынули у неё из глаз, и, всхлипывая, она рассказала кузине всё, что наболело, всё, что накопилось за этот долгий месяц.

   А Катя слушала и удивлялась - надо же, Света, которую все до сих пор считали маленькой девочкой, оказывается, все семь лет любила Андрея и так тщательно скрывала свои чувства, что никто о них даже и не догадывался… 

   А Света рассказала всё - и про танец на балу, и про ночное свидание…

- А потом, Катюш, он уехал… Завтра ваша свадьба, а его всё нет… Он, наверно, забыл меня… - и плач сменился рыданиями.

Катя гладила  сестрёнку по волосам:

- Светочка, милая, он приедет, приедет обязательно. Я это чувствую. Он же обещал. Ну, успокойся, хватит! Я не хочу, чтобы на моей свадьбе у тебя были красные глаза. Ты должна быть самой красивой - ведь завтра приедет твой Андрей!

  Эти слова были бальзамом на израненную душу Светланы. Она утёрла слёзы и улыбнулась:

- Да, Кать, ты права. Спасибо… Да и тебе спать пора - а то ещё завтра уснёшь прямо у алтаря!

 Девушки весело рассмеялись и, взявшись за руки, поднялись с дивана и отправились спать. И каждой в эту ночь снились самые светлые и радужные сны…

 

 

 

 

Глава 6. Два сердца станут едины.

 

  Ночь прошла и наступило утро - солнечное, ясное, праздничное… Казалось, вся природа ликовала в этот день, когда двум сердцам было суждено соединиться.

   В этот день все встали очень рано, ведь столько нужно было сделать до полудня, на который было назначено венчание. Анна, Лиза, Наталья и Светлана с самого утра заперлись в комнате Екатерины, собирая её под венец. И вот она уже стояла посреди комнаты, облачённая в пышное белое платье, с белоснежной фатой, приколотой к тёмным волосам… Все хлопотали вокруг неё - то расправят невидимую складочку на платье, то взобьют и без того пышные оборки, то приколют непослушный локон - и болтали без умолку.

   Эту весёлую кутерьму прервал громовой голос Владимира, разносящийся эхом по всему дому:

- Анна! Анна, где ты?!! Иди сюда!

- Простите, я пойду… - сказала Аня, немного удивлённая таким поступком Володи.

- Да, иди уж скорей, а то он сейчас весь дом разнесёт! - усмехнулась Лиза, а Наташа добавила:

- Да, он всё такой же, жизнь его нисколько не изменила.

   Анна выскользнула из комнаты и пошла на звуки голоса. Мужа она нашла в их спальне в компании Мишеля и Ивана.

- Анна, ты не знаешь, куда я положил свои запонки? Битый час ищу! Как сквозь землю провалились! - барон был зол не на шутку.

Анна окинула взглядом царивший в комнате беспорядок и вздохнула. Да, его точно только могила исправит. Как всегда - будет рвать и метать, так ничего и не добьётся, а потом позовёт меня…

   Уверенным шагом  она подошла к столику, из стоящего на нём бокала извлекла запонки и изящным жестом протянула их на ладони:

- Владимир, Вы это потеряли?

- Анечка, да что бы я без тебя делал? - Владимир притянул  жену к себе и поцеловал в лоб.

- Ты бы разнёс весь дом, но ни за что бы ни вспомнил, что сам положил их сюда вчера вечером, - улыбнулась она.

   Когда Анна вернулась в комнату Кати, Света как раз поправляла невесте свадебную вуаль. Делая вид, что поглощена этим занятием, девушка прошептала на ухо кузине:

- Катюш, он не приехал. Он не приедет… Всё, он забыл меня… Что же делать? - и её глаза начали наполняться слезами.

Катя взяла её за подбородок и, глядя прямо в глубину её карих глаз, сказала:

- Света, верь, и он обязательно приедет. Ты только верь…

Но тут она заметила вошедшую Анну и замолчала.

   Хлопоты возобновились, и они бы никогда не закончились, если бы Натали не взглянула на часы:

- Боже мой! Уже четверть двенадцатого! Скорее, собирайтесь!

- Да, папа просил не опаздывать! - Света вскочила и побежала за шляпками и накидками для всех.

   А у дверей церкви стояли облачённые во фраки Мишель и Вольдемар, а неподалёку нервно мерил шагами паперть Иван.

- Вот, дожил, сына уже женю! - вздохнул Владимир.

- А не рано ты, друг,  себя хоронишь? У нас же вся жизнь ещё, считай, впереди! - и Миша дружески хлопнул Владимира по плечу.

Тот в долгу не остался:

- Вот ещё дочь мою сосватаем, да сына твоего женим - тогда и будем наслаждаться жизнью!

- Да, кстати, о сыне… Похоже, он приезжать не собирается… - нахмурился Михаил.

Владимир достал из жилетного кармана золотые часы, подаренные ему Анной на именины лет десять назад:

- Хочу тебя успокоить - наши дамы, похоже, тоже не собираются появляться. Уже без десяти…

Не успел он это сказать, как в конце улицы показались их изящные экипажи.

- Иван! - окликнул Миша. 

Тот очнулся от задумчивости и обернулся на зов.

- Иди в церковь. Негоже видеть платье невесты до церемонии! - распорядился Михаил.

   Только жених успел скрыться в церкви, как подъехали кареты. Из первой выскочила Света и бросилась Владимиру на шею:

- Папочка, а вот и мы!

Он обнял дочь и шутливо спросил:

- Ну, принцесса, а тебя когда замуж выдавать будем?

Светлана мгновенно сникла, будто порыв ветра задул пламя крошечной свечки, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась. Но от пристального взгляда Владимира не укрылись сверкнувшие в её глазах крошечными бриллиантами слезинки.

   Началась церемония. У алтаря стояли немного напуганные, но счастливые жених и невеста, по правую руку от них - Владимир и Анна, а по левую - Миша, Лиза и Наталья. За ними гости - вся высшая знать Петербурга. В углу одиноко стояла Светлана - грустная, бледная, в белом платье и в белой кружевной мантилье на голове, сама так похожая на невесту… Зажжённая свеча дрожала в её руке, глаза застилала туманная пелена, а в голове пойманной в силки птицей билась одна мысль: «Андрей,  ну где же ты, где? Приди…»

   Чуть скрипнули врата церкви, раздались осторожные шаги по полу, и чья-то рука легла Светлане на талию. Она обернулась и беззвучно ахнула - Андрей… Это был он. Немного уставший, но счастливый. Он с рассвета был в седле, нещадно погонял лошадь, увязающую  в жидкой грязи, но всё же успел. Они совсем чуть-чуть разминулись, он прискакал к особняку Корфов, едва только все уехали. Никого не застав и узнав, что все отправились на венчание, Андрей переоделся и поспешил в церковь. И успел как раз вовремя.

   Всё ещё не веря своим глазам,  Света прошептала:

- Андрюша… Это ты… А я уж и перестала надеяться…

А он приложил палец к губам:

- Тсс, сейчас - самое главное.

Священник как раз испрашивал согласия венчающихся на брак. Когда настала пора друга давать ответ, Андрей заглянул в глаза Светлане и прошептал:

- Да… -  а Света вместе с кузиной ответила тем же.

Князь взял руку девушки в свою, поцеловал тонкие пальчики и прошептал:

- Вот, друг, я и сдержал свою клятву.

- Что ты сказал? - спросила Света.

Но Репнин не ответил. В этот самый момент Иван поцеловал молодую жену, и, следуя его примеру, Андрей притянул к себе Светлану…

   Вечером в особняке Корфов давался роскошный бал, имеющий все основания считаться лучшим балом сезона. Затмевал он даже роскошнейшие приёмы в Зимнем дворце, потому что все в этот вечер сияли любовью - и счастливейшие молодожёны, и не менее счастливые их родственники, и тонущие в любви Андрей и Светлана…

   Эти двое весь вечер не отходили друг от друга - рядом сидели за праздничным столом, танцевали только друг с другом, вместе отдыхали после танцев на уютных диванах у окна, вместе пили искрящееся шампанское из высоких бокалов… Всё это не ускользнуло от внимания Владимира, и он подошёл к жене:

- Анна, погляди! Светлана и Андрей не отходят друг от друга!

- Я весь вечер за ними наблюдаю. Прекрасная пара, не так ли? - спокойно ответила она.

Но барон был далеко не так спокоен:

- Знаешь, это уже становится неприличным. О них пойдут всякие слухи, ты же прекрасно знаешь, как все эти дамы любят посплетничать! Он бы хоть позволения за ней ухаживать попросил, что ли?...

- А что-то Вы, Владимир Иваныч, в своё время ни у кого не просили позволения ухаживать за мной! - лукаво улыбнулась Анна.

- Так ведь не у кого было, не у Мишеля же, в конце-то концов… К тому же, Вы, мадам, сами дали мне повод, когда однажды ночью зашли ко мне в спальню, - решил он поддержать начатую ей игру.

- Вот как, господин барон? - удивлённо подняла брови Анна. - Вы хотите сказать, что если бы я тогда не пришла, Вы бы и внимания на меня не обратили? Что-то я не понимаю…

- А всё очень просто. Тогда, глядя тебе в глаза, я понял, что ты любишь меня, только сама себе боишься в этом признаться. Тебя нужно было лишь подтолкнуть, чтобы ты окончательно осознала это. Чем я и занялся… - и Владимир улыбнулся своей самой чарующей улыбкой. Анна улыбнулась не менее обворожительно:

- Сударь, а что, если я скажу Вам, что тот мой поступок был вызван исключительно желанием предотвратить дуэль, а никаких чувств не было и в помине?

- Милая моя, и ты думаешь, что я тебе поверю? - усмехнулся Владимир. -  У тебя было только одно желание, и оно полностью совпадало с моим. Если бы я тебя тогда не выставил, ты бы сама на меня набросилась и неизвестно, чем бы всё это закончилось… Возможно, наш сын был бы немного старше…

- Ах ты… Да я тебя… - задохнулась от возмущения Анна и стукнула мужа по руке сложенным веером. А Владимир лишь усмехнулся и увлёк её в вихрь вальса, где уже кружились Иван с Екатериной, Миша с Лизой, Андрей со Светланой и Наталья с графом Апраксиным.

   Но всё когда-нибудь кончается. Кончился и этот чудесный бал. Простившись с хозяевами, Репнины отбыли в свой особняк. Там Наталья и Лиза сразу же поднялись наверх, Михаил собрался последовать их примеру, но сын задержал его:

- Отец, постойте, нам нужно поговорить.

- Ну хорошо, только недолго, у меня глаза слипаются, - и Миша прошёл в кабинет.

Решив не оттягивать момент объяснения, Андрей сразу же перешёл к делу:

- Отец, я принял важное решение. По возвращении в Париж я разорву помолвку с Мариной. Мишель оторопел, а придя в себя, повысил голос:

- Ты что? Как можно? Совсем с ума сошёл? А что будет с бедной девушкой? Об этом ты подумал?!! Как она жить после этого будет?

- Как раз с ней всё будет в порядке, - перебил отца Андрей. - Я узнал о ней столько нового, что понял, что мы - слишком разные люди… К тому же, я не люблю её.

- А кто всего месяц назад твердил, что жить без неё не может?!! Да что подумают о тебе в обществе? Над нами будет потешаться весь свет!!! - закричал Миша.  «

- Отец, а что для Вас важнее - мнение света или счастье собственного сына? Я не люблю Марину и не хочу портить жизнь себе и ей эти браком, - пытался оправдаться Андрей.

- И что же тебя подвигло изменить своё отношение к этой девушке? - язвительно спросил отец. 

Андрей решил играть в открытую:

- Я полюбил другую и хочу сделать ей предложение.

- Что? И кого же ты успел полюбить? - Миша не скрывал своего удивления.

- Я люблю Светлану и хочу на ней жениться, - ответил сын.

- Ты имеешь в виду дочь Корфа? - Миша был несказанно удивлён, он ожидал чего угодно, но только не этого.

- Именно её. И я женюсь на ней - с Вашего благословения или без него! - Андрей отвесил отцу поклон и быстро вышел из кабинета. Миша лишь пожал плечами и вышел следом.

   Но, поднимаясь по лестнице наверх, Михаил распалялся всё больше и больше и, войдя в спальню, уже весь просто пылал от гнева. Это, естественно, не ускользнуло от внимательного взгляда Лизы, и она поднялась с постели:

- Миша, что случилось?

- Ты хочешь узнать, что учудил твой ненаглядный сын? Хочешь? - и, не дождавшись от ничего не понимавшей Лизы ответа, Миша продолжил - Он решил жениться. Но не на Марине, нет!  Он хочет жениться на дочке Корфов! Очередная блажь, которая пройдёт через месяц! Вздорный мальчишка! И ещё посмел заявить, что женится даже без моего согласия!

- А ты что, запретил ему жениться?! - чуть не закричала Лиза.

- А я что, по-твоему, должен был делать? Сказать - да, Андрей, делай всё, что душе угодно, обещай с три короба, а потом не сдерживай слово, так, да? - гнев Мишеля стал выплёскиваться и на Лизу.

- Миша, Мишенька, успокойся! - Лиза подошла и обняла его за плечи. - Послушай меня, позволь мальчику самому решать. Ведь это его жизнь. Не уподобляйся моему отцу. Вспомни, сколько горя мы пережили из-за того, что он поступил именно так, как хочешь поступить ты…

Голос жены был таким нежным, мягким, ласкающим, что Миша чувствовал, как злость и волнение уходят, а его окутывает тёплая волна спокойствия и умиротворения.

- Хорошо, Лизонька, будь по-твоему… - промолвил он.

   А в спальне Корфов в это время  Владимир полулежал на постели, а Анна сидела у зеркала, расчёсывала волосы и наблюдала за отражением мужа.

- Знаешь, Володя, ты, по-моему, несправедлив к Андрею, - продолжила она разговор. - Мне кажется, что ты просто ревнуешь Светлану.

- А ты, Аня, как всегда права, -  сознался барон. - Я просто не могу поверить, что наша маленькая девочка вдруг выросла…

- Ты знаешь, мне тоже не верится… А ведь скоро и она покинет нас… - вздохнула Анна.

   В комнате воцарилась тишина. Владимир не сводил глаз с жены. Она была прекрасна. Свечи, горевшие в канделябре у зеркала, озаряли своим светом её лицо, играли в длинных волосах, превращали её в древнегреческую богиню…   Володя поднялся с постели, подошёл к Ане, обнял за плечи, поймал её взгляд в зеркале и тихо прошептал:

- Ты прекрасна… Так же божественно красива, как и в день нашей свадьбы…

Аня улыбнулась:

- Ну что ты! Ты мне льстишь. Ведь так много лет прошло!

- А ты всё та же… - восхищённо ответил Владимир. Он взял её за руку и поднял с кресла, а потом оглядел с ног до головы:

- Ты ничуть не изменилась… Я помню тот день, как будто он был вчера. Помню каждое твоё слово, каждую улыбку,  каждую ленточку на твоём платье, каждый локон твоей причёски… Он говорил, а в его голубых глазах разгоралось пламя -  сначала где-то глубоко-глубоко вспыхивали крошечные искорки, а потом они становились всё больше, всё ярче, всё горячей… Это пламя отражалось в глазах Анны, обжигало, зажигало такой же огонь… Она шагнула вплотную к мужу и, подняв лицо к нему, тихо спросила:

- А что ты ещё помнишь?

Владимир мгновение глядел в глубину её глаз, пытаясь прочитать самые сокровенные мысли и желания, а потом так же тихо ответил:

- А ещё я помню каждый поцелуй, которым мы обменялись в ту ночь…

Пламя, разгоравшееся в них, выплеснулось наружу, два огненных потока слились в один, увлекая за собой… Их губы встретились… Поцелуй, казалось, длился вечность - сначала нежный, осторожный, ласкающий, а потом всё более нетерпеливый, страстный, требующий большего… Анины руки скользили по спине Володи,  и даже через рубашку она ощущала, как напряжены его мышцы, какую борьбу ведёт его разум, пытаясь хоть чуть-чуть сдержать безумный порыв тела… Но и её разум отказывался ей повиноваться, прятался в самый дальний уголок, а с ним вместе исчезало и желание противиться этому порыву… Анна лишь беззвучно ахнула и ещё крепче вцепилась в плечи Владимира, когда он впился горячими губами в её нежную шею, а его рука потянула шёлковый пеньюар с её плеча…

 

 

 

Глава 7. Ваш след в одной тоске воспоминанья…

 

   В комнате было темно. Лишь у постели одиноко горела свеча, да в окно заглядывала любопытная луна. Анна лежала без сна и думала, думала, думала…

    Владимир спит. Господи, давно мне не было так хорошо… Любимый… Ты всё такой же. Твои бездонные голубые глаза с такой же нежностью и любовью смотрели на меня этой ночью, как и двадцать лет назад… Как же я благодарна тебе за то, что ты есть… Страшно подумать, что бы со мной было, если бы всё в моей жизни было иначе - рядом не было бы тебя, не было бы наших прекрасных детей… У Ивана твои глаза - те же бездонные голубые озёра, а у Светы твой характер. Вообще, наши дети больше похожи на тебя… Правда, у Светы волосы Марфы Егоровны, моей матери, а глаза - Веры Викторовны, твоей мамы… Я хорошо её помню - гордую и прекрасную женщину, ставшую для мен второй матерью, принявшую и пригревшую меня в своём доме, не забывавшую обо мне даже тогда, когда болезнь истощила все её силы. Я знаю, как ты её любил, помню, как ты мучился, когда её не стало… Я рада, что наша дочь напоминает её.

   Ты - самый лучший, мой идеал, и таким ты был всегда. Сейчас ты спишь, черты твоего лица разгладились, на лоб упала непокорная чёрная прядь… Ты так похож на героя древних преданий. Всё в тебе прекрасно - и душа, и тело… Даже имя - Вла…ди…мир… Звучит, как музыка…

   Если бы кто-нибудь лет двадцать назад сказал мне, что мы будем вместе, то я бы рассмеялась ему в лицо. Как можно? Да мы и дня не могли провести спокойно, без того, чтобы не поссориться, без того, чтобы ты не начал обвинять меня во всех смертных грехах, а я, защищаясь из последних сил, не задавала в сотый раз один и тот же вопрос: «Владимир, ну почему Вы меня так ненавидите?» И так каждый день. А потом…

   Историю нашей любви, родившейся из ненависти, знают все. Но никто не знает, что и эта ненависть  была рождена из любви. По крайней мере, для меня. Я никогда никому не говорила об этом, и вряд ли когда-нибудь расскажу… Даже тебе. Хотя помню всё так ясно, как будто это было вчера…

   Был обычный летний день, ярко светило солнышко, пели птицы… Казалось, что ещё нужно для счастья семнадцатилетней девчонке? Но едва только проснувшись, Аня уже поняла, что этот день - необычный. Что-то такое витало в воздухе… Она тихо выскользнула из спальни, прошмыгнула в гостиную и села за своё любимое фортепиано. Но ощущение того, что вот-вот должно что-то произойти, не прошло. Она сидела, смотрела вникуда, а её пальцы неспешно перебирали клавиши. Вдруг раздались шаги, дверь открылась, Анна обернулась. На пороге стоял дядюшка Иван Иванович.

- Вот ты где, Аннушка! А мы тебя везде ищем! - с этими словами он посторонился, и в комнату вошёл какой-то молодой человек.

«Кто это? Не похож ни на одного из моих знакомых…» - вихрем пронеслось в мозгу у Анны. Офицерский мундир, солдатская выправка… Огромные голубые глаза смотрят на неё с прищуром и в них вспыхивают такие знакомые искорки… Боже мой… Это же Владимир! Это открытие было так неожиданно, что Анна с трудом удержалась от того, чтобы вскрикнуть от неожиданности. Значит, он вернулся с Кавказа…

   Надо сказать, что не одна Анна была поражена. Володя как зашёл, так и застыл на пороге. Воспитанница его отца, рядом с которой прошло всё его детство, превратилась в редкостную красавицу. Такой красоты он не встречал ещё никогда, хотя в свои двадцать лет уже завоевал славу покорителя женских сердец. Быстро придя в себя, он подошёл к ней и поцеловал её ручку, задержав свои губы чуть дольше положенного.

- Здравствуйте, Анна… - тихо произнёс он.

- Здравствуйте, Владимир Иваныч… - пролепетала она.

- Вот вы и узнали друг друга. Вот и славно! - произнёс барон, с любопытством наблюдавший за происходящим. - А теперь, Аннушка, будь добра, сходи к Варваре и распорядись насчёт чая.

   Аня вихрем вылетела из гостиной, а в коридоре без сил прислонилась к стене. «Господи, что это со мной? Почему сердце бьётся так, что вот-вот готово выскочить из груди? А на душе так солнечно и ясно, и я готова обнять весь мир?»

   Жизнь в поместье текла своим чередом. Владимир целыми днями разъезжал по округе вместе с Андреем Долгоруким, а Анна сидела дома одна или уходила к Лизе. Теперь темой их разговоров был исключительно Владимир. А вечерами, как и в старые добрые времена, все собирались в библиотеке, и Анна с бароном слушали долгие рассказы Владимира о Кавказе. Аня ждала этих вечеров, чтобы сидеть у камина, пить горячий чай, смотреть в глаза Володе и уноситься в сказочную страну грёз.

   А он не замечал, что творится с Анной, как и не мог понять того, почему днём, при их редких случайных встречах, она бледнеет, опускает глаза и стремится как можно скорее куда-нибудь скрыться.

   Но не только Анна испытала на себе магическую силу любви. Молодой барон тоже не мог понять, почему в присутствии этой девочки ему хочется шутить, смеяться и быть героем… Никто не знал, сколько в его рассказах о Кавказе было преувеличений, приукрашиваний и вымысла. А всё ради того, чтобы она ахнула и прошептала: «Владимир, как же Вы не боялись? Вы - герой!»

  Но в один прекрасный день всё изменилось. В то утро Володя проснулся очень рано и решил прокатиться верхом перед завтраком. Он уже шёл по двору, ведя под уздцы своего вороного жеребца, как вдруг в окне её спальни увидел Анну. Он потом так и не смог ответить самому себе на вопрос, почему он не продолжил свой путь, а остановился и окликнул её.

   Аня сидела у окна и смотрела вдаль, как вдруг её мечтания прервал тихий голос:

- Анна!..

Она посмотрела вниз и увидела ЕГО. Боже, как он был прекрасен! В обтягивающих бриджах, высоких сапогах для верховой езды и белой рубашке с широкими рукавами, распахнутой на груди. Она смогла лишь улыбнуться и, дивясь собственной смелости, помахать ему рукой.

- Доброе утро, Анна! Я собираюсь на пикник. Не желаете присоединиться? - спросил он, помахав ей в ответ. Анне показалось, что земля уходит у неё из-под ног, а потом услышала собственный спокойный голос:

- Хорошо, Владимир Иваныч. Я мигом.

Ей потребовалось не более пяти минут, чтобы скинуть пеньюар, надеть своё любимое голубое платье, всё в пене белоснежных кружев, и заколоть непослушные локоны. Но и этих пяти минут хватило Володе, чтобы сбегать на кухню и взять у Варвары еды, приказать Никитке оседлать белую кобылу Анны и принести из спальни своё походное одеяло…

   Через полчаса они сидели на расстеленном на вершине холма одеяле и за обе щёки уплетали пирожки с вареньем, запивая их ключевой водой. Он что-то говорил, а она весело смеялась, и солнце играло в её волосах.

   Вдруг налетел порыв ветра и сдул у Ани с головы широкополую соломенную шляпку. Не успела она вскрикнуть от неожиданности, как Владимир вскочил и бросился вслед за шляпкой. Ещё мгновение - и она оказалась у него в руках. Но отдавать её Анне он, похоже, не собирался, напротив, он стал убегать, а она, подобрав юбки и весело смеясь, побежала за ним.

- Володя, перестань! Отдай! Ну, отдай же, Володя! - весело кричала она, не замечая, что стала обращаться к нему так, как не обращалась, наверное, лет десять…

   Наконец, у Владимира проснулась совесть, о существовании которой он давно забыл, и он остановился, поджидая Анну. Как она была прекрасна - раскраснелась от быстрого бега, глаза сверкали, шпильки выпали, и водопад золотистых волос упал ей на спину…

   Она с разбегу налетела на Владимира и, чтоб не упасть, ухватилась за него. Налетевший порыв ветра бросил прядь её волос ему в лицо, Володя оступился, случайно наступил на подол её платья, покачнулся, теряя равновесие, ухватился за неё и… упал на траву, увлекая Анну за собой.

  А Аня так и не поняла, что произошло. Всего мгновение назад она бежала по лугу, а вот уже лежит на траве… Вообще-то, не на траве, а на Владимире. Пока всё это складывалось в ясную картину у неё в сознании, он мягко перекатил её на спину… А вокруг царила тишина, лишь изредка перекликались птицы, да ветерок шевелил высокую, в пол человеческих роста, траву, скрывающую от посторонних глаз лежащих юношу и девушку.

   Аня подняла глаза и увидела лицо Владимира близко-близко. Она заглянула в его бездонные голубые глаза и почувствовала, что тонет, что душа её отделяется от тела и парит в вышине… В глубине его глаз плескались волны океана, а потом налетел порыв ветра и начался шторм. Волны вздымались всё выше и выше, сметая всё на своём пути, заставляя забыть всё на свете. Там бушевала буря…

   Но не меньшая буря бушевала и в душе Владимира. Ещё никогда она не была от него так близко, ещё ни одна девушка не заставляла его сердце вспыхивать жарким огнём одним своим взглядом…  Его рука сама потянулась и зарылась в её золотистые локоны. Какие же они мягкие и гладкие, словно шёлковые… А какие у неё глаза - и не поймёшь сразу, серые, карие или зелёные, а какое-то удивительное сочетание цветов, словно мозаика из крошечных блестящих камушков… А губы…

   Но тут в его мозгу вспыхнула одна-единственная мысль: «Стой! Нет! Так нельзя! Стоит лишь начать, и тебе уже не остановиться!» Владимир попытался прогнать эту навязчивую мысль, спрятать её в самый дальний уголок сознания, но…

   Аня смотрела в его глаза. А они были всё ближе и ближе… Ей казалось, что всё это происходит не с ней, что это всего лишь сон, который когда-нибудь кончится… Этот взгляд завораживал её, лишал воли, звал за собой в неведомые дали, обещал неземное блаженство… Она уже чувствовала, как её губ касаются его губы, и вся открывалась навстречу ему, как вдруг в его глазах что-то мелькнуло, словно вспыхнула молния, Владимир дёрнулся, как от удара  хлыста, вскочил, протянул ей руку, грубо поднял с земли и пошёл прочь. Аня не понимала, что произошло, что она сделала не так.

- Владимир… - скорее прошептала, чем позвала она. Он обернулся, и она увидела в его глазах столько ненависти, что ей стало страшно…

   Поднявшись с земли, Владимир сразу же пошёл прочь. «Что это со мной? Никогда раньше такого не было. Что она со мной делает? Она… Анна… Да кто она? Всего лишь воспитанница моего отца, крепостная, которую рядят дворянкой! Да она недостойна меня! Меня, у ног которого будут все красавицы Петербурга, стоит лишь поманить пальцем. Да её ненавидеть надо за то, что она делает со мной! Ненавидеть… Да, я её ненавижу…» - вот что творилось у него в голове, когда он услышал её полузов-полустон. Конечно, оборачиваться не следовало, но Володя просто не смог не обернуться. Что бы он ни говорил, но отныне эта девочка навсегда будет в его сердце…

   На первый взгляд, в их отношениях ничего не изменилось, но на самом деле они отгородились друг от друга ледяной стеной. Он всё чаще стал пропадать у Долгоруких, сошёлся с Лизой, а потом сообщил, что уезжает в Петербург…

   Он уехал, а Анна осталась в поместье. Одна. Не осталось даже лучшей подруги - с Лизой Аня больше не общалась. Нет, они не ссорились, просто Анна перестала бывать у них и звать её к себе, потому что ну не могла она с улыбкой на лице слушать восторженные рассказы Лизы о развитии их романа с Владимиром, в то время как её собственное сердце обливалось кровавыми слезами… А Лиза этого даже не заметила, потому что подрастала Сонечка и постепенно становилась поверенной всех её тайных мыслей и желаний.

   Но с Лизой всё быстро потухло. Владимир изредка наезжал в поместье, иногда барон и Аня ездили к нему в Петербург, но стена отчуждения между молодыми людьми не становилась тоньше, напротив, она обрастала недомолвками, упрёками и ненавистью. От этого страдали оба, но каждый тщательно прятал свои чувства.

   Лишь однажды Анне удалось пробить брешь в обороне Владимира - это случилось после смерти барона. Это печальное событие сблизило их, единые в своём горе, они позабыли о вражде… Совсем как у Аниного любимого Шекспира:  «Сближенье ваше сумраком объято…»

    И уже, казалось, ледяная стена дала трещину, но тут всё как-то сразу навалилось - Мишель, козни Долгорукой, тяжба… А потом был Танец Семи Вуалей - и крах всех надежд… Но это - уже другая и очень хорошо известная история, лишний раз доказывающая, что от ненависти до любви - один шаг, пусть сложный и порой мучительный, но всё-таки один…

   За окном занималась заря. Анна отвернулась от окна, положила голову на плечо Владимира, он сквозь сон ещё крепче обнял её, и Аня перенеслась в сладкий мир грёз…

 

 

    

Глава 8. Почти безоблачное счастье…

 

   Наутро Андрей проснулся в мрачном настроении - вчерашний разговор  с отцом не давал ему покоя. Да как он может его неволить? В конце-то концов, с нелюбимой женой жить ему, Андрею, а не отцу или, там, Ивану… Кстати, а как там Иван? Вот, наверное, самый счастливый человек на Земле в это утро - вчера он соединил сердце узами брака с сердцем любимой женщины… А его, Андрея, отец хочет женить на нелюбимой… А любимая пускай мучается… Нет, он вчера сказал отцу, что женится на Светлане, несмотря ни на что, и он сдержит своё слово. А что, разве так сложно? Уговорить её, а дальше - ночь, шпаги, верёвочная лестница - и прости-прощай, Петербург, да здравствует свобода! Весь мир будет для них открыт - и бескрайние просторы России, и прекраснейшие уголки Европы, и экзотические страны Востока… А можно и вообще бросить вызов судьбе - уплыть за океан, в далёкую Америку…   Начать новую жизнь, порвать с прошлым… Жить в маленьком уютном домике, вести хозяйство, растить детей, вечерами всем собираться у очага с кружкой обжигающего чая, а по выходным ездить в ближайший город на ярмарку… Не жизнь, а мечта… Спокойствие, уют, любовь и никаких тебе козней, царящих в этом жестоком мире элегантных красавиц и изысканных дворян.

   Светлана будет не против, в этом он не сомневался. Она любила опасности, тайны, приключения… Просто жила на страницах книг, переживая все трудности вместе с героями, и никогда бы не отказалась пережить хоть одно приключение наяву. К тому же, и в её любви он не сомневался, а влюблённая женщина ради любимого готова на всё - пойдёт и в огонь, и в воду, и даже к самому Дьяволу, если надо будет… Так что решено. Если они уедут завтра же…

   Но тут распахнулась дверь и вошла Лиза:

- Андрюша, ты уже не спишь?

Князь повернулся к ней:

- Нет, матушка…

- Андрей, забудь всё то, что тебе вчера наговорил отец. Он понял, что совершил глупость, - и Лиза виновато улыбнулась, как будто это она была виновна в таком поступке Мишеля.

- Что? Отец передумал? - не верил своим ушам Андрей.

- Да, он понял, что всё это было глупо. Сердцу не прикажешь… Мы это, сынок, не понаслышке знаем. Так что поступай так, как сам сочтёшь нужным… - и Лиза погладила сына по щеке.

- Да, поступай так, как велит тебе сердце, - добавил вошедший в комнату Михаил. - А мы тебя всегда поддержим, что бы ты ни решил.

- Отец, спасибо… - от избытка чувств это было единственное, что смог сказать Андрей.

- Благодари мать, - улыбнулся Миша. - Если бы не она, я бы до сих пор был бы против.

- Маменька, как же Вам это удалось? - повернулся к матери Андрей.

Но ответил Михаил:

- Знаешь, сынок, она напомнила мне про одну старую историю. Я чуть было не повторил одну ошибку… Но история не должна повториться, и я надеюсь, что ты будешь счастлив.

- И я буду, не сомневайтесь! Светлана тоже меня любит! - расплылся в улыбке Андрей.

- Она сама тебе сказала? - спросила Лиза с чисто женским любопытством.

Но Андрей ничего и не собирался скрывать от родителей:

- Да, конечно.

- Тогда вот мой тебе совет - делай ей предложение, да поскорее! Её родители против не будут, я уверен! - обрадовался Миша.

- Да, кстати, - встрепенулась Лиза. - Не забывайте, что мы званы к Корфам к обеду. Сегодня мы провожаем молодожёнов в Европу на медовый месяц.

   Утро пролетело незаметно, и вот к обеду все собрались у Корфов. Правда, Наталья не поехала - сегодня был четверг, день салона у Марии Александровны, и она никак не могла пожертвовать своими обязанностями.

   У подъезда уже стояла запряжённая карета, всё было готово к тому, чтобы молодые уехали наслаждаться своим счастьем в красивейшие уголки Европы.

   Первым человеком, кого Репнины встретили в доме, была Светлана. Андрей поцеловал ей ручку и улыбнулся, заглянув в глаза. В его глазах она прочла: «Я люблю тебя. Верь мне, и всё будет в порядке». «Я знаю, я верю, любимый…» - отвечал её взгляд.

   Спустились вниз Иван и Екатерина, уже облачённые в дорожные костюмы. Слуги внесли шампанское, и все выпили за здоровье молодых по бокалу искрящегося шипучего напитка.

   Настала пора прощаться. Когда Светлана заключила Катю в объятия, та прошептала ей на ухо:

- Вот видишь, я же говорила! Андрей приехал… Будь счастлива, сестричка!

А Света лишь улыбнулась и расцеловала кузину.

Иван отвёл Андрея в сторону:

- Знаешь, друг, я всё понял ещё вчера. Моя сестра - чудесная девушка. Смотри, не упусти свой шанс. Но если она из-за тебя будет страдать, то я не посмотрю, что ты друг мне… -

И он похлопал Репнина по плечу.

   Все вышли на крыльцо. Старшие благословили Ивана и Катрин, те сели в карету и экипаж тронулся. Андрей обнял Свету за талию, она положила голову ему на плечо и оба, замерев, стояли и смотрели вслед уносящейся вдаль карете. И каждый мечтал, что однажды настанет день, когда и их так же точно умчит карета навстречу счастью…

   А потом все вернулись в гостиную. Владимир, Лиза, Аня и Миша уселись пить чай, а Светлана и Андрей, взяв один из её многочисленных альбомов, уютно устроились на диване у окна.

   Старшие пили чай и время от времени поглядывали в их сторону.

- Я заметила, что от нашей Наташи вчера весь вечер не отходил граф Апраксин, - отставив чашку, сказала Лиза.

- Да, Павел Николаич давно за ней ухаживает, уже года два, наверное, - ответила Аня, подливая мужчинам чай.

- Странно, она нам ничего об этом не говорила и не писала… - задумалась Лиза.

- Но ты же знаешь Натали. Она всё делает по-своему, - вступил в женскую беседу Владимир.

- Что ты хочешь этим сказать? - удивлённо приподняла бровь Лиза.

- А сказать он хочет то, что Наталья Александровна игнорирует все попытки графа добиться расположения к себе, - ответила за мужа Аня.

- Вот как? - удивилась Лиза. - А по-моему, граф - прекрасная партия, особенно если учесть… - и она деликатно замолчала, но все и без того поняли, что она имела в виду - репутацию старой девы и слухи о до сих пор продолжающемся романе с Александром Николаевичем…

- И в этом вся Наташа! - улыбнулся Миша. - Поступает так, как сама считает нужным. А на мнения других ей наплевать. Ты, радость моя, кстати сказать, точно такая же… - и он поцеловал ручку жены.

- Не расстраивайся, друг, мою Аню тоже не переспоришь. Иногда я даже начинаю сомневаться, кто в доме хозяин! - рассмеялся Владимир.

   - Давайте оставим Натали в покое, у нас есть новость поважнее, - Лизе не терпелось обрадовать Корфов, потому что она была уверена, что они непременно обрадуются.

- Да… - взял инициативу в свои руки Мишель. - Андрей сказал мне, что хочет просить у вашей Светланы согласия на брак…

- Но это же чудесно! - воскликнула Анна, но, увидев, как застыло лицо Владимира, быстро добавила - Правда, любимый?

Он пробурчал что-то нечленораздельное, но тут Лиза прошептала:

- Смотрите, по-моему, всё происходит именно сейчас…

   А молодые люди сидели и молчали. На коленях у Светы лежал альбом, она время от времени перелистывала страницы, но ничего не видела. А Андрей даже и не смотрел в книгу, он любовался профилем Светланы на фоне окна. Наконец, она подняла голову и их глаза встретились… Андрей протянул руку, захлопнул альбом и убрал его с колен Светы на столик, а сам взял обе её руки в свои.

- Светлана, скажи мне, ты любишь меня? - спросил он.

- Но ты же и так сам всё знаешь… - Света смущённо опустила глаза.

- Нет, я хочу услышать это от тебя, - настаивал Андрей.

- Да, я люблю тебя… Больше жизни… - ответила девушка.

- Знай, я тоже люблю тебя, ангел мой… Проведя этот месяц в разлуке с тобой, я понял, что не хочу больше расставаться… Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, днём и ночью, летом и зимой, на закате  на рассвете… Я хочу поверять тебе все тайны, делиться самыми сокровенными мыслями. Показать тебе все уголки мира, где был я сам, и вместе с тобой побывать там, где ещё не был… Я хочу открыть новую страницу в книге моей жизни. Ту страницу, где сверху большими буквами написано твоё имя… Светлана, ты согласна стать моей женой? - и он с мольбой заглянул ей в глаза, ожидая ответа.

   А Света не верила… Этого просто не может быть… Счастье накатило на неё тёплой ласкающей волной, солнечные лучи проникли в душу и залили всё небесным светом…

- Да… Я согласна… - чуть слышно прошептала Света, и в её тёмных глазах засверкали слёзы.

- Светочка, что с тобой? - спросил Андрей. - Почему ты плачешь?

- Это от счастья… - прошептала девушка.

Андрей обнял её:

- Успокойся… Ну, хватит… Пойдём, обрадуем родителей, - он взял её за руку и они вместе поднялись с дивана.

    Родители с улыбкой смотрели, как к ним рука об руку идут молодые люди. Они поднялись из-за стола им навстречу. Андрей и Светлана остановились напротив, взявшись за руки, их пальцы сплелись, а руки крепко сжали друг друга. Наконец, Андрей решился:

- Светлана только что приняла моё предложение…

И тут радости не было предела. Анна и Лиза заобнимали и зацеловали теперь уже общих детей, а мужчины отнеслись к этому более спокойно, но тоже были рады. И, казалось, птица счастья раскинула над ними свои радужные крылья…

   Но они не знали и даже не догадывались, что в это самое время поднимался полосатый шлагбаум, за которым заканчивалась Польша и начиналась Россия. Мимо будки таможенников проехала закрытая карета. Шлагбаум опустился. Карета оказалась на территории Российской Империи. Шторки раздвинулись, и в окошке показалось лицо Марины, обрамлённое кудрями цвета воронова крыла.

- Скоро, Андрюша, очень скоро я приеду к тебе… Ты только жди… А там посмотрим… - прошептала она и коварно улыбнулась…   

 

 

 

Глава 9. Две сестрицы под окном…

 

   На следующий день с утра пораньше Репнины снова приехали к Корфам. Андрей и Светлана тут же собрались и отправились гулять, а старшие остались дома - Владимир и Миша под предлогом обсуждения приготовлений к свадьбе заперлись в библиотеке, а сёстры уселись пить чай.

    - Знаешь, Анна, даже не верится, что наши дети полюбили друг друга… - задумчиво сказала Лиза.

- А что же тут странного? Не мы выбираем, кого полюбить, любовь сама находит нас… Казалось бы, у нас-то на этот счёт не должно быть сомнений. Зато ты посмотри, как они счастливы, как легко они общаются… Воркуют, как два голубка, - ответила Анна.

- Анечка, но ведь так и должно быть! - сказала Лиза, подливая в чай сливки.

- Да, дочь не в меня пошла… - улыбнулась Аня.

- Да, это точно. - Лиза тоже улыбнулась. - Я помню тебя в эти годы…

- Да… Я помню, как мне было тяжело общаться с Владимиром. С каким трудом мне давалось такое простое слово «ты»… Но я просто не могла его произнести… - разоткровенничалась Анна.

- Но потом же всё-таки смогла! - рассмеялась Лиза.

- Смогла… Но с каким трудом… Это ты у нас всегда была смелой и решительной, легко могла подойти к Мише, обнять, поцеловать… А я… У меня всё тело словно судорогой сводило. Мне хотелось этого, очень хотелось… Хотелось поступать так же свободно, как и ты, но я не могла… Хорошо, что Володя быстро это понял и нашёл такой простой выход. Если он проявлял инициативу, моя скованность проходила, и всё у нас было в порядке… - и Аня замолчала.

Лиза внимательно её слушала. Надо же, сестра впервые была так откровенна с ней.

- Володя… - задумчиво сказала Лиза - А ведь ты не сразу стала его так называть…

- Да, ты права… - улыбнулась Анна. - Какой же я была глупой… Володя… Как мне нравилось это имя - такое нежное, ласковое… Но я не могла назвать его так. Язык просто не поворачивался. Сколько раз я репетировала в комнате перед зеркалом, представляла, как зайду в библиотеку и скажу: «Володя, доброе утро…» Но когда нужно было действовать, вся моя решимость куда-то улетучивалась, и снова я произносила - Владимир… Конечно, это очень красивое и гордое имя, но ему не хватает чуточку ласки и тепла… Что он только не делал, чтобы я забыла его полное имя!.. Просил, умолял, ругал, даже грозился, что женится на тебе… Да-да, на тебе, сестрёнка, ведь ты раньше всегда называла его Володей. Глупый! Я всё равно знала, что он так никогда не поступит. Но в этом был весь Владимир!

- Ага, опять Владимир? Я всё ему расскажу! - Лиза рассмеялась и погрозила сестре пальчиком.

   - Да, Лиза, я вчера говорила со Светой, предложила устроить пышную свадьбу с шикарным балом, но она сказала, что хочет выйти замуж в поместье. Венчаться в нашей приходской церкви… - перевела разговор Анна.

- Но это же прекрасно! Свадьба в поместье - это так романтично! - размечталась Лиза. - К тому же, с поместьем столько воспоминаний связано… И грустных, и радостных…А помнишь, как мы однажды в снежки играли? - и глаза Лизы так и сверкнули.

А Аня глядела на сестру и вспоминала тот день. Лиза не всё о нём знала, ой не всё…

   Это было в те тяжёлые времена, когда Пётр Михайлович Долгорукий ради спасения чести горячо любимой дочери Елизаветы решил во что бы то ни стало выдать её замуж за барона Корфа, ничуть не заботясь о том, что этим он делал несчастными сразу четырёх человек, в том числе и саму Лизу.

   В этот день Михаил и Лиза приехали в поместье Корфов, чтобы вместе попытаться найти выход из этой, казалось бы, безвыходной ситуации. Тогда, совсем как сейчас, Владимир и Михаил заперлись в библиотеке, чтобы за бокалом бренди найти какое-нибудь гениально простое решение. А девушки сидели в гостиной и ждали… Время, казалось, застыло, стало вязким, плотным, не разорвать… Стены давили, казалось, что в комнате нечем дышать… Они, не сговариваясь, поднялись с дивана, оделись и вышли во двор.

   Стояло самое начало марта. На улице было удивительно тепло, светило солнышко, даже с крыш начало капать… Всю ночь шёл снег, и теперь весь двор был в огромных пушистых сугробах. У ворот крестьянские ребятишки лепили огромную снежную бабу. Девушки постояли, посмотрели, а потом пошли помогать. Ребятишки сначала смущались барышень, но потом как ни в чём не бывало принялись с ними болтать и даже немного подшучивать.

   Время летело незаметно. Снежная баба была построена, рядом с ней уже возвышался её кавалер. Обоим фигурам надели на головы пустые вёдра, вместо носа воткнули морковки, из угольков сделали глаза… К тому же, кавалеру в руку дали метлу, а барышне надели на шею бусы из алых ягод рябины.

   Распахнулись двери дома, и на крыльцо вышли Владимир с Мишей. Анна с Лизой подмигнули друг другу и с самым невинным выражением на ангельских личиках направились к молодым людям, пряча руки за спины. Миша с Володей, увидев их, разулыбались, но зря…

   Приблизившись к ним, девушки рассмеялись.

- Что? Что опять случилось? - спросил Миша.

- Сударь, я вызываю Вас на дуэль! - с пафосом воскликнула Лиза, убрала руку из-за спины, и в грудь Мише полетел маленький плотный снежок. Аня улыбнулась и тоже кинула «снаряд», угодив Володе в плечо.

   Друзья удивлённо посмотрели друг на друга, стряхнули снег, а потом ступили с протоптанной дорожки в рыхлые пушистые сугробы, набрали полные охапки снега и бросили его в девушек.

   Аня с Лизой взвизгнули и бросились убегать, но снежки, брошенные меткими руками бывших поручиков с зоркими глазами, настигали их всюду. Девушки уворачивались, закрывали лица и время от времени, прячась друг за друга, пытались открыть ответный огонь.

   Барышни медленно, но верно сдавали позиции, молодые люди оттесняли их всё дальше и дальше в глубь двора.

   Лиза уронила перчатку, замешкалась, подбирая её, и Анна вырвалась вперёд. Заметив, что Лизы нет рядом, Аня обернулась, поджидая подругу. И поняла, что уже поздно…

    Разметав пышные юбки, Лиза уже сидела в самом центре огромного сугроба, а над нею в позе победителя возвышался Мишель, обстреливая её снежками. Пока Анна мучительно соображала, чем бы помочь Лизавете, Владимир совершил обходной манёвр и подскочил к ней сзади, схватив её в охапку. Она вскрикнула от неожиданности, сумела вывернуться из его цепких объятий и повернулась лицом к нему. Он схватил её за локти:

- Ага, попалась! А ну, пошли, сейчас ты упадёшь в сугроб!

Но Аня не растерялась:

- Только вместе с тобой! - и уцепилась за него.

Несколько мгновений они пытались столкнуть друг друга с тропинки, наконец, сильный молодой мужчина одержал верх над хрупкой юной девушкой, но, падая, Аня умудрилась подставить ему подножку, и он упал вместе с ней…

   Аня рассмеялась. Владимир такой забавный - шапка съехала набок, на воротнике снег, глаза горят. А он любовался ею - её широко распахнутыми глазами, длинными ресницами, на которых сверкали крошечные снежинки, полуоткрытыми губами… Мгновение они смотрели в глаза друг другу, он уже тянулся прильнуть устами к её зовущим алым губкам, как всё очарование момента нарушил победный Лизин клич. Просто она изловчилась и усадила Мишу в снег рядом с собой.

   Владимир поднялся, помог встать Ане и они, обнявшись, подошли к Мише и Лизе. Те с неменьшей неохотой поднялись. Они были в снегу с ног до головы, словно сами превратились в снеговиков. Владимир с Аней выглядели не лучше.

   Вечерело… Миша с Лизой простились и уехали к Долгоруким, а Володя с Аней отправились домой сушиться…

   Аня стояла посреди спальни в атласной сорочке, накинув на плечи большой плед, и расчёсывала влажные от снега волосы. Раздался осторожный стук в дверь, и вошла Варвара с подносом в руках:

- Вот, Аннушка, я чайку тебе горячего с мёдом принесла. Выпей, а то, чай, замёрзла. Вся в снегу пришла…

- Спасибо, Варечка! - ответила Аня. - А что Владимир Иваныч?

- Не знаю, сейчас и ему чай снесу, - ответила кухарка.

- Не надо, Варь, я сама, - и Аня забрала поднос из рук Варвары.

- Ну что ж, как знаешь… - пожала та плечами и выплыла из комнаты.

   Аня вышла в коридор, постучала в дверь спальни Владимира  и вошла, не дожидаясь ответа. Лучше б дождалась…

   Владимир обернулся на звук открывающейся двери, и Анна смущённо опустила глаза - по спальне были разбросаны вещи, а он сам стоял посреди этого хаоса в одних брюках и растирался полотенцем. Увидев её смущение, он поднял с постели и накинул на себя рубашку, не застегнув, впрочем, пуговиц. Аня пришла в себя, зашла в комнату и поставила поднос на столик:

- Вот, Владимир… Я принесла тебе чай… Ты, наверное, замёрз… 

- Спасибо, - ответил он, - составь мне компанию!

И с этими словами он присел на краешек постели, усадив Анну рядом с собой. Аня получше запахнула плед и, чтобы скрыть смущение, принялась разливать ароматный напиток в белые чашечки из тончайшего фарфора.

   Сделав пару глотков, Володя отставил чашку и посмотрел на неё. Она сидела неестественно прямая, какая-то испуганная и смотрела в пол. Владимир осторожно протянул руку и дотронулся до её маленькой ручки, лежащей у неё на коленях. Она вздрогнула от прикосновения его руки.

- Анечка, да что с тобой сегодня? - спросил он, сплетая свои пальцы с её. - Ты чего-то боишься?

Она кивнула, а потом прошептала:

- Своих чувств…

   Владимир заглянул ей в лицо, убрал светлую прядь, упавшую ей на глаза, а потом притянул Аню к себе и поцеловал. Её губы в каком-то сумасшедшем порыве раскрылись навстречу ему, руки взлетели ему на плечи, пальцы зарылись в густые волосы, перебирая ещё чуть-чуть влажные тёмные пряди… А он прижал её к себе с такой силой, что Ане казалось, что ещё мгновение - и она задохнётся в его объятиях.

   Анины пальчики спустились ниже, на шею, потом на спину барона и не почувствовали больше прохладного шёлка рубашки. Когда Владимир успел скинуть её, Аня не знала, но ей было уже всё равно… Внутри неё вспыхивал и разгорался всё ярче и ярче жаркий огонь. Он подавлял все мысли, лишал разума и воли… Она даже не противилась тому, что тёплый плед, укутывавший её, уже лежал на полу, сброшенный одним уверенным движением Владимира…

   Анины руки поднялись вверх по груди барона, обняли за шею… Она почувствовала, как от этого  на первый взгляд такого невинного движения в его глазах яркой вспышкой полыхнуло пламя… «Ой, кажется, зря я это сделала…» - мелькнула мысль, но тут же была изгнана новыми, доселе неизведанными ощущениями. Просто Владимир перестал покрывать поцелуями её лицо, его губы спустились ниже, на шею, и под самым ухом впились таким жарким поцелуем, что Анна с шумом втянула в себя воздух и почувствовала, что комната начинает плыть у неё перед глазами…

- Шшшш, моя хорошая… Всё хорошо… Всё будет хорошо… Как долго я этого ждал…  - шептал Володя ей в самое ухо, а сам в это время медленно и осторожно опускал её на кровать.

Он склонился над ней, покрывая поцелуями её шею… Его губы перешли на плечо, поцеловали нежную кожу, начинавшую полыхать от его ласк, возле тонкой бретельки, а рука осторожно спустила её с плеча… Губы спускались всё ниже и ниже, прокладывая дорожку из  жарких поцелуев от шеи вниз, к груди… Туман в голове Анны превратился в тёмную знойную ночь, мысли путались, мешались, исчезали, осталась лишь одна…

- Владимир, я люблю тебя… - чуть слышно прошептала Аня.

Он на миг поднял голову, глянул ей в глаза и снова поцеловал её так жарко, что закружилась голова…

   - Владимир Иваныч, к Вам тут… О, Господи, Боже ты мой!!! - остолбенела от открывшейся её взору картины без стука вошедшая в хозяйскую спальню Варвара.

Молодые люди замерли. Аня полными ужаса глазами посмотрела на Володю. На его лице читалась смесь недовольства тем, что им помешали, злости на Варвару, как всегда, влетающую без стука, и безграничной нежности и любви к Ане. Он нехотя поднялся и как ни в чём не бывало спросил:

- Ну, что там?

А в его взоре явственно читалось: «Только попробуй расскажи хоть кому-нибудь! Не посмотрю, что ты была моей нянькой, как пить дать, выпорю!»

Варвара отвела глаза:

- Да вот, Полька наша, княжна Долгорукая новоявленная, с письмом от батюшки к Вам пришла… - и протянула сложенную бумагу.

Владимир развернул и начал читать. А Аня, наконец, пришла в себя, встала, натянула на плечи бретельки сорочки, подхватила с пола плед и выбежала из спальни, подальше от полного гнева и недовольства взгляда Варвары…

   - Аня! Аня… Да что с тобой?.. Аня!!! - Лиза тормошила сестру, находившуюся в какой-то прострации.

Наконец, Аня вздрогнула и обернулась к ней:

- Что?... Ты что-то сказала?

- Да. Я битый час стараюсь до тебя достучаться, а ты сидишь, как заколдованная! - ответила недовольная Лиза.

- Вот как? А я и не заметила… - ответила Аня.

- Зато я  заметила! - ответила княгиня. - Вон возвращаются Света и Андрей. Пошли встречать!

Анна поднялась с дивана, и они направились навстречу детям…

 

 

 

Глава 10. Предвестники бури.

 

   Молодой князь Андрей Михайлович Репнин никогда не был фаталистом. Он не раз убеждался в том, что наша судьба - единственно в наших руках, а своё будущее мы вольны строить сами, по своему собственному усмотрению. По крайней мере, в его жизни всё было именно так. Сначала безоблачное детство в Париже, затем - учёба в Гарварде вместе с сыновьями лучших европейских фамилий, потом - череда путешествий, в которых он объехал полмира. И вот теперь - возвращение на родину, в Россию… А там - подарок Небес - встреча со Светланой.

   Просто не было у Андрея случая убедиться в том, что наша жизнь прописана на много-много лет вперёд и, пока этому не суждено случиться, никто не в состоянии знать ничего наперёд. Нам дан лишь дар предчувствовать великие перемены в нашей судьбе, но повлиять на них мы никогда не сможем, как бы сильно мы ни хотели… Эта истина открывается рано или поздно всем. Не укрылась она и от Андрея. Вот только ценой чего…

   Неприятности следовали одна за другой, цеплялись друг за друга, как снежный ком… Казалось, всё кричало - остановись, подожди! - но Андрей не обращал на это никакого внимания. И однажды грянул гром…

   А всё началось одним солнечным летним днём. Андрей проснулся и спустился вниз. В доме царила суматоха - горничные бегали туда-сюда, носили вещи, посуду, книги… Посреди этого гама раздавался уверенный голос матери, раздававшей приказы. То были последние приготовления перед отъездом в поместье, где через пару недель должна была состояться свадьба. Уже были посланы приглашения немногочисленной родне, письмом вызвана из Ниццы  молодая чета Корфов…

   Андрей прошёл в пустующую гостиную и остановился у окна, глядя в сад. Погода была расчудесная - солнышко припекало, дул лёгкий бриз с Финского залива - и никаких тебе дождей, на которые было так щедро обычно свинцовое небо «Северной Венеции». Но сегодня оно было лазурно-голубым, сияющим, глубоким… Тут и там по нему пробегали пушистые белоснежные облака, словно стайки молодых ягнят, вспугнутых шорохом травы… Но вот на горизонте показалась тучка, небольшая, но очень чёрная. «Ну вот. И сегодня без дождя не обойдётся!» - вздохнул Андрей.

   Он очнулся от своих мыслей только тогда, когда услышал позади себя лёгкие шаги по паркету и шелест шёлкового платья. Эту лёгкую поступь маленьких ножек он бы ни за что ни с чем не перепутал.

- Здравствуй, Свет… - обернувшись, он осёкся на полуслове, не веря своим глазам. Этого просто не может быть… - Марина, ты?.. - еле слышно выдавил он из себя.

   Да, это была она, юная польская пани. Казалось, она ещё похорошела, стала дьявольски красива… Да, именно дьявольски, потому что было в ней что-то демоническое… Удивительно высокая, чуть ли не с Андрея ростом, с пышной гривой чёрных, как ночь, кудрей, с огромными жгуче-чёрными глазами… Пышное платье алого цвета удивительно шло ей и, казалось, окутывало её языками пламени… От неё веяло алхимией, колдовством и пожарами инквизиции… Что сказать, эта девушка всегда умела себя преподнести в самом выгодном свете.

   Она шагнула навстречу Андрею:

- А ты, гляжу, так рад моему приезду, что дар речи потерял? Ну, здравствуй! - и она протянула ему обе руки.

Андрей как в тумане поцеловал ей ручку и чуть слышно сказал:

- Здравствуй, Марина…

Она подставила ему лицо для поцелуя, но он этого даже и не заметил. Она лишь пожала плечами и как ни в чём не бывало продолжила:

- Андрюша, там внизу моя коляска. Распорядись, чтобы слуги занесли мои вещи!

   Андрей понял, что так продолжаться не может. Марина должна знать правду. За эти три дня он столько раз порывался написать ей письмо, но всё никак не мог решиться. А надо было. Тогда бы она не приехала сюда… Но она здесь, и чем скорее он скажет ей правду, тем лучше будет для всех.

   - Марина, ты знаешь, мне нужно тебе кое-что сказать… - нерешительно начал он. И неудивительно - нелегко сказать девушке, что ты не хочешь больше связать свою судьбу с её судьбой, что твоё сердце теперь занято другой.

   - Нужно, так говори! - Марина сняла с плеч и хозяйским жестом бросила на кресло чёрную бархатную накидку.

- Да… Сейчас… Мне нужно тебе сказать… - Андрей впервые в жизни не мог найти слов, настолько важную новость он был намерен сообщить. Но больше тянуть не было смысла. Пора покончить с этим.

- Марина, ты знаешь, я хочу сказать тебе, что я разрываю нашу помолвку.

И, видя, как расширились от изумления глаза девушки, он быстро добавил:

- Марина, постарайся понять меня. Мы с тобой - слишком разные люди, ты сама столько раз говорила мне об этом. Пойми, так будет лучше для всех. Ты ещё найдёшь своё счастье, я уверен!

   А Марина слушала и не верила своим ушам. Быть не может, чтобы эти слова говорил Андрей, её Андрей, который ради неё был готов на всё, который ради одной её улыбки был готов бросить к её ногам все сокровища мира. Она часто-часто замигала:

- Андрей, это шутка?  Ты так меня разыгрываешь? Но это же не смешно!

- Нет, Марина, я серьёзно, - сказал Андрей.

- Но ты же любишь меня! - воскликнула девушка.

- Марина, пойми… Мы не вольны приказывать нашему сердцу. Мы не можем приказать ему, кого любить или не любить… Да, я любил тебя, не отрицаю. Но того чувства больше нет, любовь прошла…

   Марина почти физически ощущала, как её обступает со всех сторон пелена густого тумана. Нет, это страшный сон, этого просто не может быть…

- Нет, я тебе не верю! - воскликнула она. - Ты любишь меня, любишь по-прежнему! Любишь, слышишь? Ты не мог разлюбить меня, не мог, не мог!!! - кричала она почти в истерике, схватила его за плечи и принялась трясти.

   Он схватил её за локти и довольно сильно встряхнул:

- Марина, успокойся! Что случилось, то случилось, и этого не изменить! Я больше не люблю тебя! Скажу тебе больше, я полюбил другую!

Конечно, это было жестоко, но Андрей не видел более способа прервать эту истерику, не знал, что ещё сделать, чтобы Марина, наконец, поняла его.

   - Другую?.. Кто она, я её знаю? - спросила Марина вдруг севшим голосом.

- Нет, ты её не знаешь, - ответил Андрей. - Это моя кузина, она всё время жила в России. Сестра Ивана, моего друга. Ты помнишь его, он в прошлом году приезжал к нам…

- И… ты любишь её? - спросила Марина уже совершенно спокойно.

- Да, я полюбил её сразу, едва только увидел… Она была как ангел, спустившийся с небес на землю… Всё было как в сказке… Знаешь, я сделал ей предложение и она согласилась, - Андрей, упиваясь своей любовью, сам не заметил, как стал разговаривать с Мариной как со старой подругой, как с сестрой, а не бывшей возлюбленной.

   Эти слова ударами набата гудели в голове Марины. Сейчас у неё на глазах рушились все её мечты, все её планы на будущее. Прав был дядюшка, ой как прав. А она - глупая дура! Думала, что поймала в свои силки птицу счастья, подобрала ключ к двери в другую жизнь, и вот всё рушится… А всё потому, что она всего на месяц оставила Андрея одного, и он сумел избавиться от сладостного плена её чар. Стоило лишь на мгновение упустить его из поля зрения, и вот, пожалуйста! Появилась какая-то неизвестная русская кузина, скорее всего, очередная пустоголовая кукла, которая глупым хлопаньем глаз и льстивыми речами свела его с ума. Но ничего, Марина Поплавская так легко не сдаётся, она ещё всем покажет… Вацлав был готов ждать её до скончания века, и он ждёт, в этом она уверена. Ну что ж, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним…

   - Значит, Андрюша, ты полюбил другую, да? Значит, я для тебя ничего не значила, так? А я-то, глупая, думала, что я дорога тебе так же, как и ты мне! - Марина снова начала переходить на крик.

- Марина… - попытался что-то сказать Андрей.

- Не надо, молчи! - воскликнула она. - Я всё поняла! Ты воспользовался мной, играл моими чувствами! А я-то, дура, верила тебе! Я ради тебя отказалась от своего  счастья! Да-да, и не смотри так удивлённо. Мне сделал предложение сам Вацлав Вансович, один из крупнейших польских магнатов. Я могла бы стать женой самого влиятельного человека в Польше,  ан нет! Я решила, что выйду замуж за тебя, ведь я люблю тебя, а ты любишь меня! Так я думала, а на деле всё оказалось иначе. Ну что ж, Андрей Михайлович, раз Вы так решили, я уйду. Но помни, это не пройдёт для тебя бесследно. Ты никогда, слышишь, никогда не будешь счастлив. Да будь ты проклят! Будь проклят ты и все, кто тебе дороги!

Марина направилась к двери, громко стуча каблучками, а на пороге остановилась, обернулась, стянула с тонкого пальца изящное золотое колечко, подарок Андрея, и бросила его на пол ему под ноги:

- Забирай! Мне ничего от тебя не нужно! Я отомщу, обещаю!

Она резко развернулась, взметнув чёрное облако кудрей, и выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.

   В тот же миг чёрная туча закрыла солнце, и грянул гром. Андрей повернулся к окну. Ну вот и всё. Дело сделано. Только почему у него такое чувство, будто эта чёрная туча заползает прямо ему в душу?

   - Андрей! - раздался где-то в глубине дома голос отца. Князь Андрей поднял с пола брошенное Мариной колечко, спрятал его в карман и вышел из комнаты.

   Вечером Репнины отбыли в поместье.

 

 

Глава 11. Утолит ли кто печали Натали?..

 

    Как бы ни хотелось Наталье Репниной остаться в Зимнем, не возвращаться домой, но делать было нечего, пришлось уехать…

   Дом встретил её пустотой и тишиной… А так и должно быть - все уехали в поместье, а она осталась одна… Одна… Ну ничего, она жила одна двадцать лет, переживёт и эти несколько недель. А потом всё изменится. Андрей и Светлана уже решили, что останутся в России, будут жить в пустующем пока поместье Долгоруких и часто-часто приезжать в гости к тётке и Ивану с Катрин, решившим обосноваться в особняке Корфов,  в Петербург. И снова в этом огромном доме будут гореть сотни свечей, играть музыка, звучать звонкий смех… А потом, дай то Бог, и весёлый лепет ребятишек…

   А пока здесь царили тишина и темнота. Наташа открыла тяжёлые дубовые двери и шагнула в темноту холла. В доме не раздавалось ни звука. Видимо, слуги, зная, что хозяйка вернётся с приёма глубокой ночью, легли спать и уже видели десятый сон. Хорошо, хоть догадались оставить на столике зажжённую свечу.

   Наташа со свечой в руках поднялась по широкой лестнице, устланной пушистым старинным ковром, пересекла коридор и зашла в кабинет. Огляделась, раздвинула тёмные бархатные портьеры… В комнату заглянула луна, осветила всё серебристым светом, отразилась от полированной поверхности стола… И в туманном свете луны Наташа заметила белевший на тёмной поверхности стола конверт.

   Она отодвинула тяжёлое старинное кресло, принадлежавшее ещё её деду, и опустилась в него, поставив зажжённую свечу в бронзовом подсвечнике рядом с собой, и потянулась за письмом. Взяла в руки конверт. Тонкая бумага, лёгкий аромат духов, изящный смутно знакомый почерк… Она сломала печать, развернула письмо, прочла первые строки и не поверила своим глазам… Надо же! Быть не может… Она улыбнулась и начала читать строчку за строчкой…

 

    Здравствуй, Наташенька. Как же давно я тебе не писала. Ты уже, наверно, забыла свою когда-то лучшую подругу… Сколько лет мы не виделись? Пятнадцать, двадцать? Да нет, больше. Гораздо больше. А когда мы последний раз писали друг другу? Сколько воды утекло с тех пор, сколько всего переменилось…

   Год назад я похоронила мужа. Ему уже перевалило за восемьдесят, но до последнего дня ум его оставался светел и ясен. Он ушёл тихо, во сне. Упокой, Господи, его душу… Дай Бог каждому такой лёгкой смерти.

   Дети выросли. Станислав вступил на государственную службу, Матильду два года назад, ещё при отце, выдали замуж, а Эльза - уже невеста. Всё пропадает на балах да празднествах вместе со старшей сестрой.

   А я всё чаще остаюсь одна. Знаешь, именно сейчас я поняла, как мне не хватает Иринея. Сейчас я всё чаще мысленно возвращаюсь в прошлое… Вспоминаю свою любовь, которая, как лавина, сметала всё на свеем пути… Только сейчас я поняла, что заставляла страдать множество людей, в том числе и тебя, моя дорогая… Простила ли ты меня, простишь ли?

   Я очень одинока.  Ириней ушёл, у детей - своя жизнь… Может быть, это - плата за все те ошибки, что я совершила по глупости в годы нашей молодости? Я была горда, своенравна, считала, что весь мир должен поклоняться мне… А всё почему? Да потому, что Сашенька (вот видишь, я до сих пор называю его так) из сотни других фрейлин выделил меня, далеко не самую лучшую, далеко не самую достойную такого счастья…

   И потом ещё я могла обвинять тебя в том, что ты увела его у меня… Тебя, которая ради меня и моей любви к Александру была готова пожертвовать всем, шла против воли императора, рисковала своим положением, да что там, свободой! Ты единственная меня всегда понимала, единственная не осуждала, единственная поддерживала меня, что бы ни произошло.

   Спасибо тебе за это, Наташа! Не забывай меня. Напиши! У тебя, наверно, тоже много чего изменилось… А лучше не пиши, а собирайся и приезжай в гости. Я буду так рада тебя видеть. Ко мне так давно никто не приезжал.

   Вот видишь, какое сумбурное письмо я написала… Пишу, а в глазах стоят слёзы.

               Обнимаю тебя, и до встречи

                                                                                                           Ольга

 

   Наташа отложила письмо и грустно улыбнулась. Оля… Давно она не давала знать о себе, а тут прислала такое письмо… Как странно - две лучшие подруги, а прожили такие разные жизни.

   Наташа положила подбородок на сцепленные руки. Губ её коснулось что-то гладкое и прохладное. Она с удивлением посмотрела на руку. Перстень… Большой серебряный перстень с таким необычным камнем. Сейчас, в неверном свете свечи, он тёмно-багровый, почти кровавый, а днём становится нежно-бирюзовым. И название у камня необычное - александрит… Подарок Александра…

   Воспоминания нахлынули жаркой волной и, глядя в туманную глубь камня, Наташа видела перед собой события дней своей юности, словно смотрелась в колдовское зеркало из волшебных сказок…

   Тогда она жила точно в горячке, всё как-то сразу произошло, и она перестала сопротивляться, поплыла по течению… Сначала - домогательства императора, потом любовь Александра, измена Андрея, возвращение Калиновской… Потом так нелепо умер Андрей, а впереди была лишь пустота… Сердце требовало бежать к Александру, быть с ним, несмотря ни на что… Но разум не позволял - принцесса была её подругой и, сама пережив измену, Наташа знала, как это больно. И не хотела таких мук никому…

    И поэтому она сделала единственное, что могла сделать в этой ситуации - исчезла. В один прекрасный день она просто не появилась в Зимнем. Александр рвал и метал, перевернул весь дворец вверх дном, но так и не нашёл её. А она просто поселилась в этом старом доме и жила здесь одна, никого не видя и ни с кем не общаясь. Об этом знали лишь самые близкие ей люди,  да ещё императрица.

   Именно Александра Фёдоровна и рассказала о том, где скрывается беглянка, принцессе Марии. И однажды та постучалась в двери этого старинного особняка.

    Они с Наташей бросились друг другу в объятия и расплакались. Утирая слёзы, Мари умоляла Наташу вернуться во дворец, ставший без неё серым и мрачным… И, глядя в полные слёз глаза подруги, Наташа согласилась.

   Потом, правда, всю ночь пролежала без сна, думала, а правильно ли она поступила, не было ли это ошибкой…

   А с утра пораньше Наташа поехала в Зимний. Там, в кабинете, она и встретила Александра. Никто кроме самой Наташи не мог знать, чего ей стоило прийти сюда, как она боялась этой встречи… За тот месяц, что они не виделись, она привела свои мыслив порядок, ей начало казаться, что никаких чувств к Александру нет и не было, а если и были, то они спрятаны где-то глубоко-глубоко на дне души, спят там под пуховым одеялом… Хотелось верить, что от того, что она увидит цесаревича, эти чувства не всколыхнутся, не проснутся, всё не начнётся сначала…

    Наташа замерла на пороге. Заслышав шелест платья, Александр обернулся и, увидев её, вскочил из-за стола, где до этого разбирал какие-то государственные бумаги.

- Натали… Натали… - повторял он, приближаясь к ней, а подойдя совсем близко, приобнял за талию и потянулся поцеловать.

   Вот оно, то, чего так боялась Наташа… Но она выстояла, перенесла эту страшную пытку… Более того, положив ладонь ему на грудь, она чуть-чуть отстранила его от себя:

- Не надо, Александр Николаич…

-Натали, куда Вы пропали? Я места себе не находил, я сходил с ума… - повторял Александр, целуя ей ручки.

- Не надо, не говорите так… У Вас есть невеста, а мне нет места в Вашей жизни… - тихо ответила Наташа.

- А тот наш разговор перед Вашим исчезновением? - не отставал Александр.

- Его не было… Забудьте… - покачала головой Натали.

- Как же такое забудешь, Наташа? Ты не можешь так просто всё перечеркнуть! - настаивал на своём наследник.

- Но Вы должны забыть. Если Вы хотите, чтобы мы оставались друзьями, то забудьте…

Наташа была тверда в своём решении, Саша понял, что её не переубедить. Он подошёл к шкатулке, достал что-то и подошёл к девушке:

- Хорошо. И в знак нашей дружбы примите от меня вот эту вещицу… - на его раскрытой ладони лежал серебряный перстень с огромным камнем, на глазах меняющий цвет от нежно-бирюзового до кроваво-алого…

    Наталья Александровна смотрела на кольцо так, как будто видела его впервые, словно две минуты назад она приняла его из рук цесаревича. И правда, кажется, что оно и теперь, двадцать лет спустя, всё ещё хранит тепло его рук.

   Александрит… Тогда Саша рассказал ей таинственную историю, связанную с этим камнем. В далёком 1834 году юный наследник престола давал клятву верности России и всему русскому народу. И в этот самый день на далёком Урале нашли новый минерал и, не мудрствуя лукаво, нарекли его александритом…

    Наташа улыбнулась, вспоминая, как рассмеялся цесаревич, рассказывая ей эту историю:

- Вот теперь, Наташа, память обо мне увековечена… И даже через сотни лет люди будут вспоминать меня…

И правда, камень так похож на него - переменчив, как море, непостоянен, как пламя… То серьёзный, собранный, а то взбалмошный, поступающий по порыву…

   - Да, Сашенька, - прошептала Наташа, обращаясь к камню, - двадцать лет прошло, а что изменилось? Ни-че-го. Я по-прежнему одна. И так, видимо, мне на роду написано… Кто бы знал, как мне тяжело, как хочется, чтобы что-то изменилось в моей жизни…

   Видимо, в этот самый момент ангел Наташи был совсем рядом, он услышал её желание, и очень скоро оно осуществилось…  

 

 

 

 

Глава 12. Всё тайное становится явным.

 

   Карета проехала в распахнутые чугунные ворота, обогнула огромную клумбу и остановилась у подъезда белого дома со шпилем и двумя крыльями колоннад. Из неё вышло семейство Репниных.

- Господи, наконец-то! Я дома… - воскликнула Лиза, вдыхая полной грудью сладкий деревенский воздух.

И вправду, здесь дышится по-другому, воздух совсем иной, не то что в Петербурге. А так и должно быть, ведь это дом… Здесь она родилась, здесь прошло её детство, здесь она впервые влюбилась… С этой самой клумбы, пока не видела строгая нянька, она с Сонечкой и Татьяной рвала цветы и плела венки… А за домом, как и тогда, благоухает сад. Там, наверно, до сих пор жив тот большой розовый куст, под которым её впервые поцеловал Володя Корф… Всё так же шумят огромные вязы на подъездной аллее. Никогда она не забудет, как, задыхаясь, бежала по ней, чтобы сказать последнее «Прости…» дорогому Мишеньке, уезжавшему на Кавказ… А потом по этой же самой аллее они, счастливые и довольные, обвенчавшись, уезжали в Петербург… И вот вязы снова сомкнули над ними свои кроны и приветственно склонили ветви, ведь они вернулись домой… Вернулись затем, чтобы передать родовое поместье сыну.

   Миша понял состояние Лизы и не стал её тревожить. Пусть повспоминает.  И для него это поместье тоже по-своему дорого… Именно здесь его жизнь кардинально переменилась тогда, когда, казалось, ничего уже изменить было нельзя. Именно здесь он встретил Лизу - хрупкую и беззащитную на первый взгляд девушку, готовую пожертвовать всем ради того, чтобы добиться своего, не боясь ни божьей кары, ни людского осуждения… Девушку, раз решившую что-то для себя и до конца идущую к своей цели.

   Он был поражён - впервые он встречал такое удивительное создание, настоящую вольную птичку, которую не могла удержать ни одна клетка, даже золотая. И годы ничуть не изменили её, даже теперь, после стольких лет, проведённых вместе, она не переставала его удивлять, в ней постоянно открывалось что-то новое, какие-то потаённые уголки души…

   Вихрь хлопот затянул в свой водоворот Мишу и Лизу, времени для воспоминаний не осталось. Каждый день с утра до вечера они приводили дом в порядок - мыли, чистили, переставляли мебель… Словом, работали, не покладая рук, наравне со слугами. Андрей помогал им во всём. Вот и сейчас отец отправил его на чердак отнести пару ненужных сломанных стульев.

   Андрей отпер дверь и ступил в царство мрака, пыли и паутины. Да, похоже, здесь давно никто не бывал… Он поставил стулья в угол и огляделся. Вон в углу стоит детская лошадка-качалка… Наверно, ещё его дяди. А вон - ворох детских платьиц и шляпок выглядывает из приоткрытого сундука… Это, наверно, детский гардероб матушки и тёти Сони. А весь противоположный угол занят мебелью. Вон - круглый столик, покосившееся трюмо с зеркалом, затянутым паутиной, продавленный диван, резное бюро…  Андрей подошёл к нему, провёл пальцами по полированному дереву, а потом, сам не зная почему, потянул за бронзовую ручку и открыл верхний ящик. Он был пуст. Нет, не совсем… Там лежал какой-то свёрток, что-то прямоугольное, завёрнутое в когда-то белую, а теперь посеревшую от пыли и времени ткань. Андрей забрал его, задвинул ящик, вышел с чердака, зашёл в свою комнату, бросил свёрток на стол и забыл о нём, поглощённый хлопотами.

   Лишь поздно вечером, вернувшись в спальню, он вспомнил о своей находке. Свёрток по-прежнему лежал на столе. Интересно, что там? Андрей взял таинственный предмет в руки и развернул пыльную ткань. Книга. Какая-то толстая книга в малиновой бархатной обложке, вся покрытая пылью. В неверном свете свечи на обложке что-то сверкнуло. Андрей стряхнул рукой толстый слой пыли, и открылись причудливо переплетённые золочёные буквы «ЛД». Лиза Долгорукая… - сразу же догадался князь. Он быстро пролистал страницы, сплошь исписанные аккуратным почерком матери. Сверху на каждой странице стояла дата. Похоже, это её дневник… Ну конечно! Она вела его, когда жила в поместье, а когда уезжала, забыла в ящике стола! Надо отдать, пусть повспоминает прошлое…

   Андрей захлопнул книгу и поднялся с кресла, чтобы пойти к матери. Но книжка выскользнула из его рук и упала на пол, раскрывшись где-то на середине. Несколько страниц, словно повинуясь дуновению невидимого ветерка, перевернулись… Андрей присел, подобрал дневник, взгляд его упал на открывшиеся страницы, он прочитал пару строк, а потом вскочил, схватил дневник, уселся в кресло и принялся жадно читать, лихорадочно переворачивая страницу за страницей. И вот что он прочёл…

 

   Вчера был самый ужасный день в моей жизни, мне просто не хотелось жить… Вчера пришло письмо из императорской канцелярии. Мой брак с Забалуевым расторгнуть невозможно - сообщил мне отец. Но это уму непостижимо! Невозможно… Нет такого слова! Если хотеть, можно добиться всего… А отец даже пальцем о палец не ударил. Видно, так он меня любит… Правильно я ему сказала, что гораздо хуже - любящие отцы. И поделом ему. Пусть мучается, как мучаюсь я…

   Я выбежала в коридор, а там прислонилась к стене и горько заплакала. Конечно, слезами горю не поможешь… Но что мне ещё оставалось делать? Но тут появилась эта Елена Дмитриевна, дальняя родственница маман… Я сразу же обрадовалась её приходу - вот кто меня понимает. Она сказала, что нужно бороться за свою любовь, бежать, спасаться… О том же думала и я. Но кто мне поможет, кто? А ответ пришёл сам - Владимир. Надо бежать к нему, он не оставит меня в беде…

   Я тут же отправилась к нему, упала ему в объятия и разрыдалась. Я умоляла его помочь мне, вызвать ненавистного мне мужа на дуэль, убить его, наконец… А Владимир лишь улыбнулся: «Опять дуэль? По-моему, уже довольно…» Опять дуэль, опять из-за женщины… Да сколько можно? Он признался, что эта дуэль была из-за Анны… Из-за крепостной… Господи, да что же это? Почему все мужчины, которые мне дороги, заводят себе любовниц из дворовых девок? Сначала отец, потом Андрей, а теперь вот и Владимир…

   Значит, он не любил меня никогда, это была не любовь, а лишь увлечение… А я-то любила его, мечтала, как мы пойдём к алтарю, как он улыбнётся, закружит меня на руках и я растаю от любви… Это всё я ему и высказала. Господи, как изменилось его лицо, как потух его взгляд… Я поняла, что и он несчастен,. Что Анна оставила его… Я понимала его боль, потому что сама пережила такую же. Нет ничего больнее, чем понять, что человек, которого ты любишь больше жизни, не отвечает тебе взаимностью.

   В моей душе утихла буря, там осталась лишь безграничная нежность к Владимиру… И решение пришло само собой. Я подошла к нему и сказала: «Мы оба несчастны, мы оба разочаровались в любви… Почему мы не можем стать утешением друг для друга хотя бы на короткое время?..» Я заглянула в его бездонные голубые глаза, потянулась и поцеловала. На какой-то миг мне показалось, что сейчас он отстранится, оттолкнёт и прогонит меня, но потом в его глазах что-то мелькнуло, он притянул меня к себе и поцеловал так жарко, что всё поплыло перед глазами…

   Меня обступила какая-то жаркая темнота, всё исчезло, остался только он, его губы, осыпающие моё лицо жаркими поцелуями, его руки, скользящие по моему телу… Самым краешком своего сознания я слышала, как он тихо чертыхался сквозь зубы, путаясь в шнурках, крючках и крошечных пуговицах моего платья. Ещё миг - и я ощутила прикосновение прохладных простынь к своему разгорячённому телу. Ни с чем не сравнимое блаженство… А полные страсти аквамариновые глаза Владимира были близко-близко…

   А мне было уже всё равно. Будь что будет. Пусть я знаю, что он меня не любит, пусть все его мысли заняты лишь Анной, пусть мы никогда не будем вместе… Ну и пусть… Зато этой ночью он будет мой, мой душой и телом… Пусть без звона колоколов и клятв у алтаря, но зато мой, только мой… Зато я узнаю, каково это - быть с любимым мужчиной, дарить ему всю себя, не прося ничего взамен… И пусть я больше никогда не смогу смотреть ему в глаза, ну и пусть… Ну и пусть… Люби меня, Владимир, хоть сегодня… Научи меня этой запретной науке…

   И он научил. Научил, увлечённый неистовым порывом, увлекая меня за собой, не давая опомниться…

   Всю ночь я пролежала тихо, как мышка, положив голову ему на грудь, и упивалась своим счастьем. Пусть эфемерным, призрачным, но всё же счастьем… А он, глупый, думал, что я сладко сплю, утомлённая этой ночью… Ноя не спала, не спала и минуточки. Я помню, как он ворочался без сна, гладил меня по волосам и шептал: «Ах, Лиза, Лиза… Что же мы с тобой сделали? Как же нам теперь быть дальше?» А я слушала и понимала, что никогда мы не будем вместе, что это - лишь мечта, призрак, химера… Между нами всегда будет стоять Анна… Глаза мои наполнялись слезами, и лишь нечеловеческим усилием воли я сдерживала их, чтобы они не потекли по щекам, не упали на руку Владимира, обнимающую меня за плечи, и он не догадался о том, что сейчас перед ним я разыгрываю такой спектакль…

    Лишь к утру он забылся тревожным сном. Тогда и я, поуютней устроившись, тоже уснула… Мне снилось что-то такое солнечное, ясное… Я проснулась счастливая-счастливая, потянулась к нему…  Но Владимира уже не было рядом. Я открыла глаза. Вот он - сидит в ногах постели и смотрит на меня с грустной улыбкой. «Лиза, Лизонька, ты такая красивая… Мне с тобой было хорошо…» - он сказал это, а мне показалось, что я ошиблась, что вот оно, счастье, мы будем вместе, после этой ночи он понял, что любит меня по-прежнему… Но Володя добавил: «Прости меня, но я так не могу…» И всё. Эта фраза разбила все мои мечты, уничтожила всё… Я снова осталась одна в этом жестоком мире…

 

   Андрей оторвался от чтения. Господи, даже не верится, что это писала мама… Даже не верится, что это всё было с ней… Тут в памяти всплыл разговор с Натальей, как она смутилась и замолчала, сказав: «Они с Владимиром даже…» Так вот что она имела в виду!

   Так, подождите… А когда это было? Андрей перелистнул несколько страниц назад, нашёл дату и застыл от ужаса. Боже мой! Двадцать один год назад… Мать была с бароном в январе, он родился в ноябре… Странно, он никогда не задумывался, что родился всего через полгода после свадьбы родителей… Прожил двадцать лет, а никогда не обращал на это внимания…

   Значит, он - сын барона Корфа, - вывод возник сам собой, как нечто само собой разумеющееся. Он - сын барона Корфа… Значит, Света его…

- Нет!!! - Андрей вскочил и с силой запустил в стену ненавистный дневник…

 

 

 

 

 

Глава 13. Не всё то золото…

 

   Первой мыслью Андрея было тут же бежать к матери и задать ей этот страшный вопрос. Но он взглянул на часы и понял, что уже поздно, они с отцом, или всё-таки не отцом? - уже спят. Хорош же он будет, если ворвётся в спальню, разбудит их и задаст вопрос, который, он был уверен, приведёт их в ужас. А если отец ничего не знает? Если своим вопросом Андрей откроет ему глаза? Нет, лучше сначала поговорить с матерью… Но тогда придётся ждать до утра. Ну что ж, утро вечера мудренее…

   Андрей спрятал дневник в стол, задул свечу и лёг спать. Но ему не спалось… Это открытие не давало ему уснуть, жгло мозг раскалённым железом… Лишь к утру он забылся тяжёлым сном.

   Когда Андрей проснулся, был уже почти полдень, ярко светило солнышко… Но он не замечал этого, для него этот день был серым и мрачным, потому что именно сегодня должна была решиться его судьба.

   Он спустился вниз, и здесь его ждало первое разочарование - родителей не было дома. Они с самого утра уехали хлопотать о свадьбе. О свадьбе… А ведь, быть может, эта свадьба и не состоится…

   Он вышел на крыльцо. В саду между деревьев мелькнуло белое платье, и в следующий миг к нему подбежала Светлана:

- Здравствуй, Андрюша! Ты почему не приезжаешь к нам? Я уже соскучилась! - она обняла его и потянулась поцеловать.

Андрей тоже потянулся к ней. Их губы уже почти встретились, когда Андрей подумал:

- Господи, что ж я делаю-то? Она же, возможно, моя сестра…

Он быстро поцеловал её в щёку и отстранился. Света удивлённо посмотрела на него:

- Андрей, что с тобой?

Он отвёл глаза:

- Ничего. Всё в порядке.

- Но я же вижу! - настаивала девушка. - Расскажи мне, что с тобой случилось? И мы вместе найдём выход.

- Света, милая, мы ничего не сможем сделать… Хоть бы я был не прав… - сказал Андрей, глядя в самую глубину её лучистых карих глаз.

- Не прав в чём? - спросила ничего не понимающая Светлана. - Андрей, скажи. Ты меня пугаешь… - и её глаза начали наполняться слезами.

- Светочка, не беспокойся. Всё хорошо. Зря я тебе это наговорил. Я люблю тебя, и всё будет хорошо, верь мне! - и князь привлёк её к себе.

- Я знаю, Андрюша… Я верю тебе… Наша любовь всё победит, ведь правда? - и Света с мольбой заглянула ему в глаза.

- Конечно, милая, конечно… - шептал Андрей, гладя её по волосам. Ах, если бы она знала, что его гнетёт… Но нет, она ничего не узнает, по крайней мере, пока. Не хватало ещё, чтобы мучилась эта милая любимая девочка.

   Родители вернулись лишь вечером. Пока отец в кабинете отдавал приказания управляющему, Андрей постучался в двери спальни матери. Она сидела в кресле у окна и читала французский роман.

- А, Андрюша, здравствуй! - улыбнулась она, увидев его. - Долго же ты сегодня спал. Ну, садись, расскажу тебе, что мы сегодня подготовили для вашей свадьбы.

- Матушка, мне нужно серьёзно с Вами поговорить, - Андрей опустился в кресло напротив.

- Ну, говори. Что опять случилось? - Лиза откинулась на спинку кресла.

   Андрей не знал, с чего начать. Бросить в лицо матери такое обвинение… А вдруг он не прав, а вдруг… Этих «вдруг» может быть сколько угодно. Но так больше нельзя. За этот день он так измучился… Надо решить всё раз и навсегда.

   - Матушка, почему Вы обманули меня? - спросил он.

Лиза удивилась:

- Обманула? Но почему?

- Потому что Вы не сказали мне правды,  - глядя прямо в глаза матери, ответил сын.

- Какой правды? Андрей, ты о чём? - Лиза даже подалась вперёд от изумления.

- Правды о том, что мой отец - Владимир Корф! - выкрикнул Андрей.

Лиза стала белее мела и почти упала в кресло:

- Почему… почему ты так решил? - еле слышно спросила она.

- Потому что я нашёл вот это! -  и Андрей кинул на стол у кресел злополучный дневник.

   Лиза протянула руку и коснулась бархатной обложки книги. Это он… Надо же, а она думала, что потеряла этот дневник где-то в переездах. А теперь он нашёлся… И попал в руки её сыну. А он прочитал не что-нибудь, а именно это… И, конечно, понял всё не так..

   Господи, как же она всегда этого боялась, как страшилась, что однажды это произойдёт… И вот это случилось. Когда-то, давным-давно, трясясь с Мишей в карете по мощёным улицам Петербурга, она сказала, что у неё никогда не будет от детей тайн, она будет рассказывать им всё… А Миша тогда лишь усмехнулся: «Не зарекайтесь, Елизавета Петровна, не зарекайтесь!» Ну что ж, пришло время сдержать слово, рассказать мальчику правду…

   А поверит ли он? Всё так сложно, так странно… Как ему всё объяснить? Да что кривить душой, сколько раз она сама об этом думала, сколько раз закрадывалась к ней эта безумная мысль? Конечно, она была уверена, что эта идея безумна, но всё же… Сколько раз сердце у неё предательски замирало, когда маленький Андрюша оборачивался на оклик, так знакомо наклоняя темноволосую головку и глядя на мать синими-синими глазами. Как она боялась, что это сходство заметят. Как боялась, что люди станут обращать внимание только на то, что у неё, кареглазой блондинки, и Михаила, русоволосого с серыми глазами, родился темноволосый и голубоглазый сын… Не будешь же объяснять каждому встречному и поперечному, что и сестра, и брат у неё тёмноволосые, а брат, к тому же, голубоглазый. Да и Наташа вон тоже брюнетка…

   Никогда она не забудет, как настороженно посмотрела на неё Анна, когда они приехали в Россию с годовалым Андрюшей… Наверно, это расплата за тот грех, что она тогда совершила… Ну что ж, делать нечего… Как ни тяжело, нужно сказать правду… Пусть сын разочаруется в ней, пусть…  Зато и он будет счастлив, и её душа успокоится.

   - Андрюша… - Лиза с нежностью заглянула в глаза сыну. - Поверь мне, это не так, ты ошибаешься…

- Ошибаюсь?!! - вскочил Андрей. - Ошибаюсь?!! А что же это? - указал он на дневник.

Лиза схватила книгу и прижала её к груди:

- Да, Андрей, да… Это всё было, но…

- Что но, мама? Не обманывай меня! Владимир - мой отец. Светлана - моя сестра, свадьба состояться не может, ведь так? Разве так трудно сказать правду? Не мучь меня, мама… - его голос стал совсем глухим, и он спрятал лицо в ладонях.

   Лиза соскользнула с кресла, опустилась на пол у ног сына, заглянула в полные боли голубые глаза:

- Андрюша, выслушай меня. Да, я любила Владимира. Я влюбилась в него совсем ещё девчонкой, влюбилась без памяти… Для меня никого не существовало, кроме него. Но он предал меня… Да, предал… Уехал в Петербург, а там проводил время с хорошенькими барышнями… Даже стрелялся на дуэли… И всё это в то время. Когда я ночей не спала, мечтая о нём, каждый день у окна сидела, всё ждала - когда же он приедет… Это было для меня тяжёлым ударом. Мне жить не хотелось, не то что бороться… И я позволила выдать меня замуж за мерзкого старика… Когда вернулся отец, мне казалось, что всё изменится, что я обрету, наконец, свободу… Но это было не так, в разводе мне отказали. Мне показалось, что всё - дальше только в омут головой. Я не понимала, что делаю, всё представлялось мне словно в каком-то тумане… И я пошла к Владимиру. Остальное ты знаешь - он стал первым мужчиной в моей жизни. Господи, как я потом жалела об этом! На его месте должен был быть твой отец… Но он понял меня и простил. И за это я полюбила его ещё больше…

   - Отец? - Андрей поднял голову. - Так барон Корф не мой отец? - нерешительно спросил он.

- Ну конечно же нет! - воскликнула Лиза, обрадованная тем, что мальчик наконец-то выбросил эту дурацкую идею из головы.

- Но, мама, - недоверчиво посмотрел на неё Андрей, - я же не маленький мальчик, я умею считать. Я родился спустя полгода после вашей свадьбы!

   Ну что ж, придётся раскрывать все карты, ничего не поделаешь! И после этого пусть кто-то посмеет сомневаться в том, чей сын Андрей! Не успокоится, пока не выяснит всё до конца, пока не развеет самые крошечные сомнения. Мишенька, милый Мишенька, как наш сын похож на тебя! Слава Богу, хоть ты никогда не сомневался, чей он сын, или, по крайней мере. И виду не подавал… Спасибо, любимый, тысячу раз спасибо!!!

   - Да, Андрюша, ты действительно родился через полгода после нашей свадьбы. Но только лишь потому, что, стоя у алтаря, я уже носила тебя под сердцем, - тихо сказала Лиза.

- Да уж я догадался! - мрачно сказал Андрей. Его не оставляло чувство, что мать темнит, что-то недоговаривает…

А Лиза продолжила: «

- Дело в том, сынок, что я познала грех не только с Владимиром, но и с Михаилом…

- Что-то я уже ничего не понимаю! - Андрей вскочил и подошёл к окну.

- А между тем всё так просто. Я была с Мишей ещё до свадьбы. Тогда его должны были отправить на Кавказ. Я боялась, что он может не вернуться… И я согрешила во второй раз. А уже потом, накануне свадьбы, поняла, наконец, что беременна… А ты, милый мой, так торопился на свет, что родился на полтора месяца раньше срока… Вот такая вот арифметика! - улыбнулась Лиза.

Всё, все карты раскрыты. Она рассказала всё как есть, а верить или не верить - решать Андрею.

   А он прижался лбом к оконному стеклу и не верил своему счастью.

- Значит, я ошибся? Значит, мы со Светой будем счастливы?.. - чуть слышно прошептал он.

- Ну конечно, мой хороший! - Лиза обняла сына. - Ты - настоящий Репнин. Я ни секундочки не сомневалась в этом. Только прошу тебя - ни слова отцу об это нашем разговоре. Он не хотел, чтобы ты знал эту историю.

- Ну конечно, мама! - Андрей на радостях поцеловал Лизу в щёку и, окрылённый счастьем, отправился спать.

Завтра будет новый день,  и завтра они со Светланой будут счастливы… Всё зло осталось в сегодняшнем дне…

   Так думал Андрей. Но на деле всё обстояло несколько иначе…  

 

 

 

 

Глава 14. Воссоединение клана.

 

   Над Двугорским уездом раскинула свои крылья жаркая июльская ночь… На чёрном-пречёрном небе мириадами крошечных искорок сияли звёзды… Вся природа спала, стараясь за эти короткие часы отдыха восстановить силы для нового дня. Вот  небосклон на востоке стал светлеть, из чёрного стал фиолетовым, потом нежно-розовым… Первые лучи солнца осветили землю, заиграли в изумрудной листве рощи, позолотили нежные колосья пшеницы, зревшие на бескрайних просторах полей, разбудили крестьянских мальчишек, пасших табуны хозяйских коней… Лучик солнца заглянул в окно хозяйской спальни, пробежался по дощатому полу, поднялся на кровать и уютно устроился на носу сладко спавшего князя.

    Андрей зашевелился, что-то пробормотал, провёл рукой по лицу, словно сгоняя назойливую букашку, а потом открыл глаза и сел в постели, отбросив с лица непослушные пряди густых тёмных волос. Уже утро… Утро новой жизни, жизни, где впереди - лишь безграничная любовь и счастье…

   А за рощей, в соседнем поместье, на балконе солнечно-жёлтого особняка слушала пение соловья в саду его Светлана. Лёгкие порывы ветерка играли её золотистыми кудрями, шевелили ленточки белого платья… На коленях у неё дремал верный Лаки. Она слушала нежные трели, любовалась отражением берёзок в зеркальной глади пруда и грезила о счастливой жизни. Ждущей её так скоро, сразу после того, как звон колоколов возвестит о том, что она навеки принадлежит Андрею…

   Когда Андрей спустился к завтраку, родители уже сидели за столом. Он поздоровался и сел за стол, обменявшись понимающим взглядом с матерью. «Мама, я верю тебе, спасибо…» - казалось, говорил его взгляд.

    Не успели Репнины выйти из-за стола, как дверь с шумом распахнулась, в комнату вихрем влетела Светлана и выпалила с порога:

- Здравствуйте! Только что Иван с Катрин приехали!

- Да ты что? - вскочил со стула Андрей.

- Да, я сразу же прибежала к вам! - воскликнула девушка.

- Что же мы тогда стоим? Пойдём! - Андрей взял её за руку, и они, весело рассмеявшись, выбежали из комнаты.

Миша и Лиза лишь переглянулись. Пусть веселятся, пока молодые… Было время, и они такими же были, их души жгла любовь, а жизнь казалась прекрасна… Ну что ж, пора и им к Корфам собираться.

    К обеду вся семья была в сборе. Катрин не замолкала ни на секунду - она впервые была за границей и ей не терпелось поделиться впечатлениями.

- А какое там небо - синее-синее… А море… Тёплое, ласковое… Солнце заливает всё вокруг… А песок такой мягкий, что кажется, будто лежишь на перине… - рассказывала она, а её глаза так и сияли.

- А ты, Кать, ещё океан зимой не видела. Вот это зрелище! Дует ветер, свинцовое небо касается моря, и огромные волны с грохотом разбиваются о скалы… - теперь уже Андрей предался воспоминаниям.

- Ну, знаешь, это я и у нас видела. Ничего особенного. А вот там… - Катя потянулась через стол и взяла кузину за руку. - Светик, обязательно поезжайте на побережье на медовый месяц. Это сказка…

А Света переглянулась с Андреем:

- А мы уже всё решили…

- И куда же вы поедете, а? В джунгли Амазонии, не иначе? - спросил Иван, не оставивший привычки подшучивать над сестрой.

- Сначала - в Италию, покажу Светлане Рим, а потом - в Париж, - ответил Андрей.

- Париж… Как же там красиво… Жаль, мы были там лишь проездом. Но мы ведь поедем туда ещё, правда? - юная баронесса с мольбой заглянула в глаза мужа.

- Ну конечно, радость моя! - ответил Иван, обнимая Катю.

Тут Катрин всполошилась:

- А вы знаете, кого мы встретили по пути сюда?

- Катенька, ты же обещала, что не скажешь! - воскликнул её муж.

- Ой, Ванечка, прости, совсем забыла! - Катя прикрыла рот ладошкой.

- Ну что же, делать нечего, теперь рассказывайте, юная леди, - грозно сказал Владимир, а в его глазах загорелись так хорошо всем знакомые весёлые искорки.

   Но сегодняшнему дню поистине было суждено стать днём сюрпризов. Не успел Владимир закончить фразы, как под окном раздался стук копыт и шорох колёс по гравию.

- О, а вот и они! - воскликнула Катя, а Света подбежала к окну и захлопала в ладоши:

- Шуваловы приехали!!!

   Во двор въезжали две кареты, запряжённые вороными жеребцами - предметом вечной гордости и хвастовства графа Алексея Шувалова. Не успела карета остановиться, как из неё появился он сам - высокий блондин с атлетической фигурой, настоящий богатырь, выходивший благодаря недюжинной силе победителем из всех драк, устраиваемых сначала в Пажеском корпусе, а затем и в полку, где он служил вместе с друзьями детства Корфом, Репниным и Долгоруким, но, тем не менее, добрейшей души человек. Вслед за ним появилась его жена, Софья Петровна, в девичестве Долгорукая, настоящая уездная барыня, хозяйка большого имения и мать четверых детей. С годами она пополнела, казалось, стала выше и, удивительное дело, стала очень похожа на мать. Вслед за ней выскочил Петруша, её сын - весёлый семилетний мальчик. Все так ждали его появления на свет, что он неизбежно стал любимцем и баловнем всех, а особенно матери и старших сестёр, но, тем не менее, был обычным маленьким мальчиком с синяками и шишками, предпочитавшим изучению книжных премудростей изучение потаённых уголков поместья и окрестных мест.

    А из второй кареты появились три юные барышни Шуваловы, три нимфы, выросшие среди густых лесов и бескрайних полей Саратовской губернии, и от этого ещё более привлекательные своей свежестью и неискушённостью. Первой появилась старшая - семнадцатилетняя Ирина, любимица отца - высокая стройная блондинка с грустными серыми глазами, предпочитавшая общество книг всем другим радостям жизни. Потом - средняя, пятнадцатилетняя Ольга, лицом удивительно похожая на мать в дни её юности, с такими же тёмно-каштановыми волосами, но жгуче-чёрными глазами, вот только мечтавшая блистать при дворе и стать женой светлейшего князя, ни больше, ни меньше. А последней выскочила десятилетняя Машенька - весёлая пухленькая хохотушка с копной рыжих кудряшек до плеч, заставлявшая умиляться всех, кто только её видел.

   Всё семейство Шуваловых с шумом и гамом вошло в особняк, и с их приездом в доме словно началась новая жизнь. Андрей, Иван и Петя после обеда отправились на конюшни смотреть лошадей, Владимир, Михаил и Алексей заперлись в библиотеке, а женская половина большой семьи собралась в гостиной поболтать о своём. Катя уже раза три рассказала, как шла к алтарю, Света устала говорить, как она счастлива выйти за Андрея, а кузины всё не успокаивались. 

- Вы с Андреем такие красивые! У вас будут такие хорошенькие детишки! - трещала без умолку Маша, вгоняя Свету в краску.

Наконец, Соне это надоело и она отправила младшенькую наверх, в детскую.

- А следующим летом мы вас к себе ждём. Ирину замуж выдавать будем! - по секрету сообщила она сёстрам.

- И кто он, Ириша, расскажи! - Светлана обняла сестру, но та лишь скромно опустила глаза.

Поэтому за неё ответила Ольга:

- Поручик Григорий Сергеевич Вяземский. Гусар, между прочим. Так что будет наша Ирочка по всей стране за мужем мотаться.

Ирина захлопнула книгу:

- Олька, замолчи лучше! Всё ж лучше, чем ты! Я воздушных замков не строю!

- А я тоже не строю! - вскинулась Оля. - Я добьюсь своего, вот увидишь! Сама же потом завидовать станешь!

- Девочки, девочки, прекратите! - вмешалась Соня. - Что о вас подумают тётя Лиза и тётя Анна? То души друг в друге не чаете, а то живёте как кошка с собакой!

- А о чём ты мечтаешь, Оленька, милая? - спросила у крестницы Анна, чтобы как-то разрядить обстановку.

- О, я хочу стать фрейлиной… - мечтательно сказала Оля.

- Да, а ещё выйти замуж за Великого Князя! - не удержалась от того, чтобы вставить шпильку, Ира.

- Да, очередная глупая идея моей сумасбродки! - улыбнулась Соня.

- Ну почему ты так думаешь? Посмотрим… В жизни всякое бывает… - примирила всех Лиза.

- Ой, девочки, вы пока тут посидите, чайку попейте, а я пойду посмотрю, как там наши мальчики. А то помните, как прошлый раз их прямо в библиотеке укладывать пришлось? - улыбнулась Анна и поднялась с дивана.      

   Она подошла к библиотеке и осторожно приоткрыла дверь. Вот они, красавчики, за столом сидят. Сюртуки сброшены, воротнички расстёгнуты, рукава закатаны… На столе карты, один графин с бренди уже пуст, другой вот-вот разделит его участь… А накурили, накурили-то! Господи! Они друг друга-то в этом тумане видят?

   - Володя, можно я у вас тут посижу? - спросила она.

Он обернулся и, не выпуская трубку из зубов, кивнул - мол, садись, если хочешь, но только не мешай. Не успела Анна устроиться на диване, как дверь вновь приоткрылась, и вошла Лиза:

- Мишенька, я соскучилась! - и села с ней рядом, а через мгновение вошла и Соня:

- Алёшка, вот и я!

   Некоторое время женщины просто наблюдала за игрой. Лиза не выдержала первой, она подошла к мужу, обняла его за плечи и спросила:

- Во что вы играете?

Но ответил, как всегда, самый разговорчивый во хмелю - Владимир:

- А мы, Лизонька, в очень трудную игру играем - в дурака!

Аня поднялась вслед за сестрой, подошла к столу, придвинула стул, опустилась на него, оказавшись как раз напротив мужа, взяла карты и заявила:

- Господа, я играю с вами. И только попробуйте возразить!

- Я тоже хочу! - и Лиза последовала примеру Ани.

- И я, и я!!! - подскочила Сонечка.

Сёстры набрали в руки карты и переглянулись с решительным видом - мол, мы вам сейчас покажем. А мужчины лишь вздохнули - судя по всему, этот вечер закончится совсем не так, как они планировали…

 

 

 

Глава 15. На пороге счастья.

 

   С приездом Шуваловых время, казалось, ускорило свой бег. День мелькал за днём, не успели оглянуться, как прошла неделя. Подготовка к свадьбе шла полным ходом во многом благодаря приехавшей наконец в поместье Наталье Репниной, которая взяла на себя львиную долю хлопот, освободив тем самым уже порядком уставших Мишу и Лизу.

   Было сшито роскошное подвенечное платье, прислана из Парижа тончайшая вуаль, приготовлены фамильные бриллианты. Накануне свадьбы девушки устроили девичник. По настоянию выдумщицы Оли все нарядились в простые сарафаны, заплели волосы в косы, сплели венки… Водили хороводы, пели песни с крестьянскими девушками. По старорусскому обычаю оплакивали «смерть» Светланы в их девичьем мире и радовались её «рождению» в мире взрослых женщин… Когда стемнело, все отправились на речку, а там зажгли свечи и пустили венки вниз по течению, загадав желания.

   Анна слышала, как девочки вернулись домой, но не вышла из спальни. И только тогда, когда весь дом стих, она выскользнула в коридор. Анна была права - весь дом был погружён во тьму, лишь под дверью одной комнаты пробивался тонкий лучик света. И эта комната - спальня Светланы.

    Анна осторожно приоткрыла дверь. Дочь сидела на постели и невидящим взглядом смотрела в окно. Аня вошла и села рядом:

- Доченька, что с тобой? Ты почему не спишь?

Светлана обернулась:

- Ой, мама… Как хорошо, что ты пришла!.. Мне страшно…

- Почему? - спросила Анна, заправляя дочке за уши выбившиеся локоны.

- Просто всё так хорошо… Даже не верится, что это возможно… Мы с Андреем так сильно любим друг друга, что мне иногда кажется, что такое большое чувство закончится трагически… Ведь за любовь всегда нужно платить… - тихо сказала Света.

Анна пристально посмотрела на дочь. Да, и она так же точно переживала накануне свадьбы, но таких страшных мыслей у неё никогда не возникало… Что же делать? Надо как-то успокоить девочку…

   - Светочка, ты волнуешься, это вполне естественно, - наконец-то собралась с мыслями Анна. - Я тоже в своё время переживала. Я до конца не верила в то, что наша свадьба наконец состоится после всего, что нам пришлось пережить. Тебе легче… А мне приходилось узнавать Владимира заново…

- Мама, ты о чём? - Света удивлённо посмотрела на Анну.

- Знаешь, дочка, твой отец долгое время был совсем другим человеком, мне казалось, что я для него - злейший враг… - воспоминания захватили Анну, закружили, унесли за собой. - Мне было очень сложно поверить  в то, что он любит меня, что наша любовь вообще возможна… И лишь когда он надел мне на палец кольцо у алтаря, я поверила - вот оно, счастье, это тонкое колечко соединило наши сердца навечно. Ты тоже это почувствуешь и поймёшь, что все беды - ничто, ваша любовь всё переживёт. Вы вместе, и это главное. Тогда я поняла это так ясно… Может быть, пока ты мне и не веришь… У тебя же с Андреем всё до сих пор было в порядке. Не то что у меня… Сколько раз мне казалось - всё, мы никогда не будем вместе… Сколько раз я собирала осколки своего разбитого сердца и начинала всё сначала! Но лишь моя любовь к Владимиру давала мне силы жить дальше. Любить, отдавая этому чувству всю себя, и ничего больше… Вот оно, счастье… Ты поймёшь это, дочка, когда придёт время…

   Светлана слушала мать и чувствовала, как тревога уходит прочь, как её сменяют спокойствие и умиротворение. Сидеть бы так вечно, слушать маму, говорить с ней по душам… И снова Света чувствовала себя маленькой девочкой, прибежавшей к маме со своими страхами. И мама всегда поможет, всегда утешит, развеет страхи. Рядом с ней так хорошо, так уютно… Так и хочется свернуться калачиком, положить голову ей на колени и уснуть…  

    - Мама, мамочка, а расскажи, как папа тебе предложение сделал! - попросила Света. Конечно, она слышала эту историю раз сто, но всё равно каждый раз слушала с неубывающим интересом, как какую-то волшебную сказку.

- Ну что ж, дочка, слушай. Всё равно ведь не уснёшь… - и Анна пустилась в воспоминания.

   В тот день после обеда она зашла в спальню и увидела на постели большую коробку, обтянутую бежевым шёлком. Интересно, что там? Аня развязала шёлковую ленточку. Она упала на пол и завилась там колечками, словно живая. Мирно спавший на подоконнике Лучик открыл голубые глазки, спрыгнул на пол и устроил весёлую возню с этой новой игрушкой. Анна откинула крышку. В коробке лежало платье - пышное шёлковое платье серебристо-серого цвета. Она прижала его к груди и закружилась по комнате. Господи, какое красивое! Как давно ей никто ничего подобного не дарил! В последний раз дядюшка выписал из Парижа то самое платье, в котором она тогда впервые пела на балу перед высшей знатью Петербурга… Кто же сделал ей такой подарок? На дне коробки лежал свёрнутый листок бумаги. Она достала его, развернула и легла поперёк кровати, погрузившись в чтение.

    Она сразу же узнала этот почерк - эти аккуратные мелкие буквы с лёгким наклоном налево, этот небрежный росчерк пера внизу письма… Она вчиталась в слова: «Анна, это платье - приглашение на бал-маскарад, который я устроил только для нас двоих. Приходи, я жду тебя». Аня улыбнулась, глядя на этот тонкий листок дорогой бумаги, её пальчик обводил контуры большой буквы «В»… Вот оно… То, о чём она даже не смела мечтать… Наконец все беды позади… Ольга теперь далеко, Владимир любит только её, Анну. сам об этом сказал, а теперь устраивает бал, нет, свидание, только для них двоих… Интересно, когда она должна спуститься вниз? В письме ничего не сказано. Ну что ж, подождём…

   Анна переоделась в новое платье. Оно удивительно шло ей - обтягивало стройную фигуру, оттеняло колдовские глаза… Аня со щёткой в руках застыла у зеркала, думая, что сделать с волосами - распустить или уложить в причёску? Если уложить, то как? Решение созрело мгновенно. В этом году на Рождество и она получила подарок от Владимира, получила, несмотря на то, что была с Мишей, несмотря на то, что отвергла Корфа, несмотря на то, что из-за неё вот-вот была готова разразиться дуэль. Она получила в подарок великолепное украшение для волос - усыпанные сверкающими камушками серебряные цветочки, соединённые серебряными же цепочками. Тогда, получив подарок, она лишь хмыкнула, полюбовалась на него и спрятала на самом дне шкатулки, решив, что при первом же удобном случае вернёт назад. Но не вернула. А теперь вот решила надеть. Владимиру будет приятно, это точно.

    Только-только Аня успела уложить волосы в причёску, как раздался осторожный стук в дверь. Она быстро пригладила локоны, расправила юбку и распахнула дверь. Никого. На пороге лежал букет цветов. Анна подняла его и зарылась лицом в белоснежные лилии. Какой аромат… Её любимые цветы… Она и не знала, что они уже расцвели в оранжерее. Среди цветов мелькнул уголок записки. Всего три слова: «Где же ты?» Аня поцеловала этот клочок бумаги, поставила цветы в вазу и вышла из комнаты.

   Придерживая юбки, Анна спустилась вниз и приоткрыла дверь столовой. Владимир стоял к ней спиной, опершись о спинку стула, что-то вертел в руках и. казалось, разговаривал с кем-то, видимым лишь ему одному.

- Владимир, а… с кем это Вы только что разговаривали? - спросила она.

Он вздрогнул от неожиданности:

- Сам с собой… Я частенько разговариваю сам с собой…

Анна стояла в дверях и как заворожённая смотрела, как её Владимир идёт к ней через комнату, озаряемый лучами робкого февральского  солнышка. Боже, как он прекрасен…    

   - Анна, Вы сегодня так хороши… - тихо сказал он, подойдя близко-близко.

- Правда? Я рада, что вам нравится… - ответила Аня, убрав упавшую на лоб прядь.

Владимир протянул ей руку, она робко вложила пальцы в его ладонь и послушно пошла вдоль накрытого стола. Чего только на нём не было! Каких только вкусностей не наготовила Варвара! А посредине стола в золочёном канделябре горели свечи и искрилось шампанское.

- Оцените мои старания! - не без гордости сказал Корф, указывая на накрытый стол.

- Владимир, Вы что же, приготовили всё это для меня? - робко спросила Анна.

- Нет, - ответил барон, а потом, видя, как изумлённо она на него посмотрела, добавил - Для нас!

   Аня позволила усадить себя за стол. Владимир улыбался, что-то говорил, она что-то отвечала… Мысли путались, в голове был какой-то туман… Как сквозь сон она наблюдала, как Володя откупоривает бутылку шампанского и разливает шипучий напиток в высокие бокалы, как в них отражаются свечи…

- Вы что же, господин барон, будете мне прислуживать? - лукаво улыбнувшись, спросила она.

А он заглянул ей в глаза и тихо ответил:

- Я отослал слуг. Не хочу, чтобы нам мешали. Правда, Варвара зачем-то просила оставить в доме Полину. Но я не послушал.

Владимир поднял бокал:

- Хочу выпить за Вас… Анна, я так долго скрывал свои чувства…

Он говорил что-то ещё, но Аня ничего не слышала. Её мысли были заняты другим.

   Полина… Полина… Туман рассеялся, и Аня ясно вспомнила, как однажды та разоткровенничалась с ней: «Я, может, барина нашего побольше твоего знаю… Да было дело… Ну чем я хуже других? Танец мой ему больше твоего понравился, вот тогда-то он меня и приметил. Ну, и прямо в столовой, на столе…» Полина рассказывала, краснела, смущалась, но в её глазах то и дело загорались искорки торжества - мол, вот я какая! Не всё тебе одной. Сначала князь, потом барон. Не жирно будет?

   Господи… И всё это случилось здесь… В этой самой комнате… Лоб сразу же покрылся испариной, в глазах потемнело, руки безвольно заскользили по шёлку пышной юбки… Владимир почувствовал неладное:

- Что с Вами? Вам плохо? - спросил он.

Анна с трудом выговорила:

- Простите… Наверно, я просто устала… Мне нужно идти… Извините…

Она поднялась и пошла к двери. Владимир последовал за ней, схватил за руку, остановил:

- Что с Вами? Что, я сделал что-нибудь не так?

Анна отвернулась, пряча глаза, полные слёз:

- Дело не в Вас. Просто... просто я так много помню… Господи, почему нельзя всё забыть и жить дальше?.. Зачем… зачем мучить себя?.. Ведь это так… так… больно…

- Анна, послушайте меня, - голос Владимира стал тихим, нежным, убеждающим. - Да, я заставил Вас танцевать. В этой самой комнате…

Аня покачала головой:

- Я это помню. Но дело не в этом…

Хватит, пора решить всё раз и навсегда. Тогда в этой истории с Ольгой она поверила ему, поверила безоговорочно, а теперь…

- Владимир, Полина рассказала мне, что в тот вечер… в этой комнате… на столе… вы… Если это правда, то Вы сами поймёте… Скажите, что это не так… Скажите, что это злая шутка… и я Вам поверю… Скажите, что Полина солгала… - Аня почти умоляла, смотрела барону в глаза, а по её щекам катились слёзы.

    А в голове Владимира роился целый хоровод мыслей. Что делать? Прибегнуть ко лжи во спасение? Но рано или поздно она узнает правду… Признаться? А вдруг она уйдёт, снова сбежит, и её будет уже не найти? Что делать?.. Нет, лучше признаться…

- Как бы мне хотелось, чтобы это было так… - с трудом вымолвил он.

- Нет… - услышал Владимир Анин стон.

Она закрыла лицо руками и сорвалась с места. Какая разница, куда бежать… Лишь бы подальше от этих страшных слов, подальше от этого дома, подальше от него…

   Но и теперь Владимир не дал ей уйти, развернул к себе, стал отнимать руки от заплаканного лица:

- Анна, выслушайте меня! Я не оправдываться хочу, я хочу объяснить. Анна, что было, то было, и ничего не вернуть, но… Это был не я, это был совсем другой человек… Да, я заставил тебя танцевать… Но лишь потому, что не знал, что ещё сделать… Я не мог смотреть, как вы с Мишей смотрите друг на друга…

Анины слёзы тут же высохли, обиду сменила ярость, она скинула его руки со своих плеч и почти закричала:

- И поэтому… И поэтому Вы заставили меня танцевать?

Владимир был поражён этой вспышкой гнева, просто раздавлен.

- Да… - тихо сказал он. - А потом Вы ушли, Вы оставили меня… Но поймите, мне нужен был кто-то…

Анина ярость разгорелась ещё сильнее от одного воспоминания о том вечере, когда она пришла соблазнять ненавистного мучителя…

- И это кто-то оказался Полиной! - вскричала она.

   У Владимира отлегло от сердца. Она ревнует, просто ревнует… Конечно, ревность слепа, но она означает, что ещё не всё потеряно, есть ещё шанс всё исправить… А Анна в гневе ещё прекраснее… Глаза загораются колдовским огнём, в жестах, мимике проступают повадки дикой кошки… Она становится ещё загадочнее, ещё притягательнее…

   - Господи, как я виноват! - он опустился на колени, обнимая её за талию и глядя снизу вверх в её заплаканные глаза. - Я обещаю. Что никогда не причиню тебе боли… Ты будешь счастлива… если ты станешь моей женой… Я так долго собирался сказать тебе это… Я хотел, чтобы этот день ты запомнила на всю жизнь. Не изысканный стол, а предложение руки и сердца…

Аня отняла руки от лица и пристально посмотрела на Владимира, не веря своим ушам. А он продолжил:

- Не могу без Вас жить. Я живу в надежде. Что перервётся череда бессмысленных дней… Что однажды я смогу… я найду в себе силы и скажу - будь моей женой…

    И Анна поверила. Поверила, и всё тут. Всё было забыто -  долгие годы вражды, и унижения, и оскорбления, и Танец Семи Вуалей, и Ольга Калиновская, и Полина… Аня опустилась на пол рядом с Владимиром, взяла обе его руки в свои и, глядя в самую глубину его синих глаз, тихо сказала:

- И в ответ услышишь - я согласна…

- Да?.. - спросил он, не веря ещё, что это не сон.

- Да… - прошептала она и упала ему в объятия.

    Света сидела и слушала… Господи, как счастливы мама и папа, как она хочет такого же светлого счастья…

- Мамочка, спасибо! Я люблю тебя! - Света обняла мать.

- Всё будет хорошо, девочка моя, всё будет хорошо… - Аня тоже обняла дочь и гладила её по волосам.

Вдруг Светлана вздрогнула, вся как-то сразу окаменела, отстранилась и посмотрела на мать застывшими от ужаса глазами.

- Дочка, что с тобой? - не на шутку испугалась Анна. - Тебе плохо?

   Светлана с шумом выдохнула и прижала трясущиеся руки к груди:

- Нет, всё уже хорошо… Просто мне показалось, что здесь вдруг стало темно, подул холодный ветер, и чья-то ледяная рука сжала мне сердце…

- Но всё же прошло, правда? - Анна помогла дочери лечь, укрыла её тёплым одеялом, поцеловала в лоб и ушла, унося свечу с собой.

   Они не знали, что в это самое время далеко-далеко от их поместья в тёмной комнате на столе по кругу горели пять чёрных свечей, а в центре - шестая, красная… Чей-то тягучий голос читал заклинания на неизвестном языке… Рука в чёрной перчатке протянулась из темноты и высыпала на красную свечу какой-то порошок. Пламя мигнуло, а потом взмыло почти до потолка, осветив на миг всю комнату, выхватив из темноты молодую женщину в чёрном платье и с чёрным же платком на голове. То была Марина…

 

 

 

Глава 16. Мрачное пророчество.

 

   И вновь над Двугорским уездом вставало солнце. Едва его первые лучи позолотили окна особняка Корфов, как в спальню Светланы на цыпочках вошли Ольга и Ирина Шуваловы с охапками цветов в руках. Ещё мгновение - и вся комната уже утопала в белых и розовых розах. Ира опустилась на постель:

- Светик, вставай!

А Ольга пощекотала кузину:

- Вставай, соня! Все уже на ногах! Свадьбу свою проспишь!

   Света заворочалась в постели, приоткрыла глаза, но тут же их зажмурила, ослеплённая ярким солнечным светом.

- Вставай! - потянула её за руку Оля. Светлана, протирая заспанные глаза, села в постели:

- Девочки, я полночи не спала…

- Ничего страшного. Зато сегодня ты выходишь замуж! - гордо изрекла Ольга.

А Ира обняла Светлану:

- Господи, ты такая счастливая! Ты сегодня выходишь замуж! Расскажешь мне потом всё? Ну, ты понимаешь, о чём я…

Света покраснела:

- Хорошо… Но ты, право, такие вопросы задаёшь…

   Тут дверь открылась, и вошла Наталья Репнина:

- О, невеста наша уже проснулась! Так, девочки, ну-ка марш отсюда! Мне с крестницей поговорить нужно!

Оля и Ира послушно вышли, оставив Свету и Наталью наедине. Наташа присела на край постели:

- Что, рада?

- Очень… - ответила девушка.

- Так вот, не забудь эти слова. Помни об этом. Назад пути уже не будет. Это очень важный шаг. Я не хочу, чтобы ты потом жалела… Ты должна быть счастлива! Счастливей меня, счастливей всех нас! - повторяла Наташа, глядя в глаза Светлане.

- И я буду счастлива, я верю! - воскликнула Света.

- Вот и славно! - сказала Натали, поцеловав и перекрестив её. В этот самый миг вошли Лиза с Анной, и началась вся та суматоха, которая обычно сопровождает подготовку к важным событиям.

   На сегодняшний день все перебрались в поместье Корфов, чтобы предоставить старое поместье Долгоруких в полную собственность молодых. Там всё было готово уже с вечера - украшена гостиная, в парке установлены  фейерверки, на подъездной аллее развешаны китайские фонарики. Всё указывало на то, что этой свадьбе было суждено стать самым значительным событием этого сезона в уезде. Но это не помешало мужской половине семейства устроить там небольшой мальчишник накануне свадьбы.

   Светлана сидела у зеркала в атласном нижнем белье и ажурных шёлковых чулках, а Наталья укладывала ей волосы, когда в спальню вбежала Оля с целым ворохом платьев в руках. Наряды она бросила в кресло, а сама опустилась на пол.

- Даже и не знаю, что одеть. Мне ничего не идёт! Мама, - обратилась она к сидевшей тут же Соне, - почему Ира не хочет дать мне своё зелёное муслиновое платье? Она всё равно его одевать не будет!

Не успела она это произнести, как в спальню величественно вплыла Ирина, уже с праздничной причёской, облачённая в платье цвета чайной розы, да ещё и с крошечной сумочкой и веером в придачу:

- А платье я тебе не дам, и не мечтай! Испортишь ведь, я тебя знаю, - заявила она с порога.

- Не испорчу, обещаю! А если испорчу, то отдам тебе своё, какое захочешь! - молитвенно сложила руки у груди Оля, но Ирина лишь отрицательно покачала головой.

Света обернулась:

- Оля, если хочешь, возьми любое из моих.

- Правда?!! Можно?!! - Ольга даже в ладоши захлопала от восторга.

- Светлана, прекрати. Не потакай её причудам! - вмешалась Соня. - У неё и так гардероб больше, чем у нас троих вместе взятых, а ей всё мало!

Она подошла к вороху разноцветных платьев, придирчиво осмотрела его и выбрала сиреневое, отделанное тёмно-фиолетовыми бархатными ленточками:

- Вот. Иди одевайся, и без разговоров, а то дома останешься.

Ольга поймала брошенное матерью платье, сделала реверанс и выбежала из комнаты.

   - Причёска готова. Можно одеваться! - объявила Наташа.

Ах, что это было за произведение искусства - волосы Светлане зачесали высоко назад, а там они ниспадали целым водопадом локонов, между прядями то тут, то там слезинками сверкали крошечные бриллиантовые заколки, два завитка обрамляли лицо… С величайшими предосторожностями, чтобы не повредить Наташино творение, Светлане через голову натянули пышные нижние юбки, а затем и платье - целое облако из белоснежного газа и атласа, расшитое крошечными жемчужинками и бриллиантиками. Пока Анна с Лизой помогали невесте натянуть высокие атласные перчатки, Соня, вооружившись иголкой с ниткой, добивалась того, чтобы корсаж платья идеально облегал стройную талию девушки.

- Мама, осторожно, - подала голос сидевшая у окна Ирина. - В Европе есть такое поверье, я знаю, я читала, что если хоть одна капля крови упадёт на платье невесты, то она не доживёт до полуночи…

- Ира, да ну тебя! - выдохнула Соня. - Ни раньше, ни позже! Прямо под руку! А если бы я и впрямь её уколола?

- Но это же сказки, просто сказки… - сказала Светлана, пытаясь прогнать прочь вновь появившееся ощущение могильного холода…

   Невесте к волосам уже прикололи спадавшую до самой земли вуаль, когда в дверь осторожно постучали, и вошёл Владимир.

- Доченька! Красавица! - он обнял и поцеловал Свету.

- Володя, ну что там? - спросила Лиза.

-Всё в порядке, - ответил он. - Андрею напиться не дали, так что голова у него не болит. Зато болит у Миши - мы полночи не спали. Всё о сегодняшнем дне говорили.

Аня с Лизой переглянулись - мол, знаем мы их разговоры, а Владимир продолжил:

- У них уже всё готово. Собираются в церковь ехать. А вы?

- У нас тоже всё готово, - ответила Лиза.

- Анечка, ты уже отдала ей?.. - Владимир повернулся к жене.

- Господи, я чуть не забыла! - и Анна выбежала из комнаты.

   Она ворвалась к себе в спальню, раскрыла шкатулку и достала оттуда большой серебряный перстень, на обратной стороне которого было выгравировано «Анастасия». Тот самый перстень, что помог ей обрести любящую семью, помог вернуть надежду на счастье… Ведь сколько бы ни было недостатков у Петра Долгорукого, он бы никогда не стал решать судьбу одной дочери ценой счастья другой, только что счастливо обретённой после двадцати лет разлуки.

   В тот самый день, когда открылась правда, отец передал этот перстень ей. А на следующее утро Анна отправилась в тюрьму к матери. Распахнулась тяжёлая дверь, и Аниному взору предстала сидящая за столом удивительно красивая моложавая женщина. И это - её мать… Марфа удивлённо посмотрела на незнакомую девушку, застывшую в дверях. Кого ещё принесла нелёгкая? Аня справилась с волнением и вошла в тёмную сырую комнату. Господи, как тут жить-то можно? Женщина поднялась ей навстречу. Аня, не говоря ни слова, достала перстень и на раскрытой ладони протянула его матери. Марфа прижала руки к груди, сдерживая стон радости, а потом протянула руки и заключила Аню в объятия:

- Настенька, моя Настенька… Живая… - повторяла она сквозь слёзы.

    Когда накануне свадьбы Анна вместе с Петром Михалычем пришла к Марфе, чтобы получить материнское благословение, та вернула этот перстень дочери:

- Пусть он останется у тебя, храни его. Это - залог счастья. Этот перстень согрет нашей с Петрушей любовью… Храни его, а потом передай моей внучке в день свадьбы…

В тот день Анна обняла мать в последний раз. Пётр Михалыч добился того, чтобы все обвинения с его бывшей любовницы были сняты, и Марфа Егоровна удалилась в монастырь замаливать грехи прошлого. Видимо, так судьбе было угодно, но Марфа Егоровна и Марья Алексеевна приняли постриг в одной обители. Служение Богу и любовь к одному и тому же мужчине сблизили их, и на закате лет они из соперниц превратились в лучших подруг. А потом два стоящих рядом деревянных креста на тихом монастырском кладбище отметили их последний приют…

   Анна зажала перстень в руке и отправилась в комнату дочери. Войдя, она протянула кольцо Светлане:

- Вот, возьми… Этот перстень принадлежал ещё твоей прабабушке. Он сохранит твою любовь, защитит тебя. А когда придёт время, ты передашь его своей дочери в тот день, когда она пойдёт под венец.

- Ах, как романтично! Я тоже хочу что-нибудь подобное! - воскликнула вернувшаяся уже Оля, а Маша захлопала в ладоши.

Светлана приняла старинный перстень из рук матери, полюбовалась игрой света на полированных гранях огромного камня, а потом надела кольцо на средний палец правой руки. Оно пришлось как раз впору, будто и предназначалось на её тонкий пальчик. Луч солнца упал на камень, он словно бы вспыхнул огнём изнутри…

   В этот самый миг дверь распахнулась, и на пороге, тяжело дыша, схватившись рукой за косяк, застыла высокая старуха в чёрном платье. Все замерли, а маленькая Маша прошептала:

- Ой, мамочки… - и спряталась за Соню.

   - Наталья Викторовна! - первой пришла в себя Лиза.  Её слова привели всех в чувство.

- Бабушка! - Света кинулась старухе на шею.

- Здравствуй, тётя! - улыбнулся Владимир.

Только Анна вдруг посерьёзнела. Наталья Викторовна… Сычиха… Принесла же её нелёгкая…

   Нет, не то чтобы она не любила тётку мужа, напротив, была ей благодарна. Просто с самого детства так повелось, что посещения старой ведьмы совпадали с какими-нибудь неприятностями.

   Она смутно помнила те времена, когда тётя Наташа, так они с Владимиром её звали, жила с ними, в большом доме… Но потом заболела Вера Викторовна, потом она покинула сей грешный мир, и все считали, что всему виной её сестра. С тех пор и пролегла пропасть между княжной Натальей и остальной семьёй, тогда она и стала Сычихой, тогда и перебралась в заброшенную избушку в лесу…

   Повзрослев, Анна часто бегала к ней за компанию с Лизой и с замиранием сердца слушала, как та пророчит княжне Долгорукой выйти замуж за Владимира. Сычиха появилась на похоронах дядюшки, из-за неё Владимир ушёл, покинув своё место у гроба отца, она же предсказала Анне много бед. И она была права… Но, правда, именно Сычиха принесла весть о том, что Анна и есть потерянная дочь Петра Михалыча, вернув ей любящую семью… Именно благодаря Сычихе у неё есть дочь…

   Никогда Анна не забудет ту страшную ночь… Тогда выл ветер, была ужасная метель. Анна страшно мучилась, что-то с самого начала пошло не так… Она так легко родила сына, а тут… Говорят, второго рожать легче… Ничего подобного. Она мучилась уже больше суток, а дело так и не сдвинулось с мёртвой точки. С каждым часом ей становилось всё хуже и хуже. Уже позвали Владимира, и он сидел у постели, сжав её руку, и с трудом сдерживал слёзы... Варвара с Татьяной, обнявшись, плакали навзрыд в уголке. Надежды не осталось. С каждым мгновением Анна уходила всё дальше и дальше, покидала этот суетный мир… И вдруг в спальню ворвалась Сычиха, вся засыпанная снегом, закутанная по самые глаза в пуховый платок. Она сразу же подбежала к постели:

- Знала ведь! Беду сердце чуяло!

С этими словами она извлекла из кармана бутылёк и влила Анне в полуоткрытые губы какую-то кисло-сладкую жидкость. И Аня почувствовала, как ей сразу стало легче, страшная боль стала уходить…

- Спасибо… - прошептала она, поймав руку Сычихи.

- Благодарить после будешь! - отмахнулась ведьма.

Через час она уже вручала Владимиру пищащий свёрток:

- Вот, Володя, полюбуйся! Доченька, красавица, на маму похожа…

Это было последнее, что помнила Аня из того дня, её глаза закрылись, и она провалилась в глубокий сон.

   Да, Сычиха спасла Светлану при рождении. Она всегда была её любимицей, да и Света нежно любила бабушку, долгие часы просиживала в её избушке, помогала по хозяйству…

   Ведьма обняла Свету, а потом пристально посмотрела ей в глаза:

- Беду сердце чует… Зло, зло вокруг тебя… Сильна я, но его отвести не смогу… И будет алое на белом, и чёрная туча закроет небо, и взметнётся огненный столб… Беда придёт… Но ты держись, ведь придёт час, и новое счастье тебя найдёт… Верь… Верь мне… - повторяла Сычиха, качая головой, словно в трансе.

   Она сорвала с шеи и надела Светлане серебряный кулон, инкрустированный зелёным камнем:

- Возьми. Он защитит тебя. Он силы тебе придаст… Я не смогу беду отвести, так он сможет… Зло, зло повсюду… Прочь! Прочь!

Глаза Сычихи расширились, заняли пол-лица,  она казалась почти безумной. 

- Ну, всё, всё, успокойся! - Лиза обняла Сычиху за плечи и отвела к окну.

   А Света, окаменев, стояла посреди комнаты, сжимая в руке Сычихин кулон…  

 

 

 

 

Глава 17. Ах, эта свадьба…

 

   Колокольный звон лился над округой. Заслышав его, крестьяне замирали, бросали работу и осеняли себя крёстным знамением. Сегодня законным браком сочетается их любимая барышня, младшая дочь хозяина. Многие пошли поглазеть на это важное событие, чтобы полюбоваться на роскошное платье красавицы-невесты, увидеть, как в её глазах вспыхивают искорки счастья; чтобы прокричать троекратное «ура» в честь новобрачных и бросить им под ноги цветы, монетки и рисовые зёрнышки.

   У алтаря стояли Светлана и Андрей. Зажжённая свеча дрожала в руке невесты, пальцы, сжимавшие её, побелели. Света всё никак не могла прийти в себя. Слова, сказанные Сычихой, не давали ей покоя. «Зло, зло вокруг тебя…» - так и гудело у неё в голове.

   - Венчается раба Божия Светлана рабу Божиему Андрею и ныне, и присно, и во веки веков… - нараспев читал священник.

Анна положила голову на плечо Владимира и тайком вытирала слёзы. Господи, как красиво… Давно ли она сама вот так же стояла у алтаря, до конца не веря в своё счастье… Даже не верится, что её Светлана, её маленькая девочка - и уже невеста, а через несколько мгновений станет женой…

    А Лиза стояла рядом с Мишей и уносилась в далёкое прошлое… Был там день, о котором она бы хотела забыть, но не могла. Тогда она стояла у алтаря плечом к плечу с Андреем Платонычем Забалуевым и мечтала о том, чтобы очутиться где угодно, но только не здесь, а где-нибудь за тридевять земель отсюда… Священник спросил её согласия на брак. Все замерли, ожидая ответа. А она не могла произнести это роковое «да», своими собственными руками подписать себе смертный приговор… Мать уже толкала её в спину, шёпотом грозилась покарать за непослушание, а она всё молчала, словно бы ждала чего- то…

   И тут распахнулись церковные врата, и на пороге появился ОН, её спаситель, её избавитель, её рыцарь на белом коне… Владимир…

- Лиза, ты обвенчана? - резко спросил он, широкими шагами идя к ней. Она лишь покачала головой.

- Лиза, выходи за меня замуж! - заглянув ей в глаза, попросил он.

Вот оно, спасение… Вот чего она ждала, вот на что тайно надеялась… Лиза сняла ставшую теперь уже ненужной свадебную вуаль и бросила её под ноги Владимиру, отдала свечу в руки уже бывшему жениху Андрею Платонычу, а сама упала в объятия Корфа.

    - Лиза, Лиза, да ты с ума сошла! Владимир Иваныч, побойтесь Бога! - причитала княгиня, пытаясь разорвать их объятия.

Марья Алексеевна что-то говорила, Владимир отвечал, кажется, они о чём-то спорили, но для Лизы ничто не имело значения - он был рядом, он пришёл, он любит её, она станет его женой…

    - Лиза, Лиза, опомнись! - мать трясла её за плечи. - Ты что же, не понимаешь, что он это делает лишь затем, чтобы вернуть себе поместье?!!

Лиза с трудом возвращалась в реальность из сладкого мира грёз. Поместье… Какое поместье?.. Ах, да, поместье… Маменька отняла у Владимира родовое имение и пообещала его в качестве приданого Забалуеву… Мама говорит, что Владимир хочет жениться ради поместья… Какая глупость!

   - Володя, зачем нам поместье? Мы проживём и так, - сказала Лиза, с мольбой глядя ему в глаза.

А он стоял, смотрел на неё и… молчал.

- Простите нас, мне нужно поговорить с Владимиром Иванычем наедине, - и, невзирая на протесты, она увлекла барона в дальний угол церкви.

А там пристально посмотрела ему в глаза:

- Володя, скажи мне, это правда, что в Петербурге ты дрался на дуэли из-за другой женщины?

 - Да, - ответил он, пряча глаза.

- И… ты любишь её? - спросила Лиза и вся сжалась в ожидании ответа.

Но Владимир не колебался ни секунды:

- Нет.

Словно гора упала с Лизиных плеч:

- Но почему же ты не заехал к нам, когда вернулся в поместье? Почёму не пришёл навестить после того, как спас в лесу?

- Но, Лизонька, пойми, я был занят… Ну что, ты согласна стать моей женой? - спросил он, крепко сжав её плечи.

Как хотелось Лизе ответить «да», но что-то её останавливало, что-то не давало покоя, что-то было не так…

- Володя, поклянись мне сейчас, перед иконой, что любишь меня по-прежнему, - промолвила она и кивком головы указала на висящий на стене храма список с иконы Владимирской Божьей Матери.

Владимир долго-долго смотрел на икону, казалось, он беззвучно молился, а потом обернулся к Лизе:

- Прости… Но я не могу…

Лизины глаза наполнились слезами, она покачнулась:

- Так, значит, ты хотел жениться на мне только из-за поместья? - чуть слышно спросила она.

Владимир опустил глаза:

- Я не знаю… Я запутался…

   Казалось, солнце померкло для Лизы, она чувствовала, как земля разверзается у её ног, как она летит всё ниже и ниже, всё ниже и ниже… Прямо в ад, в объятия его хозяина - Забалуева… Но теперь уже всё равно. Владимир её не любит и никогда не любил. Господи, зачем он только пришёл? Чтобы помучить меня? Разве я недостаточно страдала? Так нет же, этого мало… Ему было нужно меня добить. И что же? Вот она я, растоптанная, поверженная… Чего ещё ему надо? Неужели мало? Господи, да закончится это всё когда-нибудь или нет?..

   - Уходи… - бросила Лиза Владимиру через плечо, вернулась к алтарю, забрала вуаль, надела её на голову, взяла из рук Андрея Платоныча свечу и кивнула священнику:

- Продолжайте…

   Шёпот пронёсся над толпой. Лиза очнулась от дум и подняла глаза. К священнику приближалась Машенька, наряженная в пышное белое платье. Она важно вышагивала, высоко подняв голову, и несла на фарфоровом блюдечке золотые обручальные кольца. В ней с трудом можно было узнать ту егозу и непоседу, что ураганом носилась по поместью эти дни, настолько её преобразила возложенная на неё почётная миссия.

   Священник принял кольца из рук девочки, освятил, передал тонкое золотое колечко Андрею. Светлана робко протянула ему руку в белой атласной перчатке, он медленно и торжественно надел ей на палец кольцо. Света улыбнулась, подняла голову, из-под длинных ресниц заглянула в глаза Андрею.

   Но что это? Ей что, это мерещится? Откуда здесь, в торжественной тишине храма, взяться хлопанью крыльев? Что за наваждение? Да нет, не наваждение… Огромная чёрная ворона кружила под сводами церкви, а потом уселась на икону, посмотрела на Свету своим сверкающим, словно уголёк, чёрным глазом, и хрипло закаркала…

- Господи, да что же это?.. Дурная примета… - волна шёпота разливалась над толпой, женщины крестились, мужчины вмиг посерьёзнели.

   Дрожащими руками Светлана надела кольцо на палец Андрею, он быстро поцеловал её в ледяные губы. Они стали мужем и женой.

   Потом в поместье Долгоруких был дан грандиозный бал. Все делали вид, что позабыли об этом странном случае в церкви, но мрачный осадок в душах всё-таки остался. Ну не могла Света беззаботно улыбаться, всё, произошедшее за последние дни, камнем давило на душу, не давало вдохнуть полной грудью, не давало почувствовать себя вполне счастливой… Андрей чувствовал, что молодую жену что-то гнетёт, что-то не даёт ей покоя, и он догадывался, что именно. И поэтому весь вечер и не выпускал её руки из своей.

   Вечер пролетел незаметно. Стихла музыка, разъехались гости… Самые дорогие люди простились и уехали в поместье к Корфам. Света и Андрей остались одни. Догорали свечи… Молодые люди стояли посреди гостиной и смотрели друг на друга. Андрей протянул руку и отцепил бриллиантовую заколку. Белоснежная вуаль скользнула по её плечам и упала на пол. Света смотрела на Андрея широко открытыми глазами, немного испуганно, но и с безграничным доверием. Он взял её лицо в ладони, очень осторожно прикоснулся губами к её губам, а потом пристально посмотрел ей в глаза:

- Всё в порядке? Ты не боишься?

Она отрицательно покачала головой:

- Нет. Ты - мой муж… Но я хочу стать твоей женой по-настоящему… - и она смущённо опустила глаза.

- Я тоже этого хочу, жена моя, Светлана Репнина… - прошептал он, припадая к её губам в страстном поцелуе. 

А потом поднял жену на руки и понёс вверх по лестнице в темноту спальни. Навстречу ночи любви… Самой волшебной ночи в их жизни…  

 

 

 

 

 

Глава 18. Тени прошлого.

 

   Да, эта ночь действительно была волшебной. Но если одним она принесла любовь и блаженство, то другим…

    Этой ночью Владимир никак не мог заснуть. Наверно, впервые в жизни его мучила бессонница. Тихо, чтобы не разбудить сладко спавшую Анну, он встал, зажёг свечу и вышел из комнаты.

   В доме стояла тишина. Не верилось, что ещё сегодня утром здесь бегала и смеялась стайка хорошеньких девушек, провожая одну из них навсегда из этого дома…

   Владимир прошёл по тёмному коридору и приоткрыл дверь одной из спален. Пусто… Так и должно быть. Хозяйка покинула её навсегда. Теперь  у неё другой дом, другая жизнь… В которой ему не осталось места. Конечно, изредка она будет приезжать в гости, её смех снова будет колокольчиком звенеть в этом доме, но потом - обязательно уезжать… Ах, эти прощания… Нет ничего больнее. Каждый раз - будто навеки.

   Барон зашёл в комнату, присел на краешек постели и огляделся. Обычная комната юной девушки - огромное зеркало, столик с писчим прибором в углу, ширма, гардероб, ломящийся от нарядов, и куклы, фарфоровые куклы повсюду… И какие все разные - младенцы в кружевных чепчиках, девочки с лентами в толстых косах, и совсем взрослые барышни в модных туалетах… Жюли, Катрин, Софи, Натали, Ирэн, Мари…  Кого тут только не было. И у каждой - своя история… Светлана их так любила, а теперь они остались одни…

   Владимир почувствовал на себе чей-то взгляд и вздрогнул от неожиданности. Ему показалось, что на него, не мигая, смотрит сидящая на комоде большая кукла в синем бархатном платье. Он подошёл и взял её в руки. Татьяна… Светина любимица, доставшаяся ей ещё от матери… Та самая кукла, которую он в порыве  ревности остриг наголо… Это ж надо было такое придумать! Бедная Аня, как она плакала… Но всё оказалось поправимо, и пышная шевелюра вернулась-таки несчастной хозяйке.

   Анна… Кукла навеяла воспоминания о тех днях, когда он стыдился и боялся своих чувств, когда делал ошибку за ошибкой. А сколько раз он мог всё изменить, и тогда они обрели бы, наконец, счастье, обрели сразу, без этих ненужных страданий и боли.

   А всё началось тем далёким летним  днём, когда на пикнике он испугался своих чувств и скрыл любовь за ненавистью, уехал в Петербург…

   Петербург… Там, вернувшись однажды домой, застал он неожиданно приехавшую Анну. Необыкновенно прекрасная, ещё более похорошевшая со дня их последней встречи, она сидела за фортепиано и своим серебряным голоском пела: «Сей поцелуй, дарованный тобой…» Ему казалось, что её голос проникает в самые потаённые уголки его души, снимая цепи ненависти и презрения с его сердца. Он задыхался, ему не хватало воздуха. Владимир без сил прислонился к двери, расстегнул крючки ставшего вдруг тесным воротничка… А Анна всё пела… Ему казалось, что она поёт это про него, в его памяти возник тот случай на лугу… и отрезвил его.

    Мгновенно приняв решение, Володя распахнул дверь и вошёл в комнату. Аня вздрогнула и поднялась с табурета.

- И что же Вы прекратили петь? По-моему, пение - самое подходящее занятие для наших крепостных в часы досуга! - грубо сказал он, даже не поздоровавшись, хотя одному Богу известно, как ему хотелось обнять её, поцеловать, сказать что-нибудь ласковое…

- Но Ваш отец разрешил мне… - скромно опустив глаза, ответила Аня.

Но Владимир не отступал:

- Отца, как ты видишь, здесь нет. А пение не поможет, когда тебя будут пороть на конюшне!

Аня вскинула на него огромные испуганные глаза, прошептала:

- Как господину барону будет угодно… - и собралась уйти.

- Стоять! - заорал Владимир и… замахнулся.

   Анна замерла, вся сжалась, ожидая удара, но его рука замерла около её плеча. Она стояла так близко, что Владимир ощущал  лёгкий аромат её духов, чувствовал, как взволнованно она дышит… Его рука скользила всё ниже и ниже, почти касаясь её кожи, и он чувствовал, как в ладони разгорается пламя… Оно поднималось всё выше, зажглось в груди, ударило в голову… Нечеловеческим усилием воли Володя стряхнул с себя дурман и охрипшим вдруг голосом сказал:

- Ты - моя крепостная. И ты будешь выполнять мои приказы… Все мои приказы.

   Аня резко обернулась, он едва успел убрать руку за спину. Глядя на него широко открытыми глазами, она покорно сказала:

- Да, барин. Что прикажете?

- Что бы такое ей приказать? - соображал Владимир. - Да, мои сапоги плохо начищены, надрай их так, чтобы я мог увидеть в них своё отражение.

- Хорошо… - покорно ответила Аня.

Но этого Владимиру было мало, его разгорячённая голова требовала ещё как-то унизить эту девушку, поставить её на место раз и навсегда, поэтому он продолжил:

- И ещё сбегаешь в лавку Мозеса  за шампанским. Хочу отметить получение награды в полку.

 Анна смотрела на него, и её глаза потемнели от обиды, но гордость не позволяла ей быть слабой:

- Хорошо, барин. Это всё?

Как же хотелось Владимиру сказать: «Нет. А потом - марш ко мне в спальню!» - и увидеть, как она испугается, как побледнеет, как будет искать выход из этой тупиковой ситуации… Но он не сделал этого, потому что понимал, что последствий такого поступка ему не избежать, поэтому он ограничился тем, что отвернулся и через плечо бросил:

- Это всё. Можешь идти!

Она пожала плечами, улыбнулась и ушла. А он остался наедине со своими вновь проснувшимися чувствами, которые снова нужно было запирать в дальнем уголке души за семью печатями…

   Вернувшись в реальность, Владимир усмехнулся. Надо же, какой он был тогда!  Глупый влюблённый мальчишка, панически боявшийся того, чтобы кто-нибудь ненароком не узнал о его чувствах, а тем более, она, Анна… Тогда он сдержал порыв, но однажды мужество изменило ему, и в этом снова была повинна она…

   Тогда, мучимый ревностью к Мишелю, он совершил поступок, о котором долго потом жалел… Не зная, как разлучить их, он выбрал самое жестокое решение из всех возможных - решил открыть Мише правду о её происхождении самым чудовищным способом - заставил танцевать унизительный даже для крепостной актёрки Танец Семи Вуалей.

   Она танцевала… Боже, как она танцевала… Как она была прекрасна… В пышном рыжем парике, вся в облаке газовых покрывал, скорее обнажавших, чем скрывавших прекрасное тело… На шее, щиколотках, поясе и запястьях звенели золотые монетки… А на бледном лице лихорадочным огнём горели огромные тёмные глаза и пылали ярко накрашенные губы…

   А сам танец… Куда делась скромная светская барышня? Пред Владимиром предстала знойная восточная красавица, звезда гарема персидского шаха, прекраснейшая из рабынь. Её танец был полон страсти и огня. В всполохах свечей она казалась яркой бабочкой, залетевшей на огонёк.

   Анна опустилась на пол и, как готовая к броску кобра, поднялась меж колен барона, сверкнув глазами. Её ловкие пальчики проникли к нему за пазуху и… вуаля, в руках у неё из ниоткуда появился голубой газовый шарфик. Аня поднялась, набросила тонкую ткань Владимиру на шею и потянула… Он заглянул в её затуманенные глаза… Но их затуманила не страсть, нет… В них он прочёл: «Если бы ты знал, как я хочу… как я хочу затянуть этот шарф потуже, туже, ещё туже, чтобы увидеть, как ты начнёшь задыхаться, как судороги сотрясут твоё тело и ты умрёшь у моих ног…»

   Анна бросила шарф, обогнула диван и провела своей щекой по его щеке… Владимира обожгло её горячее дыхание, он почувствовал, что в ней горит ещё больший огонь, чем пылает в нём, только это пламя ненависти… А прекрасная одалиска продолжала свой танец. Она опустилась на диван между бароном и Сергеем Степанычем, бросила томный взгляд сквозь опущенные ресницы, а, поднимаясь, провела рукой по груди Владимира, собрав в складки белоснежную ткань батистовой рубашки. Вот когда он был на грани, если бы не Сергей Степаныч, то Володя, не задумываясь, схватил бы её и бросил на диван, но… Оболенский был рядом. А тут ещё некстати и Мишель пришёл, всё понял, Анна убежала, Сергей Степаныч, прочитав Корфу нотацию, ушёл, и Владимир остался одни. Ему больше ничего не осталось делать, кроме как придвинуть к себе графин с вином и приготовиться провести в его компании вечер.

   Но не тут-то было. Дверь с треском распахнулась, и в комнату влетела Анна - вся растрёпанная, уже без парика, в чьей-то длинной шубе… Она резко остановилась и с порога заявила:

- Я пришла закончить танец, барин!

Владимир лишь отмахнулся и заново наполнил бокал:

- По-моему, танцев на сегодня достаточно. Эффект превзошёл все ожидания.

- Но отчего же, барин? Я - Ваша крепостная. Я не хочу, чтобы хозяин обвинил меня в непослушании, - удивительно спокойно заявила она.

- Но я уже отпустил музыкантов… - прибегнул к последней отговорке Корф.

Но Анну это не остановило, она подошла к Владимиру, бросила на стол парик, отодвинула стул, уселась на него и забрала бокал из рук барона:

- Музыканты, ха! Мне они ни к чему, обойдусь и без них. Я исполню приказ…

Она залпом выпила содержимое бокала и поставила его обратно на стол, а сама наклонилась и пристально взглянула Владимиру в глаза. Он вздрогнул - столько в них было льда и какой-то мрачной решимости.

   Она поднялась, вышла на середину комнаты, подняла руки, и шуба стала медленно, очень медленно сползать с её плеч, до тех пор, пока вся уже не лежала у её ног. Анна преступила через неё и спросила:

- Что, нравится, да?

   Владимир отвернулся, чтобы только не видеть это прекрасное тело, всего полчаса назад горевшее жарким огнём… Заметив его реакцию, Анна подошла ближе, звеня монистами, и присела на краешек стола, почти касаясь его ноги своими прозрачными юбками, отбросила волосы с лица и промурлыкала:

- Нравится, да?.. Вам ведь нравится… Да…

Володя не сводил с неё глаз, а потом, приняв, наконец, решение, резко поднялся, собравшись уйти.

   Но Анна не позволила ему этой роскоши, она проворно вскочила, положила руки ему на грудь и с силой толкнула назад, в кресло. Он, и без того поражённый её поведением, совсем потерял дар речи, когда она, не желая его отпускать, положила руки на спинку кресла, а коленом прижала его колени к сиденью. Они смотрели в глаза друг другу, и этот безмолвный поединок, казалось, длился вечность…

   Убедившись, что жертва никуда не денется, Анна обошла кресло, сзади обняла барона за шею и прошептала ему в правое ухо:

- Вы всегда хотели этого, да?.. Вы всегда хотели завладеть мной…

Владимир чувствовал, как её горячее дыхание опаляет ему щёку, как её светлые пряди мешаются с его, тёмными, как ночь… А Анюта ещё крепче обняла его, ей руки спустились ниже, маленькие пальчики расстегнули верхнюю пуговицу его сюртука, так же обошлись с жилетом и проникли за эти преграды. Даже через батист рубашки Владимир чувствовал жар, исходящий от её ладоней, скользящих у него по груди, и его тело, не слушая голоса разума, откликалось на этот немой призыв, и такой же точно пожар разгорался у него внутри.

   Анна приблизила губы к самому его уху и прошептала:

- Вы хотели завладеть мной… Да… И теперь я Ваша…

А ничего больше и не нужно было, разум был загнан в самый дальний угол, пламя яркой вспышкой полыхнуло в мозгу, и реальность перестала существовать для Владимира - были лишь он и она, и никого больше… Барон резким движением развернул Анну к себе, опустился на колени и стал целовать её прекрасное тело. Он покрыл поцелуями её руки, каждый тонкий пальчик, перешёл на живот… Его рука заскользила вдоль стройной ножки, сминая прозрачные оборки…

    А Аня стояла, прикрыв глаза, положив руки ему на плечи, и не шевелилась. Рука барона потянулась к поясу её воздушных юбок, сдвинула их чуть пониже и начала борьбу с непокорными завязками, пока губы завоёвывали всё новые и новые неизведанные территории, как вдруг Анна открыла глаза, сверху вниз посмотрела на Владимира, улыбнулась и удивительно спокойно произнесла:

- Хозяин…

   Рука Володи безвольно упала, он с удивлением посмотрел ей в глаза, понял всё, а потом сбросил её руки со своих плеч:

- Уходи! Убирайся! - ледяным тоном приказал он.

Анна хмыкнула, пожала плечами, поправила юбку, нарочито медленно подобрала шубу и выплыла из комнаты, не забыв послать ему полный презрения взгляд.

   Владимир остался один. В душе бушевала буря. Конечно, он мог бы побежать за ней и на правах хозяина потребовать всего, но… Это значило бы признать своё поражение перед этой девочкой, на его глазах преобразившейся в рабыню страсти. Он налил себе бокал и залпом осуши его, а потом ещё и ещё…

   Корф встряхнул головой, прогоняя воспоминания. Нет, хватит. Надо жить сегодняшним днём. Он и так всю ночь просидел в обществе фарфоровой барышни, позабыв про жену. Он посадил куклу обратно на комод и вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь…  

 

 

Глава 19. День другой жизни.

 

   Андрей медленно пробуждался от сладкой дрёмы… Приоткрыл глаза, огляделся… Спальня, его спальня в старом поместье… Но почему она вся украшена цветами? Цветы повсюду - на столике, на окнах, на полу… Даже резные столбики кровати и те увиты белоснежными розами… Сладкий цветочный аромат кружил голову, не давал сосредоточиться… Но вдруг словно вспышка пронзила его, и он всё вспомнил.

   Вчера Светлана стала его женой. Вот она, сладко спит рядом с ним на широкой постели, положив голову ему на грудь, разметав золотисто-рыжие локоны по белоснежному атласу подушек… Её рука так доверчиво лежит у него на груди, а он обнимает её за обнажённые плечи.

   Надо же, а ведь сегодня он впервые проснулся в постели не один. Конечно, что и говорить, у него были женщины, и не одна… В Париже так много молоденьких актрис, танцовщиц и цветочниц… Да и великосветские барышни, воспитанные в духе свободы, навеянной Революцией, куда более доступны, чем здесь, в России, где ещё полностью не изжила себя традиция запирать девушку в высоком тереме подальше от чужих глаз да от соблазнов… Но ни одна из пассий князя не оставалась с ним до утра, все они предпочитали исчезать под покровом ночи, оставив после себя лишь тонкий аромат духов да какую-нибудь безделицу - то лёгкий батистовый платочек, то бархатную ленточку, а то и просто полузавявший цветок, вынутый из причёски или отколотый от платья.

    Даже не верится, что эта девочка, этот небесный ангел теперь принадлежит ему, она теперь его, навсегда, до самой смерти… Этой ночью она была так покорна, так доверчива, так боялась сделать что-то не так… Каким же было счастьем открывать ей этот ранее неизведанный мир, учить её быть женщиной…

   Андрей пригладил её кудри, рассыпанные по подушке, а потом нежно поцеловал в лоб. Её ресницы задрожали, огромные светло-карие глаза открылись и с удивлением посмотрели на него.

- С добрым утром, любимая! - улыбнувшись, сказал Андрей.

Света улыбнулась в ответ:

- Мне не верится, что это всё мне не приснилось, что это всё было на самом деле…

- Но это было. Хочешь, я докажу тебе это? - спросил он.

Света приподнялась на локте и, почти касаясь его губ, прошептала:

- Ну докажи…

   Через полчаса они, взявшись за руки и весело смеясь, сбежали вниз по широкой лестнице, распахнули двери гостиной и замерли на пороге. Там расположилось всё их большое семейство в полном составе. При их появлении пробки вылетели в потолок, шампанское разлилось в высокие бокалы, и звоном хрусталя все пожелали молодым счастья и многие лета. Шумной компанией собрались и поехали к Корфам, откуда после обеда Светлана и Андрей отправились в свадебное путешествие. Исполнилась их заветная мечта - теперь и их уносила вдаль карета, запряжённая тройкой белоснежных коней.

   Молодые уехали. В поместье сразу же стало как-то тихо, скучно… Все без дела слонялись по дому. Наступил вечер. В гостиной зажгли свечи. Петю и Машу отправили спать. Оля и Ира посидели в уголке, а потом попрощались и тоже поднялись наверх. В гостиной остались лишь Корфы, Репнины, да старшие Шуваловы. Все молчали. Говорить было не о чем, всё уже сказано. Всех охватила какая-то грусть. Наташа пыталась поддержать разговор, но вскоре поняла, что это бесполезно и, взяв с полки в библиотеке томик Байрона, уютно устроилась на диванчике у окна. Все уже собрались последовать примеру детей, когда в дверь постучали и вошёл Семён, камердинер барона:

- Владимир Иваныч, там князь Муранов Павел Николаич с сыном приехали, принять просят…

- Ну что ж, проси, - ответил тот.

Старшие Корфы и Репнины переглянулись. Что это? Простое совпадение или… Быть не может. Неужели? Но как? Какими судьбами?

   Ни один из этих вопросов так и не успел прозвучать, потому что в гостиную широким шагом вошёл высокий мужчина в длинном чёрном плаще и чёрной шляпе, надвинутой на самые глаза. За ним следовал молодой человек в такой же одежде.

- Здравствуйте, господа! - сказал первый, снимая шляпу.

Как ни были все готовы к этому, всё равно Анна и Лиза не смогли сдержать вздох изумления. Это был он, князь Муранов дней их юности, не кто иной, как нынешний государь-император Александр II. Алексей, Соня, Иван и Катя окаменели от изумления. Они не были посвящены в эту старую тайну, но, конечно же, узнали императора.

   Женщины присели в реверансе, а Владимир протянул Александру руку:

- Добро пожаловать, князь!

- Познакомьтесь, это мой сын, Николай Павлович, - и «князь» подтолкнул вперёд молодого человека.

Тот снял шляпу и кивнул всем собравшимся. Ну конечно! Как же они не догадались? Это же наследник престола, цесаревич Николай!

   - Можешь идти. Если будет нужно, мы позовём, - бросил Владимир Семёну, и тот, поклонившись, вышел из комнаты.

- Ваше Величество, но как… - воскликнул Алексей, поднимаясь с кресла.

Александр предостерегающе поднял руку:

- Тихо, Алёшка. Здесь я - князь Муранов. Успокойся. Это просто очередная авантюра. Ты что, забыл, как мы весело проводили время, пока ты не женился на Софье Петровне и не удалился в поместье?

- Если уж он забыл, Александр Николаич, то я помню… - рассмеялся Михаил. - Я ведь тоже был Вашим адъютантом.

- Что же привело Вас сюда, князь? - спросил Владимир.

- Да вот, решил показать сыну, как живут люди за стенами Зимнего, так что давайте, показывайте, - ответил Александр, по-хозяйски усаживаясь в кресло.

- Ну что ж, добро пожаловать, Николай Александрович. А вот Вам и компания, - сказал Владимир, указывая на сына и невестку. - Мой сын, Иван Владимирович, а это его супруга, Екатерина Андреевна.

- Очень приятно! - цесаревич поцеловал ручку Кати, а она вдруг смутилась - не каждый день тебя удостаивает таким вниманием сам наследник престола, это Светлана была вхожа в те круги, а Катя предпочитала вихрю света спокойную жизнь в поместье.

   - И что же Вы, барон, прячете от нас такую красавицу? Почему Вы, мадам, не появляетесь при дворе? - спросил император. - Наталья Александровна, как первая статс-дама при дворе Её Императорского Величества, будьте любезны, исправьте это недоразумение. Я хочу видеть эту юную особу при дворе.

- Да, Александр Николаич, я и сама об этом думала, - невозмутимо ответила княжна Репнина.

   - Александр Николаевич, Николай Александрович, вы, верно, устали с дороги. Я пойду распоряжусь, - поднялась с кресла Анна.

- Да, Анна, спасибо. Будьте любезны, - ответил государь.

   Через полчаса дом погрузился во тьму. Все разошлись по своим спальням. Наташа затушила свечу и юркнула под одеяло. Но ей не спалось. Александр Николаич снова здесь, в поместье Корфов, снова под именем князя Муранова… Совсем как тогда, двадцать один год назад… Тогда он так же жил в этом доме, спал в той же самой спальне, на той же самой постели, где теперь лежит она… Никогда она не забудет, как однажды, поссорившись с Андреем, узнав, что другая женщина носит его ребёнка, прибежала сюда, в эту самую комнату, чтобы любить Александра, чтобы отомстить Андрею… Она до сих пор не разобралась, чего ей тогда больше хотелось - отмстить или быть с цесаревичем… Если бы это всё происходило с ней сейчас, неизвестно, как бы она поступила, удалось ли бы Александру так легко переубедить её… Наверно, нет…

    Наташа прислушалась. Что это - галлюцинация или кто-то действительно осторожно постучался в дверь? Она села в постели. Тихо. Нет, похоже, показалось… Нет, не показалось… Дверь с еле слышным скрипом приоткрылась, и на пороге возник тот, о ком она только что думала - Александр.

- Наташа, ты спишь? - спросил он.

- Нет, Александр, заходите, - ответила она.

Он вошёл, поставил свечу на столик, потуже запахнул тёмно-зелёный шлафрок и опустился на краешек постели:

- Ты удивилась, увидев нас здесь?

- Да, конечно… Но скажите, почему Вы всё-таки здесь? Что Вас привело сюда? - спросила она.

- Наташа, ты хочешь услышать правду? - он дождался её кивка, а потом продолжил, - Я соскучился. Я просто очень по тебе соскучился.

Натали удивлённо посмотрела на него:

- Вот как?

- Да, Наташа. Я больше недели не видел Вас и соскучился. Вспомнил, как нам было хорошо здесь. Ведь именно здесь мы по-настоящему стали друзьями, ты ведь помнишь? И я всё бросил и уехал сюда. Я так устал… Эти реформы, бесконечные заседания, обсуждение проектов… Ты бы знала, как мне всё это надоело. Всё время одно и то же… Мари недовольна, что я так редко провожу время с ней, с детьми, младшие очень скучают… Я понимаю её, я понимаю их… Помню, как сам страдал от того, что отец не обращал на меня внимания. Но теперь я его понимаю. У императора нет иной семьи, иного детища, кроме России… Но я устал, я не могу больше… Я не бездушный автомат, я живой человек со своими мыслями, чувствами и желаниями… Пойми это, Наташа… - Александр смотрел прямо в глаза княжны Репниной и видел, как них проносится весь вихрь чувств - от удивления и недоверия до сочувствия и понимания.

- Я очень хорошо Вас понимаю, Александр… - ответила она. - Но порою долг превыше всего, порою он управляет нашими жизнями против нашей воли… Но сейчас Вы среди друзей… И… Александр, если будет нужно, приходи, я всегда выслушаю тебя… - мгновение поколебавшись, добавила Наташа, легко коснувшись пальцами его щеки.

Он накрыл своей ладонью её руку, крепко-крепко прижал её к своей щеке, а потом сжал её тонкие пальчики, поднёс к губам и поцеловал:

- Спасибо, Наташенька, спасибо…

   - А теперь идите, Ваше Величество, - Наташа отняла у Александра руку.

- Вы что же, Натали, прогоняете своего императора? - лукаво улыбнулся он, заглядывая ей в глаза.

- Нет, что Вы… - Наташа решила продолжить эту игру, так напоминавшую ей далёкие счастливые годы молодости. - Просто моему императору давно пора спать. Александр Николаич, Вы, конечно же, можете остаться, софа полностью в вашем распоряжении, но, право, как все удивятся, когда Вы выйдете утром из моих апартаментов!

- Ну что ж, Наташа, Вы, как всегда, победили. Я повержен и удаляюсь, - Александр поднялся, взял свечу, а на пороге обернулся:

- Спокойной ночи, Наташа…

- Спокойной ночи, Саша… - прошептала она, когда за ним закрылась дверь. 

        

 

 

 

Глава 20. Зигзаги судьбы.

 

   Великий князь Николай проснулся рано, на рассвете. Спать не хотелось. Он подошёл к окну. Дворня уже на ногах, все куда-то спешат, каждый занят своим делом. Стайка весёлых девушек с корзинами собирается в лес по грибы, мужчины таскают на кухню вёдра воды и вязанки хвороста, а вон несут забитую свинью к коптильне, видно, хотят приготовить из неё вкусный окорок.

   Николай оторвался от созерцания крестьянской жизни и спустился вниз, в библиотеку. Да, что и говорить, у барона прекрасное собрание сочинений…  Пушкин, Лермонтов, Жуковский, Сумароков… Есть и более молодые авторы, вот Фет, а вот и Некрасов… А иностранная литература? Данте, Мольер, Байрон… И все на языке оригинала… Целая полка занята Шекспиром. А вот шкаф с книгами по экономии, сельскому хозяйству, праву естествознанию… Труды на латыни… И не удивительно, что барон - такой разносторонне образованный человек. Некоторые книги - большая редкость в России. Как же ему удалось их достать?

   Да, грех не воспользоваться такой прекрасной библиотекой. Что бы выбрать? Глаза разбегались. Наконец, Николай решил долго не раздумывать и потянул с полки первую попавшуюся книгу. Так… Пушкин… «Евгений Онегин»… Прекрасно. Вот чтение для души в любое время! И он удобно устроился в уютном кресле, погрузившись в чтение.

   Цесаревич был настолько увлечён, что даже не заметил, сколько времени прошло. Он просто переворачивал страницу за страницей и наслаждался изящным слогом великого поэта. Звук открывающейся двери оторвал его от этого занятия. Он поднял глаза. В библиотеку входила… нет, вплывала, прекрасная светловолосая девушка в белом кисейном платье. Увидев сидящего в кресле незнакомого молодого человека, она застыла на месте:

- Простите… Я не знала, что в доме гости…

Николай отложил книгу и поднялся:

- Не извиняйтесь. Я тоже не знал, что в этом доме обитает такая красавица…

Он был несказанно удивлён, увидев, как краска смущения заливает щёки девушки, ведь он привык, что светские львицы совсем по-другому реагировали на его комплименты.

- Простите… - снова повторила она.

А Николай улыбнулся чарующей улыбкой:

- Нет, это Вы простите меня, мадемуазель. Я даже не представился. Князь Муранов, Николай Павлович, - новое имя далось с трудом, но, с другой стороны, он почувствовал удивительную лёгкость, словно бы стал совсем другим человеком, не обременённым лежащей на нём ответственностью принадлежности к правящей династии, тем, что он - не простой смертный, а наследник престола величайшей империи в мире…

Девушка улыбнулась и протянула руку:

- Рада познакомиться, князь. А я - графиня Шувалова, Ирина Алексеевна.

- Очень приятно… - Николай прикоснулся губами к её руке, и в тот же миг словно молния пробежала между ними. Это почувствовали оба и с изумлением уставились друг другу в глаза…

   Ирина пришла в себя первой и осторожно освободила пальцы из рук цесаревича, сжимавшего их со страшной силой.

- Я пришла за книгой. Забыла её тут вчера вечером. Но где же она… - девушка растерянно огляделась.

- Может быть, эта? - спросил Николай, взяв со стола небольшой томик в переплёте из коричневой кожи.

- Так, посмотрим… - сказал он, опускаясь в кресло и открывая книгу. - О, Шарлотт Бронте. «Джен Эйр»… И о чём же эта книга?

Ирина опустилась на другое кресло и спокойно ответила:

- О любви, конечно.

- Вот как?.. - удивлённо поднял брови цесаревич и внимательно посмотрел на девушку. Она сидела спиной к окну, яркие солнечные лучи били ему в глаза, мешали видеть её лицо, но зато от этого казалось, что она испускает вокруг себя сияние, словно мириады золотых искорок пляшут вокруг неё…

   - Да, это грустная история любви, хотя у неё и счастливый конец… - задумчиво ответила юная графиня, перебирая складки платья.

- И Вы поведаете мне эту грустную историю? - спросил молодой человек.

Ира только собралась ответить, как за дверью раздался голос Владимира:

- Ирина, ты здесь?, - а через мгновение и он сам появился в дверном проёме.

- Да, дядя… - поднялась с места девушка.

- Тебя родители уже обыскались. О… Николай Павлович, и Вы здесь? Прошу в столовую, завтрак уже на столе, - и барон вышел из комнаты.

Его секундное колебание было вызвано тем, что он не знал, как назвать Николая… Вчера решили ничего не говорить девочкам, потому что чем меньше людей посвящено в тайну, тем надёжнее она сохранится. Но сейчас, увидев Николая и Ирину вместе, он на миг заколебался. Что-то было там… То ли проскользнуло во взгляде, то ли промелькнуло в улыбке… Не лучше ли открыть карты, пока не поздно? Пока не поздно что? Но на этот вопрос он не мог найти ответа.

   После завтрака Николая и Александра повезли знакомиться с поместьем. Показывали всё - и бескрайние поля, и службы, и скот, пасущийся на лугах, заехали в деревню… Потом перескочили ручей и оказались во владениях Долгоруких, а теперь уже Репниных-младших, Андрея и Светланы… Узнав об их свадьбе, Николай очень обрадовался - они были дружны со Светланой, часто танцевали с ней на балах, подолгу беседовали в салоне императрицы, куда она часто приходила вместе с Натали… А вот с её кузинами он не был так близко знаком - Екатерину Андреевну видел пару раз на балах под руку с молодым Корфом, а вот Ирину видел впервые… Сегодня он познакомился ещё и с Ольгой, и с Марией, но воспоминания о них были вытеснены образом красавицы, залитой солнечным светом…

   В усадьбу вернулись лишь к шести пополудни. Уставший от жары, от долгой скачки Николай удалился под густую сень деревьев сада. Он брёл по посыпанным песком дорожкам и вдыхал сладкий запах листвы, тонкий аромат цветов, росших вдоль аллеи, слушал пение птиц… Остаться бы тут подольше, пожить вдали от Петербургской суеты хоть пару недель, насладиться свободой… Забыть о долге, быть обычным человеком… 

- Николай Павлович! - отвлёк его от дум звонкий девичий голос.

Он обернулся - в тени огромного дуба на скамейке сидела и улыбалась ему Ирина Шувалова, а на коленях у неё лежала извечная спутница - книга.

- Вы так задумались, что даже прошли мимо, не заметив меня! - рассмеялась она.

- Прошу меня простить… - поклонился он, подходя к ней. - Только прошу Вас, называйте меня просто Никс. Так зовут меня все мои друзья.

- Ну хорошо. Тогда и Вы зовите меня… - она на секундочку задумалась, а потом улыбнулась. - Ну хотя бы Ирэн…

- Ну что, тогда по рукам, Ирэн? - улыбнулся он, протягивая руку.

- По рукам! - воскликнула она, хлопнув его по ладони своей, и весело рассмеялась.

   - А Вы продолжаете читать свою грустную историю любви со счастливым концом? - спросил он.

Она кивнула.

- Тогда расскажите мне о ней. Вы ведь так и не поведали мне этого утром, - попросил Никс.

- Хорошо, слушайте, - и Ирина захлопнула книгу. - Это история одной молодой девушки, полюбившей мужчину гораздо выше себя по социальному положению… Более того, она была его подчинённой, его подданной, если это слово здесь вообще уместно…

- А что он? - с интересом спросил Николай.

- Он?.. Он тоже любил её и даже хотел на неё жениться, но когда они уже стояли у алтаря, открылась его страшная тайна, и они не смогли быть вместе… Они хотели, но им не дали…- тихо сказала она, разглядывая носки своих туфель.

- А что же это была за страшная тайна? - спросил Николай, но Ирина не успела ответить. Внезапно налетел порыв ветра и пошёл ливень, настоящий ливень - стеной, такой, что в пяти шагах ничего видно не было.

   Молодые люди вскочили со скамейки. Их первым порывом было броситься домой, но они поняли, что это бесполезно. Тогда Николай, мгновенно решившись, стянул с себя сюртук, привлёк Ирину к себе и накрыл сюртуком их обоих. Дождь барабанил по плотной ткани, по добротному серому сукну, а они стояли, обнявшись, и смотрели друг другу в глаза… Девушка прижалась лицом к его широкой груди. Сквозь мокрую рубашку она чувствовала, как часто стучит его сердце «тук-тук-тук…» и её собственное сердечко против её воли забилось в том же бешеном ритме, когда он зарылся лицом в её влажные от дождя волосы…

   Дождь давно кончился, выглянуло солнышко. Радуга перекинулась через небосвод, а молодые люди всё не могли разорвать объятия. Вдалеке послышался лёгкий стук каблучков. Никс и Ирэн едва успели отскочить друг от друга, как из боковой аллеи выскочила и подбежала к ним Ольга:

- Иринка, вот ты где! А меня мама послала тебя искать. А то такой дождь был… - выпалила она, а потом заметила стоящего в тени Николая и присела в реверансе, - И Вы здесь, Николай Павлович?

- Оля, скажи матушке, что я сейчас буду! - прервала тираду сестры Ирина.

Оля пожала плечами и, что-то напевая, убежала. Едва она скрылась из виду, как Николай снова привлёк девушку к себе и прошептал:

- Иринка? Что ж, мне нравится… Задорно, и тебе очень подходит…

Ирина вскинула на него испуганные глаза, а потом вырвалась и убежала вслед за сестрой.

   Вечером Ольга и Ирина читали при свечах в своей спальне. Наконец, Оля захлопнула книгу:

- Всё, Ира, я так больше не могу. Сейчас просто умру от любопытства. Рассказывай, что там у тебя происходило с Николаем Павловичем!

- Ничего… - ответила Ирина. - Мы случайно встретились в саду, а потом начался этот ливень…

- И что, ничего не было? Совсем ничего? - разочарованно протянула Ольга. - А я-то думала…

 - Ольга, мне не интересно, что ты думала. У меня есть жених, - отрезала Ирэн.

Оля вздохнула и погрузилась в чтение.

   Ира попыталась последовать её примеру, но у неё ничего не вышло, строчки прыгали перед глазами… Да как она могла так вести себя сегодня? У неё есть жених… Жених… Вот только любит ли она его?.. Нет. Когда Григорий Вяземский, приятель детских игр, живший в соседнем поместье, сделал ей предложение, она согласилась. Почему? Она и сама не знала ответа. Её казалось, что он - прекрасная партия, он такой милый, добрый, хороший… За ним она будет как за каменной стеной. Это лучше, чем грустить, как Оля, о прекрасном принце царских кровей… Всё было бы хорошо, вот только любви не было. Он её любил, любил пылко, страстно, а она… Она была равнодушна к его объятиям, его поцелуям… И только сегодня, под дождём, она вдруг почувствовала, что она живая, у неё в груди бьётся такое же горячее сердце…

   - Ира, я поняла! - вдруг воскликнула Ольга.

Ирина вздрогнула:

- Ну и напугала же ты меня! Что ты поняла?

- Я поняла, кого мне напоминает Павел Николаевич Муранов, - тоном заговорщицы зашептала Оля. - А ты разве не заметила?

- Да… Ты, пожалуй, права…Он и правда похож на кого-то из наших знакомых… - протянула Ира.

- Да нет же, нет! Я тоже так думала, а теперь поняла! Он - вылитый государь - император!

- Боже мой, а ты права! Одно лицо! Это он… Ты же помнишь, тётя как-то говорила, что он давным-давно жил в поместье инкогнито… - и тут страшная догадка поразила её, - Если он император, то Николай Павлович…

- Не кто иной, как наследник престола, великий князь Николай Александрович, - закончила за сестру фразу Ольга…   

Глава 21. Вечный польский вопрос.

 

   Пока наверху девушки приходили в себя от поразившего их открытия, в гостиной разворачивался небольшой совет.

    В двух креслах у камина расположились Александр и Николай, на диване сидели Алексей, Соня, Натали, Иван и Катя, а напротив них ещё в двух креслах - Михаил и Владимир, а их жёны уютно устроились на подлокотниках.

   - Ну так что, господа? - продолжал увлечённо говорить Александр. - Хорошо мы всё придумали? Вы, Иван Владимирович, - кивнул он в сторону молодого барона, - возвращаетесь в лейб-гвардию и будете приставлены к моему второму сыну, Александру. А Вы, Екатерина Андреевна, поступите в свиту Марии Александровны. Все согласны? Благодарностей не надо, - пресёк он порыв молодых людей. - Также в свиту императрицы будут включены Ирина Алексеевна и Ольга Алексеевна…

- Но, Ваше Величество, не пристало молодым девушкам быть одним при дворе, - попытался возразить Алексей.

- Алёша, прекрати, - нахмурился Александр. - Во-первых, не одним, а под присмотром Катрин  и Натали, а во-вторых, бросал бы ты свою Саратовскую губернию. Хватит. И так уже лет восемнадцать там безвылазно сидишь. А особняк в Петербурге совсем обветшал. Дочери - девушки на выданье. Какую партию они составят в деревне?

- Я не против, пусть Ирина поезжает, но Ольга… Она так юна… Ей шестнадцать только через месяц, - решила вступиться за мужа Соня.

- Любезная Софья Петровна, ещё полгода - и ей будет уже поздно! - рассмеялся император. - Да, давненько вы не были в столице… Там многое изменилось. И при дворе тоже.

- Ну что, Алёша, я не против. Как ты решишь… - и Соня преданно заглянула в глаза мужу.

- Что, Сонечка, похоже, выросли наши девочки. Пора отпустить их из родительского дома, ты так не считаешь? - спросил граф, приобнимая жену.

- Да, пора… Ты уж, Наташенька, позаботься там о них… - попросила графиня.

   А Николай на протяжении всей беседы сидел, боясь лишний раз вздохнуть. А вдруг эти милые люди не согласятся и увезут Ирину в далёкую Саратовскую губернию… И он больше никогда не посмотрит в её глубокие серые глаза, больше никогда не ощутит мягкость её волос под своими пальцами… Но нет, всё обошлось. Они согласны… Она приедет и будет рядом с ним. Вот только что с того? Он - наследник, она - графиня, правда, из древнего рода, но лишь графиня… Ну ничего, главное, она будет рядом, а там посмотрим…

   Ирине не спалось. Заснёшь тут, когда выясняется, что тебя сегодня держал в объятиях не кто-нибудь, а сам наследник престола… О таком она не смела мечтать даже в самых сумасбродных фантазиях, на которые была известная мастерица. Проворочавшись в постели до двух ночи, она встала, набросила пеньюар и тихо, чтобы не разбудить Олю, делившую с ней комнату, выскользнула в коридор. Тут можно было не бояться, что её услышат - мягкий ковёр надёжно глушил все шаги.

   Она спустилась на первый этаж и проскользнула в приоткрытую дверь библиотеки. Вот где её всегда было хорошо, вот где все мрачные мысли уходили прочь.

   Она даже не успела зажечь свечу, как дверь снова открылась, и вошёл Николай.

- Ирэн, Вы здесь? Что Вы здесь делаете? - изумлённо спросил он, хотя Ира была готова поклясться, что его появление здесь не случайно, что он следил за ней.

- То же самое я могу спросить у Вас, Никс, - с достоинством ответила она. - Или мне следует называть Вас Николай Александрович? Или, быть может, Ваше Высочество?

Николай был удивлён, нет, более того, ошарашен:

- Но… Как? Как Вы догадались? Кто тебе сказал?..

- Господи, да какая теперь разница? - воскликнула она, отошла к окну, вцепилась в перекрёст рамы, а потом тихо добавила, - Главное, что это мне сказали не Вы…

   А он стоял, не говоря ни слова, и любовался ею. Луна, проникая в комнату, озаряла своим серебристым светом её точёный профиль на фоне тёмного окна, играла в длинных волосах, свободно ниспадавших на спину, ласкала гибкий девичий стан… Ему показалось, или правда в её глазах сверкнули две слезинки?

   Николай подошёл к девушке, обнял за талию, прижался лбом к её плечу и прошептал:

- Ирэн… Ириша… Ну прости меня… Прости, слышишь?

На какой-то миг она словно оттаяла, запрокинула голову, теснее прижимаясь к нему, а потом вдруг дёрнулась и вырвалась из плена его рук.

- Ах, уйдите, оставьте меня! Зачем ты только пришёл сюда? Зачем ты только вообще приехал? - воскликнула Ира, а потом сорвалась с места и загнанной ланью бросилась к двери.

   Но он опередил её, преградил ей путь, попытался обнять.

- Нет, не трогай меня! - воскликнула Ирина и, видя, что Николай не собирается открывать ей путь, начала отступать назад.

Он шёл за ней. А она делала шаг за шагом до тех пор, пока не почувствовала спиной стену. Она пришла туда, откуда убегала. Вот оно, то самое окно, по правую руку. Николай подошёл к ней вплотную, прижал свои ладони к стене над её плечами, не выпуская, не давая возможности вырваться и сбежать, мгновение смотрел в её испуганные глаза, а потом коснулся губами её губ. Он был готов ко всему - что сейчас она вырвется, закричит, отвесит ему пощёчину, укусит, наконец… Но, удивительное дело, ничего этого не произошло. Напротив, её губы открылись навстречу его губам, они манили, звали, требовали продолжения… Поцелуй, начавшийся как лёгкое невинное прикосновение, с каждым мгновением становился всё более страстным… И вот её пальцы уже путались у него в волосах, его руки с силой прижимали её к себе, их сердца бились в унисон, эхом отдаваясь в груди друг друга…

- Ангел… Мой небесный ангел… - шептал Никс между поцелуями. Они и не услышали, как под окном бешеным галопом проскакал всадник.

   Николай осыпал жаркими поцелуями её щёки, шею, стянул с плеч лёгкий пеньюар… Едва рука цесаревича прикоснулась к девичьей груди, как раздался подозрительный шум за дверью. Мгновенно сориентировавшись, быстро приняв решение, Никс усадил ошеломлённую, ничего не соображавшую Ирину на широкий подоконник, сел рядом, крепко обнял всё ещё дрожавшую девушку одной рукой, а другой задёрнул тяжёлые бархатные портьеры.

   И вовремя. Распахнулась дверь, и вошёл заспанный Владимир:

- Сюда, Ваше Высочество, проходите!

Сквозь узкую щёлку прильнувшие друг к другу молодые люди увидели, как в библиотеку вошёл Александр, почему-то в мундире и страшно бледный. Владимир подошёл к столику, стоявшему у единственного зашторенного окна в комнате и налил бренди в хрустальный бокал. Николай и Ирина замерли. Им казалось, что ещё мгновение, и барон услышит их шумное дыхание, раздвинет шторы и тогда… Но нет, всё обошлось. Владимир протянул императору бокал:

- Выпейте, Александр Николаич. Вам нужно успокоиться.

Александр залпом осушил бокал и протянул его барону:

- Я еду. Немедленно.

   Тут зашуршало шёлковое платье, и в библиотеку вошла Наталья Репнина:

- Александр, Владимир, что произошло?

- В Польше снова беспорядки. Мне только что сообщили, - ответил государь.

- Но как?.. Опять?.. - Наташа опустилась в кресло.

- Да. Ты же знаешь, что недавно в Париже умер князь Чарторыский, глава польской эмиграции… И теперь в Варшаве снова митинги и демонстрации… - мрачно сообщил Александр.

- И… что же теперь делать? - спросила княжна.

- Нужно не допустить нового восстания. Я немедленно еду в Петербург. Николай последует за мной завтра. Я оставлю ему письменное распоряжение, - и Александр поднялся с кресла.

- Мои лошади и экипажи в Вашем распоряжении, - кивнул Владимир.

- Саша, ты не можешь никуда ехать в таком состоянии! А тем более, один. Я поеду с тобой! - Натали поднялась с кресла и преградила дорогу Александру, направлявшемуся к выходу.

- Спасибо, Наташенька, спасибо… - он обнял княжну и поцеловал в щёку, совершенно не заботясь о том, что Владимир всё ещё был в комнате.

   Ирина, наблюдавшая за происходящим, вздрогнула, почувствовав, как рука Николая с силой сжала её плечо. Она повернулась и увидела столько боли в его глазах… Сейчас его отец нежно обнимал другую женщину, в то время как где-то далеко-далеко, в огромных покоях Зимнего, лежала без сна его мать и жарко молилась. Ведь она единственная знала, куда удалился государь, это она отправила сюда гонца с тревожной вестью.

   Комната опустела. Помедлив немного, Николай раздвинул шторы, спустился на пол, а потом взял на руки Ирину и поставил рядом с собой, не разжав объятий. Он пригладил её растрёпанные локоны:

- Ну, вот и всё… Завтра я уеду… Но совсем скоро ты приедешь ко мне. Отец уговорил твоих родителей, чтобы ты с сестрой поступила в свиту моей матери. И мы снова будем вместе…

 - Нет, Николай Александрович. Нам лучше забыть всё, происходившее здесь… Так будет лучше. Прощайте… - и она, развернувшись, вышла из комнаты. А Николай присел на подоконник, где всего несколько минут назад она так испуганно жалась к нему, и тяжело вздохнул.

   Наутро, как и следовало ожидать, он нашёл у постели письмо отца с требованием незамедлительно по прочтении оного выезжать в столицу по срочному делу. Он собрал вещи, спустился вниз, в библиотеке встретился с бароном, попрощался и собрался ехать. Выходя из комнаты, он услышал, как кто-то в гостиной пробежался пальцами по клавишам фортепиано, а потом полилась чудесная мелодия…

   Он подошёл и осторожно приоткрыл дверь. Там была она, Ирина… Она сидела и перебирала клавиши, не замечая ничего вокруг. А Николай стоял и любовался ею, чтобы запомнить, чтобы навсегда запечатлеть в памяти её образ - и лёгкое розовое утреннее платье, и две косы, упавшие на грудь, и два белокурых локона, обрамлявших лицо… То прекрасное лицо, которое он осыпал поцелуями прошлой ночью… А потом зазвучал её чудный голос:

 

Она безгрешных сновидений

Тебе на ложе не пошлёт

И для небес, как добрый гений,

Твоей души не сбережёт.

С ней мир другой, но мир прелестный,

С ней гаснет вера в лучший край…

Не называй её небесной,

И у земли не отнимай!

Нет у неё бесплотных крылий,

Чтоб отделяться от людей;

Она - сиянье роз и лилий,

Цветущих для земных очей.

Она манит во храм чудесный,

Но это храм - не светлый рай…

Не называй её небесной,

И у земли не отнимай!

Вглядись в пронзительные очи -

Не небом светятся они:

В них есть неправедные ночи,

В них есть мучительные дни.

Пред троном красоты телесной

Святых молитв не зажигай…

Не называй её небесной,

И у земли не отнимай!

Она - не ангел-небожитель,

Но о любви её моля,

Как помнить горнюю обитель,

Как знать, что - небо, что - земля?

С ней мир другой, но мир прелестный,

С ней гаснет вера в лучший край…

Не называй её небесной

И у земли не отнимай…

 

Ирина взяла последний аккорд и подняла полные слёз глаза. В дверях стоял ОН… Значит, он ещё не уехал, он здесь… Николай сделал шаг в комнату, но она лишь покачала головой. Наследник понял всё без слов, развернулся, вышел из дома, вскочил на коня и ускакал прочь. А Ира уронила голову на скрещенные на крышке фортепиано руки и зарыдала…

 

 

 

 

Глава 22. Под покровом ночи.

 

   Дни летели за днями. Вскоре после отъезда императора и наследника Михаила срочно вызвали в Петербург, и они с Лизой уехали, захватив с собой Ивана и Катрин. Шуваловы вскоре тоже засобирались к себе в деревню готовить дочек к выходу в свет… И Владимир с Анной впервые за последние несколько лет остались в поместье одни, чем не замедлили тут же воспользоваться. Пожар, разгоревшийся в гостиной, плавно перетёк в спальню, и лишь разбросанные по дому вещи отмечали каждый шаг по-прежнему влюблённой пары на пути к блаженству…

   Наутро Анна открыла глаза и тут же снова их зажмурила, не поверив увиденному. Ну ещё бы! Прямо посреди стены, на которую упал её взгляд, были приколоты алые розы, образуя огромное сердце, а внутри него - две сплетённые буквы - В и А… Владимир и Анна.

    Чья-то рука нежно коснулась её щеки. Она нехотя повернула голову. Ну кто же это мог быть? Конечно, Владимир… Он сидел на полу, положив скрещенные руки на постель, а подбородок на руки, и любовался ею. Она сонно улыбнулась. А он потянулся и поцеловал её в губы, а потом указал на стену:

- Помнишь?..

- Помню… - улыбнулась Аня. - Только тогда розы были белыми…

- Ну извини, милая моя, тогда и ты была невинной девушкой! - развёл руками Владимир.

 - Володя, прекрати! - возмутилась Аня и взлохматила ему волосы, - Не порть такой момент… Он кивнул, поднялся с пола, залез под одеяло и крепко обнял её за плечи:

- Так лучше вспоминается?..

Она кивнула.

- А Вы, баронесса, помните, что сказали мне в то утро? - продолжал спрашивать Владимир.

А Аня повернулась так, чтобы видеть его глаза, и прошептала:

- С добрым утром, Володя…

- И тогда, заметь, ты меня так назвала первый раз в жизни… - улыбнулся Владимир, легонько щёлкнув её по кончику носа.

А она замотала головой и зажмурилась, словно котёнок, которому пустили в глаза солнечного зайчика, а потом показала ему язык:

- Я помню. А ещё я очень хорошо помню, что ты устроил накануне. Я потом никому в глаза смотреть не могла.

- Ну скажешь тоже… - обиженно протянул Владимир. - Ну подумаешь, ерунда какая… А вот ты, Солнышко, меня очень удивила…

- Ну, про Вас, сударь, я могу сказать то же самое, - парировала Анна. - Я и не знала, что ты у меня такой…

- Какой? - улыбнулся Владимир. - Любящий?

Она отрицательно покачала головой.

- Нежный? - продолжал гадать он.

Но ответ был тот же.

- Неужели страстный? - удивлённо приподнял бровь барон.

- Нет, сумасшедший… - едва успела прошептать Анна до того, как он закрыл ей рот поцелуем.

   Тот день был действительно самым необычным и волнующим днём в жизни Анны. Ну ещё бы, ведь в этот день свершилось то, к чему она так долго шла, преодолев тысячи преград - она стала баронессой Корф.

   В честь свадьбы любимых дочерей Пётр Долгорукий дал в усадьбе роскошный бал, куда съехались гости не только со всего уезда, но и из Москвы, и из Петербурга… Сам наследник престола прислал красавицам-невестам по роскошному букету белоснежных роз… Все девушки на выданье, приглашённые на бал, тихо вздыхали, глядя на две счастливые пары и чуть-чуть завидовали невестам… А самые бойкие так и стреляли глазами в сторону приятеля женихов, красавца-поручика Алексея Шувалова, но тот отчего-то весь вечер не отходил от Сонечки Долгорукой…

    Чем ближе был вечер, тем чаще Анна бросала тревожные взгляды на Лизу, а та успокаивающе кивала головой с противоположного конца широкого стола - мол, не робей, сестрёнка, всё будет в порядке. А Аня это и сама знала, но всё равно, едва только мысль о том, что должно было произойти этой ночью, посещала её, так сразу же начинали дрожать коленки, а по спине пробегал холодок. Господи, как хорошо-то Лизе! У неё уже всё позади… И с Мишей тоже… (вчера она под большим секретом сообщила это Ане, а заодно шепнула, что беременна). Да и сама Анна сколько раз была так близка к этому - и тогда на лугу, и когда танцевала Семь Вуалей, и когда зашла к Владимиру в спальню, и после той памятной битвы снежками… Но всё равно, тогда всё это происходило как-то само собой, а теперь она знала, что это будет, что это должно быть… И это «должно» не давало ей покоя.

    Зазвучала музыка, начались танцы. Кружась в вальсе с Владимиром и Михаилом попеременно, Анна немного отвлеклась от тревожащих её мыслей. Пройдя очередной тур с Мишей, Аня огляделась в поисках супруга, но нигде его не увидела. Странно…

- Лиза, ты Владимира не видела? - подошла она к сестре.

- Нет… - ответила та. - Хотя, постой… Может быть, мне показалось, но, по-моему, он выходил в сад…

- Хорошо, я посмотрю, - и Аня направилась в сторону парадной двери, а Лиза махнула Мишелю рукой. Увидев её жест, он взял в руки свечу, отодвинул портьеру и описал свечой перед стеклом круг.

   Анна вышла в прохладу ночи. Ну, и где же он? С каждым шагом она удалялась всё дальше и дальше от светящихся окон дома, погружалась в темноту сада. За спиной раздался лёгкий шорох.

- Владимир? - она не успела обернуться, как чья-то сильная рука схватила её за талию, другая - под колени, кто-то неизвестный поднял её на руки, перекинул через плечо и потащил куда-то.

Она хотела закричать, но от испуга не могла издать ни звука. А между тем её похититель дошёл до конца аллеи, затолкал напуганную до полусмерти девушку в карету и сел следом. Экипаж тронулся.  

   Анна силилась рассмотреть лицо похитителя, но у неё ничего не получалось - слишком темно было в карете. Она расправила примятые юбки, поправила съехавшую набок вуаль и, собравшись с духом, закричала:

- Отпустите меня немедленно! Да как Вы смеете?!! Барон Корф Вас из-под земли достанет!

И тут злодей рассмеялся таким знакомым смехом и воскликнул:

- Анечка, ты что, меня не узнала? Долго жить буду!

- Владимир?!!! - Анна чуть было не лишилась чувств второй раз за последние пять минут. - Да как… Да как тебе такое только в голову взбрело?

- А тебе что, не понравилось это маленькое приключение? Мне, например, очень, - продолжал подтрунивать над женой Владимир.

- Ну, знаешь, это не смешно! - гневно воскликнула Аня и, не зная, что бы ещё сделать, отцепила вуаль, скомкала и бросила её во Владимира.

Он, смеясь, поймал лёгкую ткань:

- И не стыдно Вам, Анна Петровна, покушаться на жизнь супруга всего через несколько часов после венчания?

- Совести у тебя нет! - обиженно надула губки Аня.

   Карета качнулась в последний раз и остановилась.

- Ну всё, баронесса, вот мы и в родных стенах, - распахнул перед молодой женой дверцу кареты Владимир.

Анна вышла и медленно пошла к двери, наслаждаясь удивительной тишиной и свежестью тёплой весенней ночи. Едва её нога коснулась первой ступеньки крыльца, как Владимир положил руку ей на талию:

- Аня, а ты не слишком торопишься? Ты ничего не забыла?

Она удивлённо посмотрела на него. Тогда он, не говоря ни слова, поднял её на руки, поднялся на крыльцо и перенёс жену через порог, опустив на пол лишь в гостиной.

   Анна изумлённо оглядывалась:

- А где же слуги?

- Что, не терпится покомандовать? - рассмеялся Корф. - Я отослал их всех. В доме, кроме нас, ни души…

И тут, словно в опровержение его слов, раздалось недовольное «Мяу».

- Ой, Лучик! Маленький ты мой! - Аня присела и подхватила на руки молодого серого кота.

Поколебавшись мгновение, Владимир забрал животное из рук Анны и опустил его на диван:

- Анечка, ему давным-давно пора спать… Нам, впрочем, тоже…

- А я не хочу спать! - Аня не знала, как протянуть время, цеплялась за любую мелочь, как утопающий за соломинку. - На улице так хорошо… Пойдём прогуляемся!

   Владимир понял, что она напугана настолько, что ещё чуть-чуть, и впадёт в ступор. И это Аня, его бесстрашная Аня, которая не побоялась прийти к нему в тюрьму, которая убеждала императора, что это она укрывала Калиновскую, которая собиралась ехать за ним в Сибирь… Нужно было срочно что-то делать, что-то неординарное. Он стоял, смотрел на перепуганную Аню, озаряемую со спины светом дюжины свечей большого канделябра, и довольно улыбнулся.

- Аня, ты горишь! Платье! - закричал он.

Анна взвизгнула, отскочила от свечей, обернулась, ища, где же она подпалила свою пышную юбку. А Владимир подхватил её на руки и закружил по комнате:

- Ага, опять поверила?!!

- Так ты пошутил? - рассмеялась Аня. - Ну всё, хватит. Поставь меня на пол!

- Нет, только не здесь, - ответил барон и понёс молодую жену наверх, в полумрак спальни.

   А там он поставил её на пол и начал осыпать осторожными поцелуями её приоткрытые губы, её розовеющие от смущения щёки, её нежную шею, её покатые плечи… И с каждым новым поцелуем Анна словно оживала, страхи и тревоги уходили прочь, терялись в сумраке комнаты… Поцелуи Владимира становились всё требовательнее, всё настойчивее, да и Анна отвечала всё с большим пылом. Не прерывая поцелуев, барон освободился от парадного мундира, от лёгкой батистовой рубашки… Руки Анны уже ощущали напряжённые мышцы его спины, ласкали гладкую кожу, когда он вдруг отстранился, потянул её за руку, подвёл к постели, лёг и, прищурившись, сказал:

- А дальше, Анечка, сама…

Анины щёки залил румянец, когда она осторожно опустилась на краешек постели и заглянула в глаза мужу. А он кивнул - да-да, ты правильно поняла. Ну же, действуй… И любопытство победило робость. Анна склонилась и осторожно коснулась губами смуглой груди мужа, а потом ещё и ещё… Она входила во вкус, с каждым мгновением эта игра увлекала её всё больше и больше… Так и продолжалось до тех пор, пока Владимир не схватил её поперёк туловища и одним резким движением не подтянул наверх, уложив себе на грудь, и хрипло прошептал:

- Что же ты со мной делаешь, Аня?

- А что? - невинно улыбнувшись, спросила она.

- Ты ещё спрашиваешь… - практически простонал Корф, лихорадочно расшнуровывая завязки её платья…

    Через несколько мгновений пышное белое платье, выписанное из самого Парижа, было сброшено на пол, составив компанию такому же белоснежному мундиру… Владимир покрывал тело жены горячими поцелуями, а у неё перед глазами стояла одна картина - она в пышном розовом платье стоит на сцене и, сложив руки у груди, дрожащим от волнения голосом читает:

 

Любовь и ночь живут чутьём слепого.

Прабабка в чёрном, чопорная ночь,

Приди и научи меня забаве,

Где каждый проигравший в барыше,

А ставка - непорочность двух созданий.

Скрой, как горит стыдом и страхом кровь,

Покамест вдруг она не осмелеет

И не поймёт, как чисто всё в любви.

Приди же, ночь! Приди, приди, Ромео…

 

И её взгляд против воли хозяйки устремляется в зал, туда, где в ложе сидит ОН и сверлит её тяжёлым ледяным взглядом своих голубых глаз…

   А теперь ОН здесь, рядом… И нет больше льда в его прекрасных глазах, там пылает пламя безграничной любви и нежности…

   А в плену атласных простынь свершалось то, что и должно было произойти, увенчав их неземное чувство… Владимир и Анна отныне и навеки принадлежали только друг другу… И лишь одна слезинка, оставившая след на Аниной щеке, ознаменовала то, что она отдала Владимиру самое драгоценное - свою девичью честь… И долго ещё они лежали, обнявшись, в ночной тиши и смотрели друг другу в глаза, пока глубокий сон не сморил их…

   Воспоминания Владимира и Анны на самом интересном месте прервал осторожный стук в дверь. Анна нехотя встала, накинула пеньюар и отперла. На пороге стояла Маруся, их служанка, и робко протягивала конверт:

- Простите, барыня, только что принесли.

    Анна поблагодарила девушку, закрыла дверь, взглянула на конверт, а потом обернулась к мужу:

- Володя, это от Светы! Они уже в Риме… - и она с довольной улыбкой снова забралась под одеяло, чтобы вместе с мужем прочесть то, что пишет дочь… 

 

 

 

 

Глава 23. Под жарким солнцем Италии.

 

   Светлана и Андрей уже две недели были в Италии. Жили в прекрасном маленьком палаццо в пригороде Рима, купленном давным-давно Александром Гаврилович Репниным как подарок жене, Зинаиде Васильевне, по случаю рождения первенца - сына Михаила. Они каждое лето приезжали сюда, здесь прошла большая часть их жизни. Здесь в саду до сих пор стоят качели, на которых так любила качаться маленькая бойкая Наташа; на них же повзрослевшая Натали так любила погружаться в чтение любовных романов…

   Андрей показал Светлане и маленький домик под деревом, где Миша и Наташа так любили играть, где он сам в детстве так любил представлять себя рыцарем в сверкающих доспехах, непременно спасающим прекрасную принцессу из лап огнедышащего дракона…

   Счастливая пара вставала рано-рано и уходила гулять. Они бродили по тенистым рощам и солнечным полянам, перепрыгивали через звенящие среди камней ручейки, бегущие к морю… А после обеда запрягали коляску и ехали в город.

   С каждой поездкой Светлана открывала для себя всё больше и больше интересного в этом старинном городе. История оживала у неё на глазах… Даже не верилось, что она здесь, в этом древнем городе, возникшем на семи холмах, в этой колыбели цивилизации… Они были на Капитолии, бродили вокруг развалин Колизея… Светлане не верилось, что она в том самом городе, где жил Октавиан Август, где от руки лучшего друга погиб Цезарь, где Нерон, смеясь, смотрел с балкона, как пылает подожжённый по его приказу город… Ей казалось, что стоит на мгновение закрыть глаза, как, открыв их, она обнаружит, что мимо маршируют легионеры, расхаживают благородные патриции в белоснежных тогах, а за стенами Колизея идёт бой не на жизнь, а на смерть могучих гладиаторов с дикими зверями.. Словом, всё то, что она столько раз представляла себе в детстве.

   Когда она была маленькой, книги были её единственной страстью. И напрасно Анна пыталась привить дочери любовь к музыке, пению или рукоделию. Светлана умела это делать, и делала прекрасно, но не любила.

- В меня дочка пошла! Я в десять лет тоже только за книгами и просиживал, - улыбался Владимир.

А Аня смеялась в ответ:

- И посмотри, что из этого вышло! Я тоже любила почитать, но не превращала это в культ. Чтение - не единственная радость в жизни.

- Ну не скажи… - качал головой барон.

   А Света не обращала внимания на эти шутливые родительские споры, бежала в библиотеку и, подставив стул, чтобы удобнее было добираться до верхних полок, выбирала себе очередную наперсницу на вечер. Из всего многообразия книг её особенно привлекали рыцарские романы и книги о Древнем Риме. Она забиралась с ногами в большое отцовское кресло, складывала книгу на колени и уносилась в волшебный мир грёз. Ни звука не раздавалось в библиотеке, лишь шелестели страницы, переворачиваемые маленькой ручкой.

   А сколько раз бывало, что она так и засыпала в кресле с книгой в руках. Анна заглядывала в библиотеку и видела, что дочка спит, подложив ладонь под щёку, а другой рукой прижимая к себе книгу, и такое умиление написано у неё на лице… Аня осторожно подходила и касалась дочкиного плеча:

- Светочка, просыпайся! Опять за книгой заснула!

   Света открывала сонные глаза, видела склонившуюся над ней маму, но сил встать и идти уже не было, её манили назад сказочные сны… Тогда мать поднималась, шурша шёлковыми юбками, шла в гостиную и оттуда слышался её тихий голос:

- Володя, Света опять уснула в кресле…

А через минуту заходил отец, осторожно освобождал книгу из вцепившихся в неё маленьких пальчиков, и поднимал дочь на руки… Света прижималась к широкой отцовской груди, чувствовала, как от него чуть-чуть пахнет хорошим табаком и бренди. Он, как всегда, выпивал после ужина бокал и выкуривал трубку. Папа нёс её в спальню и укладывал в кровать, мама тушила свечу, они целовали её на ночь и уходили, тихо прикрыв дверь. И так повторялось почти каждый вечер.

   А теперь все её мечты сбылись, она в Риме. А совсем скоро исполнится и другая её мечта - она снова окажется в Париже… Но это будет потом, а пока она наслаждалась жизнью в Италии.

   Вдоволь нагулявшись по древнему городу, молодожёны возвращались в палаццо, а там их ждали накрытый стол и желанный гость - Анри де ла Мер, французский аристократ, вольный художник и старинный друг Андрея, приехавший в Рим в поисках новых сюжетов для своих полотен.

   Как же удивились молодые люди, когда однажды у стен Колизея кто-то радостно воскликнул:

- Репнин! Андрей, ты ли это?

Князь изумлённо обернулся. К ним спешил высокий мужчина лет тридцати с тёмными волосами до плеч.

- Ты что, не узнал меня? - широко улыбнулся, приблизившись, он.

- Анри, ты ли это?!! - изумлённо воскликнул Андрей.

- Он самый! - рассмеялся мужчина, обнимая друга.

А Света стояла и удивлённо переводила взгляд с одного на другого. Наконец, Анри выпустил Андрея и повернулся к ней:

- Ты что же, Репнин, так и не познакомишь меня с этой очаровательной мадемуазель?

- Да, конечно, - спохватился Андрей. - Света, это Анри де ла Мер, мой давний друг, а это, Анри, Светлана Репнина, моя жена.

- Вот как? Значит, жена… - Анри был поражён до глубины души. - Ну что ж, очень рад за вас обоих.

- А ты тут какими судьбами? - спросил Андрей.

- Да вот, рисую понемногу… - и он указал на лежащий на скамье этюдник.

- Можно? - Светлана подошла и открыла папку.

На листе бумаги был изображён Колизей в лучах заходящего солнца, а на его арене прекрасный воин держал на руках юную девушку, попирая ногой поверженного льва.

- Боже… Как красиво… - только и смогла вымолвить она.

- Вы так находите? Что ж, благодарю… - ответил Анри.

- Не скромничай, друг! - хлопнул его по плечу Андрей. - У тебя талант!

- Ну уж, скажешь тоже… Ты тоже писал прекрасные картины, пока не забросил это занятие.

- Анри, прошу тебя… - тихо произнёс Андрей, но поздно.

Светлана уже всё услышала:

- Вот как? А Андрей ничего мне об этом не говорил…

- Я просто очень скромный, - развёл тот руками.

Все рассмеялись, а потом втроём пошли бродить по городу.

    С тех пор и повелось, что каждый вечер Анри приходил к Репниным в палаццо, показывал свои новые зарисовки, пил чай с пирожными и печеньем и говорил, говорил, говорил…

   Вот и на этот раз они с Андреем завели очередной бесконечный спор об архитектуре и искусстве, а Светлана уютно устроилась в уголке дивана с книгой о живописцах эпохи Возрождения в руках.

- Нет, Анри, ты бы только видел Петербург. Не город, а картинка. Его застраивали в чётком соответствии с планом, всё продумано до мелочей… А какой вид открывается на него с Невы! Ничего лишнего, всё на своих местах. Вот где душа радуется! - разглагольствовал Андрей, размахивая руками.

- Мне сложно судить, я там не бывал… - и Анри отставил чашку.

- Ты обязательно должен побывать в России, посмотреть Петербург, Москву… Тебе, как художнику, это просто необходимо! Послушай, поезжай с нами! Мы на днях собираемся в Париж, поживём там с месяц, а потом домой. В октябре будем в России. А октябрь у нас - уже почти зима. Увидишь, что такое настоящий снег… Ну так что, поедешь? - спросил Андрей.

- Спасибо, конечно, за приглашение. Я очень бы хотел побывать в России, но… - Анри развёл руками, - я клятвенно обещал матушке, что к началу сезона буду в Париже. А это уже в ноябре…

- Да, а то донья Исидора разозлится… - рассмеялся Андрей.

   - Донья? А почему донья? Она разве не француженка? - подняла голову от книги Светлана.

- А я что, не рассказывал эту историю? - удивился Анри.

- Ну, тут ты, друг, похоже, подкачал. Ты всем её рассказываешь в первый день знакомства, - Андрей даже и не скрывал веселья.

   - Ну что ж, Светлана Владимировна, тогда слушайте… - и Анри поудобнее устроился в кресле. - Моя мать, донья Исидора де лос Эсперандос происходила из старинного испанского дворянского рода. И её угораздило влюбиться в моего отца, Пьера де ла Мер, мелкопоместного французского дворянина, бывшего в Мадриде в гостях у приятеля. Они познакомились на одном балу в Ратуше и полюбили друг друга с первого взгляда. Её отец естественно был против. Но моя матушка ничего не боялась. Однажды ночью она изорвала все свои простыни, связала из них верёвку и спустилась из окна спальни прямо в объятия моего отца. Они тут же обвенчались, а наутро уехали в Париж. Вот такая вот история.

- О, как романтично! Какая же смелая Ваша матушка! Я бы со страху умерла, наверно! - воскликнула Света.

- Жаль, что ты не поедешь с нами… - вернулся к старому разговору Андрей.

   - А почему бы ему не поехать прямо сейчас? - Светлане, как всегда, пришла в голову гениальная идея. - Я напишу письмо Натали, она будет рада гостю. А там и мы вскоре приедем. Ну, Вы согласны?

- А это не будет слишком… - попытался возражать Анри.

- Не будет, - прервал его Репнин. - Ты не знаешь мою тётушку. Это ураган пострашнее твоей матушки. Так что мне за тебя даже немного страшно…

- Ну что ж, тогда я согласен и готов выезжать немедленно! - воскликнул Анри.

- Ох уж эти французы, горячая кровь! - в который раз за сегодняшний вечер рассмеялся Андрей, а Светлана поднялась с дивана.

- Вот и славно. Тогда я пойду напишу письмо, - и она вышла из комнаты…    

 

 

 

 

Глава 24. Будни Северной столицы.

 

  А в Петербурге жизнь текла своим чередом. Александр Николаевич каждый день устраивал большие советы для решения польской проблемы и, кажется, нового восстания удалось избежать, вот только надолго ли? Михаил принимал самое деятельное участие в решении этого вопроса, а Лиза вместе с Катрин и Натали проводила время в покоях императрицы Марии Александровны.

   Молодые Корфы быстро освоились при дворе. Вся лейб-гвардия была рада возвращению в свои ряды весёлого поручика Ивана Корфа, верного друга и храброго офицера; к тому же, Иван быстро нашёл общий язык с великим князем Александром, который тут же нашёл в молодом поручике прекрасного товарища и советчика. Катрин тоже легко влилась в придворную жизнь, не без помощи Натали, конечно.

   - Михаил, мне нужно поговорить с Вами, - отозвал Александр Мишу в сторону после очередного совещания, на котором обсуждались новые реформы, проведение которых планировалось начать с будущего года.

Михаил кивнул и проследовал за императором в его личный кабинет.

   Там Александр прикрыл дверь, прислонился к ней спиной и указал князю на кресло:

- Присаживайтесь, Мишель. У меня есть новое поручение для Вас.

- Всё, что угодно, Ваше Величество, Вы же знаете… - поклонился Репнин.

- Да, я знаю, - кивнул Александр. - И поэтому я поручаю это Вам.

- Я слушаю, Александр Николаевич, - Миша весь обратился в слух.

- Так вот, Михаил, сегодняшнее положение дел в Польше таково, что восстания можно ждать в любую минуту. Я не хочу, чтобы новая Европейская революция началась на землях Российской империи, - нахмурился Александр. - Поэтому я направляю Вас, князь, посетить Европейские державы и заручиться их поддержкой на случай нового восстания. А потом можете вернуться в Париж. Думаю, в посольстве справятся без Вас ещё пару месяцев…

- Слушаюсь, Ваше Величество, - Мишель встал, прищёлкнул каблуками и поклонился.

    - Постойте, князь, не спешите. Это ещё не всё… - и император снова указал Мише на кресло, приблизился и тихо добавил - У меня к Вам есть ещё одно поручение. Более деликатного свойства…

- Да, Александр Николаевич, всё, что прикажете, - Миша понял, что, похоже, только теперь и начинается настоящее задание.

- Так вот… - начал Александр,  - наследнику престола скоро восемнадцать. Пора и о женитьбе подумать. Вы, Михаил, побываете при всех европейских дворах. И я прошу Вас обращать самое пристальное внимание на всех принцесс, достойных права носить корону Российской империи. Я полагаюсь на Вас в этом вопросе. Надеюсь, князь, Вы меня поняли правильно…

- Да, Ваше Величество. Мы отправляемся как можно скорее, - и Миша, поклонившись, вышел из кабинета.

   А в покоях императрицы Мария Александровна как раз пила чай в компании Катрин и Натали, когда сообщили о приезде княгини Репниной. Через пару мгновений Лиза уже входила в комнату. После церемонных приветствий императрица обратилась к юной фрейлине:

- Катенька, оставь нас, пожалуйста.

- Хорошо. Я пойду распоряжусь насчёт ещё одного прибора, - и, присев в реверансе, Екатерина вышла из комнаты.

- У Вас чудесная племянница, - улыбнулась Мария Лизе, едва за Катей закрылась дверь.

- Спасибо, - улыбнулась в ответ Лиза.

- Но я не за этим так срочно вызвала Вас, Елизавета Петровна. Вам, наверно, известно, Вам уже сообщили, что как раз сейчас император разговаривает с Вашим супругом… - императрица дождалась утвердительного кивка княгини и продолжила. - Та вот, сейчас он поручает Вашему мужу нанести визиты всем правящим домам Европы. Цель поездки - добиться поддержки в польском вопросе. Но это - лишь одна из причин. Кроме того, Вам и Вашему супругу будет поручено подыскать невесту цесаревичу. Мы с Натали посовещались, - при этом Мари переглянулась со своей любимой фрейлиной и лучшей подругой, - и решили просить Вас, Лизавета Петровна, обратить внимание на датскую принцессу Марию-Софию-Фредерику-Дагмару. Она - дочь одной моей кузины. Правда, ей нет ещё и пятнадцати, но и Николая мы не собираемся женить немедленно. Это не приказ, Лиза, это просто просьба матери…

- Хорошо, Мария Александровна. Я сделаю всё, что в моих силах, - кивнула Лиза, прекрасно понимая волнение императрицы.

Сколько раз она сама переживала за Андрея, видя, как одно его увлечение сменяется другим. А потом появилась Марина… Нельзя сказать, чтобы она была той девушкой, которую Елизавета Петровна хотела бы видеть супругой единственного сына, но всё же… Но, слава Богу, всё обошлось, и Андрей нашёл настоящую любовь, любовь всей своей жизни, в этом она не сомневалась ни секундочки… А как же тогда тяжело императрице, ведь она ищет не просто жену сыну, она ищет ту, что однажды займёт её место, ту, которой она, сняв с себя, возложит на голову бриллиантовую корону императрицы.

   Из задумчивости Лизу вывело появление Екатерины.

- О, вот и чай! - воскликнула императрица. - Забудем все горести и будем наслаждаться жизнью! Катенька, и Вы присоединяйтесь! -  и, как ни в чём не бывало, она начала разливать душистый напиток в китайские чашечки.

   В то утро, когда Репнины должны были уехать, Наталье пришло письмо от Светланы. Молодая княгиня восторженно описывала Рим, передавала всем приветы, писала, что они уже собираются в Париж, а в конце просила крёстную принять графа де ла Мер, друга Андрея, который вскоре должен был приехать. Натали подивилась такой странной просьбе, пожала плечами, спрятала письмо в стол и забыла о нём, погружённая в хлопоты - приехали Шуваловы, и она с воодушевлением помогала Соне обживать большой изрядно обветшавший дом, а потом с неменьшим рвением принялась обучать Ольгу и Ирину всем тем премудростям, которые могут понадобиться им при дворе.

   И вот настал тот день, когда девочки должны были быть представлены ко двору. По велению судьбы, в этот день давался большой бал в честь немецкого посла, так что для юных графинь этот день должен был стать и днём их первого настоящего бала.

   Наташа с самого утра нервничала так, будто это ей сегодня предстояло переступить порог и окунуться в вихрь дворцовой жизни. И, видно, из-за этого всё шло не так - шпильки не желали держать причёску, перчатки куда-то запропастились, любимое платье цвета осенней листвы никак не желало застёгиваться на стройной фигуре.

  Уже опаздывая, Наташа сбегала по лестнице в холл, когда вдруг умерила шаг. Там кто-то был… Кто-то незнакомый… Мужчина.

   Он обернулся, и Наташа ухватилась за перила, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Незнакомец оказался высоким смуглым мужчиной лет тридцати, со слегка вьющимися чёрными-пречёрными волосами до плеч, с тонкими усиками и небольшой бородкой на красивом лице. А глаза… Огромные, чёрные, полыхающие огнём… В них хотелось смотреть, не отводя взгляд, вечность…

   А Анри, потому что это был именно он, тоже замер, поражённый. По рассказам Андрея он представлял его тётку седовласой старухой лет шестидесяти, а сейчас перед ним застыла удивительно красивая женщина лет тридцати, не больше, роскошная тёмноволосая колдунья с пронзительно-зелёными глазами…

   Наконец он шагнул к ней и улыбнулся белозубой улыбкой:

- Добрый день. Я - граф де ла Мер. Ваша племянница должна была написать…

- Да, да, конечно, - пришла в себя Наталья. - Добро пожаловать. Я - княжна Репнина. Рада познакомиться, граф.

Анри поцеловал протянутую ему руку и с удивлением заметил, что тонкие пальчики слегка подрагивают.

- А сейчас прошу меня простить, - присела в реверансе Наташа. - Мне необходимо быть во дворце. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Я распоряжусь. До свидания, - и она поспешно вышла из комнаты, прижав руки к груди, в которой в бешеном ритме колотилось сердце.

   А во дворце появления Наташи уже поджидали Ольга и Ирина. Бойкая Оля уже успела обойти несколько роскошных зал, познакомилась с юной графиней Жюли Апраксиной, всего пару недель назад прибывшей ко двору, и теперь увлечённо болтала с ней о чём-то в уголке, а Ирина не находила себе места от беспокойства.

   Господи, ну зачем она вообще сюда приехала, почему не отказалась? Наверно, потому, что не хотела бросать сестру одну, да и, что ни говори, перспектива стать фрейлиной императрицы приятно тешила самолюбие. Да и за этот месяц воспоминания о Николае притупились, подёрнулись дымкой, казались каким-то чудным сном…

  - Да я с ним практически не буду видеться. Я же буду фрейлиной императрицы, всё время буду проводить в её покоях. А с ним буду видеться только на балах и приёмах, да и то только издалека… Да он, наверно, и забыл про меня! - убеждала себя Ира.

  Её размышления прервало появление запыхавшейся Натали. Она подхватила девушек под руки и повела в покои императрицы.

- Ваше Императорское Величество, позвольте представить Вам Ваших новых фрейлин - графиню Ирину Шувалову и графиню Ольгу Шувалову, - провозгласила она с порога.

Девушки присели в глубоком реверансе. Поднимаясь, Ирина осмелилась наконец поднять глаза на императрицу, и обомлела. Рядом с Марией Александровной сидел и улыбался испуганной девушке цесаревич Николай…  

 

 

 

Глава 25. И снова бал, и вновь интриги…

 

   Императрица тепло приняла новых протеже Натали. Немного напуганные юные создания напомнили ей себя в те далёкие времена, когда она, молодая и неопытная немецкая принцесса, оказалась одна при великолепнейшем дворе Российской империи. Она помнила, как ей было тогда тяжело, сколько слёз она пролила ночами в подушку оттого, что её никто не понимает, оттого, что все над ней смеются, оттого, что по всем углам шепчут, что она незаконнорожденная… И лишь гордый нрав, доставшийся ей от матери, да поддержка Наташи Репниной помогли ей тогда выстоять, вырвать из цепких лап судьбы-злодейки своё такое долгожданное счастье… Поэтому с таким трепетом она и относилась к каждой новой девочке, появлявшейся при дворе, всех брала под своё крылышко.

   Мария Александровна прекрасно разбиралась в людях. Природное чутьё с годами лишь окрепло - качество, просто необходимое государыне-императрице. Одного взгляда на Ольгу было ей достаточно, чтобы понять, что эта хрупкая на вид девочка ни перед чем не остановится, дойдёт до своей цели, несмотря ни на что, согнётся, но не сломается. А вот Ирина… В ней была какая-то загадка, что-то недоступное пристальному взору императрицы. Но от неё не укрылось, что девушка несколько часов просидела в кресле, почти не шевелясь, не поднимая глаз и лишь изредка вступая в беседу, ограничиваясь парой фраз, и лишь после ухода цесаревича напряжение, владевшее юной графиней, казалось, несколько схлынуло.

   Лишь Наталья Репнина заметила, что Николай с самого появления Ирины на пороге не сводил с неё глаз. И это насторожило княжну. Ещё тогда, в поместье, она заметила, что цесаревич смотрит на девушку как-то по-особенному, но тогда Наташа подумала, что ей это показалось, а теперь она уже почти не сомневалась в том, что первое впечатление - самое правильное.

   Однажды она уже видела такой взгляд. Именно такими горящими каким-то небесным огнём серыми глазами смотрел Александр Николаевич на Ольгу Калиновскую, так же ни на мгновение не спускал с неё глаз, казалось, просто пожирал глазами… Вот только девушки вели себя по-разному. Ольга тогда скромно отводила взгляд, а потом время от времени бросала на цесаревича такой же огненный взгляд из-под пушистых ресниц, и улыбалась одними уголками губ… А смущение Ирины, похоже, было искренним, ненаигранным…

   Незаметно наступил вечер, а вместе с ним начался и роскошный бал. Ольга и Ирина, облачённые в новые бальные платья, с лентами цветов императрицы через плечо, держась за руки, вступили в Большой Тронный Зал в составе блистательной свиты императорской фамилии. Со своего места Ирина видела стоящего вдалеке, по левую руку от Александра, Николая. Рядом с ним стояла и улыбалась какая-то рыжеволосая девушка в пышном белом платье, а он что-то говорил, склонившись к самому её ушку. Ира смотрела, а её руки всё сильнее и сильнее сжимали веер, ноги подкашивались. Ей казалось, будто её сердце вдруг замерло в груди, покрылось толстой коркой льда.

- Господи, что это со мной? - пронеслось у неё в голове.

А он всё стоял и улыбался той девушке, его взгляд скользнул по залу, на миг задержался на Ирине, а потом вновь вернулся к своей собеседнице.

   - Юля, кто эта девушка рядом с престолонаследником? - услышала Ира шёпот за своей спиной. Это Ольга, тоже заинтересовавшаяся происходящим, обратилась к своей новой подруге.

- О, это Матильда, дочь посла, в честь которого и устроили этот бал, - объясняла графиня Апраксина, а потом заметила, что Ирина напряжённо прислушивается к их разговору, и повернулась к ней. - Знаете, Ира, а ведь ходят слухи, что она - очередная любовница Николая Александровича…

- Очередная?.. - спросила девушка, и смысл этого страшного слова постепенно стал доходить до неё.

- Ну да, - удивилась Юлия такой неосведомлённости. Проведя две недели при дворе, она уже считала этот мир своим, считала, что такие вещи все просто обязаны знать.

- Бедная Матильда и не подозревает, что она далеко не первая, занявшая место подле цесаревича. Только при мне она уже третья, с кем он любезничает, а до меня… Не скрою, что Николай Александрович и мне оказывал знаки внимания, но я - честная девушка… - и Жюли скромно опустила глаза.

При её последних словах Ирина вздрогнула, прижала ладони  к вискам и, прошептав:

- Простите… Мне нужно срочно найти Натали… - ушла куда-то, затерявшись в толпе.

Оля с Жюли лишь недоумённо пожали плечами и продолжили болтать о всяких пустяках.

   Ирина стояла у незашторенного окна, вцепившись в подоконник и напряжённо вглядываясь в ночь, когда за спиной у неё раздался такой знакомый голос:

- Ирэн, почему Вы стоите здесь совсем одна?

Девушка порывисто обернулась, и сразу же натолкнулась на пристальный взгляд смеющихся серых глаз.

- Я… Я просто устала и вот… захотела отдохнуть… - она беспомощно развела руками, прекрасно понимая, что её отговорка нелепа, но ничего лучше придумать не могла.

- Ну, теперь Вы отдохнули и можете подарить мне танец, - улыбнулся он, протягивая ей руку, а потом, видя, что девушка колеблется, тихо добавил:

- Наследнику не отказывают…

Ирина улыбнулась, присела в реверансе, положила руку на плечо цесаревичу и унеслась в вихре вальса. Он танцевал божественно. Ирэн казалось, что у неё выросли крылья, что её ноги не касаются пола, что она парит над землёй, поднимается всё выше и выше… И лишь последняя фраза, обронённая Николаем, не давала ей покоя. Наследнику не отказывают. Только ли к танцу относились эти слова?.. Хотелось верить, но почему-то Ира была уверена в обратном…

   Почему-то музыка стала звучать тише. Ира очнулась от задумчивости и изумлённо огляделась. Она и не заметила, как Николай, не прерывая танца, увлёк её в какую-то маленькую комнатку, отделённую от парадных помещений, где шумел бал, тяжёлыми бархатными портьерами, которые он, выпустив её из объятий, задёрнул одним резким движением, заставив всколыхнуться пламя свечей, от чего причудливые тени заплясали на стенах.

   Ну наконец-то мы одни, Ирэн, - сказал Никс, подходя к девушке, а она отступала в дальний угол.

- Господи, совсем как тогда… - пронеслось у неё в голове. - Нельзя допустить, чтобы всё кончилось так же…

- Нет, Николай Александрович, - собравшись с духом, сказала она. - Я ещё тогда сказала Вам, что лучше будет всё забыть…

- Но почему? - Николай подошёл совсем близко, девушка уже слышала, как взволнованно он дышит. - Неужели нам плохо было вдвоём?

- Хорошо… - покачала головой Ирина. - Но я так не могу… Я не могу стать твоей очередной любовницей, Никс, ты ведь этого хочешь, да? - и она смело посмотрела прямо ему в глаза.

- Но… - он смешался, не зная, что ответить.

Да, конечно, он был бы не прочь заполучить эту красавицу себе в постель, но ещё он чувствовал, что их что-то связывает, какие-то незримые нити протянулись между ними с момента их первой встречи…

   - Значит, я права… - Ирина отстранила цесаревича и вышла на середину комнаты. - А как же Матильда, что она подумает, увидев, что Вы удалились куда-то с другой девушкой? О её чувствах Вы подумали? Если я для Вас ничего не значу, лишь очередная прихоть, лишь очередная глупышка, с которой можно поиграть и бросить, то подумайте хотя бы о ней! - в сердцах воскликнула девушка.

- Матильда? Какая Матильда? - Николай уже ничего не понимал.

- Матильда, дочь посла. Она же Ваша нынешняя дама сердца! Вот и идите к ней! - с каждой секундой гнев всё больше овладевал Ириной, и, в первую очередь, это был гнев на саму себя, на собственную глупость, на собственную доверчивость, на собственные мечты.

   - Матильда - моя любовница? Ты и впрямь так считаешь? - рассмеялся Николай. - Боже, какая глупость!

Он подошёл к застывшей девушке, осторожно взял её лицо в свои ладони, пристально посмотрел в полные слёз глаза:

- Ты услышала эту сплетню и поверила, глупенькая? Кто же тебе её рассказал? Хотя постой, не отвечай. Я сам угадаю, - и он поднял глаза к потолку, изображая, будто напряжённо думает.

При этом он сделал такое комичное выражение лица, что Ира не удержалась и рассмеялась.

 - Наверно, это Жюли Апраксина, - изрёк, наконец, с довольным видом Николай. - Не успела она появиться при дворе, как тут же стала одной из первых сплетниц.

- Но она сказала, что Вы и ей оказывали знаки внимания… - снова всхлипнула Ирина.

- А если бы она сказала, что на берёзе среди зимы расцвели розы, ты бы тоже поверила? Нельзя, нельзя быть такой доверчивой, Ирочка. Особенно здесь, при дворе… - тихо говорил Никс и стирал крошечные слезинки, до сих пор сверкавшие у неё на щеках.

- А кому можно верить? - спросила она.

- Ну… - задумался Николай. - Папеньке с маменькой, конечно, потом ещё Натали и…

- И тебе… - закончила за него Ира.

А он привлёк её к себе нежно обнял, словно младшую сестрёнку, прибежавшую к нему за помощью и советом… А она так доверчиво жалась к нему, что хотелось, чтобы стрелки всех часов в мире вдруг остановились, и это сказочное мгновение длилось вечно…

   Но далеко не всем нашим желаниям суждено сбыться, даже желаниям особ королевской крови. Услышав за звуками музыки и громким смехом чьи-то приближающиеся шаги, Николай едва успел отстраниться, как в комнату вошла княжна Репнина.

- Ирина, что ты здесь делаешь? Я тебя ищу повсюду… - обратилась она к девушке, подозрительно переводя пристальный взгляд с неё на цесаревича и обратно.

- Наталья Александровна, у графини во время танца закружилась голова, вот я и решил, что здесь ей будет лучше, чем в шумной зале… - оправдывался Николай.

- Ну а теперь тебе, как я вижу, лучше. Идём, - Натали взяла девушку под локоть. - Кстати, ты Ольгу не видела? И она куда-то запропастилась.

Но Ирина лишь отрицательно покачала головой и вышла из комнаты вслед за княжной, успев, впрочем, бросить последний быстрый взгляд на цесаревича, в котором он прочёл:

- Спасибо…

    А Ольга в это самое время брела по каким-то тёмным коридорам Зимнего. От громкой музыки, смеха, от выпитого по настоянию Жюли бокала шампанского разболелась голова, и она выскользнула из зала, напрочь позабыв данное Натали обещание ни на шаг оттуда не отлучаться. Она шла сама не зная куда, и сама не заметила, как оказалась в тёмной и безлюдной части огромного дворца. Она хотела было повернуть назад, но поняла, что совершенно заблудилась. «Так, Оля, спокойно, возьми себя в руки, - убеждала она себя. - Как-то же я сюда попала, значит, и выход найти смогу. Надо лишь поискать хорошенько...» И Оля пустилась на поиски.  

   Миновав два поворота, она услышала впереди чьи-то шаги. «Ну, слава Богу» Вот я и выбралась!» - подумала она. Но тут из-за поворота появился мужчина лет сорока, весь всклокоченный, без сюртука, в наполовину расстёгнуто рубашке. Он шёл, держась за стену, и от него так разило спиртным, что сомнений не оставалось - он был очень пьян.

   Оля вжалась в стенку, моля Бога, чтобы в полумраке коридора он не заметил её, прошёл мимо, а заодно проклиная себя за то, что ослушалась Натали. Но мужчина всё же заметил её и подошёл, всё так же держась за стену:

- Ну, здравствуй, красавица! А что ты здесь делаешь?

- Не Ваше дело! - ответила Ольга, пытаясь уйти, но он схватил её за плечо:

- Постой, ну куда же ты?

Оля рванулась, пытаясь уйти, но он крепко держал её. Весь хмель, казалось, мигом выветрился из его головы, потому что он вдруг твёрдо встал на ноги, схватил Ольгу в охапку и потащил в какую-то комнату, распахнув ногой дверь, а там положил вырывающуюся девушку на диван, крепко сжав ей руки одной рукой, а коленями прижимая её ноги, которыми она то и дело пыталась пнуть его.

- Помогите! Кто-нибудь! - закричала Оля, но мужчина рассмеялся резким неприятным смехом:

- Кричи - не кричи, милая моя, никто тебя не услышит! Здесь никого нет, все на балу. Да не нервничай ты так, тебе понравится, я обещаю…

Он говорил всё это, а Оля чувствовала, как его рука проникает к ней под юбки, скользит по лодыжке, гладит коленку, поднимается всё выше и выше по бедру… Ужас просто парализовал её, сил кричать и сопротивляться больше не осталось, она мысленно готовилась к худшему…

   Но тут дверь распахнулась, и в комнату вбежал какой-то молодой человек. Он тут же оттащил от Оли вцепившегося в неё мужчину и одним точным ударом кулака отправил его в угол, а потом повернулся к девушке:

- С Вами всё в порядке?

Ошеломлённая Оля нервно оправляющая юбки, смогла лишь кивнуть. А мужчина, между тем, встал, потирая челюсть, и закричал:

- Да как Вы смеете? Я - граф Фёдор Путятин, да будет Вам известно!

- А я - князь Антон Сумароков, и если Вы тут же не уберётесь отсюда, я убью Вас, клянусь, - спокойно ответил молодой человек.

Граф оценил угрозу и почёл лучшим ретироваться.

   А Ольга между тем поднялась с дивана и обратилась к своему спасителю:

- Спасибо Вам, князь…

- Но как Вы здесь оказались? Здесь одной ходить небезопасно. Хотите, я провожу Вас? - засыпал девушку вопросами Антон, а сам пристально её рассматривал.

Он мог поклясться, что никогда ранее не встречался с ней при дворе. Такая юная, лет шестнадцати, не более, а такая храбрая. Другая бы уже давно в глубоком обмороке лежала, пережив такое. И красивая, очень красивая… Даже страшно подумать, что бы произошло, если бы он случайно не забрёл в это крыло дворца, если бы не услышал её крика, если бы опоздал…

   - Я - графиня Ольга Шувалова, фрейлина императрицы. Натали Репнина - моя родственница. Проводите меня к ней, пожалуйста… - дрожащим голосом попросила Оля.

Но лишь только рука князя Антона коснулась её руки, как мужество ей изменило, и она расплакалась навзрыд, спрятав лицо у него на груди, а он крепко обнял её, прижал к себе, гладил по волосам и шептал:

- Ну всё, Оленька, всё… Всё прошло… Тише, я с тобой…

 

 

 

 

Глава 26. Слепая страсть или чувство неземное?..

 

   Домой Натали приехала только под утро, и, едва голова её коснулась подушки, она провалилась в глубокий сон. И неудивительно - она достаточно понервничала за этот вечер. Сначала обе её подопечные куда-то исчезли, потом практически разом нашлись, но от этого было не легче. Ирину она застала в компании цесаревича, что ещё более усилило её подозрения, а Ольгу привёл молодой князь Сумароков, состоящий при великом князе Владимире Александровиче, и сказал, что она заблудилась в тёмных коридорах Зимнего. Но там было что-то ещё, Наташа чувствовала это, видела следы слёз на Олиных щеках, но упрямая девчонка ничего не говорила, как ни расспрашивали её Натали и Ирина. А князь весь вечер  ни на шаг не отходил от Оли, и лишь ему она улыбалась немного грустной улыбкой.

   Но, несмотря на тяжёлый вечер, Наталья Александровна проснулась довольно рано для человека, отошедшего ко сну лишь под утро. Стрелки часов ещё только ползли к десяти, когда она, уже с красивой причёской и в светлом домашнем платье спускалась в столовую завтракать. Проходя мимо дверей гостиной, она бросила туда быстрый взгляд и ахнула. Да как же она могла забыть? В доме же гости! Вчера приехал граф де ла Мер. Наташа застыла на пороге.

   Анри сидел вполоборота к ней у раскрытого окна и что-то чертил на листе бумаги. Наташа тихо приблизилась и, не сдержав порыва чисто женского любопытства, заглянула ему через плечо. На коленях у него лежал карандашный набросок - вид на город из раскрытого окна особняка Репниных. С первого взгляда Наташа поняла, что перед ней - талантливый художник, в каждой чёрточке, в каждом блике, в каждой тени чувствовалась рука мастера.

    - Доброе утро, граф! - сказала она.

- Доброе утро, княжна! - тот резко поднялся при её появлении.

- Прошу меня простить, что не уделила Вам вчера должного внимания. Моё присутствие было необходимо на важном приёме. Я вернулась домой лишь под утро… - виновато улыбнулась Наталья.

- Что Вы, не стоит извиняться! - воскликнул Анри. - Не беспокойтесь, я прекрасно провёл вечер. У Вас чудесная библиотека.

- Да, все в нашей семье в некотором роде библиофилы. А теперь прошу к столу. Уже давно настало время завтрака, - и княжна приглашающим жестом указала на распахнутые двери столовой.

   - Скажите, граф, а как поживают мои крестница и племянник? - спросила Наташа, разливая чай.

- О, просто великолепно, наслаждаются жизнью и семейным счастьем. Воркуют, как два голубка, и собирают вещи, чтобы отправиться в Париж, - улыбнулся Анри. - И ещё, княжна, я надеюсь, моя просьба не покажется Вам дерзкой… Прошу, не называйте меня «граф», у меня от этого слова просто мороз по коже. Лучше зовите меня просто Анри.

- Ну что ж, - рассмеялась Наталья, - тогда я отвечу Вам такой же дерзкой просьбой. Называйте меня Натали или Наташей, как Вам больше нравится.

- Ну что ж, тогда Натали, если Вы не против… - он пристально взглянул на неё, и Наташа вновь почувствовала, что её словно огненной волной обдало. Господи, и это только от одного взгляда, а если…

   Чтобы прогнать неожиданную, но такую заманчивую мысль, Наталья обратилась к графу:

- Скажите, Анри, а ведь Вы ещё не видели Санкт-Петербурга?

- Нет, я не имел ещё возможности познакомиться с ним иначе, кроме как из окна кареты, да вот сейчас из окна Вашего особняка… Но увиденное настолько… - он задумался, подбирая слова, но Наталья не дала ему договорить:

- Вот и отлично. Тогда допивайте свой чай и собирайтесь. Мы едем смотреть город.

- Но Натали… У Вас же, наверно, есть свои планы… - попытался возразить Анри.

- Нет-нет-нет. Никаких дел у меня на сегодня нет. При дворе справятся без меня.  Так что не возражайте, и идите-ка лучше собирайтесь! - распорядилась Наташа и ушла  к себе.

- Да уж… - подумал Анри, прихлёбывая горячий чай. - Прав был Андрей, его тётушка - настоящее стихийное бедствие. Но зато какое очаровательное… - и он мечтательно улыбнулся.

   Через полчаса Анри уже занимал место в экипаже подле Натали, успевшей переодеться в нежно-зелёное платье, удивительно шедшее к её изумрудным глазам. Первым делом она повезла его на стрелку Васильевского острова. Там, окружённый с трёх сторон водой, Анри впервые почувствовал порывы прохладного солёного ветра с Балтийского моря, впервые окинул взглядом город, раскинувшийся, насколько хватало глаз, по обоим берегам Невы, и понял, что полюбил, полюбил навсегда этот северный город, который открыла ему Натали… А Наташа смотрела на его восторженное лицо и понимала его чувства. Это место действительно было особенным, самым любимым её местом в городе. Здесь словно бы пересекалось множество миров, здесь на душе становилось легко и свободно, здесь все проблемы уносились вдаль…

   Она показала ему мрачные бастионы Петропавловской крепости, сверкающий в лучах яркого солнца сотней окон Зимний… Потом повезла французского графа на Дворцовую площадь, в этот центр Российской Империи, откуда ангел с Александрийского столпа осеняет крестом не только Зимний Дворец или Петербург, а всю Россию - Матушку. Свозила на Сенатскую, к подножию Медного Всадника… А потом они окунулись в водоворот жизни на Невском проспекте. Вот где Анри вспомнил Париж - та же сутолока, все куда-то спешат, но на самом-то деле все собрались лишь для того, чтобы на других посмотреть, да себя показать… Нигде не завязывалось столько нужных знакомств, нигде не начиналось столько страстных романов, нигде не рождалось столько сплетен, кроме как здесь, в этой яркой толпе.

   Анри и не заметил, как карета куда-то свернула, а через пару мгновений остановилась у чугунных ворот какого-то большого особняка песочного цвета.

- А здесь живут Корфы, когда приезжают в столицу, - продолжала экскурсию Наташа.

- Корфы… Корфы… Что-то знакомое… - подумал Анри, а потом вдруг вспомнил. - А это не тот ли Иван Корф, что приходится кузеном Андрею?

- Он самый. А вы разве знакомы? - удивилась Наташа.

- Конечно. Когда он прошлым летом гостил у Андрея, мы пару раз вместе ходили в… - тут он скромно замолчал, понимая, что даме совершенно не следует даже знать о существовании таких мест, а тем более слушать рассказы о них.

   Чтобы прервать затянувшуюся паузу, Наталья вдруг предложила:

- А пойдёмте зайдём к ним. Заодно передадите Ивану привет от сестры.

- О кого, простите? - не понял Анри.

- От Светланы. А Вы что, разве не знали, что она - родная сестра Ивана? - очень удивилась Наташа.

- Да нет, как-то разговора об этом не было, - ответил Анри, покорно выходя из кареты вслед за предприимчивой княжной.

   Их приняли с распростёртыми объятиями. Иван тут же узнал давнего приятеля Андрея, и их знакомство было возобновлено. Там же Анри познакомился и с женой Ивана, Катрин, ещё одной кузиной Андрея. Ему только и оставалось удивляться, как крепко узы любви сплели между собой эти два семейства…

   За один день Анри получил столько новых впечатлений, сколько не получил за весь долгий путь сюда. А вечером они с Натали сидели в полумраке гостиной, пили чай и разговаривали обо всём на свете. Как выяснилось, у них очень много общего - им нравятся одна и та же музыка, одни и те же книги, одни и те же стихи… Их обоих не всегда понимали даже самые близкие и дорогие им люди, но они всё равно делали всё по-своему и, не отступая, шли к заветной цели…

   - Вы знаете, Натали, я очень рад, что мы с Вами встретились, - вдруг сказал Анри, поставив чашку на столик и придвигаясь поближе к Наташе. - У нас так много общего. С Вами мне так легко беседовать, как ни с кем другим…

- Вы знаете, я тоже это почувствовала, - ответила Наташа и подняла на него глаза, в которых тут же заплясали, отражаясь, языки пламени свечей, и от этого казалось, будто её глаза светятся изнутри каким-то колдовским огнём.

- А ведь я Вас, Натали, представлял совсем другой… - улыбнулся Анри. - Я и не знал, что Вы такая…

- Какая? - с любопытством спросила Наташа.

- Такая необыкновенная, такая неземная… Мне кажется, что Вы волшебница, Натали… - прошептал Анри, завладел её рукой и прильнул губами к тонкой кисти.

Наташа посмотрела на него в тот самый момент, когда он поднял голову, и вновь почувствовала, что не в силах отвести взгляд. А он тонул в её глубоких, как омуты, глазах, и чувствовал, что не в силах более сопротивляться этому колдовству. Их лица были всё ближе и ближе, сердца заныли в приятной истоме ожидания… Их губы встретились…

   В этот самый миг Наташа пришла в себя и нечеловеческим усилием воли стряхнула с себя сети сладкого дурмана, поднялась и, прошептав:

- Простите…, словно испуганная девочка выбежала из комнаты.

   Она взбежала по лестнице в свою спальню и упала на постель.

«Господи, да что это со мной происходит? Никогда такого не было… Ни с Андреем, за которого я собиралась замуж, ни с Александром, любовницей которого я чуть не стала, ни с одним из тех многих, кто так рьяно добивался моего расположения… И вот теперь… Но это же друг Андрея… Андрея, моего племянника! Боже мой, за что? А ведь я знаю его всего сутки, а уже была готова на всё… Но почему? Нет, так нельзя. Нужно что-то с собой делать. Это просто страсть, минутное помутнение разума, надо лишь подождать, и оно пройдёт…» - так убеждала себя Наталья Репнина, а внутренний голос, тем не менее, настойчиво шептал: «Погоди, а вдруг это и есть та настоящая любовь, которую ты ждала всю свою жизнь?»

   А Анри после ухода Наташи достал свой набросок и принялся его заканчивать, лишь бы чем-то себя занять. Он водил карандашом по бумаге, но мысли его снова и снова возвращались к Натали. Почему она убежала? Что он сделал не так? Нет, она, наверно, и впрямь колдунья, раз сумела заставить его потерять голову… Такое с ним случилось впервые. Разум уходил прочь, оставались лишь всепоглощающие чувства…

   Анри наконец бросил взгляд на листок бумаги, по которому не задумываясь водил карандашом, и замер в изумлении. На рисунке над крошечными домами простиралось бездонное небо Петербурга, а среди облаков чуть заметно выделялось лицо с огромными горящими колдовским огнём глазами…

 

 

 

Глава 27. Влюблённых встречает Париж.

 

   Уже давно наступил вечер, сумерки подкрались незаметно, заволокли туманами всё вокруг, скрыли очертания домов и редких в этот час пешеходов, когда Светлана и Андрей переступили порог Парижского особняка Репниных, вернее, Андрей перенёс Свету через порог, как делал это и в поместье Долгоруких, и потом в Италии… Не выпуская жену из объятий, он тут же отнёс её наверх, в приготовленную для них роскошную спальню. Едва он освободил её от лёгкой накидки, как Светлана отстранилась, подбежала к балконной двери, распахнула её настежь, выбежала в прохладу ночи, вцепилась руками в чугунные перила, подставила лицо порывам ветра и замерла. Андрей вышел следом за ней, обнял за талию, коснулся губами её шеи и прошептал:

- Светик, ну куда же ты?

А она обвила его руки своими и прошептала:

- Андрюша, ты только посмотри… Как красиво… Видишь? Звезда…

Андрей посмотрел туда, куда она указывала кивком головы. На фоне звёздного неба и огней вечернего Парижа темнела громада Собора Парижской Богоматери, а наверху. Меж его башен, переливалась всеми цветами радуги звезда, равной которой не было на небосводе.

- Вижу… - так же тихо ответил Андрей. - Мне кажется, что это та самая… Помнишь ту звезду из сада, глядя на которую мы всегда будем соприкасаться душами? Помнишь звезду нашего счастья?

- Звезду пленительного счастья… - поправила его Светлана, поворачиваясь и подставляя лицо для страстного поцелуя.

   Первое утро в Париже началось с осмотра дома. Первый и последний раз Света была тут лет десять назад, если не больше, совсем маленькой девочкой, и успела всё позабыть. Пока Андрей спал, она успела обойти все закоулки, побывала везде - и в парадных залах, и в гостевых комнатах, и на кухне, и в саду… Потом зашла в библиотеку, да так и осталась там. Насколько прекрасные библиотеки были и у Корфов, и у Долгоруких, и у Репниных в Петербурге, им было далеко до этой. Такого собрания оригиналов средневековых рукописей и манускриптов она не видела никогда. Не одно поколение бережно собирало коллекцию, передавая её от отца к сыну, от сына к внуку… Разбирая пожелтевшие от дыхания времени пергаменты, Светлана наткнулась на один свиток, надолго приковавший её внимание. То было фамильное древо, уходящее своими корнями в пыль веков. Бережно разложив огромный лист на ещё более огромном столе, Светлана погрузилась в изучение длинного списка имён, титулов, званий… Она сразу же поняла, что эта схема отражает историю теперь уже её рода по женской линии, со стороны Анны да Валуаль, которую далёкий предок Андрея привёз из Франции, уходящую своими корнями в далёкую эпоху царствования Филиппа IV Красивого. Решив поподробнее разобраться с историей семьи как-нибудь в другой раз, Света начала сворачивать пергамент, как вдруг на обратной стороне заметила небольшую миниатюру - девушка  в наряде эпохи Средневековья стояла на балконе и молитвенно воздевала руки к небу, на котором ярко горела одна-единственная звезда…

   - Света, вот ты где! - в комнату тихо вошёл Андрей.

Светлана, поглощённая созерцанием изображения, вздрогнула от неожиданности.

- А что это ты там рассматриваешь? - Андрей подошёл поближе. - Не думал, что ты найдёшь его так скоро.

- Андрюш, а что это? - подняла на него глаза Света.

- Это? Это - старинная семейная легенда, - улыбнулся Андрей. - Видишь надпись?

Только тут Светлана заметила крошечные готические буквы.

- О, это латынь! - воскликнула она. - Что ж, попробую вспомнить язык Вергилия…

И она принялась разбирать надпись, а потом подняла испуганные глаза:

- Боже мой, да тут говорится о каком-то проклятии…

   - Да, именно так, - улыбнулся Андрей. - Это пошло со стародавних времён, что-то связанное не то с тамплиерами, не то с храмовниками, не то с иезуитами… В общем, кто-то проклял род де Валуалей, сказав, что отныне каждые сто лет один мужчина из этого рода в расцвете лет будет отправляться прямо в ад…

- Но ведь род де Валуаль прекратил своё существование. Анна была последней! - воскликнула Света и, перевернув пергамент, показала то место на схеме, где последняя веточка де Валуалей сливалась с семейным древом Репниных.

- Всё так, но Анна перенесла проклятье и на нашу семью. И оно будет длиться до тех пор, пока женщина силой своей любви не вернёт очередную его жертву из преисподней обратно в мир людей… - замогильным голосом закончил рассказ Андрей, а потом, видя, как побледнела Света, рассмеялся. - Ты что, поверила? Прекрати! Это всего лишь сказки!

   Но Светлана лишь покачала головой:

- Нет, Андрей. В каждой сказке есть доля правды, - и с этими словами она снова развернула уже свёрнутый было пергамент. - Вот, смотри, меня это сразу поразило! Вот… - её пальчик скользил по схеме, переходил от одного символа к другому. - Вот. 1568 год - Фёдор Репнин, кстати, внук Анны, погиб оттого, что упал с лошади во время охоты. Ему было всего восемнадцать лет… 1666 год - Степан Репнин в возрасте двадцати трёх лет убит разбойниками всего в какой-то версте от Москвы… И, наконец, 1763 год - Александр Репнин внезапно умер за обедом. Ему было только шестнадцать лет…

- Как много ты успела узнать о моей семье! - рассмеялся Андрей.

- Но это же не смешно! - Света даже стукнула кулачками по столу. - Все они умерли очень молодыми и при весьма нелепых обстоятельствах!

- Можно подумать, что все умирают дряхлыми стариками в своих постелях! - Андрей уже начинал нервничать. Никогда раньше он не замечал за Светой склонности к разным суевериям.

- А даты? Ты только посмотри! Каждый раз проходило чуть меньше ста лет! Господи… Последний раз это было в 1763 году… Почти сто лет назад… - и она посмотрела на мужа полными ужаса глазами.

- Так, Света, перестань. Это просто страшная сказка, которой пугают детишек на ночь, - и с этими словами Андрей убрал пергамент в стол, а потом нежно обнял жену, - Ну, всё, всё… Забудь… Пойдём лучше завтракать!

   Чтобы окончательно развеять страхи супруги, сразу же после завтрака Андрей повёз её смотреть Париж. Чем больше они бродили по узким улочкам старого города, тем явственнее Светлана вспоминала свой прошлый приезд сюда, она узнавала улицы, дома, достопримечательности… Приветствовала их, словно старых друзей. Они поехали в Ситэ, бродили по набережной Сены… Конечно, ничего не было дороже для Светы закованных в гранит берегов Невы, но и Сену она полюбила, потому что её воды видели, как подрастает Андрей, как из мальчика он становится мужчиной, они сберегли его для неё…

   Влюблённые бродили по улицам и сами не заметили, как оказались у мрачной громады Собора Парижской Богоматери.

- Андрей, давай войдём! - потянула мужа за рукав Света.

- Ну, может, в другой раз? А пока домой? Я проголодался… - ответил тот.

- Нет, я хочу сейчас. Ну пожалуйста! - упрашивала она.

И он согласился. Они ступили под своды огромного собора. Их шаги гулко отдавались в пустом помещении, эхо разносило их в самые дальние уголки здания, казалось, уснувшего глубоким сном.

   Светлана изумлённо озиралась по сторонам, любовалась причудливой лепниной, игрой света, проникавшего внутрь через высокие стрельчатые окна и гигантскую розетку главного портала… И она чувствовала, как благодать переполняет душу, как душа воспаряет ввысь, парит под сводами, рвётся всё выше и выше… Света зажгла длинную тонкую свечку и, опустившись на колени перед распятьем, принялась жарко молиться. Она молилась Богоматери, здесь, в её доме, просила сохранить её любовь, сберечь её от всех невзгод, царящих на этой грешной земле… Возносила молитвы и душе Анны де Валуаль, прося её отвести страшное проклятье, дать силы его преодолеть…

   Светлана бы ещё долго так простояла, если бы рука Андрея не легла ей на плечо:

- Света, пойдём… - а когда девушка поднялась, он добавил - Знаешь, среди парижан, да и вообще всех французов, ходит такое поверье, что если кто-нибудь помолится в этом соборе, то он обязательно сюда вернётся…

- Конечно, вернусь, - улыбнулась Света. - Мы ведь ещё не раз приедем сюда, правда, любимый?

   Только они покинули собор и вновь ступили на залитую солнцем площадь, как на башнях зазвонили колокола, и их звон ленивыми волнами растёкся над Парижем…

   Молодые люди уже были готовы сесть в карету, как вдруг раздался девичий голос:

- Андре, неужели это ты?

К ним спешили две девушки. Говорила, без сомнения, та, что шла первой - стройная высокая красавица в ярко-алом платье. С первого взгляда Светлана была поражена - каштановые волосы девушки были коротко подстрижены, так, что едва закрывали уши, губы были такими яркими, что сомнений не оставалось - без косметики тут не обошлось, а платье было таким коротким, что были видны изящные алые туфельки на каблучках. За ней следовала девушка пониже ростом, да и выглядевшая, без сомнения, поскромнее. Её сиреневое платье было вполне соответствовавшей приличиям длины, светло-русые длинные волосы изящными локонами обрамляли миловидное лицо, в чертах которого Света с изумлением отметила что-то знакомое, но что - не могла сказать.

   А Андрей уже шёл к девушкам:

- Виктория, Элен, какая встреча! Не ожидал вас здесь увидеть! - а потом обернулся и подозвал Светлану. Когда она подошла, он сказал:

- Света, позволь представить тебе двух неразлучных подруг, центр Парижского высшего общества, княжну Викторию Растопчину, - указал он на роскошную темноволосую красавицу, - и княжну Елену Нелидову. Девушки, а это - княгиня Светлана Репнина, моя супруга.

- Очень рада познакомиться с Вами, Светлана! Надеюсь, мы с Вами подружимся! - приветливо улыбнулась Елена, и Света ответила ей такой же приветливой улыбкой.

- Супруга? Быстро же ты, Андрей, меняешь свои решения… Или, как говорят здесь, во Франции, l’amour n’est pas marriage, le marriage n’est pas l’amour? (Любовь не означает брак, брак не означает любовь) - томно протянула Виктория, и смутное чувство неприязни, возникшее у Светы, едва только она её увидела, лишь окрепло.

   - Ну что ты, Вика, в моём случае всё по-другому! - рассмеялся Андрей, чтобы как-то сгладить неловкость, а потом спросил, - А что Сергей? Он тоже приехал?

- Нет, Серж в Лондоне. Он всегда был примерным внуком. Это я устала слушать постоянное брюзжание бабушки и уехала сюда, - промурлыкала Виктория. - Не хотите присоединиться к нам? Мы собираемся в Сен-Клу.

- Да, поезжайте с нами. Ван понравится! - подхватила начинание подруги Лена.

Андрей со Светланой переглянулись и согласились.

 

 

 

Глава 28. Ведьмы слов на ветер не бросают.

 

   Лишь поздним вечером молодые люди вернулись в особняк. Поездка в Сен-Клу, этот столь популярный у молодёжи пригород, отняла все силы, поэтому Андрей и Света чинному ужину в столовой предпочли просто лечь поперёк широкой кровати с бокалами вина в руках, а ужин заменить фруктами и лёгкими пирожными.

- Ты знаешь, Андрей, мне очень понравилась княжна Элен. Мне кажется, мы с ней подружимся. В ней чувствуется что-то такое близкое, родное… - сказала Света, выбирая себе яблочко порумяней.

- Ты тоже это подметила? - спросил Андрей, подливая любимой супруге в бокал ещё белого вина.

Она лишь кивнула, а потом добавила:

- А вот Виктория… Мне с ней было как-то неуютно. В ней есть что-то враждебное… Да, кстати, кто такой Серж, о котором вы проговорили полвечера?

- Серж - князь Сергей Растопчин, её брат. Мы вместе учились в Гарварде, - ответил Андрей, перекатываясь на спину и закладывая руки за голову. - А что до того, что Вика такая странная, так это не её вина. Её воспитала бабушка, старая чопорная англичанка, у которой были свои взгляды на воспитание девочки, а точнее, она считала, что её воспитанием не стоит заниматься вовсе. Видишь ли, - ответил он на недоумённый взгляд Светланы, - мать Сергея и Виктории, урождённая графиня Честерлейтерская. умерла, едва произведя их на свет… Да, кстати, я забыл сказать, что они близнецы, правда, похожи друг на друга как небо и земля… Так вот, их пять лет воспитывали мамки да няньки в усадьбе Растопчиных в то время, как сам князь, их отец, обезумевший от горя после смерти горячо любимой жены, прожигал жизнь в Москве да Петербурге… А когда же он, наконец, прости, Господи, умер, их забрала к себе бабушка, старая графиня Честерлейтерская, в свой Лондонский дом и всецело занялась их воспитанием. Что из этого получилось - суди сама. Одно могу сказать - Сергей совсем другой, он - прекрасный друг, очень чуткий, добрый, я бы даже сказал, нежный человек… Да ты сама поймёшь это, когда с ним встретишься! - улыбнулся Андрей. - И не осуждай Вику. Это только снаружи она такая колючая, а сердце у неё на самом деле доброе.

- Я верю… - прошептала Света.

    А в это самое время княжна Виктория Николаевна Растопчина опустилась на стул подле изящного бюро, достала из выдвижного ящичка надушенный листок шелковистой на ощупь бумаги, обмакнула перо в чернильницу и, закусив нижнюю губку, начала писать:

 

    Здравствуй, Марина. Спешу тебе сообщить, что я вновь во Франции. Так что пиши мне теперь сюда. Не могу я там больше оставаться, пусть Серж справляется как хочет с этой выжившей из ума старухой. Она, видите ли, хочет, чтобы я сидела дома и носа на улицу не казала. Ей, видите ли, не понравились слухи, которые поползли обо мне и лорде Лестере. В общем, я этого не вынесла и отправилась в Париж. В конце-то концов, я уже давно сама себе хозяйка.   

   А как ты? Как поживает молодая пани Вансович? На вашей с Вацлавом свадьбе гуляли так, что и у нас, в Лондоне, слышно было. Повезло тебе, отхватила себе мужа с деньгами да положением в обществе, да ещё и любит тебя без меры, значит, всё с рук тебе сходить будет. К тому же, у нас поговаривают, что он среди тех, кто готовит новое восстание… Хотя, впрочем, это не моё дело. Пусть разбираются сами. Да и тебе, я так думаю, его частые отлучки только на руку.

   Ты не представляешь, кого мы с Элен Нелидовой, ну, ты помнишь её, сегодня встретили. Андрея Репнина. Того, кому ты дала от ворот поворот накануне свадьбы, или что там у вас случилось? Ты говорила, но это было так давно. Я, конечно, не знаю, интересно ли тебе будет это узнать или ты уже давным-давно позабыла его имя, но он недолго лили слёзы после вашего разрыва. Он приехал в Париж вместе с женой.

   Да-да, ты верно прочла. С женой. Премилая особа, скажу я тебе, и глядит на него с таким обожанием, чуть не светится вся. Да и он чуть не тает. Но ничего, помяни моё слово, скоро эта серая мышка ему наскучит. Мы-то ведь обе с тобой знаем, какие женщины ему нравятся…

   Да, кстати, она, вдобавок ко всему, ещё и его кузина. Это они сами нам это рассказали. Мы с Элен собирались в Сен-Клу, когда встретили Репниных, и позвали их с собой. Светлана, так, кстати, её зовут, радовалась, как ребёнок. Похоже, бедная девочка в своей России ничего, кроме коров, и не видела.

   Ни за что не вернусь в эту Богом проклятую дыру. Не знаю, чего ради Сержа так туда тянет. Ты только подумай, Марина, он тут недавно устроил управляющему нашими делами скандал из-за того, что они с бабушкой лет так десять назад продали какое-то там поместье в России. Кричал, что это была земля его предков. Но это и моих предков земля, но я отчего-то истерик не закатываю. В общем, не понимаю я своего милого братца с каждым днём всё больше и больше.

   Но это ещё не всё, Марина. Ты представляешь, перед самым моим отъездом Сергей мне заявил, что будущей весной уедет в Россию, купит там имение взамен того, старого, и начнёт новую жизнь. Ту жизнь, которую он должен был вести с самого начала, ту, что была предначертана ему от рождения… Вот как он заговорил. Не знаю, что и думать…

   Мало мне забот, а тут и Лидия Васильевна, княгиня Нелидова, мать Элен, занемогла. Элен с виду всё та же, но я чувствую, что она переживает, всё время старается поскорей домой уйти. В общем, я почти одна, веселиться не с кем… Хоть бы ты приехала, развеяла мою печаль…

                                                 Прощай.

                                                                                 Виктория.

   Девушка последний раз пробежала глазами письмо, свернула его, запечатала резной печаткой и позвонила в серебряный колокольчик, зовя слугу.

   Незаметно ночь сменилась утром, а за утром снова пришёл день. После многочисленных просьб Светланы Андрей наконец отвёл её в свою старую комнату и с величайшими предосторожностями извлёк на свет Божий толстую папку из недр огромного стола. Света развязала шёлковые завязки и ахнула. В папке лежало то, что она так хотела увидеть - работы Андрея.

   Были тут и совсем детские рисунки - Домики, деревья, лошадки, солдатики с ружьями наперевес… Были и гораздо более серьёзные работы - акварели, изображавшие панорамы Парижа, живописные уголки, в которых она с лёгкостью узнавала Италию… Целая серия работ запечатлевала море - и спокойное, безмятежное, и бушующее, охваченное штормом…  Были и рисунки на исторические сюжеты - рыцари в сверкающих доспехах, русские богатыри, татары на конях с саблями наголо… Долго Света держала в руках карандашный портрет Елизаветы Петровны и удивлялась, как хорошо Андрей сумел передать её добрый и любящий взгляд, так и казалось, что она сейчас улыбнётся и подмигнёт… Наконец, Светлана отложила рисунки и подняла на мужа загоревшиеся очередной идеей глаза:  

- Андрюша, а мой портрет ты напишешь?

- Ну что ты, Светочка, я уже давным-давно карандаш в руках не держал. Надо было Анри просить… - отмахнулся тот.

- Ну пожалуйста! - Света опустилась на пол у ног мужа.

   Андрей некоторое время сопротивлялся, а потом сдался на милость победительницы. И как, скажите, можно было устоять, когда на тебя глядят такие прекрасные глаза, нежная маленькая ручка держит твою руку, а звонкий голос умоляет согласиться…

   И теперь каждую свободную минутку Андрей выполнял обещание. Светлана забиралась с ногами на широкий подоконник, так, чтобы солнце озаряло её точёную фигурку, а Андрей устраивался в кресле напротив, сосредоточенно водя карандашом по бумаге. И каждый раз Света пыталась заглянуть в этот лист, и каждый раз Андрей шутливо прогонял её и говорил, что готовит ей сюрприз.

   Когда, наконец, после недели упорных трудов он с гордостью показал ей законченный рисунок, Светлана ахнула. Андрей дал волю фантазии и изобразил её в образе восточной красавицы, прекрасной одалиски. Она возлежала на шёлковых подушках, всё её тело было укутано роскошнейшими, просто немыслимой красоты, одеяниями из полупрозрачной ткани… Пышные волосы свободно ниспадали на грудь, на шее сверкало огромное ожерелье… На лицо была накинута прозрачная паранджа, нисколько не скрывавшая черт с удивительной точностью переданного личика… Руки были увиты браслетами, а причёску венчала роскошная диадема, в центре которой сверкала огромная звезда.

- Андрюша, милый, спасибо… - восторженно прошептала Света, а он обнял её и поцеловал.

   День катился за днём. Не успели оглянуться, как уже и месяц прошёл. На дворе стоял сентябрь. Пора было собираться домой, но так не хотелось уезжать, покидать этот дом, ставший таким родным и близким…

   Уже накануне отъезда, рано утром, пока Андрей ещё нежился в постели, Светлана, облачённая в белоснежный пеньюар, забралась на так полюбившийся ей подоконник и принялась рассматривать свою вчерашнюю находку - маленький серебряный кинжал с рукояткой из слоновой кости. Она рассмотрела его со всех сторон, как вдруг луч солнца заиграл на одной из граней лезвия, и на нём словно по волшебству выступили буквы: «Андрею от Марины Поплавской».

   - Андрюш, а кто такая Марина Поплавская? - спросила Света, продолжая вертеть находку в руках.

- Да так… Одна давняя знакомая, - отмахнулся тот.

- Понятно… - протянула девушка, а потом вскрикнула и уронила нож на пол - палец соскользнул и прошёлся как раз по остро заточенному лезвию.

   - Света, что с тобой? Что случилось? - вскочил с постели и подбежал к ней Андрей.

А Света испуганными глазами смотрела, как кровь, капающая из глубокого пореза, оставляет ярко-алые расплывающиеся пятна на белоснежном батисте пеньюара. А потом она посмотрела на мужа, чуть слышно прошептала:

- И будет алое на белом…-  и без чувств упала на руки едва успевшему подхватить её Андрею…

 

 

 

Глава 29. Чем бы дитя ни тешилось…

 

   После произошедшего прошлым вечером, Наталья всю ночь не могла сомкнуть глаз. Она лежала, изучала потолок и пыталась разобраться в себе. Но, как и следовало ожидать, ни к чему хорошему это не привело. Где-то ближе к рассвету она окончательно убедила себя, что это лишь наваждение, и твёрдо решила вести себя так, будто ничего и не случилось. И это ей прекрасно удалось, удалось настолько, что Анри и сам уже начал сомневаться, а не привиделся ли ему тот мимолётный поцелуй…

   Но он не сдавался. С каждым днём граф всё больше укреплялся в мысли, что произошло невозможное - его сердцем отныне всецело завладела эта зеленоглазая колдунья, ведущая себя так, словно он для неё пустое место. Добиться расположения Натали отныне стало главной целью Анри. А он привык добиваться своего, и ради этого был готов на всё.

   Целую неделю, изо дня в день, он упрашивал Наталью Александровну позировать ему для создания её портрета. Княжна, естественно, не хотела, отговаривалась тем, что постоянно занята при дворе, что у неё почти нет свободного времени, но Анри был согласен и на час, и на полчаса в день. Наконец, Наташа сдалась. И теперь каждое утро сидела не шевелясь в большом кресле у камина, слегка краснея от его пристального взгляда, словно она снова стала той семнадцатилетней девочкой, впервые переступившей порог Зимнего.

Немного смущало её и то, что каждое утро в столовой у своего прибора она находила букет цветов. Наташа, конечно, догадывалась, от кого он, но спросить не решалась - а вдруг ошиблась? Мало у неё, что ли, было поклонников? Больше, чем достаточно. Но мысль, что эти букеты всё-таки приносил Анри, приятно грела душу.

   И удивительное дело - с каждым днём её страхи всё больше и больше развеивались, ей уже начинало казаться, что так было всегда, что так и должно быть - каждое утро спешить в столовую, чтобы найти там очередной букет, тайком, пока никто не видит, зарыться в него лицом, вдохнуть сладковатый аромат, закрыть глаза и ощутить себя по-настоящему счастливой…

   Только лишь обязанности при дворе да надзор за девочками не позволяли Наташе полностью окунуться в эту новую, так неожиданно распахнувшуюся перед ней жизнь.

    После того малоприятного случая Ольга стала гораздо осторожнее, но лишь на время. Уже через неделю она бабочкой порхала по всему дворцу, не боясь ни чёрта, ни дьявола, и наслаждалась жизнью. Ни дня не проходило без того, чтобы юная красавица не приходила в покои великого князя Владимира, а там, тихонько подкравшись, с радостным возгласом:

- Антошка! - бросалась на шею князю Сумарокову.

А он подхватывал её, крепко обнимал и кружил, кружил, кружил… За эти несколько недель они очень сблизились, стали почти неразлучны. Оля наконец-то обрела в его лице верного друга, с которым она могла поговорить обо всём на свете, старшего брата, которого у неё никогда не было. А Антон лишь вздыхал украдкой. Он успел полюбить эту сумасбродную девчонку, вот только никак не решался рассказать ей об этом, боялся, что она испугается или, того хуже, поднимет его на смех. От Оленьки всего можно было ожидать. Поэтому, как ни было тяжело Антону, он решил пока оставить всё как есть и ждать, пока она повзрослеет.

   Наталья с улыбкой наблюдала за терзаниями молодого князя. «Ничего, - думала она, - будет и на его улице праздник!» У Наташи не было сомнений, что в глубине души Оля тоже любит его, но тщательно скрывает свои чувства. А вот Ирина всерьёз внушала опасения. Николай становился всё более частым гостем на половине maman, и ни для кого не было секретом, ради кого он сюда ходит, взгляд каких прекрасных глаз так старательно ищет. Девушка вела себя безупречно, но Наташа по собственному опыту знала, что рано или поздно природное обаяние цесаревича возьмёт верх, и девушка полностью подпадёт под его влияние. Уже сейчас Николай так был похож на своего отца, а Александр никогда не знал отказа ни в молодости, ни теперь… Пожалуй, Натали была единственной, кто смог устоять, но за это она заплатила слишком дорогую цену.

   Вот почему однажды вечером Наталья зашла в отведённые Ирине комнаты во дворце. Если честно, она с самого начала была против того, чтобы девушку селили здесь, но это были единственные не занятые апартаменты. И теперь, входя впервые после стольких лет в эту комнату, Наташа словно бы окунулась в прошлое. Казалось, здесь ничего не изменилось за эти двадцать лет, хотя у этих апартаментов сменилось столько хозяек… Всё равно, Наташа, заслышав лёгкие шаги со стороны спальни, поймала себя на мысли, что ждёт, что сейчас оттуда, собирая распущенные волосы в причёску, выйдет встречать гостью улыбающаяся Оля Калиновская. Но нет, из дверей вышла и застыла на пороге, увидев Наталью, нынешняя хозяйка - Ира Шувалова.

   - Ирина, мне нужно поговорить с тобой, - сказала Наташа, опускаясь в то самое кресло, где так часто сидела, слушая восторженные рассказы Ольги о её романе с престолонаследником.

- Я слушаю Вас, Наталья Александровна, - Ирина опустилась на кресло напротив.

- Ты, конечно, уже знаешь, кто давным-давно занимал эту комнату? - решила начать издалека Натали.

- О да, - ответила Ира. - Здесь жила Ольга Калиновская. Об этом столько легенд среди фрейлин ходит…

- А тебе не кажется, что это не случайно? - спросила Наташа, пристально глядя на девушку, и по тому, как та испуганно опустила глаза, поняла, что попала в самую точку.

- Я не понимаю, о чём Вы… - тихо сказала Ирэн, пряча глаза.

- Да нет, Ира, ты всё прекрасно понимаешь. Я же не слепая, вижу, как цесаревич на тебя смотрит. Ты думаешь, я не догадалась, что тогда, на балу, голова у тебя вовсе не кружилась? Можешь обманывать кого угодно, но только не меня, - и Наталья откинулась на спинку кресла, пристально глядя на перепуганную девушку. - А хочешь, я скажу, когда всё началось? Ещё тогда, в поместье Корфов. И ты уже тогда знала, что Николай Павлович Муранов на самом-то деле Николай Александрович Романов, наследник Российского престола. Я права?

 Наташа сказала это наугад, и интуиция её не подвела.

- Да, Вы правы… - тихо ответила Ирина.

   «Господи, ну за что это всё свалилось на меня опять?» - подумала княжна, а потом вновь пристально посмотрела на свою подопечную.

- Так, Ирина, а теперь ответь мне честно, только не лги, прошу тебя - насколько далеко у вас всё зашло?

- Николай Александрович поцеловал меня… - еле слышно прошептала девушка.

   «Та-а-ак… Быстро же у Вас, сударь, всё происходит… Да Вы так батюшку далеко позади оставите…» - тысячи планов действий вертелись в голове у Наташи, но сначала нужно было разузнать всё до конца.

- А что потом?

- Потом… Потом я сказала его Высочеству, что нам нужно всё забыть! И тогда, на балу, я снова повторила ему это! - выпалила девушка.

И, глядя в её ясные глаза, Наташа поняла, что Ира не врёт.

- Молодец, так и нужно было поступить! Я горжусь тобой! - уже гораздо более нежно сказала Наташа и улыбнулась.

   А Ирина вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась:

- Господи, но как мне тяжело было это сделать! Я ведь люблю его, я полюбила его с той самой минуты, как увидела! Что же мне делать? Как забыть его, как вычеркнуть из своего сердца?

А Наташа обнимала рыдающую девочку и тихо шептала:

- Забудешь, Ирочка, забудешь… Время лечит… Пройдёт год-другой, и ты будешь вспоминать всё это как страшный сон… Я смогла забыть Александра, сможешь и ты… Ну всё, всё. Хватит плакать, а то глаза красные будут. Успокойся, всё будет хорошо!..

И Ира поверила, разулыбалась и стала вытирать слёзы заботливо поданным Наташей платочком.

   Через четверть часа, убедившись, что Ирина снова весела, княжна Репнина покинула её покои. Проходя по коридору, Наталья и не заметила, как из бокового прохода вышел Николай и, оглядевшись, вошёл в покои графини.

   Услышав вновь звук открываемой двери, Ирина подумала, что это вернулась, позабыв что-то, Наташа, и вскрикнула от неожиданности, увидев на пороге цесаревича…

   - О, Ирэн, простите, что напугал Вас! - улыбнулся он.

- Я просто не ожидала Вас здесь увидеть, Ваше Высочество, - присела в реверансе Ирина.

- А я очень рад, что застал Вас здесь. Видите ли, я обещал младшим братьям поиграть с ними в фанты. Они меня уже ждут. А Сашка играть не хочет. Лень ему, видите ли. А втроём не интересно… Вот я и подумал о Вас. Ирэн, составите нам компанию, - выпалил он на одном дыхании.

Девушка не знала, что ответить, но Николай уже схватил её за руку и, несмотря на небольшое сопротивление, повёл за собой. Так, смеясь и дурачась, они вбежали в комнату, оказавшуюся личным кабинетом Николая. Навстречу им с дивана поднялись два молодых человека. Судя по их раскрасневшимся щекам, растрёпанному виду и прилипшим к одежде то тут, то там перьям, они только что закончили битву диванными подушками.

   - Господа, позвольте представить вам графиню Ирину Шувалову! - сказал Николай, обнимая девушку за плечи.

Ира присела в реверансе.

- А это, мадемуазель, мои братья, великие князья Алексей Александрович и Владимир Александрович.

Мальчики прищёлкнули каблуками и вытянулись во фрунт.

   - Никс, давай же играть! - закричал Алексей. - Кто будет водить?

- Я думаю, мы уступим место даме, - рассмеялся Николай.

Через мгновение Владимир невесть откуда взявшимся шарфом завязал девушке глаза, Алексей притащил откуда-то стул, а Николай, подхватив Ирину на руки, поставил её на этот самый стул и с довольным видом начал спрашивать у неё традиционное «Что же делать этому фанту?»

   Вот когда разгулялась фантазия юной графини, она совсем позабыла, что находится в обществе не кого-нибудь, а самих великих князей, и, смеясь, придумывала испытания одно изощрённее другого. И вот Николай был вынужден с десяти шагов попасть тремя вишенками в рюмку, Алексей - прыгать на одной ноге с закрытыми глазами и кричать петухом, а Владимир - изображать взятие Суворовым Измаила. Правда, почётная роль неприступной крепости была великодушно дарована им Ирине, поэтому девушка была вынуждена одновременно и отбиваться от летящих в неё подушек, и исполнять собственное задание - произносить «Я к Вам пишу, чего же боле? Что я могу ещё сказать? Одно я знаю - в Вашей воле Меня презреньем наказать» задом наперёд.

  - Ну всё, довольно! Теперь я буду водить! - распорядился Николай и сам полез на стул.

Ирина смеялась до слёз, слыша, как он приказывает Владимиру напугать фрейлин дохлой крысой, а Алексею сделать стойку на руках в кабинете отца. Наконец, в руках у Владимира, демонстрировавшего фанты, блеснула Ирина золотая брошка.

- А этому фанту я повелеваю поцеловать того, чей фант ещё не играл! - провозгласил Николай.

Девушка и не заметила, как перед тем, как цесаревич произнёс это, его брат легонько пнул ногой стул, на котором стоял Никс.

   Младшие великие князья, смеясь, убежали исполнять приказы, и Ирина с Николаем остались одни.

- Ну, я желаю получить то, что мне причитается! - улыбнулся он.

Девушка стояла ни жива, ни мертва. Она вспомнила свой разговор с Натальей, поняла, что если сделает это, то всё начнётся сначала… А ведь Наташа только, казалось, помогла привести мысли в порядок…

- Ну же, Ирэн, смелее! - голос цесаревича вернул её в действительность.

Она собралась с духом и, привстав на цыпочки, чмокнула Николая в щёку. Девушка хотела отстраниться, но он удержал её за плечи:

- Разве такой поцелуй я имел в виду?.. - и, не давая Ирине опомниться, в безумном порыве впился в её губы страстным поцелуем.

И юная графиня поняла, что всё, что она себе внушила - лишь призрак, мираж… Вот она, реальность… Сил сопротивляться больше не было, да и не хотелось… Наоборот, хотелось полностью отдаться во власть этих жарких губ, этих нежных рук…

   - Николай Александрович, почему Вы не на заседании? - раздался грозный голос, и молодые люди, оторвавшиеся наконец-то друг от друга,  к своему ужасу увидели застывшего на пороге поражённого увиденным императора Александра.

 

 

 

Глава 30. Сплошные проблемы и немного любви.

 

      Заходя без стука в апартаменты сына, Александр Николаевич не мог себе вообразить, что предстанет его взору, он не мог и подумать, что увидит своего сына, отличавшегося от него самого в том же возрасте редким здравомыслием, страстно целующим какую-то фрейлину. Девушка подняла на императора смущённые глаза и присела в реверансе. И Александр тут же узнал её - это же Ирина Шувалова, дочь Алексея, его бывшего адъютанта. «Так, вкус у мальчика, конечно, хороший, но это уж слишком!» - подумал он, а потом обратился к молодым людям:

- Николай, зайди ко мне. А Вам бы, сударыня, я бы настоятельно рекомендовал вернуться на половину императрицы.

   Ирина снова присела в реверансе и выбежала из комнаты. Александр посмотрел ей вслед, покачал головой и тоже вышел из комнаты. А Николай стукнул кулаком по столу - ну надо было отцу зайти в самый неподходящий момент. Теперь объяснений не избежать… Ну что ж, чему быть, того не миновать. И чем скорее, тем лучше.

   Вздохнув, цесаревич направился в кабинет отца. Александр ходил из угла в угол, нервно сжимая и разжимая кулаки, что свидетельствовало о высшей степени раздражения. Сын застыл на пороге.

- Ну, и что это было? Вы мне объясните? - спросил Александр.

- Но Вы же сами всё видели… - ответил Николай.

- Да. Я видел, но я хочу послушать, что ты мне скажешь, - император опустился в кресло и сложил руки на груди.

- Хорошо, я объясню, - Николай, полный решимости, опустился на стул с другой стороны стола. - Я люблю эту девушку.

- Что?!! - воскликнул Александр. - Вы любите! Ну что ж, отлично. А что она?

- Она? Я думаю, она тоже меня любит… - но в голосе Никса не чувствовалось особой уверенности.

- Это она сама тебе сказала или это ты сам придумал? - прищурился Александр. - Ладно, не отвечай. Вижу, что сам. Николай, тебе нужно забыть её. Она - не та девушка, которую должен любить цесаревич!

- Отец! - вскричал Николай. - Вы что же, молодым не были?

- Был, - уже спокойно ответил Александр.- И именно поэтому я прошу тебя, Коля - забудь её. Ни к чему хорошему такая любовь не приведёт. Уж поверь мне, я по себе знаю…

   - Это Вы о Наталье Репниной, отец? - спросил вдруг цесаревич.

- Да… А ты откуда знаешь эту давнюю историю? - удивился император.

- Мне рассказывали… - уклончиво ответил Никс. - Неужели, отец, Вы сумели забыть свою любовь?

- Да, Натали для меня теперь просто друг, - ответил Александр.

- Просто друг? - пристально глядя отцу в глаза,   спросил сын.

- Да. А почему это тебя так заинтересовало? - спросил Александр, делая вид, что занят перекладыванием бумаг.

   Как же хотелось Николаю бросить отцу в лицо, что он был свидетелем всему, происходящему в библиотеке у Корфов, но это бы значило признать своё присутствие там, бросить ещё большую тень на Ирину… Поэтому молодой человек ограничился тем, что лишь покачал головой:

- Да нет, так просто…

- Никс, запомни, ты всегда сможешь прийти ко мне и поговорить. Но умоляю тебя - забудь эту девушку, не омрачай её жизнь новыми проблемами. Можешь идти, - дождавшись кивка сына, дал он понять ему, что разговор окончен. Николай поклонился отцу и вышел из кабинета.

   А император глубоко задумался. Как-то подозрительно быстро сын согласился. Не к добру это… Как бы они не стали встречаться тайно… А от тайных встреч и до тайного брака недалеко… Да… Сколько раз он сам строил планы бегства, чтобы сочетаться браком с Ольгой, чтобы больше никто не был в силах их разлучить… И что с того? Где теперь она? Где-то в Польше… Как-то Натали сказала, что получила от неё письмо. И где та безумная любовь, ради которой он был готов на всё? Ушла, растаяла, как дым… Но с сыном надо что-то делать, причём немедленно!..

   Александр позвонил в серебряный колокольчик. Тут же на пороге возник флигель-адъютант.

- Позвать ко мне княжну Наталью Репнину, немедленно! - приказал император.

   Наташа была удивлена, когда в покои императрицы, где они с Марией Александровной обсуждали новый роман, вошёл флигель-адъютант и сообщил, что её желает видеть император. Какое-то смутное предчувствие заставило Наташу ускорить шаг. Одного взгляда на Александра было достаточно, чтобы она поняла - что-то случилось.

- Вы хотели видеть меня, Александр Николаевич? - присела она в реверансе, едва за адъютантом закрылась дверь.

- Да, Наташа, садись, - указал император на кресло, которое несколько мгновений назад занимал сам, и принялся ходить по комнате. - А теперь расскажи мне всё, что ты знаешь об Ирине Шуваловой.

Наташа была удивлена, она ожидала чего угодно, но только не этого вопроса, и поэтому немного растерялась.

- Ну… - начала она. - Ирина - старшая дочь, первый ребёнок в семье, получила отличное домашнее образование, начитанна, недурно поёт, превосходно играет в шахматы… Обручена с поручиком Григорием Вяземским, ныне с полком находящимся в Польше…

- Обручена? Вот как оно, значит, дело-то обернулось… - протянул Александр.

- Да в чём дело-то? - не выдержала Наташа. - Почему Вы меня о ней спрашиваете?

- А дело в том, милая моя, что я полчаса назад застал эту твою Ирину самозабвенно целующейся с Николаем! - стукнул император кулаком по столу.

   - Как?.. - выдохнула Наташа. - Я же только сегодня говорила с ней о нём…

- Что?!! - воскликнул Александр. - Так ты всё знала, а ничего мне не сказала?

- Да я знала не больше Вашего! - тоже начала раздражаться Наташа. - Я лишь видела, как цесаревич смотрит на неё!

- Ну и как же? - язвительно спросил Александр.

- Как Вы в своё время на Ольгу Калиновскую! - заявила Наташа.

- Час от часу не легче! - и Александр тяжело опустился на стул, на котором недавно сидел его сын. - Хорошо хоть, что Ирина, похоже, девушка благоразумная, к тому же, у неё есть жених. Влюблённость Никса без взаимности быстро пройдёт.

- А вот тут я не была бы так уверена… - и Наташа подпёрла голову рукой. - Ирина мне сегодня призналась, что влюблена в Николая.

   - Только этого мне ещё не хватало! - вскричал Александр. - Сын мне обещает, что больше её не увидит. Она любит его, он любит её. Всё ясно - они будут искать тайных встреч и одному Богу известно, что всё это закончится. Нет, надо что-то с ней делать!

- А по-моему, что-то делать надо не с ней, а с ним. Я больше чем уверена, что Николай что-нибудь придумал, чтобы получить этот поцелуй, - спокойно сказала Натали.

- С чего ты взяла? - мрачно посмотрел на неё Александр.

- Потому что Ирина неоднократно говорила Его Высочеству, что не хочет таких отношений, - пояснила Наташа.

- И всё равно нельзя это так оставлять! Они могут таких дров наломать, что нам жутко потом станет. Хоть Алексея в столицу вызывай! А что это ты на меня так смотришь? - он наконец-то поднял глаза и встретился с ледяным взглядом Наташи.

   - А я вот смотрю на тебя, Саша, и удивляюсь - сына судишь, а за собой грехов не замечаешь, - сказала она, наклонившись через стол к Александру.

- Это ты о чём? - удивился он.

- Ты не понимаешь? Ну хорошо, Сашенька, тогда я объясню. Ты думаешь, Мари ничего не знает о твоих похождениях? Ошибаешься, она всё знает, просто молчит, потому что до сих пор любит тебя. Тебе назвать всех твоих любовниц? Если хочешь, я назову, правда, много времени на это уйдёт, долго перечислять придётся. Знай, Александр, твой сын гораздо лучше тебя. Он, по крайней мере, никого не обманывает, он честен в своих желаниях! - и Наташа вылетела из кабинета, хлопнув дверью.

   А Александр обхватил голову руками. Жестоко, нечего сказать… Но, как ни прискорбно это осознавать, она права… Она кругом права, чёрт возьми!

   Домой Наталья вернулась далеко не в самом лучшем расположении духа и сразу же поднялась к себе. Какой-то лист, лежащий у неё на постели, сразу же привлёк её внимание. Она взяла его и перевернула. Оказалось, что это её портрет. Одно только странно - что-то она не замечала у себя ни белоснежных крылий за спиной, ни сверкающего нимба над головой… Да и надпись внизу не оставляла сомнений - «Моему ангелу». Это было последней каплей. Натянутые до предела нервы не выдержали, она схватила злополучный рисунок и побежала вниз по лестнице.

   Анри, как и следовало ожидать, она нашла в гостиной, протянула ему его работу и спросила:

- Что это?

- Как это что? Ваш портрет, - совершенно невозмутимо ответил он.

- Портрет? Что-то я и не знала, что выгляжу так! - Наташа почти кричала.

- Ну, художник изображает человека именно так, как видит, - эта бессмысленная перепалка уже начала его раздражать.

- И почему это Вы меня так видите? - вскричала она.

Анри поднялся и тоже закричал:

- Да потому, Натали, что я люблю Вас, хотите Вы этого или нет!

   - Любите? - Натали сразу притихла, а потом покачала головой. - Нет, этого не может быть…

 - Но отчего же? Разве Вас нельзя любить? - спросил он, придвигаясь ближе.

- Но это невозможно! Вы посмотрите на себя и посмотрите на меня! - Наташа схватила его за руку и подтащила к огромному зеркалу, висевшему на стене.

- А что, по-моему, мы хорошо смотримся вместе! - улыбнулся Анри её отражению.

- Ну хорошо. Вот тебе сколько лет? - она сама не заметила, как перешла на «ты». - Тридцать два? Тридцать три?

Наташа дождалась его кивка, а потом продолжила:

- А мне сорок два. Я на десять лет тебя старше! И после этого ты ещё будешь утверждать, что мы - прекрасная пара?

   Анри был поражён. Сорок два… Она что, шутит? Да нет, губы дрожат, вот-вот расплачется… Похоже, это правда. Ни за что бы не подумал… Он положил ладони ей на плечи и заглянул в полные слёз глаза:

- Мне всё равно, сколько тебе лет - двадцать два, сорок два или девяносто два. Я просто люблю тебя, Наташенька, люблю такой, какая ты есть!

- Нет! Не говори этого! Не трогай меня! - она рванулась, пытаясь сбросить его руки, но он крепко держал её, а потом наклонился и поцеловал.

Она замотала головой, снова попыталась вырваться, заколотила руками по его спине, но он не отпускал её, его губы вновь и вновь встречались с её губами, и Наташа сдалась, сдалась окончательно и бесповоротно. Она крепко обняла Анри за шею и стала отвечать на его ласки со всем тем пылом, который столько долгих лет не мог вырваться наружу… 

 

 

 

Глава 31. Раскроем карты…

 

    Светлана медленно приходила в себя. Слегка повернула голову, дотронулась рукой до ледяного лба. Ресницы задрожали, она приоткрыла глаза и встретилась взглядом с Андреем. Он сидел на постели, держал её за руку и смотрел на неё своими синими-пресиними глазами…

   А Света лежала и смотрела на него… «Господи, а ведь только сейчас я поняла, как он похож на моего отца… - пронеслось у неё в голове. - Сколько раз бывало так, что я просыпалась, а папочка вот так же точно сидел рядом и смотрел на меня… Да… У моего Андрюши и волосы такие же тёмные, чёрные, словно ночь… И прядь так же падает на глаза. На глаза… И глаза у него такие же. Синие-пресиние, глубокие-преглубокие, словно омуты… Глаз не отвести… Сколько раз мама рассказывала, что не могла отвести взгляд, встречаясь со взглядом отца, что его взор завораживал, притягивал… А я всё удивлялась - как можно? Неужели один только взгляд может обладать такой притягательной силой? Я-то думала, что она выдумывает, делает это для того, чтобы и без того фантастическая история их любви стала совсем похожа на сказку… А потом я встретила Андрея и всё поняла. Поняла, что мама ничуть не приукрашивала, ничуть не выдумывала. Одного взгляда в глаза Андрею было достаточно, чтобы я позабыла всё на свете, позабыла, кто я… Утонула в безбрежном океане его глаз…»

   А Андрей всё сидел и смотрел на неё, и не мог налюбоваться… «Боже, спасибо, что ты соединил наши сердца! - вознёс он немую хвалу небесам. - Когда она без чувств упала ко мне на руки, я так испугался… Испугался, что ты отнимешь её у меня. Отнимешь теперь, когда мы обрели, наконец, счастье. Спасибо тебе, Господи, за то, что с ней всё в порядке…»

   Весь вихрь чувств отразился на лице молодого князя. Света улыбнулась и дотронулась своими ледяными пальчиками до его щеки:

- Милый, я что, уснула?

Он накрыл её ручку своей, прижал к своей щеке, а потом посмотрел на жену:

- Ты что же, ничего не помнишь?

- Нет… - Света потёрла лоб другой рукой, и резкая боль в пальце заставила её вспомнить всё.

Она резко села в постели:

- Андрей, кто такая эта Марина Поплавская? Скажи мне, я должна знать! - но голова у неё вновь закружилась, и она без сил упала на подушки.

- Светочка, да что с тобой? - склонился над ней Андрей.

- Всё в порядке… - чуть слышно ответила она.

- От того, что всё в порядке, в обморок не падают, - Андрей был очень обеспокоен случившимся.

- Со мной и вправду всё в порядке, - улыбнулась Света. - Мне уже несколько дней иногда делается нехорошо - голова кружится, перед глазами всё плывёт… Наверно, простыла, когда мы в Версаль ездили, тогда было прохладно, а накидку я дома оставила…

   - Милая, а что это ты говорила перед тем, как упасть в обморок? Что-то про алое на белом… - спросил Андрей.

- Это? Да так, вдруг вспомнилось… - и Света отвела глаза, понимая, что если она расскажет, Андрей будет недоволен. Она ещё помнила, как он отнёсся к её идее про нависшее над ним семейное проклятье… А ведь этот случай… Господи, неужели это правда? Ужас охватил девушку, она ещё больше побледнела, её лицо едва не стало такого же цвета, как простыни на роскошной кровати.

- Нет, скажи мне! - настаивал Андрей, видя, что с женой творится что-то странное.

- Ты будешь смеяться…- попыталась уйти от ответа Светлана, но, видя, как недовольно хмурится Андрей, решила признаться. - Ну хорошо. Просто в день нашей свадьбы пришла моя бабушка и сказала, что беда меня ждёт. А до того, как ей случиться, будет алое на белом, чёрная туча закроет небо и взметнётся огненный столб… А сегодня я увидела кровь и вспомнила… - тихо закончила рассказ девушка, отводя взгляд.

    - Бабушка? Ты имеешь в виду эту ведьму из леса, Сычиху? - рассмеялся Андрей.

- Андрей, не называй её так! Она никакая не ведьма! - Света снова попыталась подняться, но Андрей уложил её обратно:

- Не вставай. Ну хорошо, не буду. В том-то и дело, что никакая она не ведьма. Только и умеет, что на картах гадать да травки заваривать. Ты что, не знаешь, что она пророчила брак твоему отцу и моей матери?

- Знаю… Но что с того? Она беду знаешь как чует? Издалека… Она предсказала смерть и дедушке, и дяде… А ещё она спасла меня и маму, когда я должна была появиться на свет. Так что не говори так больше  ней, хорошо? - подняла Светлана свои карие глаза на мужа.

Когда Андрей кивнул, она решила вновь вернуться к той теме, которая не давала ей покоя:

- Андрюша, скажи мне, кто такая эта Марина. Ты сказал, что она просто знакомая, но я чувствую, что тут что-то другое… Скажи мне, только не лги… Я же рассказала тебе про бабушку… - совсем уж по-детски добавила Света.

   Андрей вздохнул, поднялся с постели, подошёл к окну и посмотрел вдаль, на тёмную громаду собора… Да, наверно, стоит сказать правду. Может быть, сейчас не самое лучшее для этого время, но всё же… Рано или поздно она узнает. А если, не дай Бог, это ей скажет не он, а кто-то другой? Та же Виктория, например. Они с Мариной всегда были подруги - не разлей вода. Это же Вика тогда познакомила его с Мариной…

   Андрей вдруг перенёсся в тот вечер. Тогда давался шумный бал в посольстве. Отец и мать сновали среди гостей, поддерживали светскую беседу, участвовали в танцах… А они с Анри сидели в уголке и тихонько подсмеивались над некоторыми сорокалетними дамами, стремящимися выглядеть лет так на пятнадцать моложе, как вдруг Анри присвистнул:

- Нет, ты только посмотри, кто идёт сюда!

Андрей проследил за его взглядом. Зрелище было поистине впечатляющим. Сквозь толпу шли две молодые девушки - обе высокие, стройные, темноволосые… В одной из них, облачённой в изумрудное бархатное платье, он с лёгкостью узнал Викторию, вновь прибывшую на Континент с берегов туманного Альбиона, но кто это был с ней? Кто была эта роскошная красавица в алом платье?

   Девушки приблизились. Протянув обоим молодым людям руку для поцелуя, княжна Растопчина обратилась к ним:

- Друзья, позвольте представить вам мою подругу Марину Поплавскую, племянницу польского магната Владислава Поплавского.

- Пани впервые в Париже? - спросил Анри, целуя девушке руку.

- О да. И я очень счастлива, что я здесь… - ответила девушка, и Андрей вздрогнул, услышав её голос - низкий, бархатистый, переливающийся… Его хотелось слушать, слушать и слушать, позабыв обо всём…

Андрей склонился к её руке, а поднимая голову, невольно встретил взгляд её чёрных глаз. В них полыхнуло такое пламя, что молодого князя словно в жар бросило. Он понял, что сражён, сражён наповал…

   Если бы он не был тогда так поглощён внезапно вспыхнувшими в нём чувствами, он бы заметил, как довольно улыбнулась Виктория и подмигнула Марине. Её так тщательно продуманный план удался, князь Репнин, самый завидный жених, попался в так искусно расставленные ею сети. Конечно, она могла бы заполучить его и себе, но не хотела. Ей хватило того бурного романа, который был у них в семнадцать лет, когда Сергей на каникулы привёз Андрея к ним, в лондонский дом. С неё хватило и этих тайных встреч ночью в гостиной, и поцелуев украдкой за шторами, и переглядывания за обедом. Уж лучше она будет ловить в свои сети каких-нибудь английских лордов, пусть не таких молодых и красивых, но зато с огромными состояниями и неменьшим влиянием. Да к тому же, и Сергей, милый братец, прекрасно зная нрав сестры, строжайше запретил ей увиваться за своим лучшим другом… Ну что ж, для подруги - это не для себя, Серж тут ничего не сможет сделать. Поэтому Виктория с таким рвением и взялась за дело.

   А Андрей с каждым днём всё больше и больше подпадал под влияние Марины, и, наконец, настал день, когда он понял, что не может жить без томных взглядов этих карих глаз, без нежного шёлка этих чёрных, как ночь, кудрей, без этой гладкой и нежной, словно спелый персик, кожи, так удивительно сияющей золотым светом в отсветах пламени свечей… Он полюбил, полюбил страстно, безумно, он не мыслил без неё ни дня, он собирался на ней жениться… На ней, на девушке, о которой знал лишь то, что она племянница какого-то там не то графа, не то князя, воспитанная им чуть ли не с самого рождения…

   И лишь после помолвки Марина начала открываться ему с другой стороны. Иногда она являлась ему такой, что он просто не верил своим глазам, не мог представить, что эта своенравная и порой жестокая красавица и есть тот нежный оранжерейный цветок, который он когда-то полюбил…

   - Андрей! - голос Светланы вывел молодого человека из состояния прострации.

Он обернулся к ней, улыбнулся и, собравшись с духом и мыслями, сказал, присев на подоконник:

- Да, Света, я думаю, что ты должна знать правду. Я надеюсь, что ты поймёшь меня правильно.

- Что?.. Что такое ты хочешь мне рассказать? - Света села в постели, чувствуя, как сердце словно бы тисками сжимается.

- Милая, я думаю, что ты должна знать… - снова повторил Андрей. - Марина Поплавская - подруга Виктории Растопчиной. Моя бывшая невеста.

- Кто? - еле слышно спросила Светлана, которой вдруг показалось, что весь мир рухнул на неё.

- Моя бывшая невеста, - повторил Андрей эти столь ужасные для девушки слова. - Я хотел жениться на ней. Ещё до того, как приехал в Россию и встретил тебя…

- И… ты любил её? - так же тихо спросила Света.

   Андрей подошёл к ней, взял её дрожащие руки в свои:

- Мне тогда казалось, что да… Но лишь встретив тебя, я понял, что такое настоящая любовь. Верь мне, прошу тебя…

- Я верю… - ответила она, а потом вновь испуганно спросила. - А что Марина? Где она теперь? Она знает… знает о нас?

- Знает, - кивнул Андрей. - Она приезжала ко мне в Петербург как раз перед нашей свадьбой.

 - И… она сильно расстроилась? - Светлана хотела знать всё, её не оставляло смутное чувство, что здесь всё не так просто, как кажется на первый взгляд.

- Ты знаешь, а Марина ехала ко мне для того, чтобы сказать, что разрывает помолвку. Ей сделали предложение, от которого она не смогла отказаться. Так что ничьи чувства в этой истории не пострадали - ни её, ни мои, - улыбнулся Андрей.

- Правда?.. - Света вернула ему улыбку.

- Правда… - ответил он.

   - Ну что ж, всё хорошо, что хорошо кончается, - и Светлана встала с кровати. - У меня ещё столько дел, а я в постели.

- Света, немедленно ложись! Вдруг опять в обморок упадёшь! Ты простыла, да ещё и не ешь ничего! - Андрей попытался уложить её обратно, но она лишь рассмеялась:

- Я давно уже не маленькая девочка! К тому же, мне уже гораздо лучше. А от одной мысли о еде меня мутит. Хотя знаешь, что я бы сейчас с удовольствием съела? Солёненький огурчик!

 И, лучезарно улыбнувшись, она направилась к двери.

- Света, ну куда же ты? - прокричал ей вслед Андрей.

- Собирать вещи, - обернувшись на пороге, сказала она. - Ты что, забыл, что мы собирались уезжать завтра утром? Лично я не хочу, чтобы какая-то простуда нарушила наши планы!..

 

 

 

Глава 32. Муки души и сердца.

 

 

   Часы отмечали бег времени, свечи оплывали в канделябрах, а Наталья и Анри всё не могли оторваться друг от друга. Уже полночи они просидели в гостиной, глядя друг другу в глаза, беседуя обо всём на свете и не веря в своё счастье.

- Ты счастлива? - чуть ли не каждый миг спрашивал Анри, поднося руку своей возлюбленной к губам.

- Очень… - чуть слышно отвечала Наташа.

   Наконец, он поднялся с уютного дивана:

- Боже, Наташа! Уже три часа ночи. Время с тобой летит незаметно! Но тебе давно пора спать, завтра же опять ни свет ни заря укатишь во дворец! - и он протянул ей руку, помогая подняться.

- Давно обо мне никто так не заботился! - рассмеялась Наташа.

- Привыкай. Теперь я буду заботиться о тебе постоянно, - улыбнулся Анри.

   Уже у самых дверей Наташиной спальни он вновь привлёк её к себе:

- Спокойной ночи, любимая! Пусть тебе приснятся самые светлые сны! Жду - не дождусь утра, чтобы увидеть тебя снова…

- Я тоже буду ждать, - прошептала Наташа, а потом легко коснулась губами его губ. В то же мгновение его руки со всей силой, но в то же время так бережно и осторожно прижали её к себе, губы вновь принялись осыпать горячими поцелуями её лицо, шею, плечи…

   Наконец, он поднял голову и, глядя прямо в лицо Наташе своими затуманенными от страсти глазами, хрипло прошептал:

- Останови меня, Наташа, останови… А то я не смогу уйти… Но, видит Бог, я не хочу, чтобы это случилось сейчас, чтобы ты потом возненавидела меня… Иди… - и с этими словами он чуть ли не силой оторвал от себя обвившие его шею руки Наташи, втолкнул её в спальню и закрыл дверь, чтобы хоть эта тонкая деревянная преграда дала ему возможность совладать со своими чувствами.

   А Наташа, счастливо улыбаясь, упала на постель. Впервые за столько лет она вновь чувствовала себя любимой, вновь чувствовала себя желанной, вновь чувствовала себя счастливой, наконец…  И княжна погрузилась в сладкий сон.

   Если Наташе в эту ночь снились самые светлые сны, то Ирина так и не сомкнула глаз. Она лежала, смотрела в потолок и думала о своей горестной судьбе, пытаясь найти хоть какое-то решение. Но пока что тщетно.

   Когда вчера вечером она быстрее ветра вылетела из кабинета Николая, она тут же прибежала сюда, к себе, и разрыдалась. Слёзы ручьём лились из её глаз, она не знала, что ей делать, куда бежать… Её участь казалась ей решённой - ссылка домой, отлучение от двора, а может, и что похуже… С Ольгой Калиновской тогда не церемонились, а чем она лучше?!! Да ничем. У той было хоть положение при дворе, связи, влияние… А кто она? Никому не известная уездная графиня. Правда, её отец некогда был адъютантом императора, тогда ещё наследника, но кого теперь-то это волнует? Она - никто. И никто за неё не заступится, слова не скажет в её защиту… Разве что Наташа… Ну конечно!

   Ира вскочила, утёрла слёзы, слегка припудрила лицо, чтобы, по крайней мере, по её виду никто не догадался, что случилось, и, подобрав юбки, понеслась по тёмным коридорам Зимнего к покоям императрицы. Но все её надежды рухнули, едва она переступила порог. Натали всего несколько минут назад отбыла домой. Быть может, это колёса её экипажа стучат сейчас на площади? Ирина подбежала к окну, но ничего не увидела - темно, хоть глаз выколи…

   Девушке ничего не осталось, кроме как вернуться обратно в комнату и упасть на ту же самую кровать. Последняя надежда рухнула и погребла под собой все надежды, все мечты, все планы… Ира осознавала что при дворе ей больше ничего не светит, что её, скорее всего, не сегодня, так завтра с позором выставят отсюда, и это бросит тень на всех - и на отца, и на Олю, с которой они так часто спорили, но которую она так любила, и на Натали, сделавшую для неё столько хорошего… А она так отплатила им всем… А что тому причиной? То, что она не умеет управлять своими чувствами, то, что она позволила загнать себя в угол, обмануть, как глупую пятилетнюю девчонку! А всё потому, что всё это с самого начала ей нравилось, ей льстили ухаживания цесаревича, и она сама не заметила, как влюбилась в него без памяти. И что, от этого кому-то стало легче? Да нет, совсем наоборот. Только хуже. И в первую очередь ей самой.

   С такими мрачными мыслями юная графиня проворочалась почти всю ночь, а где-то под утро забылась тревожным сном.

   А утро наступило расчудесное. Самое начало сентября, та прекрасная пора, когда осень ещё лишь слегка напоминает о своём скором приближении, не торопясь заявлять о своих правах. Воздух был так чист и прозрачен, как это бывает только в эту пору. Солнышко припекало. Небо было синее-пресинее… Воробьи весело чирикали на ветках деревьев, уже начавших менять свой зелёный убор на золотой… Казалось, весь город замер, любуясь этим чудесным зрелищем.

   Едва Наташа вышла из дома, тут же застыла на месте и не смогла сдержать возгласа изумления - настолько её поразила красота, царящая вокруг. Казалось, весь мир ликовал вместе с её душой, казалось, сама природа отзывалась на её восторг… И тогда она сделала то, чего не делала уже давным-давно - отпустила кучера и отправилась в Зимний пешком, наслаждаясь этим чудесным утром. На Дворцовом мосту она остановилась и, схватившись руками за узорные перила, долго стояла и смотрела вдаль, туда, где Нева впадает в Финский залив, туда, где её воды мешаются с холодными водами Балтики…

   Мария Александровна была очень удивлена, что, всегда такая пунктуальная, Наташа вдруг опаздывает. А когда княжна Репнина, наконец, переступила порог будуара, императрица была поражена - казалось, что за эту ночь Натали словно бы помолодела, словно бы не было этих двадцати лет… На какую-то долю секунды ей показалось, что в комнату вбежала та девушка, что когда-то привлекла внимание немецкой принцессы именно тем, что была полной противоположностью ей самой.

   - Наташа, да ты прямо светишься от счастья! Что произошло такого, о чём я не знаю? - улыбнулась императрица подруге.

- О, Мари, ты права! Я, по-моему, влюбилась! - и Наташа закружилась по комнате.

- О, Наташа! Ну расскажи же поскорей! - Мария поднялась с кресла и схватила подругу за руки.

- Хорошо. Слушай… - Наташа с Марией уселись на диван, и императрица, затаив дыхание, стала слушать рассказ Наташи, больше похожий на какой-то французский роман или волшебную сказку…

   А Ирина, уснувшая лишь с рассветом, продолжала спать, и спала до тех пор, пока её не разбудил резкий стук в дверь. Стучавший, так и не дождавшись ответа, вошёл в покои, и в следующий миг на постель уже опускалась взволнованная Оля:

- Ира, ты куда пропала? Я уж волноваться начала.

Та лениво потянулась и зевнула:

- Оль, я только на рассвете заснула…

- Вставай! - Оля подбежала к окну и раздвинула шторы, позволив солнцу залить своим светом комнату. - К тому же, у меня для тебя сюрприз!

- Сюрприз? Какой ещё сюрприз? - недовольно спросила Ира. Вчерашние страхи снова начали осаждать её, а тут ещё Оля с какими-то тайнами… 

- А вот какой! - и на колени к Ирине упал белый конверт.

   Ира схватила письмо и тут же узнала этот ровный чёткий почерк, эти округлые буквы. Боже мой, Григорий… А ведь она совсем забыла о нём в этой суматохе… Григорий… Да… Как же она раньше не подумала? Вот оно, решение, вот он, тот выход, который она так долго искала…

   - Ира, что с тобой? - воскликнула Оля, заметив, что сестра сидит не шевелясь и смотрит в одну точку, будто привидение увидела.

- Нет, ничего, просто задумалась… - вздрогнув, ответила та.

- Что сидишь? Читай же! - Оля подала сестре выпавший из ослабевших вдруг рук Ирины конверт. Та послушно сломала печать и начала быстро пробегать глазами строчки.

 

   Здравствуй, Ирочка. Я так рад, что ты теперь при дворе Её Императорского Величества. Ты этого достойна. Уверен, что ты станешь настоящим украшением света.

   Твоё письмо - как глоток свежего воздуха. Ты не представляешь, как я соскучился, как я жду каждой весточки от тебя. Закрываю глаза и вижу твоё лицо, слышу твой звонкий смех… Целых три месяца мы стояли лагерем у какой-то Богом забытой деревушки и всё ждали, ждали невесть чего. Но теперь всё закончилось. Завтра с утра мы выступаем. Мы возвращаемся в Россию. Я возвращаюсь к тебе.

   P.S.  Надеюсь, блеск света не вскружит тебе голову, и ты не откажешься от наших планов. Жди, я скоро приеду.            

                                                      Всегда любящий тебя, Григорий  

 

  - Ну, что он пишет? - любопытство Оли разыгралось ненашутку.

- Он пишет, что скоро приедет. Они возвращаются… - отложив письмо в сторону, сказала Ира.

- Но это же чудесно! - Оля порывисто обняла сестру.

Стук в дверь и появление на пороге Юлии Апраксиной прервали их беседу.

- Ирина, тебя зовут к себе Их Императорское Величество Мария Александровна. Там тебя ждёт сюрприз! - и, подмигнув девушкам, Жюли вышла из комнаты.

   С помощью сестры Ирина быстро оделась и с тяжёлым сердцем отправилась в покои государыни. Её воображение уже рисовало ей самые красочные сцены позора, зрелище того, как её выставляют из дворца…

   Первой, кого она увидела, войдя в кабинет императрицы, была улыбающаяся Натали. И у Ирины отлегло от сердца - раз она в хорошем настроении, значит, всё в порядке.

- Ирочка,  а у нас для Вас сюрприз, - улыбнулась Мария Александровна, едва юная фрейлина переступила порог.

В тот же миг раздвинулись портьеры, и оттуда вышел так и лучащийся счастьем поручик Григорий Вяземский.

- Гришенька! Милый! - воскликнула Ирина и со слезами радости бросилась ему на шею. Ибо это и было её решение…

 

 

Глава 33. Чему быть, того не миновать…

 

 

   Как ни противился Андрей, Светлана всё же одержала верх - на следующее утро всё было готово к отъезду - вещи уложены, последние распоряжения слугам розданы, да и экипаж уже стоял у крыльца.

   Казалось, хлопоты, связанные с отъездом, отвлекли Светлану от мрачных мыслей, к ней вернулась её былая весёлость и беззаботность. Но, если внимательно приглядеться, то можно было заметить, что в глубине её глаз всё-таки застыли тревога и настороженность. Убежав тогда собирать вещи, она первым делом забежала в свою гардеробную и достала со дна небольшого шёлкового кошелька, расшитого жемчугом и золотыми нитями, две вещи, которые, как она искренне верила, должны были оградить её от всех бед - кулон с зелёным камнем, надетый ей на шею бабушкой в день свадьбы, и отданное матерью в тот же день кольцо с надписью «Анастасия». Мгновение она переводила взгляд с одного украшения на другое, а потом улыбнулась и, решив долго не мучиться в раздумьях, надела оба.

   А вечером, устав от бесконечной беготни по дому, Светлана зашла в библиотеку и вновь развернула тот самый свиток со старинной легендой, ещё раз вчиталась в короткий стих на латыни… А потом придвинула к огромному книжному шкафу стул, собираясь спрятать этот пергамент как можно дальше от чужих глаз. Девушка уже положила свиток наверх, на последний ряд книг, задвинула подальше, к самой стене, как вдруг её нога соскользнула и, чтобы не упасть, Света схватилась за голову резного дракона, украшавшего собою стойку шкафа. К её ужасу, голова повернулась у неё под пальцами, раздался скрежет, и целая секция шкафа повернулась вокруг своей оси, открыв тёмный проход.

   Словно зачарованная, девушка спустилась со стула, взяла подсвечник с тремя зажжёнными свечами со стола и ступила в темноту. Миновав короткий коридор, она вошла в небольшую полукруглую комнату без окон. Света изумлённо огляделась - она знала, что в их поместье есть потайная комната, но никак не ожидала, что почти такая же обнаружится здесь. Хотя, впрочем, чему тут удивляться? Этот дом такой старинный, что, возможно, хранит не одну загадку и тайну…

   Как раз напротив входа стоял старинный резной стол, на котором лежал ворох полуистлевших бумажных цветов и стоял подсвечник с огарками семи свечей, а над столом висело что-то, по всей видимости, какая-то картина или икона, накрытое тканью. Света протянула руку, сдёрнула покров, поднесла свечи к картине и ахнула. Это был портрет, старинный портрет какой-то удивительно красивой золотоволосой девушки в высоком головном уборе, с которого на покатые плечи ниспадала серебристая вуаль…

- Так вот, значит, ты какая, Анна… - прошептала Светлана, прикоснувшись к холсту портрета. Она ни секунды не сомневалась, что это она - та, из-за которой Света не могла спать  спокойно.

- Помоги мне, помоги!.. Не оставь нас! - взмолилась девушка.

Что это - обман зрения, игра света или Анна действительно ей подмигнула с портрета?

   Внезапно за стеной раздались шаги, и Света едва успела выбежать из потайной комнаты и закрыть дверь, как в библиотеку в поисках супруги заглянул Андрей. Света так и не рассказала ему о своём открытии, решив, что пусть это останется её маленькой тайной.

   Как ни тяжело было покидать Париж, но делать было нечего. Светлана со слезами на глазах попрощалась со всеми, жившими в этом большом доме, напоследок обошла все комнаты и, вздохнув, села в карету рядом с Андреем.

   Обратный путь был, казалось, ещё короче пути сюда, который показался молодым людям мигом. Может быть, тому причиной было то, что возвращаться всегда легче, а может быть, и то, что погода была прекрасная. Андрей не переставал хвалить жену за то, что она уговорила его ехать именно сейчас, в бабье лето, в самую прекрасную пору осени.

   Не успели оглянуться, как доехали до Польши. Как-то вечером карета остановилась на каком-то постоялом дворе недалеко от Варшавы. Пока Андрей ходил узнавать насчёт комнат и ужина, Светлана вышла из экипажа прогуляться. Она бродила по большому чисто выметенному двору, любовалась играющими со щенками ребятишками, бродящими по двору огромными белыми гусями… Как вдруг чья-то рука легла ей на плечо:

- Красавица, хочешь, погадаю?

   Света обернулась - перед ней, улыбаясь, стояла молодая цыганка в зелёном платье. Что-то знакомое почудилось девушке в том, как она улыбалась, как наклоняла голову…

- Давай погадаю, а? - встряхнула золотыми серёжками цыганка.

И Света вдруг узнала её:

- Кармен, это ты? - спросила она.

Цыганка вскинула на девушку огромные чёрные глаза:

- Света, ты что ли?

- Я! - рассмеялась та, и две закадычные подруги обнялись так крепко, словно не виделись не три года, а сто лет.

   Андрей, только что вышедший на крыльцо, с изумление наблюдал за этой сценой, а потом всё же решил подойти - мало ли что… Едва он приблизился, Света схватила его за руку:

- Андрей, позволь представить тебе Кармен, мою подругу.

Андрей изумлённо уставился на цыганку - странно, он и не знал, что у жены были среди них подруги, да ещё здесь, в Польше… Откуда? А Светлана продолжала щебетать:

- Карменситочка, а  это Андрей Репнин, мой муж.

- Бог мой, Света, так ты замужем! Вот не думала! - воскликнула Кармен.

- А что же тебе карты-то этого не сказали? - рассмеялась Света.

- Света, ты знаешь, а нам придётся ехать дальше. Здесь свободных комнат нет, - развёл руками Андрей.

- Да?.. - Света сразу погрустнела - как она ни старалась держаться бодро, но дорога утомила её, да и с подругой, так неожиданно встреченной здесь, расставаться не хотелось.

   - Знаете что, - воскликнула цыганка, - а поезжайте к нам в табор. Мы тут недалеко стоим, за лесом, у реки. Мама будет рада тебя видеть. Да и мужу твоему покажем, как цыгане песни поют да танцуют…

- Ну что ж, - Андрей переглянулся со Светланой, - если ты приглашаешь, то мы против не будем!

Света разулыбалась и, подхватив Карменситу под руку, направилась к экипажу. А князь обернулся к дому - ему показалось, что сидящий у его стены мужик в тёмном кафтане как-то уж больно пристально смотрел на них. Но нет, сейчас там никого не было. Подозрительный тип исчез.

   Едва карета Репниных скрылась за поворотом, из-за угла выскочил тот самый мужик уже верхом на рыжей кобылке и поскакал в сторону видневшегося вдалеке на холме мрачного замка.

   Всего несколько минут пути, и карета остановилась.

- Вот мы и приехали! - сообщила Кармен, раскрывая дверцу и выскакивая наружу.

Света с Андреем вышли следом и изумлённо огляделись - на поляне был разбит целый городок из разноцветных шатров, вдалеке полукругом стояли кибитки, паслись кони… А со всех сторон уже сбегались цыгане, поражённые тем, что их Кармен приехала в карете с какими-то гаджо. Наконец, толпа расступилась, пропуская вперёд рослого цыгана, в густых волосах которого уже началась пробиваться седина, шедшего под руку с цыганкой, видимо, женой, всё ещё сохранившей следы былой красоты, но в молодости, видимо, бывшей удивительной красавицей.

   - Мама, отец, вы только посмотрите, кого я привела! - воскликнула Кармен, подводя к ним Андрея и Светлану.

- Светочка! Как я рада тебя видеть! - воскликнула цыганка, обнимая девушку.

А цыган лишь дружелюбно улыбнулся в усы.

- А это Андрей Репнин, муж нашей Светланы, - представила девушка и молодого человека.

- Репнин… Уж не Михаила ли Александровича Репнина сын? - спросила вдруг цыганка.

- Его. А как Вы догадались? - спросил ошеломлённый Андрей.

- Цыганки, милый мой, много чего видят да замечают, - улыбнулась женщина. - Взгляд у тебя такой же. Знавала я твоего отца…

- Ну, будет тебе, Рада, прошлое вспоминать. Иди-ка лучше позаботься об еде да ночлеге для гостей. А ты, дочка, проводи-ка их к общему костру, - распорядился цыган.

   Пока шли в центр табора, где и пылал большой костёр, Кармен знакомила их со всеми встречными. Как выяснилось, Светлана была знакома почти со всеми, да и её тут знали и любили. Андрей не переставал удивляться - он каждый день узнавал о Светлане что-то новое, и это начало превращаться в какую-то увлекательную игру - какая карта покажется из колоды следующей, какая новая тайна Светы откроется?

   Только молодые люди успели сесть, как подошла Рада, неся в руках блюдо с жареным мясом и хлебом:

- Вот, не побрезгуйте. Отведайте нашей пищи. Она хоть и проста, но для еды пригодна.

- Ну что Вы! - улыбнулась Света. - Я Вам всегда говорила, и теперь скажу, что ничего вкуснее в жизни не ела.

- А ты ешь, ешь! - сказала Рада и отправилась к мужу.

Света и Андрей принялись за еду, а между делом Светлана поведала историю их дружбы с Кармен. Каждое лето, когда табор стоял у озера, Света целыми днями пропадала там или девочки приходили резвиться в сад Корфов. А осенью приходила пора расставания - табор уходил на юг, к морю, и долгими зимними вечерами подруги вспоминали друг о друге.

- А помнишь, как мы с тобой в детстве смеялись, что мы обе баронессы? - улыбнулась Кармен.

- Как это? - не понял Андрей.

- У меня отец - барон, - начала объяснять Света, - у Карменситы - тоже барон, только цыганский…

- Так что мы обе баронессы! - со смехом закончила за подругу фразу цыганка, а потом схватила Свету за руку. - Ты не забыла, что мы хотели показать Андрею? Тогда пойдём! - и девушки, смеясь о чём-то своём, убежали.

   Они вошли в шатёр, который Кармен занимала вместе с родителями - самый большой во всём таборе. Там цыганка отдёрнула занавеску, открыв целый ворох цыганских платьев:

- Выбирай!

Света стала перебирать лёгкие ткани, любуясь их мягкостью, блеском, буйством красок… Вдруг Кармен заметила сверкнувший на шее у Светланы кулон, взяла его в руки, рассмотрела, а потом тихо сказала:

- Изумруд носишь? Носи его, не снимая. Цыгане верят, что он от бед спасает, несчастья отводит…

- Мне бабушка то же самое говорила, - прошептала Света.

- Верь ей, она мудрая женщина, - ответила цыганка, а потом рассмеялась и указала на наряды. - Что, глаза разбежались? Выбирай!

   А Андрей в одиночестве сидел у костра и с интересом наблюдал за жизнью табора - кто-то куда-то спешил, кто-то дремал, прислонившись к кибитке, кто-то перебирал струны гитары тихо что-то напевал… Князь и не заметил, как к нему подошла и тихо села рядом Рада:

- Что, заскучал? Оставили тебя девочки, убежали? Всегда они такими были, таким и остались. А хочешь, я тебе погадаю? - вдруг спросила она и достала откуда-то из складок юбки большую колоду карт.

- Ну, погадайте! - с интересом повернулся к ней Андрей.

   Рада одну за другой стала выкладывать карты, потом нахмурилась, смешала их, снова разложила, снова смешала, а разложив в третий раз, пристально посмотрела на Андрея.

- Что, что Вы видите? - спросил он, не в силах больше вынести этого тяжёлого взгляда.

- Три раза я раскладывала карты, - тихо сказала Рада, - и три раза они показывали одно и то же - путь, даму пиковую, а дальше пустоту… А в последний раз вот что выпало, - бросила она на землю карту, сплошь покрытую какими-то чёрными рисунками. - Карта смерти… Хотя… Забудь, - вновь смешала она карты. - Лучше посмотри, кто сюда идёт.

   Всё ещё ошеломлённый Андрей посмотрел туда, куда указывала Рада. К ним шли две цыганки. Одна - Кармен, но кто вторая, стройная девушка в синем платье, расшитом серебряными звёздами? И почему у неё такая светлая кожа и золотисто-рыжие волосы? Да это же Светлана! Девушки подошли совсем близко и остановились. Андрей поднялся, подошёл к Свете и, пристально глядя ей в глаза, спросил:

- Как зовут тебя, прекрасная цыганочка?

Света переглянулась с подругой и, наклонив голову так, чтобы зазвенели серёжки, ответила:

- Эсмеральда!

- Это что ещё за имя такое? - удивился Андрей.

- Обыкновенное, цыганское, - ответила слышавшая всё Рада. - Мы её в таборе так с детства прозвали. Из-за глаз - они у неё раньше были зелёные-презелёные…

- Да, а потом глаза цвет поменяли, а имя осталось, - добавила Света, расправляя необъятную цыганскую юбку.

   Тут как раз подошла шумная толпа с гитарами и начались песни и пляски. Света танцевала наравне со всеми, видно было, что делает она это с большой охотой и далеко не в первый раз. Её синяя юбка так и мелькала в воздухе, руки взлетали, словно она хотела обернуться птичкой и воспарить в небеса, смех колокольчиком звенел над поляной… А потом цыганский барон сам взял в руки гитару, Света и Кармен опустились на землю по обе стороны от него и затянули старинный цыганский романс. Их звонкие и чистые голоса то сливались вместе, то словно бы разбегались в разные стороны и возносили грустную историю любви прекрасной цыганки прямо в бездонные небеса…

   Время летело незаметно. Все разошлись по шатрам да кибиткам лишь далеко за полночь. Но, несмотря на тяжёлый день, полный приключений и встреч, Светлана и Андрей проснулись ни свет ни заря, когда весь табор ещё спал, тихо выбрались из шатра и начали понемногу собирать вещи в дорогу, чтобы потом не терять драгоценного времени. Вдруг странный шум привлёк их внимание.

- Света, смотри! - воскликнул Андрей и указал на восток. Там вдалеке виднелись башни старинного замка, а над ними вилась огромная чёрная туча, которая со страшным шумом приближалась. Ещё миг - и стало темно, ничего не было слышно из-за хлопанья тысячи крыльев - то летела вспугнутая невесть чем огромная воронья стая.

- Чёрная туча… чёрная туча закроет небо… - чуть слышно прошептала Светлана и схватилась за висящий на шее амулет, словно утопающий за соломинку.

   Тут и там стали появляться разбуженные шумом цыгане. Наскоро позавтракав, Репнины поблагодарили гостеприимных хозяев и продолжили путь. Светлана увозила с собой вчерашнее синее платье - залог дружбы с Кармен, а сама оставила ей купленное в Италии ожерелье из полудрагоценных камней в серебряной оправе.

   Отдохнувшие лошади резво бежали, кучер вполголоса что-то напевал, колёса мерно стучали по дороге, Светлана любовалась видом на замок, к которому они приближались. Вдруг раздался резкий свист, крик кучера, треск ломаемого дерева, и последнее, что видела Светлана, вцепившаяся до боли в пальцах в свой кулон, был огромный огненный столб, выросший впереди кареты и поглотивший, казалось, всё вокруг… 

 

 

 

 

 

Продолжение